Frontiеr

«10 капель дождя»- Вовка мне записал эту песню «танцев» на каком -то диске, как всегда, где патриотические песни были перемешаны с песнями пост-панка и галимой попсой, и этот срывающися ритм вышеуказанной песни меня уже к себе так призывно манил и возбуждал мой музыкальный аппетит, и мне хотелось сотворить что-либо подобное, ответить тем же, и было жалко, что не я придумал эти басы, и эти удары по струнам, и не я открыл эту Америку (жаль все-таки, что ее открыли до меня), а кто-то другой, более равитый, более музыкальный, более талантливый, и у которого, к тому же, «нормальный голос».
Вот сука, подумал я, он меня обескровил, оскопил в музыкальном плане, ослепил как Василька, и оставил побираться объедками его таланта, обошел меня на повороте, когда я еще не успел одеться за время сгорания спички, да что там одеться- принять форму одежды номер пять.
И я такой молодой, свежий и незамозоленный и невзмыленный позер. А он уже облапил мой «фронтир». Ах, черт, нужно было произвести демаркацию государственных границ, хотя бы для важности и напускной легкомысленной небрежности и преступной самонадеянности двинуть друг другу пару раз (п..зжу, мордобой-всегда прямой умысел). Ну нужно же было хоть как –то «пометить» территорию, как девушка, везде в «его ванной», развесить по батареям и раковинам и бельевым веревкам свои трусы-ниточки-тесемки. Нужно было, как псу, обоссать здесь все в музыкальном плане, так, стеснительно задрав ногу, и держа при этом слово-звукоиспускании хвост пистолетом. Я ведь -все такой же каки он, этот странный чудак, меняющийся джинсами с маляром на улице, какой -то удачный, и своим сильным голосом отбирающий у меня возможный электорат – заочно, продвинувшись на мой фронтир, которого я сразу воспринимал именно как соперника-какого- то посягнувшего на стихию моих стихов- как будто это моя вотчина-моя- Империя слов- и не надо здесь переделывать и пахать в моем поле- это моя монополия слов-конечно, я приревновал это творчество Петкуна к вообще словоформам и музыке-как человек действительно талантливый и что не песня-то шлягер-хит- былина, то обязательно – баллада- у него-а что у меня?-какие- то не оформленные до конца слова и песенки-мелодии, которые еще нужно много-долго править и редактировать, прежде чем это можно представить, (да что там представить –кому-то показать, чтобы не вызвать смех), уже не как идею, а как конечный продукт (который уже можно выставить на витрину, и с чем уж можно выйти на сцену), что действительно может заинтересовать еще кого- то, а не только знакомых, которые больше воспринимают это не как самостоятельное и увлекательное,  а сделанное Лехой, сделанное соседом- сделанное знакомым, другом,  товарищем-в котором само творчество вторично- а первичны именно отношения -где ты читаешь не из любопытства и интереса, а скажем, больше из одолжения-«уважь меня-прочитай то, что я  там накропал…»
Так  когда-то читали мои сокурсники мои экзерцизы «Тоннаж» и про мое путешествие на юга-реально читали, не только Серж и Вовка, кто с курса были со мной в Крыму, а все ребята из четвертой группы, прежде чем я дал почитать ребятам со своей группы, пытаясь откатать на рбятах –целевая промо-акция-сначала на Вовке и Серже-потом и на всех остальных (просто выборочная закупка или первый «пробный шар»). А когда мы завели на весь наш выпуск один наш почтовый ящик («одноклассников» тогда не было- 2003 год, мы хотели сохранить свою общность, цельность, наш внутренний круг, с нашим общим содержимым, наполнителем, оставляя в черновиках майл.ру, какие-то записи –посты, и отслеживая дни рождения, рождения детей, кто-то писал потом- «я уже скучаю- никто не заходит в наш ящик и нет трехтомных писем от Лехи Сергиенко». Значит, уже тогда, кто-то угадывал во мне литератора. Как и любое начинание оно рано или поздно должно было «загнуться». Ну, хотя бы потому, что нужен был внутренний цемент- энерджетик, топливо и люди -цементы как цемент семьи- которые бы всех удерживали в этой общности, ну, как,  к примеру, люди парами ходят в спортзал, чтобы не бросать- а один  другого поддерживает, и вы сообща, варитесь в этом соку, а когда жизнь бросила каждого от Москвы на какое-то гиблое и запредельное расстояние, наш электронный ларец, как у домовенка Кузи, должен быть как зарытая собачая кость, где -то под будкой, где -то в Москве, куда мы обязательно вернемся, и уже не будет ни Танкового проезда, ни Хилтона, и не факультета и рано или поздно это все равно произойдет, останутся только какие-то саднящие отголоски воспоминаний, какие- то эмоции, уже ранее сдержанные, после этого «полноводья чувств» после выпуска, этого перизбытка всего не выкричанного при исполнении строевой песни…и пьяных чудачеств.  Да, когда не придумали таких сервисов как «одноклассники», и у нас был шанс остаться в себе, в нашем потаенном тайнике, где как -то голубиной почтой или воробьиной доходили новости о рождении сыновей, и кто помнил даты на память, так славно и душевно поздравлял кого из друзей-товарищей с днем рождения или сочувстовал неприятностям на работе. Но открытый мир сокрушил нас- «добавив нас в друзья», украл все общее, что у нас оставалось -что мы хранили как огонек свечи на ветру, прикрывая ладонью, как на крестном ходу, и это интимное чуство пережитого вместе напряжения, учебы, и каких- то счастливых моментов- какого – то «Имперского» угара и задора от вместе перекачанных нашими почками, как фильтрами, литров –галлонов хмеля-вместе облизанных ложек в «общественной» пельменной на Бауманской. Такое чувство, что все что было между нами, так и застряло в формуле «жили-были»
Я писал в мусорном ящике для черновиков про крестовые походы против утрат и недостач военного имущества, и писал про авгиевы конюшни, которые мне приходилось разгребать по работе, я  находил своей работе какое-то восторженное искаженное восприятие, как будто я писал какую -то летопись, как будто хотел придать какой- то ореол восторженности, играючи побеждавший врагов, сражающийся с ветряными мельницами, как Дон Кихот, Дон Кихот, выводящий на чистую воду Дона Корлеоне, и  я этот  мальчик, который был готов возвращаться в свои половину дома, а ночью мечать и грезить о  грядущих победах, как старик в «Старике  и море», который видел «золотых львов, походящих к большой воде», и так и я, мечтал о сражениях, возвращаясь в суровый и необустроеный быт, и так и не предприняв ровным счетом ничего, чтобы его улушить, даже за 4 года не переклеивший обоев, и не покрасивший пол, по американски- ходивший по полу в обуви, в которой ходил по улице…кода в штатах это возможно, можно в штатах даже ходить по ковру в той обуви, что и на улице (!)- даже проверено мною- но не у нас, и с этим досужим, моим допущением, моим разумением, я принял за первооснову такое небрежное отношение к себе- оставляя творчество во главу угла, и ни во что ни ставя свой быт и комфорт, выйдя за рамки этих категорий, и оставив место своей душе, неугомонной, непокорной, дикой, в своем безобразии и горькой патетике созерцания развалин окружающего мира в заново после войны отстроенном городе, умело законспирированного и задрапированного новостроем потемкинских деревень.
Как человек выходит на первый план? Почему Кипелов стал «порезультативней» «Арии»?
Почему лошпед из мальчуковой  группы стал потом суперТимберлейком-почему он перодолел порог пассионарности, и вскоре стал кем-то не просто узнаваемым а брендом- ради чего сказав пару фраз в клипе с Рианой, было указано, что они поют дуэтом…
Почему Гари Барлоу, у которого был сильный  поставленный голос «проиграл» кривляке и самопыжу Робби Уильямса?
 В чем пробема перехода количества в качество, и разве законы Вильфреда Парето что 80/20 так и позволяют одаренным людям оставаться  в тени, пока они не настолько самодостаточны, чтобы самим вести свои дела, никого не дотируя, и не позволяя другим зарабатывать на себе, и не присваивать другим явно или неявно плоды чужого, читай, своего труда..
Что рано или поздно объединяет людей, все что в них есть разного, и тем и притягивающего,  в  один момент и центробежные силы, разветвленные и ненасытные от долгого терпения и состояния выжидания, разделяют их, отбрасывая нас всех в разные стороны, и каждый начинает грести, как умеет, не оглядываясь, не оборачиваясь, как будто уже не у ого списывать «летучку», с мешком с прорехой, но уже не думает о сохранности ноши, а думает о преодолении пути, пытаясь, как сперматозоид быстрей добраться по маточной трубе  к желанной вожделенной и истекающей соками секрета яйцеклетке, и оккупировать ее, застолбить свои шесть соток, опередить врагов, получая, и обретая тайное знание, (побежав за него вдогонку с тайными экспедициями Гитлера куда –то в Гималаи, на поиски Шамбалы), желая опередить всех на поворотах, и наступая на ноги, уже не извиняясь, по- голливудски, сбивая лотки с фруктами и овощами, картинно разбивая в блестящую труху огромные стекла в полный человеческий рост, по случайности, проносимые по пути, как преодолимые преграды, какими- то американцами индейского происхождения, (по- фашистски, лихо и методично, записанными только в дворники и чернорабочие новым мировым порядком, в которой низшей расе быть только обслугой), и возмущаясь этой дикой несправедливости, как возмездию и бумерангу гумилевской теории (пассионарности), ты все равно также хочешь вырваться, как в тот момент, когда после выпуска ты стал бежать с низкого страта, хватая ротом как дрессированный Дуровым, и его детьми, и внуками (с забавными именами (артисты!)) пес, проносящиеся мимо твоего лица  куски сахара, щедро и обильно рассыпанные системой равных возможностей. И ты пес- умная и  в то же время глупая собака, потому что полизав свои яйца ты идешь лизать яйца своему спящему хозяину!
Каждый хочет сорвать это вымпел, воткунть свой флагшток в омертвевший без победы грунт- дать безымянному пику странное имя- каждый хочет обрести себя, призвать к себе взагляды, и здесь я не знаю -то ли амбиции оказались у кого-то больше, или просто на кого -то больше поставили, и кто-то оказался гораздо более продуктивней и успешней всех остальных, что оставил всех позади подбирать крохи уронненого собственного достоинства, и победив-опередив- заставил расшаркиваться со шляпой с пером и шпагой. Нет, еще раз нет- миллионы проданных копий песен ничего не значат- и вся людская слава и заработанные тобой деньги не являются атрибутом, ничего более, чем коммерческого успеха- а вот художественной ли ценности -это другой вопрос- станет ли благостно принятое критиками подлинно народным. Стоит ли официально выбранное в важный статус не тем, что уже завтра будет высмеиваться в шутку  кивинами и перевираться в слова- каламбуры. Людское восриятие-его не предугадаешь, все равно принимает большинство, и каждый оценивает по своему- и гимны и хают и оплевывают самородки-остряки- самоучки –шутники и ничего с эти не поделаешь, и есть и словесный вандализм, да! (Вы только узнали?!) и все  такое прочее…
Никто не застрахован от пересудов, от незалуженной критики, и от плохой оценки. Действительно талантливо сделанное и с душой, конечно не заставит тебя не восхищаться, а, учитывая еще и немеренную конкуренцию в этом вопросе,- то всегда быть готовым, что этот сад тоже кто- то возделывает, и куда более талантливый и продуктивный чем ты, отец Бенедикт от гусиного пера..
Творчество-  такая хитрая штука которое находит волнами -  вот тебя, кажется, несет этим течением  и ты как челвек впечатлительный и увлекающийся, принимаешь этот поток на себя, волна сходит, и ты остаешься как какая- то дама а-ля синий чулок опять копить на свадьбу копеечки в бутылку из- под шампанского- до будущего раза (и всем говоршиь, что копишь на свадьбу) и наполняется не только одна бутылка, а волна не приходит, ничего не происходит, ничего не наступает- мы проживаем жизни в ожидании волны, в жажде лучшего часа- когда-де-мы и проявим себя- и  мы полностью реализуем предоставленный нам шанс-по полной программе…если время бы только не лишило нас сил и средств своим константным вандализмом..защищать свои виртуальный фронтир..