Диссертация

Чижиков сидел один в пустом гостиничном номере, разложив на голом деревянном столе листы бумаги. Он перекладывал их, как пасьянс, что-то чёркал, подтирал, исправлял. Настроение у него было тревожное. Первый раз он собрал воедино то, что вот уже полтора года добросовестно собирал по крупицам. Это была диссертация. Он был соискателем, то есть не очником, а работал и учился одновременно. Трудно это. Сначала сдавал кандидатские экзамены. А для этого ходил на курсы английского языка при политехническом институте. Поступил в университет марксизма-ленинизма, чтобы легче было сдать экзамен по философии. В общем, жил, как положено жить в его годы женатому человеку, который,  проработав несколько лет инженером в КБ, ещё не смог многого добиться, но многое понял. Он понял, что высшее образование -  это не цель и не финиш, а только старт, и что для красивой жизни корочки с гербом слишком мало. Надо учиться. Чижиков понял это однажды в день получки, когда жена взяла деньги,  как-то  странно на них посмотрела и словно не заметила привычный букетик цветов, который он покупал регулярно.
Чижиков сдал экзамены, потом долго искал научного руководителя, никак не мог определить темы. Потом вышло что-то вроде  "Оптимизация параметров гидравлических распределителей в условиях массового производства” Он ещё толком не представлял себе, что это будет, но знал твердо: название модное, и здесь  можно копать. Копал, копал, и вот, наконец, получилась стопка бумаги с формулами, графиками, диаграммами. Руководитель уже давно просил показать  материал. Чижиков не успевал, придумывая всякие причины своей неявки. А жил он в небольшом городке, за сотню километров от областного города, где находилась аспирантура.
И вот, наконец, он выбрался и теперь сидел над этой кучей, словно намеревался отыскать в ней жемчужное зерно. Лысина масляным пятном просвечивала сквозь белокурые волосы. Волосы таяли, как масло на сковороде. Как бы с целью компенсации,  он отпустил модные усы и бородку,  отчего создавалось  впечатление,  что прическа сползает вниз,  как продранный парик.
Чижиков  покосился на игривую надпись, выцарапанную ножом на  столе:
"И я здесь был, мёд-пиво пил".
- Хорошо  тебе,- подумал Чижиков, машинально  расписывая на бумажке пересохший стержень авторучки.- А пошёл бы  ты  завтра к профессору Будкевичу, так узнал бы…
В коридоре послышались голоса. Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вошли трое. Все они были высокого роста, почти одинаково одетые в клетчатые пальто, рыжие  шапки, тёплые полуботинки с модно заправленными в них брюками, чем напомнили Чижикову фотографию  американских велосипедистов 30-х годов.
Чижиков  тихонько усмехнулся. Он  сразу понял, что это спортсмены, хотя бы по огромным сумкам с фотографиями каких-то красоток  под целлулоидной рамочкой на боку, в одной  из  которых  он узнал "Незнакомку" Крамского. Но  для велосипеда  сейчас не сезон. С утра кружил снежок. А к вечеру  вдруг потянуло теплом, как от печки. Снег уже не  кружил, а стыдливо прятался в лужи. Словно зима не успевала хорошо  выдержать снежинки в своём холодильнике  и выдавала их полуфабрикатом, лишь бы выполнить план.
- Душновато  тут,- сказал  один, раздевшись. Подошел  к  окну, распахнул фрамугу, не спрашивая на  то  согласия Чижикова.
Чижиков,  хоть и не любил церемоний, но это ему не понравилось. От окна потянуло, а он был не богатырь здоровьем.
Спортсмены не очень отличались друг от друга и когда разделись. Поэтому Чижиков решил  различать их но прическам: Блондин, Ёжик, Курчавый. Видно было, что они только что выпили и их обуревали чувства. Как выяснилось из  разговора, они были здесь на областных соревнованиях по волейболу и  в финале  проиграли двум  командам  подряд, из-за чего не получили призового  места. Они громко выясняли причины, винили  тренера и  судей. Чижиков невольно слушал  их и не мог сосредоточиться. Он  сам был когда-то спортсменом  и понимал их чувства. Но до завтра нужно  было ещё много сделать, и он решился на замечание.
- Ребята! Можно потише?
Чижиков хоть и был очень занят, но не исключал приятности возможного вопроса "Над чем работаешь?". Тут можно было между прочим бросить:
-Да так, тема одна подвернулась. Решил из неё диссертацию сделать.
Тут кто-нибудь скажет: "Вот видите! Пока мы мячик гоняем из угла в угол, а люди вон какие дела делают".
Но они вопроса не задали. Только Ёжик бросил в его сторону:
- Работаешь, дружочек,   и работай.
Чижиков   промолчал, но его самолюбие было задето.  А спортсмены достали  из  сумки "огнетушитель"  с  портвейном, слегка отодвинули бумаги Чижикова в сторону, выпили, отчего разговор приобрел ещё большую остроту. При этом, когда Ёжик нёс ко рту стакан, несколько капель упали на рукопись. Чижиков  втянул ноздрями воздух и неожиданно для себя выпалил:
- Вы что, обалдели? Милицию  вызвать, что ли?
Все трое  изумились. Ёжик сощурил  правый глаз:
- Кого?   Меня в  милицию?   Да ты тут  видно совсем в духоте сомлел. Наверно, кляузу строчишь? Писатель!  Пойди прогуляйся. Заодно и  мозги проветришь.
С этими словами он схватил бумаги Чижикова, сколько захватила его ладонь, на которой свободно умещается волейбольный мяч, и швырнул в окно.
Чижиков похолодел. Мысль броситься на этого невежду с кулаками замерзла на лету, как замерзает слюна на 40-градусном морозе. Медленно, как  при  ангине, он прошептал:
- Ты   с ума сошел!  Это же диссертация!
- Ну  и что!-  ответил тот, потом спохватился.- Какая диссертация?
- Моя…кандидатская.
- Дурак, что ж ты сразу не сказал?
- А   ты  спрашивал?
- Живо  одеваться!- скомандовал Блондин.
Все быстро оделись. Чижиков захватил портфель. Пулей  пролетели  миме швейцара, дремавшего под табличной  "Мест нет", и выскочили на улицу. Напротив  окна их  номера, в  грязи были разбросаны листы, как листья запоздалой осени. Чижиков поднял один лист, вытер его. Потом другой. Постепенно  собрали всё, что можно было найти. Один  лист сняли с  ветки тополя.
Ежик   взял  Чижикова  за локоть:
- Слышь? Ну, ты  извини. Так оно  как-то сорвалось. Я и сам не  ожидал.
Чижиков  не  ответил. Он  думал о другом. Работа-то  пустяковая. Знает  он, что  всё  это ради прибавки к зарплате. Ему  стало  грустно. Напротив гостиницы  светились окна "Гастронома".
- Ребята, пошли в  магазин, возьмем бутылку,- предложил Чижиков.
Те пожали плечами, но решили,  видимо, ему больше не перечить.
В номер вернулись уже друзьями. Теперь  Чижиков знал, что  их   зовут Витя, Юра и Коля.  И вообще  они хорошие ребята. Только  вот  не  повезло им на соревнованиях.
Чижиков  разложил  на окне собранные  грязные листки, чтоб они вы¬сохли. Убрал со стола оставшиеся.  Гостеприимно  поставил  на  стол  бутылку водки, спортсмены  -  своё  вино  и  закуску. Налили.
- Давайте выпьем за будущего кандидата,- предложил Блондин.
-Налей  ему  штрафную как  пострадавшему,-  пошутил  Курчавый.
Чижиков собрался с силами  и  залпом опрокинул стакан  водки. Стало совсем тепло и  уютно. Ему показалось, что он  давно  уже  знает  этих хороших  ребят и  готов  с ними на край света.  Потом пили ещё.  Когда всё допили, запели песню.
"А это был  не мой,   а это был  чужой, А это был   тёщин чемоданчик".
Чижиков в каком-то судорожном веселье,   со  сбитой на бок сигаретой, хотя вообще-то  не курил,  наседал  на Блондина.
- Слышь! Ха-Ха! Вот будет здорово,  когда тёща узнает, что я её чемоданчик выбросил в окошко.
- Коля!- с жаром говорил Чижиков.
- Я не Коля.  Я Витя.
- Ладно. Пусть Витя… Витя!  Я тебя уважаю.  Ты спортсмен. Я ведь  тоже выступал.  У меня первый  разряд  по  шахматам.   Я  почти  выполнил норматив кандидата в мастера.  Но  вот  женился... Я могу давать сеанс одновременной игры. Найдите шахматы, я с вами троими вслепую сыграю.
- Ложись,  во  сне сыграешь,- грубо  оборвал Ёжик.
В общем, братание не клеилось. Получалось, как только кончилась выпивка, кончилось и то, что их связывало. Чижиков с трудом разделся и лёг.
Проснулся он поздно, в номере было пусто. В голове тоже. Но так пока казалось вначале. Как только Чижиков встал, он почувствовал,  что в голове осталось что-то  тяжелое,  что каталось из  стороны в  сторону. Он лёг  на правый бок - кололо в правом виске. Перевернулся на левый.  Теперь кололо в левом.  Он встал,  налил из крана стакан воды, жадно и тяжело выпил.  Из зеркала на него глянуло чужое, испуганное лицо. Он снова лёг.  На встречу с научным руководителем он опоздал.  Из крана капала вода.  Не было сил ещё раз встать и закрутить  его.  А вода всё капала и капала…  Кап,  кап,  кап.