В горах Ливанских. Гл. 24

Глава двадцать четвёртая

В  ГОРАХ  ЛИВАНСКИХ

    Мой второй отпуск стартовал на месяц раньше обычного: в июле Москва решила провести совещание руководителей зарубежных бюро АПН.
    Из «африканцев» лишь кенийскому завбюро выпала честь выступить. Но едва он начал делиться своим опытом, как вдруг замолк на полуслове, схватился за голову и, сгорбившись, видно, от боли, поспешил покинуть трибуну. Через пару минут онемевший зал узнал, что с докладчиком случился гипертонический криз: сказались «особо тяжёлые условия Африки». (Знать, недаром у тех, кто работал в странах Чёрного континента, ставки были выше европейских). А благодатный климат «белого нагорья», на высоте которого (1700 м) колонизаторы построили себе Найроби, тут не при чём.
    Откровенно говоря, предлагаемый на совещании «обмен опытом» меня мало интересовал: «делегаты» выступали в основном для начальства - самых ценных своих слушателей. Меня же больше беспокоили тогда проблемы личного житья-бытья.
    Незадолго до моего приезда в Москву вся наша семья – мама, сестра с мужем и дочерью, а значит, и я с Ириной сменил наш предназначенный к сносу флигель на благоустроенную квартиру новостройки в Чертаново. Так что я с самолёта попал, можно сказать, прямо на новоселье. Но его радость была омрачена: по прибытии в Москву мне пришлось тотчас вступить в изматывающую тяжбу с председателем гаражно-строительного кооператива, заочно исключившего меня из ГСК, поскольку я, якобы, не имел автомобиля.
    Состоявшийся позднее суд восстановил мои права благодаря справке, которую Ирина привезла из Аддис-Абебы: консульство удостоверяло, что истец уже давно является владельцем автотранспорта («ГАЗ-24»), приобретённого в Эфиопии за сертификаты Внешторгбанка. В конце отпуска я воплотил в реальность свою «бумажную» «Волгу» и даже успел, перед тем как законсервировать её до следующего приезда, покатать на «белом лебеде» (так мама окрестила машину) всех своих домочадцев.   
    Выиграл я ещё одно «дело»… На таможне в Шереметьево у меня изъяли мою нумизматическую коллекцию с несколькими золотыми монетами госбанка Эфиопии. Пришлось побегать «по инстанциям». В результате, письмо замминистра финансов СССР сняло арест с моей эфиопской «валюты». Однако я письменно обязался вечно хранить её у себя дома. Что ж, лучше «домашний арест», чем конфискация в пользу государства рабочих и крестьян. Короче говоря, дома как дома… И снова мы с Ириной отправились в Крым отдыхать!..
    А перед возвращением в Эфиопию я провернул уже вовсе немыслимое! - оформил авиабилеты Москва – Аддис-Абеба via… Бейрут, а не через Каир. «Аэрофлоту» это обошлось в лишнюю валюту, а мне – в дополнительные подарки. На какие только сделки не подвигнет жажда увидеть новые места!
    Я собирался навестить страну не менее «библейскую», чем Эфиопия. У аксумитов и финикийцев было не мало общего: и боги, и слово «либан» (ладан)… Хирам, царствовавший в Тире (нынешний Сур), поддерживал дружеские контакты с Давидом, царём израильско-иудейским, и с его сыном Соломоном, родоначальником эфиопской династии соломонидов. Согласно  Библии, царь Тирский посылал им для строительства Храма «и кедровые деревья, и плотников, и каменщиков».
    А туристический путеводитель бейрутского издательства «Catholic Press», ссылаясь на какие-то арабские легенды, утверждает даже, что Соломон собирался построить для своей возлюбленной царицы Савской дворец в ливанской долине Бекаа. И как тут не вспомнить о реальной постройке, осуществленной под эгидой потомков Соломона, - об эфиопской обители «Гор Ливанских», о монастыре Дэбре-Либанос!.. Вот какие ассоциации!
    Бейрут встретил сверх гостеприимно: по выходе из аэровокзала на шею Ирине повесили гирлянду из цветов жасмина. (Вот как надо чествовать приезжающих иностранцев!) А в отель с видом на море нас привезли на Мерседесе. Таксомоторов, классом пониже, в ливанской столице, кажется, не найдёшь.
    Как положено новоявленным туристам, нам хотелось, помимо экскурсий по солнцепёку Бейрута, совершить поездку в знаменитый Баальбек - город  Баала, «солнечного бога» финикийцев и многих других народов Древнего Востока. Осуществить эту миссию нам помог Сурен Ш.., заведующий местным бюро АПН, куда я позвонил вечером после устройства в гостинице и освежающего похода на пляж.
    Мы встретились следующим утром под фрагментом древнеримской колоннады; этот археологический памятник возвышается в садике напротив  Национального музея, что на углу авеню Фуада I и Дамасского шоссе. Сурен приехал со своим сынишкой. Отвечая на вопрос, как мы провели вчерашний день, я не мог не упомянуть о встрече на городском пляже с двумя нашими чиновниками из министерства культуры. Мы вместе летели из Москвы. Они – для переговоров об участии советских артистов в предстоящем международном фестивале искусств в Баальбеке.
    Среди полуголых тел мы сразу узнали своих соотечественников: они были не в плавках… а в трусах, наших посконных,  ситцевых, темно-синих. Этот пляжный костюм a la mode sovietique слишком привлекал к себе любопытствующие взгляды  купальщиков. Так что мы с Ириной, из скромности, решили остаться в тени и не демонстрировать наше знакомство с посланцами советской культуры. Пусть и они невозмутимо и самозабвенно насладятся природой, с головой погружаясь в свободную стихию капиталистического Средиземноморья!
    - Па-а, ну поехали в магазин! – не к месту заканючил мальчик. – Ты же обещал мне купить битлов…
    Я тоже попытался успокоить его нетерпение и, чтобы отвлечь, спросил, чем ещё, кроме музыки, он увлекается: не собирает ли марки? 
    - Да, - ответил он угрюмо. – Собираю.
    - Какие?
    - Только капиталистических стран.
    - Ну, хотя Эфиопия не совсем капиталистическая, наполовину она феодальная, её марки очень красивые. Я обязательно тебе пришлю самые-самые…
    - Не теряйте-ка вы драгоценное время, - посоветовал Сурен. – Поезжайте прямо сейчас в Баальбек.
    - Все вместе?
    - Нет, Вадим, у нас много дел… Видите вон того пожилого симпатичного араба возле синего лимузина? Это – наш шофёр. Зовут его Омар. Он отвезёт вас туда и обратно. Так что садитесь к нему - и  счастливого вам пути!
    Омар улыбался. Мы – тоже, довольные, что благодаря деловой доброте моего коллеги всё образовывается как нельзя лучше.
    Дамасское шоссе идёт на северо-восток в горы Ливана по трассе древнего караванного пути. Через два часа можно быть уже в столице Сирии, предварительно перемахнув через пограничный хребет Антиливана. По дороге мы любовались прославленными в Библии кедрами, в окружении которых на горных склонах красовались роскошные виллы. Большинство этих домов, принадлежащих богачам, были заколочены: скоро, с наступлением бархатного сезона, хозяева съедутся сюда, в том числе из соседних нефтеносных стран.
    Омар, знающий лишь свой родной язык, арабский, всё ж пытался общаться с нами, добросовестно сообщая названия придорожных селений: Алей, Бхамдун, Софар…Вдруг слышим: «Дахр-аль-Байдар». Для нас это был уже не пустой звук. Название перевала заставило вспомнить о Байдарских воротах на старой горной дороге в Крыму: оттуда вид на море действительно чудесный!
    Но вот крутой поворот и перед нами открывается долина Бекаа с её полями, садами, виноградниками.
    В городке Штора шоссе раздваивается. Мы сворачиваем влево, проезжаем Захле, столицу «изумрудной» долины. И вскоре на фоне гор видим «эмблему» Ливана - очертание шести колонн, оставшихся от перистиля некогда самого большого храма солнцеподобному Юпитеру, одержавшему верх над Баалом.
    Как символ всего преходящего -  могущества, грандиозности, красоты (что ещё?), - возвышаются эти шесть (из 54) колонн-колоссов диаметром в 2,2 м и высотой (вместе с 5-метровым антаблементом) в 23 м. Подстать аксумским обелискам-великанам!    Площадь храма Юпитера в 1,3 раза больше футбольного поля!
    Бродить под раскалённым небом среди руин акрополя (1 – 3 вв.) не такое уж лёгкое занятие. Развалины храмового комплекса, включающего ещё и останки святилища Бахусу, занимают пространство в 250 на 150 метров.
    «Священные» камни Баальбека «говорят», нет, они скорее вопиют!.. о разрушающей силе не только землетрясений, но и людей, ведущих «священные» войны на протяжении всей своей истории. Очередные пришлые победители растаскивали весь этот «строительный материал» на возведение своих собственных храмов, дворцов, крепостей… Дабы отдать на разрушение своим не менее победоносным преемникам?..
    На выезде из Баальбека валяются два каменных блока (21,36 х 4,6 х 4,35 м). Вес каждого – около 1 млн. кг! Их не успели вывезти из карьера. Кто? Потомки  Голиафа?..   В  3-й  Книге  Царств  говорится,  что  для    строительства Храма велел Соломон «привозить камни большие, камни дорогие, камни обделанные» (правда, поменьше баальбекских). «Обтесывали же их работники Соломоновы и работники Хирамовы и Гивлитяне» (жители Гевала, библейского Библоса)…
   
    Отдохнув и перекусив в тенистом кафе на берегу одного из каналов Рас-эль-Айна, мы отправились в обратный путь – 85 км. Омар высадил нас в самом центре Бейрута, на площади Мучеников, откуда и начинается Дамасское шоссе.
    Поездка к каменным древностям не измучила нас и мы с Ириной решили, не возвращаясь в гостиницу, продолжить свою экскурсию уже по «каменным джунглям» - по улицам, скверам и набережной современного «Парижа Востока».
    Да, Бейрут оправдывает это название. Наверняка, сказалась более чем 20-летняя французская оккупация. На мой вкус, было бы лучше, если бы в столице Аль-Джумхурии аль-Лубнании, ставшей независимой в 1943 году, было больше от Востока, чем от Парижа.
    Однако общий «недобор» сугубо восточной экзотики я лично для себя восполнял достопримечательностями национальной кухни – ливанской «меззой», состоящей из двух-трёх десятков разнообразных закусок, кебабами и шишкебабами, шавармой и, конечно, местным, преимущественно красным, вином родом из долины Бекаа с его храмом Бахусу… И всё-таки своё сумбурное знакомство с городом в тот насыщенный впечатлениями день мы, по моему настоянию, завершили в ночном кабаре a la Paris - «Crazy Horse» («Чокнутая лошадь»), где  раздевались красотки, выступавшие в музыкальной пантомиме с явно лесбиянским уклоном.
    Утром я созвонился с Суреном, благодарил за Баальбек; договорились встретиться в советском посольстве, где работает младший Щиборин, пожелавший передать письмо своим родителям в Аддис-Абебу. «А приедет за вами всё тот же Омар, ваш вчерашний водитель…»
    Мы встретились, но только не в посольстве, а около. Омар остановил машину в тени,  через дорогу напротив посольского здания, вышел, открыл автомобильную дверцу… «La!» – произнёс я по-арабски, то есть «Нет!». И, заглянув в англо-арабский  разговорник, прочитал попавшуюся мне на глаза фразу, кажется, вполне подходящую: «Taref ed darb min hon illa… ambassade?.. Shukran!..» - «Ты знаешь дорогу отсюда в посольство?.. Спасибо!..»
    Омар, улыбаясь, закивал головой. Он понял, что выходить из машины у меня нет никакого желания.
    Щ. младший пришёл, отдал послание, удалился, а Сурен начал расспрашивать, как мы провели остаток вчерашнего дня, каковы первые впечатления о Бейруте. Стоя в тени под пальмой, мы выразили своё восхищение этим не-левантийским, а скорее европейским, городом-курортом. Не мог не упомянуть я и о «Чокнутой лошадке», которая ценит себя не в меру дорого. Хотелось, конечно, побывать и в знаменитом Казино дю Либан, но денег было уже маловато, да и времени: «Улетаем сегодня ночью…»
    - На прощанье я покажу вам ещё одну сторону красивой жизни Бейрута… Поехали! В моей машине.
    Куда? – мы не спрашивали. По дороге Сурен задавал вопросы об Эфиопии, интересовался условиями жизни в Аддис-Абебе, удивлялся, что там у нас можно купить целого барана всего лишь за 3 – 5 эф. долларов, а золото 75-й пробы в изделиях – из расчёта 30 – 50 местных центов за грамм.
    Мы остановились где-то на окраине города: дорога здесь была неухоженная, без асфальта.
    Неожиданно нашим глазам предстало удручающее зрелище: на пустыре, за колючей проволокой, копошились в пыли три маленьких оборвыша. Увидев нас, они подошли к изгороди, подступающей к обочине,  и стали тянуть к нам руки… За детскими спинами виднелись палатки, лачуги из досок и фанеры, мазанки. Они теснились на раскалённой от солнца земле, где нет ни деревца, ни кустика, где, словно привидения, иногда мелькали фигуры стариков и женщин.
    «Это – ещё один, новый район, где разрешено селиться беженцам из Палестины, - пояснил Сурен. - Трудоспособные мужчины сейчас где-нибудь на заработках или же… среди боевиков, которые сражаются с израильтянами. Число палестинцев в Ливане с каждым годом растёт. И это чревато большими бедами».
    (Так и случилось… По каирскому соглашению 1969 г., палестинцы получили право не только жить и трудиться в Ливане, но и участвовать  в освободительной борьбе против Израиля, что послужило причиной карательных рейдов израильских командосов на ливанскую территорию, а затем и её частичной оккупации (юг Ливана). Немало потрудился Израиль и в разжигании ненависти ливанских христиан к палестинским беженцам и их сторонникам-мусульманам, что привело к гражданской войне 1975-76 гг. и чудовищным жертвам. Разрушенный на одну треть «Париж Востока» стали сравнивать со Сталинградом 1943 года.
   Между прочим, по воспоминаниям современников, великий молитвенник за Россию митрополит Ливанский (Карам) во время Второй мировой войны передал представителям Русской Церкви и советского правительства «определение Божие», в котором, в частности, говорилось: чтобы спасти от сдачи врагу Ленинград и Сталинград, нужно совершить молебен перед чудотворной иконой Казанской Божьей Матери и нести эту святыню «с войсками до самых границ». Может быть, эта икона и молитвы митрополита Гор Ливанских спасли бы и Бейрут? Увы, Владыка умер в 1969 году).
   
    - А сейчас мы вернёмся в посольство. Там вы пересядете в машину к Омару. Он, должно быть, уже на месте. – Сурен посмотрел на часы. – Омар подвезёт вас, куда пожелаете. Это всё, что я могу сделать… 
    - Огромное тебе спасибо! – сказал я в ответ. – Больше не стоит заниматься нами. Мы понимаем, как ты загружен. Подбрось нас к площади Мучеников. Там мы и распрощаемся. У нас ещё есть время походить по магазинам, навестить сук, прости за каламбур, имеется в виду арабский рынок. А на обратном пути в гостиницу, может быть, и на пляж завернём…
    Честно говоря, я до последнего момента надеялся, что мой коллега пригласит нас к себе, если не домой, то хотя бы в офис, хотя бы на чашечку кофе. Но я тогда не знал, что Сурен собирался стать в Москве моим главным АПНовским боссом. А это уже другой расклад, другая пропорция взаимоотношений.

    Из путевых записей: «В самолёте авиакомпании МЕА (Middle East Airlines), на обратном пути в Аддису, прочитал в каких-то листках для туристов легенду… О том, как Святой Георгий (его именем назван один из заливов, омывающих Бейрут) сразил своим копьём дракона, который, выйдя из морской пучины, потребовал отдать ему в жертву дочь бейрутского царя…
    My God! Как всё это напоминает миф о Персее, спасшем  Андромеду от морского чудовища, которое хотело погубить «Эфиопию, что на берегу Океана»!..
    Пути вымыслов, пути правд прослеживаются, как пути Господние.

(Продолжение – «Из хроники года Святого Иоанна». Гл. 25)