Всё в прошлом?

ВСЁ В ПРОШЛОМ?
/ ретро/

ДИАЛЕКТИКА
Милиционер Дуб сидит на табурете в отделении и задумчиво плюёт в потолок, возмущённый ростом преступности  во вверенном ему микрорайоне.

Его начальство капитан Самодуров тоже не дремлет. Раскурив контрабандную сигару, внимательно изучает, изъятый при личном досмотре проститутки, порнографический журнал.

– Фу ты, ну ты! – доносится из кабинета. – Мама миа!  У-у-у-у!  Брень фень мень! Дуб, ко мне!
– Сержант Дуб по вашему приказанию…
– Кацо мацо квасцо!
– Товарищ капитан…
– А, ты здесь. Погляди, живут  люди, даже бабы на блюде.

Дуб с трудом  отрывает глаза от картинки, старательно изображая сексуально-нейтрального бойца внутреннего фронта:

– А нам всё равно,  под себя подтаскивать или от других оттаскивать, лишь бы платили часто и сполна.
– Как прикажешь понимать? – насторожился капитан Самодуров.
– Напрямую. Заплатят, кого хочешь признаю изнасилованным. Не заплатят — насильником.
– Ущербно рассуждаешь, сержант, – сдержанно растолковывает начальник.– Не по-нашенски, не по-милицейски. – Его явно смущает очевидный провал в идеологической работе с кадрами. – Мы с тобой — высший суд. Так сказать, честь и совесть. От нас ждут справедливости, а ты, сукин сын, торгуешь ею, как девка задницей, – он вышел из-за стола, не выпуская журнала из рук, и остановился перед сподвижником. – Нашему брату-блюстителю без народа позарез. Не будь его, кого бы мы с тобой подозревали в соучастии? Это,  сержант, штука тонкая… Диалектика!
Сержант из предосторожности промолчал.
– Не понял, – понял капитан Самодуров.
– Чего?
– Не придумаю, что с тобой делать, Дуб. Мозги у тебя запрограммированы исключительно на задержание невиновных. – И, прячась за сигарный дым, поинтересовался: – А ты сумел бы, как мужик на фотке, сразу троих?

Дуб, вытянув шею, снова покосился на открытую страницу и вернулся в положение проглоченного аршина:
– На допросе смогу, – подрядился сержант, радуясь возможности угодить начальству. – Я на допросах зверею. А вне службы, сомневаюсь. Машку свою трахаю через раз, да и то устаю, как после ночной смены.
Борис  Иоселевич