День Варенья. Обновленье

      Ну слава богу, отсеклось все ненужное, отступили фантомные боли, мучавшие по ночам и осенними вечерами, когда болезненно безысходно не спалось. Забылось оскорбительное, шелест проспекта заглушил шопоты призраков. Прочитанное у Бегбедера стерло последние иллюзии относительно того, что литература - занятие для благородных духом. Увиденный вчера фильм с Бенуа Мажимелем и Марийон Котийяр ("Честная игра") реанимировал воспоминание юности, в котором я доказывала своему другу-бизнесмену, что честность достойна награды и жить надо по сердцу. Сегодня я беспощадно вымараю это утверждение и противовес ему выставлю новое положение: "Честность - это участь святых и идиотов". Честность связуется с моральными принципами, а значит, и она, родимая, перешла в разряд ветхого антиквариата. Честностью ты никого не удивишь, только покалечишь сам себя.
Когда приниципиальная старая дева бьет тебя на отмашь "что думаю, то и говорю", ты уже не защищаешься, лишь прикрываясь щитом улыбки. Когда я говорила, что думаю, в меня летели камни... Теперь я делаю вид, что не играю в эту игру, аристократически отмалчиваюсь или смущенно улыбнувшись, ретируюсь под предлогом возникновения очередного "творческого приступа".      

      Я с облегчением констатирую: мои враги умерли для меня, заодно с друзьями, которые на самом деле - нерассекреченные враги. Я осталась в звенящей пустыне, которая хороша перспективой обзора - малейшее колебание на горизонте привлекает мое внимание. Тень ли, фигурка ли нервного зверька, миражи ли раскаленного воздуха - все это, погруженное в изотонический раствор чистого воздуха, проникает в мои вены, как глюкоза из капельницы. Начинает кружиться голова, я чувствую себя полусумасшедшим отшельником, который вырывает из книги своей жизни замаранные страницы.

      Я ничего не хочу переписывать, я полна воспоминаниями, как исповедальная чаша при входе в храм, в который каждый входящий волен опустить руку, чтобы перекреститься. Только в пустыне можно увидеть Бога таким, какой он есть. Только после генеральной уборки, дератизации, санобработки можно считать себя подлинным. Современное общество и его каноны выхолащивает нас, подобно ученому-безбожнику, ставит над нами чудовищные опыты, в результате которых на свет рождаются монстры всех мастей. Мы теряем себя в тот момент, когда нам говорят: "Так принято, так положено...". Нас учат правильно думать, креститься, молиться, дышать, ждать, рожать детей, подчинять мужчин и подчиняться им. Нам рассказывают о сомнительных экспедициях в центр мира и обещают Царствие Божие, если мы будем правильно поститься и бормотать нужные мантры. Мы живем в вечном "ожидании Годо", которое уже давно потеряло всякий смысл. Нашим бытием правит его величество Абсурд, Джокер-Фаталист, ироничный, наглый, бессердечный шулер, юркие пальцы которого способны на любую аферу.

       Мы сожалеем о прошлом, о том самом прошлом, которое так хулили, когда оно было настоящим. Боимся смерти, не понимая, что умираем каждый день, и не только ночью, во сне, но и днем. Умираем, когда расстаемся с любимым человеком, умираем, когда вместо того, ради чего рождены, занимаемся "зарабатыванием денег на жизнь", умираем, когда идем к психоаналитику, который за астрономические деньги препарирует нашу душу, умираем, когда угасает от лимфомы наша собака, и мы ничего не можем изменить, мы умираем, стоя в очередях в "Сбербанке" и жилконтору за очередной справкой, умираем, когда врач выписывает нам тридцать три рецепта от целого букета хронических заболеваний...
Мы умираем гораздо больше, чем живем...

        А живем мы, когда любимый, бесценный, дорогой человек говорит нам "Доброе утро", когда светлый талантливый фильм надолго остается в воспоминаниях солнечным зайчиком, когда тебе звонят из издательства и говорят: "Мы хотели бы опубликовать вашу книгу", когда просыпаемся ранним утром, и через наши глазные каналы в нас вливается Бог. Есть еще моменты, на протяжении которых наша бессмертная сущность ликует и тогда центр мира, истинная Шамбала, обнаруживается внутри нас самих.
          
        Ушло все старое, пропахшее нафталином, отработанное, сорняковое, сведены старые счеты, стерты ластиком грубые слова, что рубцами на сердце, слилось, словно молочная пенка, несбывшееся. Остались воспоминания детства с ароматом мятных пряников, стрекотанием свечков и маминым голосом. Первая жевательная резинка, первый букетик ландышей, перевязанный красной ниткой, от мальчика с хризолитовыми глазами. Первый концерт Валерия Леонтьева, концертный дым, стелющийся по сцене и сползающий в зал. Первая статья, опубликованная в заводской малотиражке... Стоп. На этом счастье заканчивается, начинается жизнь...

       Эта весна, как причастие. Самая-самая. Самая весенняя из всех весен. Помните, как у Набокова: "Самый мамонтейший из всех мамонтов..."?
 
Впервые за много лет вдруг родилось:
 
Для этой идеи нужна тишина
Молитва, дыханье у самого дна,
Бумажные крылья, неспелый рассвет
Горсть бесполезных, но звонких монет. 
 
Заваренный мамой малиновый чай,
Улыбка прохожего вдруг, невзначай,
С хрупкой пластинки, черной, как смоль
Ганс-Христиан, безымянный король… 
 
Тонкие нити волшебных дорог,
Бабкой-знахаркой спеченный пирог,
В море - маяк и русалочки плач,
Сломанный грустью на крыше скрипач 
 
Для этой идеи нужна белизна,
Гамлет, сомненье, любви новизна.
Чей-то последний и первый рассвет,
Осень, молчанье, опаловый свет…   
 
Ничего, что в стихах царствует осень, а у нас весна. По сути, это разные стороны одной монеты...

30 апреля 2011