…Как бы ни был город невелик, но когда приближалось ярмарочное время, он весь преображался до неузнаваемости. А время это было знатное! Оно всегда наступало после августа (как только не называли раньше этот месяц: и серпень, и собериха, и припасиха, и густарь), обычно за неделю до Капусток, то есть посиделок накануне праздника Сергия-капустника. Обычно дни были солнечные, тёплые, лёгкие ветерки охотно переносили с места на место тенёту. К этому времени завершались три крестьянские заботы: и косить, и пахать, и сеять. Наступал самое любимое межсезонье, прозванное в народе "бабье лето".
В городок всегда стремились и щедрые продавцы, и покупатели любого достатка, и просто зеваки-ротозеи, не взирая на расстояния, которые нужно было преодолеть. Затраты и хлопоты-заботы стоили того. Тут было, на что поглядеть и за что поторговаться, – ведь товар добротный привозили.
Вот и сегодня уже с самого утра на церковной площади разноцветная и обильная ярмарка радостно шумела, нарушая привычную для городка неторопливость, и по своему обыкновению волновалась. Чего только здесь не было и кого только здесь не было? Возле воловьих обозов стояли дюжие, кряжистые малороссы в колоритных рубахах-"вышиванках" навыпуск, опоясанными широкими алыми и синими атласными кушаками. Они с озабоченными лицами и со знанием торгового дела продавали свежее и солёное сало с розово-красноватыми прослойками и без них (на выбор), крупные белого и коричневого цвета куриные и почти гигантские гусиные яйца, дурманящее своим запахом сено, разновеликие тушки копчёных кур, румяные и желтовато-зелёные яблоки, янтарный мёд, круглые, щедро набитые семенами подсолнухи, чёрные и полосатые калёные семечки и слюнявых бычков-сосунков. Рядом с ними пристроились суетливые евреи в ермолках с множеством мелких хозяйственных товаров и кухонной утвари. Местные дородные торговцы, заслоняя узкие проёмы дверей лавок, зазывали покупателей, зычно и безо всякого стеснения расхваливая многоцветие ярких тканей. Степенно восседающие узбеки в изящно расшитых тюбетейках, запахнув длинные полы халатов, предлагали, прицокивая языком, духмяные приправы. Усато-носатые, стройные, как кипарисы, моложавые грузины в чёрных черкесках с нашитыми по сторонам груди гозырями, в которых металлически поблёскивали декоративные палочкообразные патроны, охотливо наливали на пробу желающим тягучее зрелое вино в инкрустированные рога, тут же предлагая присоседиться к мангалу и отведать сочный шашлык на шампурах. По всей площади среди купчего народа суетились офени-коробейники в серых от пыли армяках и зипунах, продававшие то здесь, то там галантерийный товар, домотканую мануфактуру и книжки в сафьяновых переплётах с яркими обложками. Приезжие казахи и татары в меховых тебетеях на головах, в ичигах и чарыках на ногах, кутаясь в свои кементаи из белого войлока и в стёганные на вате чапаны, общаясь на каком-то придуманном ими объединённом языке и понимая при этом друг друга, охотно помогали общими усилиями сплавлять своих баранов богатеям-аборигенам. Розовощёкие мордовочки – кто в ярких пангах и длинных национальных платьях, а кто в блузах из домотканого холста и фиолетово-синих понёвах из шерстяной домодельной ткани, сшитых из трёх полотен не наглухо - наперебой расхваливали крупный картофель, который и без того раскупали огромными мешками местные горожане, зная толк в подобном товаре. Среди этой купли-продажи шастали христорадники в выцветших, с чужого плеча ферзях и опашенях без застёжек и воротников, тяжёло опираясь на посохи и канюча милостыню. Пели и плясали под гитары заезжие беззаботно весёлые цыгане с неизменным спутником – косолапым медведем с привязанной к голове шляпой с незатейливым плюмажем и в напяленной яркой цветной жилетке, заставляя его кружиться и приседать в такт звучащей музыки. Не теряли времени даром и мазурики, очищая карманы малахаев зазевавшихся оболдуев и беспечных горожан…
- Глафира Аполлинарьевна, доброго Вам здоровьица и не менее доброе Вам наше здрасте!
- И Вам, Миней Гобронович, утречка доброго. Дай Вам Бог здоровьица! – прозвучал ответ, наполненный радостными интонациями, от здоровой и крепкой на вид женщины. У неё было белое, необыкновенно привлекательное и моложавое лицо с совершенно светлыми волосами.
- Как изволили ночевать? Надеюсь, что всяки всячестности не нарушали Ваш покой?
- Отнюдь, Миней Гобронович, отнюдь! Ноне негоже ночевали. Полудрёмой забавлялися. Комарьё треклятое (да простит меня Господь!) замучило. И откель оно народилось? Всю ноченьку жужжом жужжало да во все телеса типнуть пыталось.
- Да как же Вы устояли супротив такого супостатства?
- И не мыслится, како оно сделалося. Под утречко сон укрыл росным туманом. Бог милостив! – Женщина перекрестилась и скоренько оправила образовавшуюся складочку на юбке.
- Дай-то Бог, коли так. Однако знатный день затевается. Лучики светиловы негой да теплотой проникнуты, к люду простому протянуты.
- Экий Вы, Миней Гобронович! Изъяснение Ваше завораживает сладозвучием. И откуда черпаете такие словеса, что до сердца дотрагиваются?
- Глядя на Вас, Глафира Аполлинарьевна, оды писать желается. Да не обучены мы тому искусству великолепному.
- Ой-да! Так уж от душераскрытости сказываете? Не мнится ли Вам сказанное?
- Помилуй Бог, ежель кривдою балюсь! Это Вы в заграничных далях учёны обходительству. А мы, чернь сермяжная, вторим тем речам велиречивым да вздохи в грудоньке своей подавляем от белой зависти. – И вдруг собеседник переменил тему беседы: - Что супруг ваш – Трофим Пантелеймонович – всё так же бодр и неутомим в делах? Надеждою живу, что от немочи своей он оклемался?
- То не нам судить. Богу дано судьбы вершить. А нам остаётся только в соглашении с Господом пребывати. Одначе получшело Трофиму Пантелеймоновичу опосля травяных взваров, что лекарь наш - Иона Никодимыч присоветовал…
- Позвольте утолить антерес, - с вежливой улыбкой прервал Миней Гобронович, - что за травы такие? Расспрос незряшный, ибо сам страдаю такой же немочью. Инда головы поднять не в силах, какие боли обуревают.
- Как же Вам не порадеть! – охотно откликнулась Глафира Аполлинарьевна и достала из синего бархатного ридикюля небольшой листок с какими-то записями. – Сама готовила взвары, оттого и знаю не токмо травы, но и в каких плепорциях. Потребно в равных долях смешать пустырника, сушеницы болотной и цветов боярышника, добавить половину такой доли омелы белой. Утром залить одну плошку сбора четырьмя плошками вара, настоять, укутав, до обеду. Процедить через тонку тряпицу и пить по трети чайной чашки за получас до трапезы. Мой хозяин до сих пор пьёт взвар до завтрака, до обеду и перед вечерей. Иона Никодимыч велел потреблять его цельный месяц. Свекольный сок с мёдом в равных долях велел тако ж опосля того взвара пить по большой ложке. А когда шибко голова занедужит, тряпицу яблочным уксусом смочить да к подошвам на четверть часу приложить.
- А мне наш эскулап присоветовал отвар плодов черной смородины пить. Думаете, что эти взвары ему помогли?
- Не сумлеваюсь ни на толику. А, може, и вопиялицы вспомогли, понеже премного кровушки в нутро своё насосали? То Бог ведает. А то ведь головой ворочать не мог, како боли донимали. Уж, какой терпеливый Трофим Пантелеймонович, а тут, как случится прилив крови в голове, всё: "ой!" да "ой!", да головушку свою руками крепко обхватит. Ночами почивать не мог! Вот как оно было!
- Нечто так расстройство переживал?
- Всего не расскажешь! С того дни в вечор и началося это. Иона Никодимыч упреждал, чтоб Трофим Пантелеймонович избегал нервотрёпок, через кои приливы у него случаются. А днём нелёгкая принесла к нам в дом энтого студента ссыльного. Да ить Вы знаете, что Тихона Трофим Пантелеймонович не привечал с тех пор, как тот явился в наш город. Не лежало - да и доныне не лежит - сердце к ему. Некчёмным, пустым человеком его считает. "Финтифлюшка мелкая, а фанаберии в нём на многих хватит", - завсегда он об Тише так сказывал. А тут те и на! Заявился тот Тихон к нам. И ведь что окаянный удумал? Стешу сватать в одночасье удумал! Единолично явился-не запылился, то с одного краю зайдёт, то с другого, сам гуторит, а глаза прячет да в словах вязнет. Трофим Пантелеймонович слушал его, слушал да како стукнет вгорячах кулаком по столу: "Не видать тебе Степаниды, аки своёй спины! Токмо речи некчёмные глаголишь да выгоду себе ищешь, стервец! Да ты спросил ея: люб ты ей али нет? Думу удумал, что как отец прикажет, и она безотлыжно под венец пойдёт по отцовой воле? Опосля, дескать, стерпится – слюбится? Ан-нет! Не приказчик я её душеньке. Не Стеша тебе нужна, а её немалое приданное! А там и до папенькиного капиталу руки сами протянутся? Через свадебку дела свои выправить хочешь! Кто ты есть? Голь перекатная! Болтаешься, как цветок в проруби! Проку от твоего заумничества нету, одне прожекты в пустой башке. Сам пропадёшь, и Стешу сгубишь! Заруби себе на носу: никогда Трофим Пантелеймонович свою дочь ни за недея, ни за ланстрыгу, ни за вы****ка замуж не выдаст! Вот и весь тебе мой сказ!"
- Неужто так и случилося, как сейчас молвилось? – искренне округлились глаза любопытного собеседника.
- Так оно и было! Вы же, Миней Гобронович, знаете, какой крутой норов у Трофима Пантелеймоновича! Так-то он не злобен, одначе недюжим умом наделён, справедлив, смел и прям. Что думает, то и говорит. Юлить не приучен, людей за версту видит. К тому ж, он в Стешеньке души не чает, заботою окружает.
- А что Тихон?
- Присмурел тот вмиг да отправился ни с чем восвояси, голову понурив. Супротив хозяина вякнуть ничего не мог в своё оправдание. Трофим Пантелеймонович так разгорячил, желваки ходуном ходили, глаза кровью налились, а к вечору-то прилив крови в головушку и приключился, шибко на голову стал жалиться. Вот уж как неделя прошла, тольки ноне-то и получшело. А то всё маялся да маялся, - заключила Глафира Аполлинарьевна, почувствовав от высказанного, что держалось за душой, облегчение, пряча бумаженцию в ридикюль. – Да и я вся за него испереживалась. Все дни и ночи за им ходила. А ноне вот на ярмоньку отпустил. "Иди, - говорит, - товару присмотри какого, приценись. Засиделась, пташечка моя, в золотой клетки, поди". Тако и сказал: "Пташечка моя…", - на её глазах заблестела сентиментальная слеза, которую она быстро смахнула алым шёлковым платочком, неизвестно каким образом оказавшимся в её руке и также непонятно куда исчезнувшим.
- Поклон нижайший передавайте Трофиму Пантелеймоновичу, - Миней Гобронович снял чёрную фетровую шляпу с широкими полями и учтиво склонил на мгновение свою плешивую голову. – Вы уж звиняйте, ежели что не так. Подзадержал я Вас своими расспросами.
- Да что Вы! – воскликнула женщина в ответ, поправляя бежевую ротонду. – Милости просим к нам на чай. То-то Трофим Пантелеймонович рад будет! Шибко он Вас уважает!
- Непременно буду в вашем уютном гнёздышке! То-то праздник души испытаю от общения с таким знатным человеком. Да и детками вашими повидаюсь с превеликим удовольствием! – последовало искреннее заверение с нижайшим поклоном.
И постепенно оба собеседника растворились в пёстрой ярмарочной толчее…
…Едва успев присесть в любимое кресло, Блэкс услышал знакомый своим закодированным ритмом "та - та – та-та-та – та-та-та-та – та-та" стук в дверь.
- Aperto! – сытальянизировал "кабинетчик", что означало "открыто".
- Отпэрто? – в образовавшуюся щель просунулась добродушно улыбающаяся "физия" Михая Дуги, щёки которой были обильно покрыты трёхдневной щетиной. Как всегда, непослушные волосы на темечке взъерошены немыслимым "хаосным ирокезом".
- Откуда же это вы, дитя природы? – откровенно изумился Блэкс, расплывшись в такой же добродушной улыбке. Он моментально узнал "почти однокурсника" по ВУЗу.
Дело в том, что Михай поступил в один и тот же год на медицинский факультет, но, проучившись только первый семестр, резко "пикирнул" в "академку", завалив перед этим три зачёта и один "немаловажный для будущей профессии" (как говаривал "препод" – внешний совместитель под кодовым названием "подработчик") экзамен. Откровенно говоря, все эти сложившиеся обстоятельства были результатом полной и беспредельной "расслабухи" самого Михая. Со стороны "декантропа" (смачное прозвище, однажды появившись в одной эстрадной студенческой миниатюре, навсегда приклеилось к руководителю факультета. Интересно, что оно не закреплялось за исполнителем этой роли раз и навсегда, а подобно переходящему спортивному кубку прикреплялось новому соискателю на время его "кипучей и могучей" деятельности, сидя на "троне"). Так вот – повторюсь - со стороны "декантропа" никаких усилий для отчисления нерадивого студена не прилагалось, а даже наоборот: наш высокочтимый руководитель факультета не мечтал насовсем расставаться с незаурядным и "неоднобоким" студентом.
Понятие "неоднобокости" родилось у тогдашнего ректора (то бишь, "ректоропитека" по аналогии с "декантропом"), которого медицинские "студиози" прозывали ещё почему-то и "ректором-прозектором". Его любимое изречение звучало однозначно: "Студент не должен быть однобоким. Он должен любить не только науки, но и художественную самодеятельность". А эта художественная самодеятельность – предтеча нынешних "студенческих вёсен" – всегда завораживала его существо, воспитанное на риторическом вопросе "физики или лирики".
Постепенно (как и следовало ожидать) искреннее увлечение поющих и танцующих "вагантов" превратилось для них в "соревновательно-показательную обязаловку", от которой (если совсем откровенно, то есть положа руку, а вернее - дистальный отдел верхней конечности, на сердце, иными словами – на левую половину грудной клетки в области четвёртого – пятого межреберья между окологрудинной и среднеключичной линиями) "тащились" буквально все - от студентов, их наставников, исключая отдельных педагогических (а на медфаке - "медогагических") особей, строивших козни талантливым самородкам, заставляя отрабатывать чуть ли не каждую тему практического занятия, вплоть до деканов. Сие творчество завораживало всех, достигая "высоких извилин ненизкопоставленных персон", приходящих на премьеры лицедейства (впрочем, после просмотра последующих повторений-то этого зрелища и не следовало). Отсюда разнеслась приговорка: "Лови кайф вовремя, а не во время").
Дуга же успел-таки зарекомендовать себя "неоднобоким" студентом. Он удосужился придумать и воплотить в жизнь "гирляндовый задник". Для непонятливых объясню: задник – это декорация, в данном случае – самодельная, изготовленная из чёрного плотного, "гражданско-оборонительного" материала. С лицевой стороны была пришита белая бельевая верёвка, имитирующая знакомые "до сердечной боли" контуры местной телевышки и силуэты коробов зданий. В "окнах" этих коробов монтировались мелкие разноцветные лампочки новогодней гирлянды, соединённые с обратной стороны электрическими проводниками. Эти источники не только светили, но и мигали, порой даже попадая в ритм исполняемых мелодий и песен. Вся эта "музыкально-осветительная какофония" олицетворяла ночной город студенчества.
Эффект от первой встречи её с "членами и членихами жюрёвой комиссии" был более чем ошеломляющий. Такого никто не ожидал: "Неужто медики на "ты" с электричеством до такой степени?!". До такого полёта мысли даже технические факультеты не могли додуматься!
Подчеркнём, что первоочередная заслуга в этом принадлежала Михаю. Но, кроме этого поразительного изобретения, Дуга сумел продемонстрировать свои недюжие изыски в скульптурном творчестве. Следуя идее "декантропа", желающего присвоить факультету имя великого "рефлексолога", неуёмный по тем временам студент создал бюст (правда, несколько уплощённый в передне-заднем направлении) Павлова И.П. Гипсовое изваяние водрузилось напротив входной двери морфологического корпуса медицинского факультета. Однако следует заметить (справедливости ради), что медфаку так и не было присвоено это великое имя. "Чтобы в МГУ одного имени был факультет другого имени? Это же откровенный нонсенс!" – прозвучало из уст "ректоропитека" (фраза родилась ТАМ - при этом глаза говоривших поднимались к космическим далям).
"Подвиг" Михая тем не менее не остался без внимания, даже тогда, когда "самородок Роденовского клана" "с великой печали" ушёл в то состояние, обозначающееся в народе, как "запой". "Непризнанный верхними кругами гений" страдальчески стал пропускать одну за другой "парой", коллоквиум за коллоквиумом, зачёт за зачётом. Гора "отработок" росла в ритме геометрической прогрессии. В этот острый временной период "декантроп" за закрытыми дверями своего кабинета на пальцах (по-видимому!) "легко" объяснил бывшему абитуриенту, что необходимо трансформироваться в "академика" ("от греха подальше!"), то есть уйти в академический отпуск до набора следующего первого курса.
Таким образом, Дуга отстал от Блэкса сначала на один год, затем – ещё на один, потом (личный пример оказался заразительным) последовал очередной год задержки. Более того, "ректоропитек" терпеть не желал и предложил (естественно, через посредника) направить свои стопы "электрика и скульптура по совместительству" в "мир свободного творческого полёта", сопроводив предложение замечанием: "Совесть поиметь надо".
С тех пор Блэкс потерял из виду столь колоритную фигуру Михая. Их встреча (всё-таки предсказанная, видимо, Нострадамусом) состоялась ровно через семь лет. Блэкс к тому времени уже работал судебно-медицинским экспертом.
В один прекрасный (а, может быть, скорее всего, - совершенно не прекрасный, из-за мерзопакостной погоды) день Блэкс был направлен шефом на "зону" для освидетельствования N-ного количества заключенных, учинивших "региональную разборку". Поскольку транспортных средств в Учреждении ЖХ (далее следовали цифры) для этих целей было недостаточно (мягко говоря), "верхние товарищи" решили, что экспертизы следует провести на "месте не столь отдалённом". Жребий пал на Блэкса. Исполнительный и дисциплинированный работник (именно так звучит в его производственной характеристике) и, ко всему прочему, любознательный, тут же – сразу же согласился посетить эти самые "места не столь отдалённые".
Слуховая память доныне хранит железный скрежет и лязганье казённого металла входного контроля. А зрительная память навсегда запечатлела первое чувство от встречи с "ограничителем свободы". Хотя (если честно) увиденное им отдалённо напоминало пионерские лагеря, в которых Блэкс бывал в детстве. Там, конечно, не было такого серьёзного КПП, но тоже были металлические ворота. И процветала почти идентичная казёнщина (как будто не существовал другой колер масляной ядовито-зелёной краски).
Блэкс направился тогда по указанному молодым лейтенантом ВВ маршруту к лазарету. Навстречу ему попадались одинаково одетые люди, в одинаково серых головных уборах, отличалось только содержание информации на белых прямоугольничках, вшитых в ткань ватников.
Такая строгость окружающей сферы нисколько не пугала Блэкса. Ведь как бы там ни было все человеки по разные стороны колючей проволоки похожи друг на друга, как две капли молока. Различие чувствовалось лишь в степени глубины взгляда – изучающего нового Homo sapiens'а и завидующего воле, ибо осознание вины содеянного и раскаяния УЖЕ достигли всех их головно-мозговых извилин, а срок всё ЕЩЁ тянулся, не ускоряя свой бег.
Войдя в лазарет, эксперт сразу сориентировался и направился к двери с табличкой "Смотровая". В светлой и чистой комнате с большим окном стоял однотумбовый стол с двумя стульями по обе стороны, рядом слева от него располагалась заправленная белой простынёй кушетка, вдоль стены справа высились два шкафа с навесными замками – один платяной, другой медицинский с матовыми стёклами, за распахнутой дверью скрывалась раковина под водопроводным краном.
Человек невысокого роста с коротком белом халате, перебиравший что-то в шкафу с "заматированными" стёклами, оглянулся на звук распахнувшейся двери, и Блэкс узнал Дугу – того самого "легендарного почти однокурсника". Встрече, кстати говоря, обрадовались оба – ведь приятно увидеть, не взирая на условия и обстоятельства, знакомое тебе лицо. Блэкс вкратце объяснил причину своего появления. Михай незамедлительно сходил куда-то, предупредил кого-то и вернулся в кабинет.
- Сейчас "объекты исследования" подойдут, - доложился он. - А ведь правду говорят, что Земля кругла. Видишь, сколько времени прошло, и мы, как мне хотелось, так и произошло, свиделись. Пусть на "зоне", но ведь всё равно встренулись.
От нежданной радостной встречи Дуга стал разговорчивым, что раньше за ним не водилось. Пока не подошли вызванные им "объекты", он успел рассказать, и что это у него третья "ходка" - и опять же по глупости, и что он самый настоящий рецидивист, но не урка и не уркаган, а "спец" по кражам со взломом, которые совершались им ради "презренного металла", крайне необходимого во время очередного загула на "водяру" и "краснуху", и что он сколько не пробовал "завязать", так и не смог, и что именно в связи с последним обстоятельством семья его распалась, и что его единственную законную дочку Машутку "дрессирует" бывшая "маруха", и что батину "центровую фатеру" он самолично пропил до последнего гвоздя.
- Причина моей последней "ходки", - доложил Дуга, - сплошная "лажа". Тюльку гнать тебе, Блэкс, не буду, как на духу поведаю. Я бы не сел на вилы, ежели б не этот партач, долдон вольтанутый! Бухарили-бухарили, невхипишь водяра иссякла. Побазарили, решили лабаз поставить на уши. Скоренько спроворились, надыбали работёнку. Всё по фарту канало: застеклили шипер у лабаза, этого шибздика туда засунули, стеклотару с водярой "по карманам рассовали, где и рупь не ночевал" (как Высоцкий пел), хавку затырили туда же. Всё чин-чинарём! Хаза заждалась. Пора ноги делать. Этот змеёныш-недоумок, гнида сушённая, тварь ползучая фраернулся, по маршруту молчаком стеклит ещё один лабаз. Он, видишь ли, без курева, как собака без кости. Ведь упреждали его: "Падло, не понтуйся"! Куды там! Этот охламон оборзел в натуре. На хрустальный звон контора на хвост села и замела нас, болезных, по сами уши. Вот так и загремел я на нары, а не в Канары. Погоди, встрену сучару, шнифт на булку натяну и моргать заставлю. А здесь на зоне меня "принудили санитарить в лазарете", так как я – ни кто-нибудь, а именно - "уважаемый ЗеКа с незаконченным высшим медицинским образованием пока". То есть так и сказали: "Ты же с медициной на "ты". Вот тебе и карты в руки".
Потом Блэкс провёл освидетельствование около двадцати "зэков", которые вели себя весьма корректно и учтиво (чувствовалась профилактическая работа Дуги за дверью кабинета), называли его не иначе как "доктор", охотно обнажали все локализации, акцентировано демонстрируя телесные повреждения, а, выходя из кабинета, приносили свои извинения за "причинённое" беспокойство.
После проделанной работы, прихватив с собой медицинские документы тех заключённых, которые в данный момент не могли быть осмотрены, эксперт в сопровождении санитара лазарета пошёл к КПП. По дорогу Михай заверил, что как только "откинется", придёт к "сокурснику" в гости с бутылкой хорошего коньяка…
И вот этот день, а точнее – конец рабочего дня, наступил. Дуга для начала отрапортовал, что он "оттянул лямку от звонка до звонка". И что удивительно, пришёл не с пустыми руками: во внутреннем кармане не первой свежести пиджака топорщилась бутылка пятизвёздочного армянского коньяка.
- Цымус, а не коньяк! Это, Блэкс, тебе, как и обещал там, на зоне, - Михай гордо обозначил лихую дугу левой брови, после чего информировал: – Только вышел, про тебя вспомнил. Но ты ж меня знаешь, что я ведь не "алямс-трафуля" какой-то! С пустыми руками не привык заявляться. Лоха одного накнокал, в буру с ним залудили. Мой фарт сразу обозначился. Не великие хрусты надыбал, так "воробушки". Но и они в чести. На знатную бутыловку хватило. Даст Бог день, даст и хавки! Главное для меня, Блэкс, не зашухериться. По воле заскучал шибко. Хотя скажу, что на зоне свой кайф: "подъём" и "отбой" вовремя крикнут, кормёха по часам, в баню водят по графику, в казёнку и оденут, и обуют, опять же библиотека какая-никакая имеется. Всего не перечислишь! Потому некоторые без зоны жить не могут. А может, бояться. Здесь же, на воле, как волку, нужно самому выживать, себя кормить, за собой ухаживать, свои планы строить и самому же их в жизнь претворять. А это муторно, когда отвыкнешь!
После предупреждения о том, что у него "на зуб" ничего нет, да и ничего не надо", Блэкс, возразив на это своим правилом ("Без еды я ни туда и ни сюда, Тем паче, на отощавший желудок"), совершил два похода в поисках снеди. За это время Михай в нетерпении "заглотил" почти всю бутылку (и "потому что трубы горят", и "за здоровье Блэкса"), оставив такое количество напитка, которое можно было добавить максимум в две чашки кофе. Разомлевши от внутреннего употребления, Михай клятвенно пообещал в следующий приход восполнить утраченное по вине самого Блэкса ("вам – интеллигентам – завсегда рубон только и подавай").
- А чтобы тебе не было скучно, я спою песню про зону, - неожиданно предложил "хлебосольный" гость и, закурив сигарету из пачки, протянутой собеседником, и приняв немыслимую артистическую позу, торжественно объявил: – Лихая песня "Ой, ты – зона, зона". Исполняется мной пропито-треснутым голосом. Автор песни пожелал остаться неизвестным. Ну, и Бог с ним! Сам виноват! Итак... Специально для вас выступает "Заслуженный на зоне артист" впервые!
Под ритм, виртуозно отбиваемый пальцами одной руки по обеим сторонам початого спичечного коробка, от чего вычурно разнообразился стук, он довольно складно, с долей "жалостливости" застрадал:
Ой, ты, зона, зона – в три ряда колючка.
А за зоной рощи вдаль меня зовут.
Только в синем небе золотые тучки
В сторону родную чередой плывут.
Ой, ты, зона, зона – нет конца мученьям,
Нет конца мученьям, горю края нет.
Вы летите, тучки, в сторону родную,
Передайте милой от меня привет.
Ну а если даже захлебнувшись кровью,
Упаду в предзонник с пулею в груди,
Ты не плачь, родная, над моей бедою,
Палачам проклятья ты свои пришли.
Завершив пение, Дуга поклонился, как обычно это делается на эстрадных подмостках, поинтересовался ("нет ли чем продезинфицировать уставшее горло?"), на отрицательный ответ развёл в стороны руками ("на "нет" и суда нет") и исчез из кабинета, оставив пустую "стеклотару" и вежливо затворив за собой дверь. И снова они расстались на неопределённое время.
Визит Блэксу запомнился на всю жизнь: во-первых, своей неординарностью, а во-вторых, тем, что единственный раз он имел возможность слышать, как можно с помощью обычного спичечного коробка создать впечатление объёмного музыкального аккомпанемента…
…Едва успел Блэкс положить телефонную трубку, как дверь распахнулась и весьма учтиво впустила во чрево кабинета Завлаба. Определить настроение сидящего за столом человека – дело было весьма сложным, потому что внешне он всегда олицетворял спокойствие и уверенность (не только в себе, но и в завтрашнем дне).
- Надеюсь, позволишь? – Завлаб проследовал в любимому креслу, где и совершил "мягкую посадку", вернее, "усадку".
- Конечно – конечно, - кивнул в ответ хозяин кабинета, подписывая официальный ответ, который в следующее мгновение исчез в недрах картонной папки. – Чай? Кофе?
- Бананы и ананасы, - традиционно произнёс гость, одновременно доставая из кармана сложенный газетный листок. За ним водилась такая привычка: заинтересовавшую его статью он обязательно вырывал из объёмных еженедельных газет и сохранял её, изучая до тех пор, пока не выносил окончательный приговор: "историческая ценность" (и отправлял её в свой архив) или "хитовый проблеск" (и та летела в мусорное ведро). – Сколько раз я тебя просил намекать о твоих интервью в СМИ?
- Ничего страшного, - Блэкс указал на лежащую перед ним на столе газету. – Вот собирался тебе презентовать, специально купил лишний экземпляр. Да, видать, нерасторопен шибко.
- Не волнуйся и не переживай! Я завсегда подаркам радый, - Завлаб не поленился вспорхнуть из тёплого кресла, забрал нетронутую им газету и снова угнездиться на прежнем месте. (Вообще-то, слишком смело написано "вспорхнуть" и трудно это представить, не видя габариты этого человека. Скорее всего, это слово образно характеризует ту проворность, с которой произошло всё упомянутое). – Хочу поделиться с тобой о том, что мне понравилось. Или, как говаривал один музыкальный критик: "что цапануло за сердце".
- Интересненько, что же это?
- Вот этот колоритный моментик о посещении морга экстрасенсом, который… Далее цитирую: "показал даже "корочки" на трёх языках. Я поинтересовался: "Простите за любопытство, а что Вы лечите?", на что он мне ответил: "Заболевания центральной нервной системы, печени, почек и других внутренних органов человека. И довольно успешно". На мой вопрос: "Что же привело Вас к нам?" он откровенно ответил: "Хотел бы посмотреть, где располагается печень", - за этим последовали снятие очков и вопрос: - Реальный персонаж?
- Моё имя - не Шарль, а фамилия – не Перро. Я, как тот самый акын, который едет по степи, что видит, то и поёт: "Один верблюд идёт, второй верблюд идёт, и третий идёт, и четвёртый идёт, - и весь караван идёт". Помнишь такой наш студенческий КВНовский хит?
- А то нет? С тех пор, как выучил, и до сих пор – всё до единого слова!
- А ты говоришь: "склероз"! А ты говоришь "маразм крепчает"! – Блэкс не упустил момент, чтобы подколоть собеседника. – Да на таких надо пахать и зимой, и летом!
- Вот этого не надо. Не надо попусту тренкать и зря зубами щёлкать! Сказывают же в народе, что зимой не пашут… Ещё мне вот этот эпизод понравился, - очки опять оседлали переносицу. – Сейчас… Когда ты в целях перевоспитания или просто воспитания, а также… Цитирую: "пошёл на принцип – отстранил всех экспертов от исследований, сам пошёл в морг, не ради рекорда, и трудился в поте лица. За весь рабочий день с помощью санитарки и медсестры исследовал четырнадцать трупов"… Блэкс, мне одна фраза запала в память: "Руки делают, глаза следят, ум ищет причину". Это изобретение журналистки или…?
- Что ты себе думаешь? Мы – потомки Кулибина – и сами можем изобретать!
- Я смотрю, ты даже заставил написать и об этом? "Когда наблюдаешь за траурной церемонией, видишь венки, гробы и кресты, появляется какое-то неприятное, тяжёлое ощущение, от которого потом долго не можешь избавиться. Поэтому на похороны я стараюсь не ходить".
- Что значит "заставил"? Просто-напросто в нужный момент попросил отразить и эту черту.
- Так, - Завлаб продолжил своё рыскание по тексту. – То были цветочки, а теперь к плодам подберёмся. Вот то, что больше всего мне понравилось. С этого абзаца:
"Было бы неправильным, если ваш читатель сложит для себя впечатление о судебно-медицинской экспертизе как о службе, основная работа которой – исследование мертвого тела, - заметил Блэкс. – В круг вопросов, решаемых экспертами, входят: освидетельствование потерпевших, подозреваемых и обвиняемых лиц, определение степени вреда, причиненного здоровью, и процента утраты трудоспособности, установление возраста, идентификация личности, тождество орудий преступлений против личности, определение механизма и давности образования повреждений, установление отцовства и материнства по факторам крови, исследование вещественных доказательств, материалов уголовных и гражданских дел, ведомственных расследований… Да всего сразу и не перечислишь! Кроме того, эксперту дано эксклюзивное право оценивать деятельность медицинских работников, включая полноту обследования больных и пострадавших, правильность диагностики и применённого лечения. В связи с этим эксперта зачастую называют "врач врачей". А это, поверьте, многого стоит!"
И вот дальше: "Чтобы быть настоящим профессионалом, эксперт много что должен знать и много что нужно уметь. На мой взгляд, судебно-медицинский эксперт должен и обязан быть всесторонне развитым и любознательным человеком. Его отличительными чертами должны быть принципиальность, справедливость, честность. Не взирая ни на что, вопреки всем сентенциям и инсинуациям.
Дело, которое он выбрал в этой жизни, весьма и весьма ответственное. Поэтому он обязан находиться в постоянном движении вперёд, расширяя свой профессиональный кругозор и осваивая смежные экспертные исследования и изыскания. Ведь не зря слово "эксперт" в переводе означает "опытный, искусный знаток". Ему много дано и с него много спрашивается".
Неплоха и концовочка статьи: "У нашего доктора довольно широк арсенал творческих увлечений (как модно сейчас называть – "хобби"): он занимается графикой и живописью, изучает наследие Владимира Высоцкого, играет на многих музыкальных инструментах, сочиняет стихи и песни… Кстати, одну из своих песен он посвятил своей любимой профессии, где звучат такие слова:
Отметая притворно – расхожую лесть,
помни: главное в нас – это честность и честь,
как бы ложь не была привлекательна или красива.
Ты – судебно-медицинский эксперт.
Каждый вывод твой и каждый ответ
обретают порой судьбоносную правду и силу.
В конце нашей встречи эксперт напомнил мне одно высказывание Оскара Уайльда: "Не относитесь к жизни слишком серьёзно. Живым из неё вам не выйти!" и дал дельный совет: "Не нужно прятать своё плохое настроение. Просто, подойдя с утра к зеркалу, улыбнись своему отражению и скажи: "Главное дело, что живой!"
- Ну, ты даёшь! – невольно вырвалось из Блэкса. – Оказывается, тебя не отдельные моменты, а вся статья "цапанула за сердце".
- Выходит, что так, - умиротворённо согласился Завлаб. – Одним словом, хорошая и в какой-то степени добротная статья получилась! И главное - весьма познавательная для широкого круга читателей.
- Ты уже как профессиональный критик выражаешься, - улыбнулся довольный - раздовольный от состоявшего разговора Блэкс и спросил: - Так, как насчёт чая – как минимум или кофе – как максимум?
- Рахмат, жолдос! Как ты порою говоришь. Надо к спешным делам поспешать. И так сиднем засиделся.
- Как желаете. Что хочу спросить: это правда, что шеф вызывал тебя на татами? Ну и что же он хотел?
- Ну что всегда хочет от меня наш "шпрехшталмейстер"? Чтобы я чаще и громче применял шимбарьер.
- Кто-то опять на тебя настучал?
- Да у шефа постоянно кто-то стучит.
- Удивительно, но факт! Какое всё-таки живучее племя стукачей! Ещё с тех далёких времён. И никакой "Дуст", и никакой "Комбат" не помогают истребить эту пагубную потребность человекообразных особей, - посетовал Блэкс.
- Ничего удивительного: ведь в стукачах чрезмерно развито чувство лести, которым они искусно пользуются. А ещё Иван Андреевич Крылов намекал человечеству: "И в сердце льстец всегда отыщет уголок". Однако не будем о грустном. Тем более, восточная поговорка нас учит чему? "Не надо говорить плохо ни про кого в его отсутствие, ибо земля может передать ему всё это".
- Поди, снова наорал на тебя?
- Не без этого. Для него это святое дело, - и вдруг Завлаб поперхнулся смехом: - Как там уж? "Да ты знал! Знал!"
- Не въехал, - признался Блэкс.
- Это из анекдота про наркоманов. Один спрашивает другого: "Отгадай слово из семи букв: первые три "ляг", последние четыре "ушка"? Второй прикинул на пальцах и отвечает: "Трактор". Первый тоже пересчитал количество букв и обиженно кричит: "Да ты знал! Знал!"
Когда оба собеседника от души отсмеялись, вдруг Блэкс выдал:
- Не знаю - к чему это, но ты – мужик не глупый, найдёшь применение фразе. А звучит она так: "Весь год грешить, врать, изворачиваться, предавать и всего не перечислишь все пороки, твёрдо веря, что всё оно будет прощено в "прощённое воскресение".
- Благодарю и за этот подарок, - Завлаб встал и, подслеповато взглянув на часы, изрёк: - Вдвойне мудры, кто часто повторяют о том, что время – удивительная вещь: его очень много, когда ждёшь, и его практически не хватает, когда опаздываешь.
- Но не уподобляйся тем, о которых нам опыт талдычит: "Человек, которому всегда некогда, на самом деле ничем не занят".
- Это не про нас. Мы с тобой этим недугом не страдаем.
- Вопрос "на засыпку" можно?
- Сыпь, речистый! Валяй хоть мешок!
- Я всегда удивлялся и удивляюсь твоей выдержке, когда на тебя орёт наш "шпрехшталмейстер". Кстати, выискал слово-то какое вкусное! Как тебе удаётся выдерживать такой ор?
- Исключительно тренировками. Шучу, конечно. Но существует целая система защиты от начальнического гнева. Первое место в ней занимает "смехотерапия". Да-да, не удивляйся! Могу вкратце обрисовать суть этой терапии. Если с тобой говорят на повышенных тонах (то бишь, орут по чём зря), попробуй изменить положение своего тела. Допустим, встань или начни ходить, или просто повернись к агрессивно настроенному элементу руководящего инструмента любым боком. Это помогает снять напряжение необузданного монолога. Есть ещё такое понятие "закрытая поза".
- Это что такое?
- Нужно скрестить под столом ноги или скрестить руки на груди. И ещё – орущему шефу надо смотреть не в глаза, а в переносицу. А лучше – медленно оглядывать по ходу часовой стрелки его лицо.
- Надо попробовать.
- Ты постарайся представить, что орущий на тебя руководитель стоит в этот момент перед тобой не в цивильном прикиде, а в семейных широких трусах в горошек или цветочки, на голове шляпа из газеты или мятая выцветшая панамка, на ногах рваные тапочки, а в руке леденец на палочке. Можно, конечно, мысленно переставить на место головы шефа голову клоуна или Геннадия Хазанова в образе, или какого-нибудь мультяшного персонажа. Эффект потрясающий! Потому что смешное никогда не страшно и к тому же отвлекает от нелёгких и дурных мыслей.
- Понял. Спасибо за науку!
- Учись, мой сын, учись и постигай! К сказанному выше могу добавить два высказывания умудрённых жизненным опытом китайских мудрецов: "В жизни должно быть равновесие: с ним будет всё" и "Когда жизнь стала плохая, вспомни, что у неё есть основа – дыхание. Нет дыхания – нет жизни!" Комментировать первое не буду – сам разберёшься, а вот по поводу второго поясню. Если зашкаливают эмоции, комок к горлу подступает и давит, постарайся нормализовать своё дыхание: сделай глубокий вдох, выдержи секундную паузу и постарайся медленно выдохнуть весь воздух. Мне лично помогает. Попробуй – не помешает в нашей бренной жизни. За сим поспешаю в свой холодный склеп. Кстати, ты не в курсе почему у нас так прохладно в кабинетах, да и во всём бюро? – и, заметив, как выразительно пожал плечами и развёл руками Блэкс, Завлаб решительно открыл дверь, бурча себе под нос: - Как жить дальше? Что-то странное в этом есть…
* * * * *
…"Пожалуй, сегодня предстоит заняться более крупными делами", - решил Блэкс. Раскрыв ящик с литерой "Ж", он достал кости, которые по анатомическим характеристикам принадлежали человеку. Все кости были целые, неравномерно серовато-коричневатого цвета, с наложением грунта. Разложив их на столе, предварительно постелив на него большие листы бумаги, эксперт поочередно стал изучать их. "Сравнивай, сравнивай – и ты убедишься", - вспомнил он изречение одного из своих ВУЗовских преподавателей, поэтому на его столе нашлось место и для "Атласа анатомии человека" с разделом "Остеология" (учение о костях, связках и мышцах)", и для книги "Судебно-медицинское отождествление личности по костным останкам".
Сравнивая первый изучаемый объект с репродукциями и таблицами, Блэкс укрепил своё первоначальное мнение, что в руках у него левая бедренная кость, которая была в основном сохранена и имела выраженные анатомические контуры и опознавательные точки. Манипуляции с измерительными инструментами позволили чётко установить следующие параметры: наибольшая длина кости, общая длина кости в естественном состоянии, ширина нижнего эпифиза, ширина, сагиттальный диаметр, окружность середины диафиза, вертикальный и сагиттальный диаметр, а также угол шейки кости.
Вторым объектом оказалась левая большеберцовая кость в том же состоянии, что и первый, но для исследования необходимо определить её общую длину, наибольшую длину кости, ширину верхнего и нижнего эпифизов, а также ширину середины диафиза.
Записав полученные замеры, Блэкс одновременно сформировал вывод: "Антропометрические данные, полученные в ходе измерения всех вышеперечисленных костей, позволяют считать, что левая бедренная кость и левая большеберцовая кость принадлежали женщине".
Такая же участь ожидала правую бедренную и правую большеберцовую кости, потом правые и левые малоберцовые. И выводы-то по ним ничем не отличались от предыдущего.
Темп проводимой работы нарастал - и все движения обрели временно утраченную сноровистость. Такое происходит, когда отсутствует ежедневная практика подобных исследований, но стоит начать, как сразу же проявляется так называемый "велосипедный синдром", который заключается в следующем: если ты в далёком сопливом детстве овладел ездой на двухколёсном скакуне, то сколько бы не прошло времени – месяцы, годы, десятилетия – стоит тебе уседлиться и прижать педали, как тут же всплывают на поверхность якобы утонувшие навсегда навыки, и ты через пару секунд уже мчишься во весь опор, совершенно не задумываясь о порядке и очерёдности действий, обеспечивающих радость колёсного передвижения. Осознав, что упомянутый синдром с каждой минутой крепчает и набирает скорость, Блэкс не удержался и пропел для себя из КВНовского былого: "Наш паровоз вперёд летит, и, значит, будет остановка. Иного нет у нас пути, когда в руках путёвка".
А тем временем сам по себе включился экспертный автоматизм организации собственного труда. Из объёмной картонной коробки, на которую Блэкс из-за свойственного ему и совершенно незлобного озорства дополнительно прикрепил скотчем бумажную табличку со словом: "Джульетта", были извлечены и попарно разложены ранее отсортированные объекты: дев лучевые и две локтевые кости, две лопатки и две ключицы. Отдельно от них расположились тазовые кости, грудная кость с рукояткой. В коробке нетронутыми остались куча ребер и все позвонки. И закипел следующий этап познания неведомых пока открытий и находок.
На отдельные листы легли реальные цифровые данные измерения плечевых костей, полученные с помощью сантиметровой ленты и штангенциркуля (наибольшая и общая физиологическая длина кости, а также вертикальный её диаметр, наибольшая ширина и окружность головки кости, наименьшая окружность диафиза и окружность его середины), лопаток (морфологическая длина и морфологическая ширина), ключиц (наибольшая длина и толщина), грудной кости с рукояткой (длина, наибольшая и наименьшая ширина, толщина и пр.) и, конечно же, остальных костей, кроме костей таза, ребёр и позвонков. И всё это в миллиметровом исчислении. Они-то и подтверждали экспертную догадку о принадлежности к женскому полу. После каждого проведенного исследования отработанные объекты аккуратно укладывались в отдельные полиэтиленовые пакеты.
Как бы не была увлекательна работа, неотвратимо наступало время констатации физической усталости. Ежечасный звуковой сигнал наручных электронных часов напомнил Блэксу, что "пора и честь знать" и сегодня "пора завязывать с этим делом". Дескать, необходимо сменить конституционное "право на труд" на не менее конституционное "право на отдых". Эксперт не стал вступать с утомившимся внутренним голосом в бессмысленные прения и, не раздумывая, согласился с возникшим предложением, процитировав любимого барда: "Мы славно поработали, и славно отдохнём!"…
…Отметая напрочь своё же мнение о том, что "прерванный акт пагубно отражается на зачатии", на следующий день при первой же возможности Блэкс активно включился в продолжение вынужденно отсроченных исследований, подобно видеомагнитофону, отключенному на время рекламной паузы. Теперь пришла очередь исследования костей таза, ребёр и позвонков. Довольно быстро зафиксировав все их показатели (вот что значит профессиональная сноровка!), он с глубоким вздохом перешёл к изучению ребёр. Тяжесть вздоха была обусловлена продолжительностью данной манипуляции: ведь ребёр всё-таки немалое количество – двадцать четыре штуки. После неоднократных "кручений-верчений", "измерений-соизмерений" и сравнений с иллюстрированным литературным источником, каковым служил "Атлас анатомии человека", удалось установить, что изучаемые объекты ни что иное, как двенадцать пар ребёр, которые образовывали каркас единой грудной клетки. Этот итог обрадовал!
Приободрённый этим обстоятельством, эксперт буквально сфокусировал внимание на двадцати четырёх позвонках: семь из них, как и положено, оказались шейными, двенадцать – грудными и пять - поясничными. Сложив их должным порядком, он убедился, что составляли единый позвоночный столб. И главное – рёбра идеально сопоставлялись с ним. Радовало и ещё и то обстоятельство, что повреждений на костях скелета обнаружено не было.
Вычурно сложив ладони домиком, Блэкс вознёс глаза к небу и торжественно произнёс: "Благодарю тебя, благосклонная и щедрая Фортуна!" Довольный-раздовольный своей удачей он аккуратненько распределил все объекты по пакетам, снял перчатки, тщательно сначала вымылил, а потом вымыл руки, включил электрочайник какой-то ненашенской фирмы и в ожидании завершения цикла водоварения решил приглядеть к полученным цифрам и сравнить с книжными таблицами. Наконец анализ, который продолжался так долго, что Блэкс между делом успел приготовить и выпить две чашки кофе, уничтожить пару "зафильтрованных" сигарет и даже посетить "укромный уголок служебного пользования", позволил ему, ничтоже сумняшеся, "забить" в компьютер выверенный вывод:
"9.8. Антропометрические данные, полученные в ходе измерения всех перечисленных ниже костей, позволяют считать, что все перечисленные кости принадлежали женщине".
Остальные полтора часа без особых напрягов улетели на реконструкцию роста по длинным трубчатым костям той самой женщине, которая напомнила о себе через гряду десятилетий. К математике, как и к электричеству, Блэкс со школьной парты относился с благоговейным уважением. Его нисколько не утруждали расчётные формулы и вычисления, в них зиждилось какое-то магическое таинство. Приняв на основу такие условные обозначения, как: S - рост, H - плечевая кость, F - бедренная кость, T - большая берцовая кость, эксперт использовал данные Лорке, В.В.Бунака, Найниса, Дюпертюи и Хэддена, чтоб сформулировать окончательный вердикт:
"10.5. Анализ полученных расчетных данных позволяет считать, что рост женщины может соответствовать 150 - 155 см.
11. Сопоставимость представленных костных останков, а также антропометрические данные, полученные при их измерении и измерении черепа с нижней челюстью, принимая во внимание половую принадлежность всех костных останков, включая череп, не позволяет исключить тот факт, что они могут принадлежать одной женщине"…
…Постепенно – совершенно не по сезону - душный день сменился желанным прохладным вечером. От вяло перекатывающей волны реки и с коротко остриженных, опустошённых полей повеяло предосенней прохладой. Синее небо, проводив в закатные бугры утомившийся за день солнечный шар на заслуженный отдых и опасаясь грядущей кромешной темноты, спешно и щедро рассыпало по своему пологу гвоздики звёзд. Где-то в лесу заухали взбодрившиеся филины, готовясь к ночной охоте. В полях тешились разомлевшие от духоты цвиркуны. Откуда-то издалека доносился тревожно хриплый лай цепных псов. Отпевались своими запоздалыми "кукареку" петухи. Усталый городок с гордо возвышавшимися над притихшими домами и пустеющими улочками куполами единственной церкви постепенно отходил ко сну…
Тихона несло неуёмное и потому необъяснимое чувство достижения поставленной перед собой цели. Те пятьдесят грамм припрятанного на всякий случай армянского коньяка, принятые якобы "для смелости" перед выходом из дома, уже совершенно не могли повлиять на его действия. Здесь было что-то другое, скорее всего – ненасытная тяга осуществления задуманного. Он шёл почти автоматически. В его извилинах в бешеном темпе проигрывались десятки вариантов предстоящего разговора. И Тихону казалось, что каждый раз он находил убедительные и разумные доводы на возникающие "зачем" и "почему", искусно (по крайней мере, ему так казалось) пряча при этом самоцель его похода.
Стремительная карусель быстро проносящихся в его голове мыслей привело к утрате осознания окружающей сиюминутности. Мнилось, что выбранному им пути не будет ни конца, ни края. И только когда стало произрастать чувство безысходности творимого в это время, он вдруг обнаружил, что вот она – финишная ленточка пройденной им дистанции. Преодолев обильно покрытый навозом двор, Тихон остановился перед вроде бы как внезапно возникшей дверью знакомого дома.
Он нервно вздёрнул головой, одновременно поправляя и непослушные волосы, и растрепавшиеся мысли. Да, это была та самая дверь, к которой он так стремился. Зачем-то вытерев и без того сухую от волнения правую ладонь о сукно однорядки, он осторожно постучал в запертую дверь и прислушался. Ответа не последовало. Он торопливо постучал другой и более настойчиво третий раз. Только после этого с той стороны деревянной преграды послышалась непонятная для восприятия возня, затем возникли сразу и кашель, и приближающееся шмыганье туфель. И наконец надтреснутый годами голос произнёс по-еврейски:
- Вэр из дорм? (Кто там?) Ойрах? (Путешественник?)
- Это я, дядя Иохэм.
- Кто это за "я"? Откуда мне знать, что ты – это действительно ты, а не кто-то другой. И где тебе надо быть в такое невозможное для понимания время? Ты что – уже ночь не отличаешь от светлого дня?
- Мне рекомендовали обратиться к вам…
- Нет, вы ещё подумайте: "рекомендовали"… Кто же ещё может помнить бедного Штрейбле? А знаешь ли ты, куда тебя привели ноги? Чтоб я так жил! Гоим?
- Что? – Тихон не понял, потому что на еврейском языке он знал только несколько фраз.
- Я тебя спрашиваю: "Ты - еврей"?
- Нет.
- Так что же тебе надо здесь, если ты должен в это время там, где тебе надо быть?
- Дядя Иохэм, вы сами говорите всегда: "Нельзя быть там, где тебя уже нет".
- Слава Иисусу, наконец-то я услышал того, кто знает настоящее обращение к людям.
Переговоры через дверь явно затягивались, и Тихон начал заметно нервничать. Когда его терпенье почти истощилось, наконец-то лязгнул засов, заскрипела деревянная задвижка, загремел крючок, ударившись о косяк, противно завизжали несмазанные петли - и дверь неожиданно, как бы сама, отворилась. Тихон увидел старого, бисного, как лунь, еврея в ермолке, который в левой руке держал огарок свечи с мерцающим пламенем. Большая волнистая седая борода ниспадала на его грудь, из-под густых нависших бровей сверлил позднего гостя проницательный и недовольный взгляд тёмных, холодных глаз.
- И что же тебе, "племянничек", от дядя Иохэма нужно?
- Дядя Иохэм…
- Какой я тебе "дядя"? Нет, вы подумайте себе - "дядя"! Ты всё-таки к кому?
- К вам, дядя Иохэм.
- Мойра, скажи хоть в этой жизни правду: ты ждала их? – Старик, неуклюже повернув свою короткую толстую шею, обратился куда-то вглубь дома.
- Не будь ребёнком, - откуда-то издалека прозвучал полусонный, но уже раздражённый женский голос. – К тебе пришли люди – вот и говори с ими. Дай же ты мне в конце концов спать! Отстань трогать мой слух!
- Дядя Иохэм, у меня к Вам есть разговор, - занервничал Тихон.
- Ты знаешь, "племянничек", как мне противны сквозняки? – сказал тот, запахивая свободной правой рукой полу армяка. – И знаешь почему? Потому что из каждого раскрытого рта веет холодным сквозняком. Не так? Ну, что ты всё киваешь? Нельзя со всем сразу соглашаться. Разве тебя не учили этому? Гладость ночи не любит суеты. Чтоб ты так знал! Ежели ты не разбойник какой (а бедный Штрейбле это уже видит) можно и впустить тебя в хату.
Старик позволил-таки Тихону переступить порог и, отстранив его, затворил дверь, водрузил засов и задвижку на их обычные места, накинул привычным движением крючок. Только после совершения своеобразного ритуала он зашкрябал стёртыми подошвами, пробурчав нежданному гостю:
- И что ты стоишь, как памятник всем обрусевшим евреям? Птица моя, лети за мной!
Пройдя немного вперёд и отворив справа ещё одну дверь, хозяин вошёл в обетованную комнату. Тихон покорно проследовал за ним.
- Дядя Иохэм…
- Ну что ты всё "дядя" да "дядя"! Я уже семьдесят лет с гаком "дядя Иохэм"! Чтоб тебе так жить! – Старик заскользил вглубь комнаты. – Заходи, коли пришёл.
Дом, в котором оказался поздневечерний (вдобавок к тому, и совершенно непрошенный) гость, был деревянный и состоял из трёх жилых помещений, не считая сеней, почти всклень набитых всякой ветошью и утварью, однако с относительно свободным проходом, больше напоминающим тропинку в густом тёмном лесу – такую же узкую и такую же грязную, как после очередного дождя. Оказавшись в довольно просторной с двумя окнами комнате, освещаемой с тремя свечными огарками канделябром, Тихон сначала прищурился от резанувшего по глазам живого света и затем постепенно огляделся.
Посредине комнаты стоял круглый обеденный стул под серой скатертью с непонятными геометрическими фигурами и с грязными (видимо, от какого-то въедливого жира) пятнами. В левом переднем углу притулился к стене небольшой письменный стол. На столе в немыслимом беспорядке громоздились друг на друге неаккуратно сложенные бумаги, над которыми возвышалось некое рукотворное подобие чернильницы. В стороне валялось ободранное донельзя гусиное перо с заострённым и обильно испачканном концом. Над столом висела олеография с изображением Иерусалима с храмом Соломона, раскрашенным сине-голубой краской. Возле правой стены, на которой в неясном содружестве расположились две разновеликие картины, но разобрать, что на них нарисовано, было невозможно из-за обильной засиженности мухами. Вдоль этой стены парадно выстроились три стула с выгнутыми спинками. На окна с обеих сторон спадали из-под потолка ситцевые полинялые коричнево-жёлтые полотна, перехваченные на уровне подоконников зелёными тонкими лентами, закрученными на четырехгранные самодельные металлические стерженьки. Между двумя окнами по центру комнаты угнездилось кресло с мощными подлокотниками и завешенной спинкой.
Хозяин уверенно проследовал именно к нему, водрузил своё жирное тело в тесноту спинки и подлокотников, обшитых красным аксамитом, троноподобного кресла, на сидении которого покоилась квадратная атласная подушечка зелёного цвета, и с нескрываемым любопытством принялся разглядывать позднего гостя, периодически потирая огромную бородавку на носу.
В этот момент из двери, устроенной в левой стене, выглянуло заспанное лицо сморщенной старушенции с гноящимся правым глазом.
- Иохэм, ты меня звал?
- Мойра, закрой поплотнее дверь, но с той стороны, - громко (как это было у входной двери) и раздражённо отреагировал на её появление Иохэм. – Я так понимаю, что добрый молодец не к тебе на свидание пришёл. А может, и недобрый молодец – как знать? Иди почивать. Так будет лучше всем. Поверь мне.
Убедившись, что его распоряжение, во-первых, правильно понято и, во-вторых, правильно выполнено, он произнёс самую короткую за весь вечер фразу, состоящую из одного двухбуквенного слова:
- Ну?
Тихон ощутил, что настала пора излагать просьбу, ради которой он так спешил в этот дом, и что от волнения его язык будто прилип к нёбу. Такого приёма и начала разговора в его вариантах даже не предполагался. Он нервно и, стараясь, негромко откашлялся, подошёл к обеденному столу и, слегка наклонившись над ним, чтобы любым способом приблизиться к хозяину дома, громко прошептал:
- Дядя Иохэм, мне нужен пистолет…
- Что ты сказал? Я не расслышал. Или мне показалось?
- Мне нужен…, - Тихон взглянул на только что закрывшуюся дверь слева.
- Хватит шептать! Ты не на исповеди. Эта глухая тетеря Мойра с трудом слышит только то, что ей ору. Что тебе надо?
- Пис – то - лет, - по слогам и достаточно громко произнёс проситель.
- И всё? Пхе, и кто тебе сказал, что ты пришёл на военный склад? Или ты думаешь, что старый Иохэм только тем и занимается, что делает на заказ разные пушки и пороховые пукалки? – Говорящий кивнул головой в сторону стоящей в правом заднем углу комнаты швейной машинки: - Иохэм может шить, Иохэм может перешивать, Иохэм может кроить, Иохэм может перекраивать, Иохэм может делать новые костюмы, Иохэм может перелицовывать старые костюмы… Да мало ли чего может Иохэм? Но Иохэм никогда не занимался с металлом. Ты мне понял? Ни – ког - да! Единственный и любимый старым Иохэмом металл называют почему-то презренным. Пхе, "презренный"! Я бы хотел на них посмотреть, чтобы они делали, если у них тот металл отобрать и выбросить в самое глубокое море на самое глубокое дно. А? Они бы выпили то море до дна и вытерли бы каждую "презренную" монетку об своё рубище! Чтоб я так жив! – Потом за короткой паузой неожиданно прозвучало: - И зачем она, эта пистоля, тебе? Что ты имеешь сказать на это?
- Понимаете…, - начал было Тихон, на мгновение опустив глаза.
- Только не надо врать старому человеку! – Правый указательный палец в который раз нервно прикоснулся к бородавке на носу. – Иохэм всегда чует нутром, когда ему продают кривду. Кто тебе не сказал, что Иохэму врать нельзя? Такая штучка, как пистоля, не для того, что колоть орехи. Это и сопляку должно быть ясно. – Он снова выдержал небольшую паузу и вдруг, сощурив глаза, задал тот вопрос, которого боялся Тихон: - Нечто убить кого захотелось?
- Нет, - проглотив комок волнения, гость старался говорить ровным голосом. – Постращать хочу.
- И что, у тебя для этого "постращания" совсем уже никаких слов не хватает? Пистолей пугать зарешился. Так-таки старый Иохэм и поверил! Не гневи Вседержителя нашего! Не гневи… На всё есть своя причина. Ты прячешь тайну? Человек волен всё делать так, как ему желается. Но никто не уйдёт от Высшего Суда…, - старик поднял вверх указательный палец, немного помолчал и продолжил: - У православных есть-таки молитва со мудрыми словами: "Руце твоя создаста мя и сотвори мя, вразуми и научуся заповедем твоим". Сам, поди, знаешь о такой. По одёжке вижу, что не из простецких будешь. И здесь угадал "дядя Иохэм"? Тогда вспомни, "племянничек", негоже, как учит Святое Писание, убивать своего клеврета - собрата по крови. И на бренной земле, и со светлых небес твердят нам издревле: "Не убий!". И будь ты католик, христианин, иудей либо мусульманин, эта заповедь – да и все остатние - для кажного смертного едины. Никто тебе не дал права прервать путь себе подобного… А, может, тебе это нужно ради мести? Тогда я напомню две мудрые мысли: "Кто собирается мстить, тот роет две могилы" и "Жизнь человека, который не умеет прощать, страшнее смерти". Задумайся и разреши сам их глубокий смысл… Иохэм знает это, Иохэм помнит это, Иохэм не сотворит злого умысла, как бы он не был зол. Творец дал нам разум, свободную волю и бессмертную душу. И в том есть глубокий смысл, великое назначение и высокая цель жизни человека. Две скрижали утверждают на Земле две любви: любовь к Богу и любовь к ближнему. Жизнь есть величайший дар Создателя нашего. Лишать жизни есть самый ужасный, тяжкий и великий грех. А чтобы избежать греха…
- Дядя Иохэм, - юноша прервал пространные поучения увлёкшегося своими познаниями еврея, - я знаю Закон Божий. Знаю и все заповеди… Но не могли бы Вы мне всё-таки продать пистолет?
- Что не может старый Иохэм? – всплеснул руками человек внутри кресла, после чего соединил ладони, прикрыл глаза веками и прикоснулся кончиком носа к соприкоснувшимся пальцам. Помолчав, он продолжил: – Иохэм может всё: продавать и не продавать, ругать и хвалить, говорить и молчать, смотреть и не видеть… А чему ты в жизни этой научился?
- Вы о чём?
- "О чём"? Боги, это он мне говорит: "О чём?" И он ещё имеет грубую наглость спрашивать, о чём это с ним говорят так долго! Что ты из себя думаешь: хочет ли жить спокойно "твой любимый дядя"? Или ему уже не хочется любоваться ранним утром и поздним вечером в своём рваном халате, выходя на крыльцо своего дома? Или ты думаешь, что моя жена Мойра сможет обойтись без своего любимого Иохэма, когда тот будет смотреть на казённые стены? А если завтра придёт в эти руины околоточный и станет приставать ко мне с разными вопросами…
- Я понял, - догадавшись, на что намекает старик, перебил Тихон. – Я буду нем, как рыба. Не сумлевайтесь! Клянусь всеми святыми! Никто не узнает!
- А чем ты можешь со мной поменяться, когда я дам тебе это? – Хозяин ещё раз взглянул на раскрасневшееся от волнения лицо просителя, на его горящие глаза, на то, как тот торопливо перекрестился, тем как бы заверяя свою искренность. Обуреваемый мыслями старик тяжело вздохнул и, покрякивая, вытащил своё тело из тисков кресла. Он подошёл к окованному железом сундуку, поколдовал ключом в огромном замке, откинул вверх крышку хранилища, поковырялся в его чреве, извлёк с самого дна что-то завёрнутое в тряпицу, которую осторожно развернул, и также осторожно положил на обеденный стол, ближе к канделябру револьвер системы Нагана.
- Сколько?.. – Глаза юноши ещё сильнее заблестели при виде того, о чём он мечтал, и протянул руку с желанием потрогать холодный металл.
- Что за вопрос "сколько"? – Старик отстранил его руку.
- Сколько вы просите за это? У меня деньги есть…
- Вы его послушайте! У него "есть деньги". А хватит ли их, этих денег, чтобы это стало твоим?
- Вот! – Тихон распахнул однорядку, достал из-за пояса довольно объемный бумажный пакет и положил его рядом с револьвером.
- Кажная вещица имеет свою цену. Иохэму лишнего не нужно. Иохэм никогда не желал стать сквалыгою, - бурчал старик, одновременно разворачивая бумагу. Когда купюры оказались в его руке, он заглянул в глаза покупателя, затем бросил взгляд на его одежду, прикидывая от какой суммы можно освободить нежданного гостя. После этого тяжёло крякнул, цокнул языком и пересчитал все деньги. Снова посмотрел на Тихона, отслюнявил две трети предложенных денег, аккуратно сложил их пополам и засунул в глубокий карман сермяги. Оставшиеся купюры бросил на развёрнутую бумагу, отодвинул всё это в сторону стоящего перед ним и повторил: - Иохэму лишнего не нужно. Теперь это твоё. И это тоже, - рядом с брошенными деньгами он положил мешочек, наполненный, судя по характерному звуку, патронами. - Однако помни, что тебе говорил старый Иохэм…
Он хотел что-то ещё произнести, как вдруг раздался мелодичный бой, который происходил из хозяйского армяка. Старик извлёк из левого кармана брегет в позолоченном корпусе, осторожно открыл крышку и, прищурив глаза, взглянул на циферблат.
- Через два часа наконец-то завершится этот сумбурный день. День канет в Лету… Что-то ждёт Иохэма завтра?.. – философски вопросил он, пряча под крышкой хронометра французского мастера Бреге неутомимые стрелки. Лишь только после этого обстоятельный и наделённый мудростью еврей позволил себе пристально вглядеться в глаза гостя. - И запомни: Иохэм тебя не видел, Иохэм тебя не знает… И знать больше не хочет!
Этим он намекнул, что сделка закончена, глядя, как Тихон вожделенно и подобострастно осматривал приобретённый "товар", проверяя, как действуют механизмы, и пересчитывая количество снарядов в небольшом кожаном мешочке. Старик громко прокашлялся и, взяв вновь зажжённой огарок свечи, пошёл из комнаты через сени к входной двери. Тихон суетливо завернул в тряпицу оружие, сунув туда же мешочек с патронами, и, спрятав всё это за пазуху, поспешил за хозяином в тёмные тесные сени по направлению к выходу из дома.
Расставание получилось совершенно безмолвным. За порогом гость, кивнув напоследок (видимо, в знак благодарности), тронулся быстрыми шагами в обратный путь. Глядя вослед уходящему, старый Иохэм, покачивая головой, продолжил философствовать:
- Слаб человек… Ох, как слаб! Слаб перед своей ревностью, слаб перед своей глупостью, слаб перед своей гордынею… И его не интересует, что там за той горой, за той сопкой жизни… Где та разгадка, где тот ответ? Радость ли приходит за грустью или наступает безысходность? Что есть правда и что есть ложь?.. Ещё латиняне твердили люду: "Inothi seauton", что значит "познай самого себя". Слаб человек… А, может быть, в слабости его сила? Мир не однолик… Одно знаю, что опаснее слабого, но злого человека на свете не бывает!.. Ой, как прав был мой дед! Ещё тогда мой мудрый дед Аарон Штрейбле, видавший такие виды за свою жизнь, учил меня: "Запомни, Иохэм, ты – властелин в этом суетном мире и ты – мелкая букашка, ползущая по оконному стеклу, ты – маг-волшебник и ты – простак самый последний, ты – Давид и ты – Голиаф в одном теле. Только Спаситель наш всесилен и праведен. На Земле у человека есть лишь имя, а небеса – судьи ему. Живи так, как ты желаешь, пока земля и небо не слились воедино. Не сей мерзость и пакость, не гони врага своего заклятого, но и не приближай к себе близко сладословного дружелюба. Помни о роде нашем, о семье своей и о детях, что даст тебе Бог. Знай своё место под солнцем и под луной. Жизнь наша – вертлявая штука, да все равны пред гробовым исходом. Что предрешено в этой суете? Того не дано нам знать. Да и нужно ли это – знать, что будет и чем закончится? Однако, даже умирая, человек может быть бессмертным"…
…Будто догадываясь или зная наверняка, что в данный период Блэкса легче найти на работе, чем дома, по причине временной командировки Виталины, Вiкторич выслал своё письмо на служебный адрес. Но "напряжёнка" не дала возможности ознакомиться с содержимым почтового конверта тотчас по получению, поэтому оно зарылось среди бумаг на столе.
Если это было в школе, то сегодняшнее расписание дел Блэкса выглядело бы примерно так:
с "ни свет - ни заря" до "без четверти рабочего дня" – труд (т.е. работа с костями – косточками);
с "без четверти рабочего дня" до "старта рабочего дня" – уборка помещения (т.е. "все костяшки в коробок, чтоб никто не уволок");
со "старта рабочего дня" до (не ожидайте связки слов "обеденный перерыв", ибо в бюро такого понятия не имеется в наличии) до "чайно-кофейного тайм-аута" – горы дел и "мильён терзаний" (т.е. традиционно захватывающая все народы бюро и засасывающая в свою воронку производственная круговерть первого "ударного" [чаще из-за агрессивно-требовательного настроения посетителей] периода);
с конца (порой неожиданно прерванного) "чайно-кофейного тайм-аута" до "урывочно-отрывочного от текучки момента" – "непосильно-напряжённый и недостойно-оплачиваемый труд во имя_______________ и на благо______________ (впишите на Ваше усмотрение, не стесняясь в выражениях и предварительно убедившись, что у слабонервных в ушах противошумные синтетические вкладыши;
и наконец - "темнадцать часов" (т.е. конец рабочего дня).
Урвав несколько минут и прочитав письмо, Блэкс улыбнулся и подумал: "Стало быть, "поэтическая дуэль" состоялась? Или это был только обмен первыми выстрелами?"
Дело в том, что на круглом юбилее в исполнении Блэкса под гитарные аккорды прозвучала "Песня-баллада", посвящённая Вiкторичу с пометкой "без перевода, кроме…":
От Египта с Древним Римом
наши дни неумолимо
то тоскливо, то игриво продвигается вперёд:
годы, юбилеи, даты,
дни аванса и зарплаты,
и вручение пенсиона незаметно подойдёт.
Так давайте в полной мере
разберёмся на примере
(так, заметим, не бывает с тем, кто ползать прирождён):
где-то там – в Непрямом Роге,
при вполне приличном сроке
наш герой на свет родился под сосулечный трезвон.
Для начала по порядку
голове своей зарядку
он устроил в стенах школы (не бесхитростных затей).
И английские баллады
прочитает, если надо,
на английском, русском и на украинском языке.
И поскольку, видно, кстати,
падал он с своей кровати,
и к звезде во сне стремился (иль совсем наоборот),
он решил довольно точно,
что освоить надо прочно,
досконально, додетально быстрокрылый самолёт.
Пролетели дни учёбы…
И для пользы дела чтобы
он старался и освоил акробата мастерство:
он и прыгал-кувыркался
(над собою издевался),
чтоб владело совершенством его тела естество.
Пролетели дни, недели…
(но об этом мы уж пели)
Наш герой поднялся в небо, обозначив пилотаж.
И представить не трудитесь,
потому что удивитесь,
как велик за эти годы в небо поднятый тоннаж!
Если всё, что загружали,
выгружали и сажали,
рассевали, распыляли – ну, и прочие дела, -
всё представить это разом:
не окинешь даже глазом,
что носил он, опираясь на четыре, на крыла!
Так прошли года в работе,
но – увы! – в Аэрофлоте
есть свои иные мерки на привычные дела:
подсчитали все налёты
и моторов обороты –
получилось, что герою и на пенсию пора.
Слов не выкинешь из песни:
наш герой небезывестный,
отдохнув в своей квартире, отыскал иной полёт:
в мире множество профессий –
и от происков-диверсий
он решил в ночное время охранять один завод.
Неуёмный по натуре,
зная толк в любой культуре,
он по-творчески подходит в разрешении проблем:
разгадать кроссворд на время,
возвести музей в деревне
и в домашней обстановке совершить немало дел.
Кроме этой всей программы,
пишет он и эпиграммы,
подмечая глазом острым сущность множества людей.
И, наверное, он тайно
постигает фортепьяно.
и со временем, пожалуй, оперой сразит своей.
Это подвиги былые…
Впереди ещё какие!
Он – такой, что может много в этой жизни совершить!
Будь таким же по натуре,
наш герой, который Юра!
Мы желаем очень много (если ты нам разрешишь).
А теперь то самое "кроме", которое надо перевести.
Ти малим був, вiдно, складний
i сёгоднi дюже ладний,
ми божаем тiлькi щастя и веселого жiття:
хай минують хмарi чорнi,
зiркi будуть всi червонi,
як тi кольорi, що мамо вибiрала для шiття.
Хай прiйдуть до тебе в сни
кучерявi ясени,
i всiм ворогам на завiсть будуть доля и любов!
А про очi волошковi,
вшивання рушниковi
зуспiваемо з тобою без толмачiв знов i знов!
"Дуэль не состоялась или перенесена", - поёт Владимир Высоцкий. Значит – перенесена! Ибо послание без предисловий начиналось на укранско-английском языке с подстрочником:
"Блакiтне небо. Край Мордовський.
Шумбрат, наш Блэкс, тебе шумбрат!
Приiхав вiн з краiв далеких,
А зараз нам усiм як брат.
Увага! Ниже краткий намёк-подстрочечник:
Blue sky. Mordova country.
Welcome, our Bleks, there.
Arrive he from the region remote,
Now he is as our brother.
Не надо, не надо оваций, будем работать, будем переводить. Итак, первая строка.
Как вы сами понимаете, в те застойные времена, когда Блэкс прибыл в Мордовию, небо было, как правильно изволил заметить ваш покорный слуга – переводчик, ещё достаточно голубым (в хорошем смысле этого слова). Это был исторический момент, прямо скажем, вельми исторический. Глядя назад сквозь призму времени с высоты перестроечных процессов, надо это отметить. Перестройка, как все вы хорошо помните, начиналась с антиалкогольной борьбы. Это был краеугольный камень, который мы ставим во главу угла. А до этого отмечали часто и небо в тумане, и голубое, но в тумане, как сейчас, из-за нарушения экологии. Надо работать лучше, товарищи, то так, чтобы небо коптить меньше. Кстати, Минздрав уже кое-кого предупреждает.
Теперь вторая строка, где даётся приветствие в полном объёме. Здесь мы, несмотря на расплескавшийся плюаризм мнений, пришли к консенсусу однозначно. Вторая строка у нас возражений не вызывает. Может, кое-кто на Западе думает иначе! В ближайшее время мы совершим визит в Англию, где вернёмся к этому вопросу. Проработку доложим в Верховном Совете. На-днях премьер-министр В… (Вы сами знаете какой страны) госпожа Т… (та самая) впервые находилась в К… (командировке), где уточнила, что если с английской стороны приветствия звучат где-то по-английски, то, кроме внедрённо - вынужденного обращения к адресату, по-украински приветствия звучат на каком-то малоизвестном финно-угорском диалекте.
А сейчас, я полагаю, сделаем перерыв. Здэс тараписа нэ надо! Нэ надо тараписа! Такой труд не терпит суеты. После перервы займёмся третьей и, наконец, четвертой строками.
Пока же оставляем тебя наедине с крылатыми фразами из популярных и любимых (не только нами) кинофильмов, которые перевели яркие представители мордовской диаспоры (см. приложение). Эти "мордовцы" (или "мордоване"?) собираются опубликоваться в какой-нибудь местной газете. На это будем посмотреть. Отдельные высказывания оченно даже тебе известны (а кто произносит в фильмах – догадайся сам, на то и думалка дана!). Читай, учи и постигай мордовську мову! Ширь кругозоры вширь! Упомянутое выше – смотри ниже. До адекватного перевода сам допетришь, на что втайне надеемся. В помощь исследователю переводим только названия фильмов (а некоторые зовсiм не переводим). За сим разреши поклон изобразить. Бывший "четырёхкрылый ас".
На следующем листе под грифом "Приложение совершенно секретное. После прочтения съесть с кавою" излагалось:
FILM № 1. "Операциясь "Ы" ды Шурикень лия приключенияне"
Бути мон встану, тон ляжешь!
Ну, алкоголик, озоровиця ды тунеядец ялгат, кие течи карми важодеме?
Огласите весе списоконть, инескеть.
Тынь а евтатадо, кода пройти библиотекав?
Эряви, Федя, эряви.
Экзаменэсь монень свал праздник!
FILM № 2. "Сырнень Ваз" ("Золотой телёнок")
Аволь, те аволь Рио-де-Жанейро!
Апельсинтнэнь вачкадо боцькасо!
В детстве таких, кода тон, мон чавнынь рогаткасо.
Мон пек бедной, Монь тейтертне не любят, мон не был ваннасо.
Мон Шмидт лейтенантонь цёра.
Пилядо, Шура, пилядо!
Парадсонть командовамо карман мон!
FILM № 3."Кемгавтово стулт"("Двенадцать стульев")
А что, тятяй, урьватне тынк городсо улить? – Кинень и кобыла урьва.
Западось миненек лезды.
Ну тон, абортонь жертва, кинень тон продал стултнэнь?
Почем опиумось народнэнь?
Утром – ярмакт, вечером – стулт. Вечером – ярмакт, утром – стулт.
FILM № 4. "Бриллинтонь кедь" (сам переведёшь, как и все остальные)
Аволь виноватой мон, сон сонсь сась!
Карми тонеть и ванна, и кофе, и какао чай марто.
Кие вешсь такси Дубровкав?
Минек ломантне булочноев таксисэ не ездят.
Минек управдомось ломанень ялга!
Стякодо симить трезвенниктне ды натой язвенниктнеяк.
Тон мекс усатнэнь нары, дурик?
FILM № 5. "Уцяскав цёрат" ("Джентльмены удачи")
Давай кемень целковойть, Сан Саныч, керосинка раман.
Кие сонзе пекстасы? Сон ведь памятник!
Оно цёра пиджаксо, а оно сон – чувтось!
Путык верблюдонть! Сейса порву!
Салат! Симат! Тюрьмав!
Те Василий Алибабаевичесь, те аволь вадря ломанесь, монь пильге лангс батареясь ёртызе, падлась!
FILM № 6. "Ирониянь судьбась, или шожда парось".
Кие из нас ливти Ленинградов?
Кодамо гадость тынк те заливной калось!
Мон зярдояк не пьянею!..
FILM № 7. "Тарканть встречи полавтомс нельзя" ("Место встречи изменить нельзя")
А ней Горбатой! Мон меринь Горбатой!
Мон салыцясь в законе, да ялгатнень не продавал!
Ну тонть чама, Шарапов!
Симтяно, закусим, тевтнеде минек скорбной кортатно.
Тонть марто, свинья, не гавкает, а корты Жеглов капитанось!
* * * * *
…Подходя к кабинету отдела сложных (комиссионных) экспертиз, Блэкс услышал взрыв смеха, что собственно не возбранялось в обеденный перерыв. Тем более отдел располагался на втором этаже вдали от скорбного места с лаконичным названием "морг". Картина в кабинете, представшая перед его взором, требовала сравнения с известным полотном "В избе-читальне". Все посадочные места были забиты, присутствующие внимали Мигелю, читавшему анекдоты из свежего еженедельника – некоего мутанта газет советского времени. Судя по первой титульной странице, где "красовалась" цветная и не ретушированная фотография трупа мужчины, погибшего во вчерашней крутой разборке, этот мутант СМИ был злобного и кровожадного нрава. А на противоположном полюсе "пухлой, растолстевшей на чужих харчах" газеты кучковались упомянутые выше образчики юмора. Наиболее удачные шутки удостаивались смеха, плоские же – вообще игнорировались. Иначе и быть не могло, так как, выражаясь журналистским языком, "жюри судило объективно и беспристрастно". Эти люди знали толк в остроте острот.
Мигель старался читать ровным, нейтральным голосом, но если анекдот того заслуживал, не мог подавить конвульсии смеха:
- Чем отличается снеговик от снежной бабы? – Смотря куда воткнули морковку.
- Записка: "С Новым годом! PS. Рассол в холодильнике. PPS. Холодильник на кухне".
- Ребёнка укладывают спать, а по телевизору показывают крутую эротику: "Вон уже и тётя в телевизоре раздевается".
- Для русского человека параллельные прямые не только сходятся, но ещё иногда и двоятся.
- Вам нравится Бабель? – Смотря какая бабель!
- Всё баловство вам да забавы забавные подавай, - с этими словами Блэкс, войдя и постояв немного за шкафом, который своеобразной ширмой загораживал обзор кабинетного пространства от глаз любопытствующих (коих в бюро и за его пределами было превеликое множество), нарочито громко захлопнул дверью.
- Хто тама? – отреагировалось сразу же.
- Не бойтесь – не гости! Не почтальон Печкин, не кот Леопольд и не даже "самое лучшее привидение в мире" Карлсончик! Нижайший поклон гильдии разгильдяев!
- Рады лицезреть! А вот обижать не надо. Мы разгильдяйство не сеем, а собираем, дурь отсеваем, а недурь сажаем на грядки без оглядки, - скаламбурил Рюрик и услужливо поинтересовался: - Чай или кофе?
- Пожалуй, сегодня грохнем по кофейку. Желательно, кофе-гляссе. Если мороженого нет, добавьте холодной воды. А то – не дай Бог! – будет как в том анекдоте о горячем чае.
- О, кстати! – Мигель заставил себя повернуться к присутствующим "фасадной стороной" лица. – Я не понял всё-таки, почему нельзя пить горячий чай. Ведь пока чай дойдёт до мочевого пузыря, он остынет. И если даже мочевой пузырь лопнет, никогда не ошпаришь ноги!
- Мне нравится твоя убеждённость в голосе и последовательность логического мышления! – похвалил его Блэкс. – Но иногда в анекдотах кое-где у нас порой…
- Мигель, похоже, завис конкретно на чае, - предположил Димитрев, - или просто "горбатого лепит".
- Остань, ничего и никого я не леплю, - обидчиво фыркнул Мигель и тотчас заострил вверх правый указательный палец: - "Сказка – ложь, да в неё намёк – добрым молодцам урок".
- Успокойся, добрый молодец! – ласково прикоснулась к его плечу нежданно-негаданно появившаяся в кабинете Ляля и, осмотрев "внутренности" кабинета, изобразила изумлённые глаза: – О, да тут все в приличном наличии! И даже Блэкс – наша палочка-выручалочка. В хорошем смысле этого словосочетания.
- Что значит "даже"? Я завсегда не только здесь, но и там!
- Не скажи! Как занялся этим "грязным делом", я имею в виду кости, извозяканные в многолетней грязи, тебя днём с огнём не сыщешь.
- Плохо ищешь! То, что увлёкся серьёзно, это ты права. Замечу: увлечённость – не порок. Как, впрочем, и любопытство. Но это с одной стороны, а с другой – сама только что из отпуска прибыла. В связи с вышесказанным, позволь утолить интерес: когда бы тебе было ходить "с огнём" по бюровским сусекам?
- Ладно тебе оправдываться и сразу же нападать! Ну, погорячилась мал-мала, – Ляля, даже отступая, умела атаковать. – Намедни прослышала я, что вас грозились в "цугундер упрятать, в зиндон законопатить, карцер заставить греть своим дыханием". Было такое дело?
- Намёк не понял? – Круг лица Мигеля превратился в овал.
- Прокурорские ребята в этот кабинет приходили?
- А ты вот о чём, - Рюрик тем временем закончил приготовление кофе, растасовал его по чашкам и присел на медико-казённую смотровую кушетку. – Что было, то было! Короче, вот как оно было на самом деле (если тебе интересно). Доблестные менты, только-только прошедшие "школу молодого бойца", в предвыборной кутерьме по неосторожности оттумкали конкретно, но чрезмерно активного пропагандиста по той области спины, которая на этом уровне утрачивает своё приличное название, и полупцевали ниже означенноого района, вплоть до подколенья. Пострадалец, находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, быстрёхонько отыскал наших общих знакомых. По настоятельной просьбе последних и с нашего молчаливого и пионерского "мгм" мы, не на словах зная, что, как показывает практика, лучше нас ни один врач-лечебник это дело не произведёт, - неторопливо, с тоном, с толком и с расстановкой осматриваем явившееся в отдел "избиенное тело". На всякий случай, производим сие действие-взаимодействие втроём. И хочу заметить - заодно успокаиваем нервно-истерически настроенного субъекта (что немаловажно в предвыборной ситуации). Детально и изумительно чётко описываем обозначившиеся следы резиновых "домократизаторов" согласно всем канонам судебной медицины. В завершении осмотра откровенно и доходчиво объясняем "объекту обследования", что эти простые черновые записи, которые мы никому ни за что не отдадим, будут лежать в столе до тех пор, пока не появится у нас на этом же столе официальный направительный документ из соответствующей прокуратуры о назначении освидетельствования или экспертизы. Данные паспорта того "пострадальца" на всякой пожарный случай записали, что вполне для нас естественно, и отпустили его с добрыми пожеланиями восстановления здоровья. Далее события разворачивались следующим образом: под конец рабочего дня наш "визитёр" наконец попадает в прокуратуру, объясняет, что его эксперты уже осмотрели, но на руки никакого судебно-медицинского документа не дали ввиду отсутствия присутствия направления или постановления правоохранительных органов. Можно только представлять реакцию тех "юнюров", то бишь - юных юристов…
- Интересная аббревиатура! Впервые слышу…
- Но мы не будем зацикливаться на той реакции, а сразу же перенесёмся в утро дня следующего. Маленькое пояснение: рабочий день в тех органах обычно начинается с 09:00. В это злосчастное утро где-то 8:15 или 8:20 в нашем кабинете появляются два молодых (совсем даже безусых) работника вышеуказанного учреждения и чуть ли не с порога учиняют нам допрос - "на каком основании мы без нужных документов освидетельствовали того гражданина". Мы объясняем, что произведён только врачебный осмотр с использованием экспертных навыков, показываем свои, мухой не тронутые, черновые записи описания повреждений с указанием данных паспорта пострадавшего бедолаги. Это всё выслушивается и высматривается внимательно, а после этого предлагается нам выдать им копию "Акта" или "Заключения эксперта". Мы продолжаем объяснять на том же самом русском языке, что только с появлением их направления или их постановления возможно рождение нашего документа. А то, что осмотрели того горемычного гражданина, так сделали это по одной простой причине: видя его нервозное состояние и памятуя о клятве Гиппократа (а именно - "никогда не отказывай помощь страждущему"), решили избежать ненужных никому эксцессов. Они же, "юнюры", сызнова вопрошают: "На каком основании?". Мы намекаем открытым текстом о том, что ситуация-то вокруг предвыборная, что, дескать, зачем порождать жалобы на здравоохранение и на юстицию местного значения. А в ответ на наши объяснения-разъяснения вместо слов благодарности экспертам предлагают показать ту самую клятву Гиппократа и указать то самое место, где дано разрешение на производство подобных манипуляций.
- И чем всё закончилось?
- Неизвестно откуда и понятно почему возникший в кабинете руководитель одного из отделов прокуратуры переговорил "при закрытых дверях" со своими молодыми коллегами, тем самым охладил их прыть. На том нервотрёпка и закончилась. Мы, правда, подписали-таки протоколы наших объяснений.
- Потеряли времени – более часа, - заметил Мигель, - а нервов сколько – не счесть! От того и весь день не заладился – сплошная невезуха до самого вечера.
- И самое удивительное, Ляля, - внедрился в разговор Наганов, - что ни в тот день, ни в последующие дни (вплоть до сегодняшнего) никто перед экспертами так и не извинился за неправомерные действия.
- А где те бумаги потерпевшего?
- Так и лежат в столе, как говорят, "мёртвым грузом".
- Как уж там, в Библии написано: "Бог терпел и нам велел", - напомнил Блэкс и предложил: – А может быть, закроем эту тему?
- Я согласная, - напомнила о себе молчавшая всю беседу Яна Гаева. – Вот давайте прочитаем некий "Протокол осмотра места происшествия": "30 сентября. На 12 километре от огорода мною был обнаружен труп.
Он лежал в 2 метрах от проезжей части, головой на север, ногами на восток. Описание трупа:
Костюм – грязный, цвет не удалось определить. Сорочка – раньше была белой. Обувь – кеды. Шнурки – нету.
Майка – нету. Носки – нету. Шляпа – фетровая, грязно-зелёная.
На 0,5 м от трупа лежала открытая банка "Кильки" (пустая) и бутылка водки ("Столичная" – пустая).
Труп лежал лицом к земле. Когда я его повернул для описания повреждений на лице, он встал, обругал меня матом и ушёл".
- Это анекдот, - поинтересовался Димитрев, - или реальное описание одного из тех двух молодых юристов?
- Сам спросил – сам и решай, - предложил ему Наганов. – А вот лично тебе тост из Интернета: "Дай Бог не последняя", - предложил тост заведующий за первую покойницу на открытии морга".
- Да хватит вам рыготать! – громко заметил Блэкс, видя , что кое-то не может остановиться. – А то…
- А то, что?
- А то анекдот не расскажу!
- Давайте сначала я – такие обычные, а потом уж Блэкс – медицинские? – по-ученически вытянув руку, попросила Ляля, а затем увидев одобрительные кивки и услышав знакомо-крылатую фразу ("а нам всё равно – что сметана, что govno; лучше давай сметану!"), показала лист: - Видите, сколько в отпуске записала? Они у меня под номерами.
1. Идёт обезьяна, видит - дерутся. Она спрашивает: - Кого бьют? Ей отвечают: - Большеротых. Она замолкает и кивает понятливо: - Ню-ню.
2. На перекрестке загорается красный свет. "Мерседес-600" остановился, а сзади в него "вписался" "Запорожец". Грузин выходит из машины:
- Слюшай, если бы не я, то как ты на красный свет останавливаешься всегда?
3. Эпитафия на надгробьи: "Сара, а ты не верила, что я болен ".
4. Грузин и русский едут в купе. Русский постоянно стонет. Грузин уговаривает:
- Слушай, всё будет нормально: приедешь домой, жена обнимет, поцелует. Не волнуйся.
Русский не отвечает. Грузин встаёт, трогает русского - тот уже холодный.
- А, ты в этом смысле...
5. - Мама, откуда я появился?
- Я плюнула в стакан, потом пришёл папа и тоже плюнул в стакан, а утром смотрим: ты в стакане.
Вовочка в школе предложил Кате плюнуть в стакан, утром смотрит дома - в стакане таракан. Обращается к маме:
- Мам, убей внука, на сына рука не поднимается.
6. - Ты что какой пьяный?
- Обмывали покупку.
- Какую?
- Бутылку водки.
7. - Слушай, Зяма: зачем в слове "Хаим" буква Р?
- Незачем.
- Вот и я думаю.
8. - О !
- Что?
- Ничего !
9. Два еврея идут через кладбище.
- Мойша, ты видел, какая могила у Рабиновича. Как бы я хотел лежать с ним после смерти!
- А я хочу лежать с госпожой Бельской!
- Но она ведь живая!
- О!!!
10. Звонок мента:
- Тело трупа лежит на улице. Наружные органы в норме.
- А внутренние?
- Так они и звонят.
- Ляля, ты как-то пресно читаешь анекдоты – запинаешься, делаешь какие двусмысленные паузы. Дай-ка бумажки сюда, лучше это я сделаю, - предложил Наганов, усаживая на переносицу очки.
- Ой, - громко выдала его Яна, - нашёл всё-таки момент продемонстрировать всем свои новые очки…
- А ты как думала! Это надо уметь, - Наганов принялся читать даже, но уже почувствовался совершенно новый колорит. Он умел это делать:
11. Вопрос армянскому радио: - Что такое "кровать" - предлог или местоимение?
Ответ: - Это непереводимая игра слов.
12. Женщины живут дольше мужчин, потому что у них нет жён.
13. Мужчина падает с 10-го этажа, где на 5-м этаже женщина в неглиже: "А-а-а.... О-о-о!.. А-а-а..."
14. - Тебе никто не говорил, что ты похожа на Мерилин Монро?
- Нет.
- Ну и правильно.
15. Жена уехала на курорт, на следующий день телеграмма мужу: "Всё равно люблю тебя!"
16. - Не знаешь номер телефона Тани?
- Нет.
- Ну, хоть примерно.
17. Меньше всего женщины говорят в феврале (потому что дней меньше).
18. - Сколько дашь за мою жену?
- Ничего.
- Всё, договорились!
19. Чтобы стать хорошим мужем, мне не хватает одного: одного миллиона долларов!
20. - Дорогой, ты у меня такой умный, такой красивый, такой нежный, такой вежливый…
- Да я нормальный, это просто ты у меня полная дура…
21. Колобок часто повторял: "Хлеб всему голова!"
22. Кролик понравился удаву с первого взгляда.
23. На работу надо приходить либо вовремя, либо каждый день.
24. - Вас мучают эротические сны? - Почему "мучают"?
- И это всё? – удивлённо закончил чтение Наганов, опуская лист на колени. – Что делала остальные дни?
- В смысле? – вскинула дуги бровей Ляля.
- Не понимаешь? Странно! Здесь двадцать четыре анекдота, а отпускных дней теперь тридцать шесть. Если каждый день записывать по одному анекдоту, то где ещё двенадцать? Или сейчас начнёшь причиины выдумывать? А ну, колись, бисова душа!
- Да ладно тебе! Я уж думала вы всерьёз, - махнула руками раскрасневшаяся Ляля. – Блэкс, настала твоя очередь.
- Я это уже почувствовал. Всё, что здесь, на медицинскую или парамедицинскую тематику. Я пока не рассортировал по профессиям, поэтому просто предлагаю нативный материал. Итак:
= Доктор, у меня всё болит - и голова, и руки, и суставы, и сердце пошаливает, и печень ёкает, и желудок не так работает...
Скажите, я буду жить?
- А стоит ли?
= Доктор, у меня грипп или я в положении?
- Вы в положении.
- Правильно. Вот и я думаю - от кого я могла подхватить грипп.
= Стоят два негра, один из них очень опечален.
- Что с тобой такое? Болен? Может, у тебя аппендицит?
- Да, нет, аппендицит вырезали.
- А что же ты такой печальный?
- Да зашили белыми нитками.
= Когда я занимаюсь с женщинами, они стонут, кричат, извиваются… Иногда немного плачут. Я – стоматолог.
= Доктор, у меня две болезни. Во-первых, я страшный сексуальный маньяк...(далее рассказывает количество сексуальных притязаний). Делаю это всегда и всюду.
- Ну а вторая болезнь?
- Доктор, я страшный врун.
= Женщина на приёме у психиатра.
- Доктор, меня так всё раздражает, раздражает, раздражает.
- Если вы играете на музыкальном инструменте, - поиграйте.
- Доктор, там такие разные ноты, а это меня так раздражает, раздражает, раздражает.
- Тогда почитайте книги.
- Доктор, там такие разные буквы, а это меня так раздражает, раздражает, раздражает.
- А вы попробуйте новые позиции секса, например, вот так.
- Доктор, вы определитесь - или туда, или сюда, а то это меня так раздражает, раздражает, раздражает.
= Доктор, помогите, я заплачу!
- Давайте сначала деньги, а то поможешь людям – ни людей, ни денег, ни благодарности! Лежит в гробу и делает вид, что не узнал.
= В больнице хирург спрашивает медсестру:
- Что у нас сегодня?
- Два легких случая: автокатастрофа, производственная травма. И один тяжёлый – муж, отказавшийся мыть посуду.
= Доктор, выпишите что-нибудь дешёвое и эффективное…
- Хорошо. Клизма, три раза в день, после еды…
= Склероз – самый лучший хранитель тайн.
= Почувствовав недомогание, немедленно прекратите домогаться.
= Больной нуждается в уходе врача. И чем дальше уйдёт врач, тем лучше!
= Доктор, что это у меня?
- Так… покажите-ка… Господи! Что это у вас?
= Сидит психиатр в пустом кабинете и говорит:
- Итак, расскажите, с какого времени у вас появились эти видения?
= Скажите, доктор, у меня скоро спадёт температура?
- Да, уважаемый, к вечеру будет комнатная. Так что, не переживайте!
= Говорят, его загрызла совесть. Какая ужасная смерть!
= Доктор, вы мне прописали таблетки от диареи, но мне всё хуже и хуже!
- Э, батенька, вы же их не той стороной глотаете.
= Врач больному:
- Пьёте?
- Не откажусь!
= Доктор, я работаю как лошадь, ем как свинья, устаю как собака. Что мне делать?
- Не знаю, я не ветеринар. Следующий!
= Профессор хвалит врача, впервые принимавшего роды:
- Неплохо… Но на будущее запомните, по попке надо хлопать ребёнка, а не его мать.
= Полночь. Морг. Санитары сидят в подсобке и дринькают казённый спирт… В секционной дежурит студент. Вдруг он влетает в подсобку:
- Там… Там…
Встревоженные санитары:
- Что?!!
- Там… покойник… ОЖИЛ!!!
- Йетить твою мать! Мы уж испугались – думали, главврач с проверкой…
= Так. Пациент! Глотаем шурупы!
- Ага… Ой…
- Ну что, больно?
- Ага-а-а-а-а…
- Всё ясно! У вас аллергия на шурупы!!!
= Единственный врач, который считает, что у вас всё в порядке, работает в военкомате.
= Папа, я хочу быть патологоанатомом.
-Только через мой труп!
= Мужик просыпается в 3 часа ночи и, чувствуя себя неважно, вызывает врача. Врач приходит, тщательно его обследует и с жестом отчаяния говорит:
-Пожалуйста, позовите всех своих детей, адвоката и нотариуса.
-Всё так плохо, доктор? Я умру?
-Да нет, просто я не хочу быть единственным дураком, которого неизвестно зачем поднимают с постели в 3 часа ночи!
= Заключение нейрохирурга: "Задета не только КОРА головного мозга, но и, так сказать, сама его ДРЕВЕСИНА…"
= Серёга помер. В заключении морга ему написали: "Смерть наступила в результате амфибиотрофной асфиксии". Это как?
-Жаба задавила.
= Дню знаний посвящается: экспертиза установила, что череп студента был проломлен изнутри…
- Ну, вот, пока на данный момент, и всё.
- Неужели всё? – изумился нестройный хор слушателей.
- Как изъясняются в подобных случаях японцы: "Сё-сё! Анекдота кончилися". В завершении могу позабавить вас коротенькой сказочкой: "Жил-был Спирт, который о своём семейном положении отвечал просто: "Разведён".
- А как и чем разведён? – Наганов не мог заставить себя промолчать.
- Это выходит из моей компетенции и гармонично входит в компетенцию судебных химиков. Они изложат результаты своих изысканий по данному вопросу. Лично я выдаю прощальный тост: "Глядя на вас, хочется ещё раз пожелать вам здоровья!" До новых встреч, дорогие товарищи! И вообще, - Блэкс встал: - как говорится: "Хватит болты болтать. Пошли дальше воевать"…
*****
…В течение трёх последующих "внерабочих" вечеров Блэкс занимался "ручками-ножками". А вернее сказать, дистальными отделами верхних и нижних конечностей. А ещё точнее и доступнее выразиться, чтобы всем было понятно, - отсортировал кости кистей рук от костей стоп (конечно же, ног), изучал их особенности и собирал их в единое целое, то есть занимался опять же монтажными работами с целью реконструкции.
Дело это, если честно признаться, очень муторное и весьма продолжительное по времени. Чем это вызвано? Давайте послушаем, о чём говорит наш исследователь:
"Как всем известно, левая кисть человека состоит из запястья, пясти и пальцев. Сначала займёмся арифметикой: запястье формируют восемь костей, пясть – пять, основа пальцев – фаланги, причём первый (в народе его называют "большой") палец имеет всего две фаланги в отличии от остальных четырёх (вспомним их поимённо - указательный, средний, безымянный и мизинец), в которых три фаланги. Если между перечисленными цифровыми значениями поставить знак "плюс" (а он выглядит вот так: +) и, как поётся в песне, "если долго мучиться, что-нибудь получится". Но мы с вами долго мучиться не будем, быстренько получим не "что-нибудь", а реальную сумму – 27 костей. Давайте прибавим к ней ещё двадцать семь костей правой кисти и, получив цифру 54, запомним или лучше запишем её. Напрягая память, перечислим - из какого количества костей состоит левая стопа: предплюсна – семь костей, плюсна – пять, первый (большой) палец – две фаланги, в каждом из остальных четырёх пальцев по три фаланги. Итого (расставили плюсики, посчитали на счётиках или понажимали кнопочки калькуляторов) 26 костей. Опять же приплюсуем сюда двадцать шесть костей правой стопы и возрадуемся полученному числу 52. Переходим к более крупному цифровому значению, которое образуется в результате сложения таких чисел, как: 52 и 54, и выражается следующим образом: 106 (сто шесть). Итак, установлено, что сто шесть костей входят в состав понятия "две кисти и две стопы". Теперь забудьте о просьбе эксперта (у вас своих проблем хватает), улучшив момент (например, когда эксперт отвлечётся на основной процесс дальнейшего осмотра), ссыпьте все эти небольшие кости в один целлофановый пакет и завяжите его со словами (лучше не вслух): "Эксперт потом разберётся".
Всё это конкретные рассуждения, замешанные на раздражении Блэкса и возникшие после того, как он обнаружил в ящике не восемь пакетов с бирками: "кости левой стопы - скелет №1", "кости правой стопы - скелет №1", "кости левой кисти - скелет №1", "кости правой кисти - скелет №1", "кости левой стопы - скелет №2", "кости правой стопы - скелет №2", "кости левой кисти – скелета №2", "кости правой кисти – скелет №2", а всего один пакет с биркой: "кости рук и ног от трупов №1 и №2".
"Это явно происки безусого следователя-стажёра. Ему, видите ли, трудно и скучно было сделать, как попрошено. А теперь вся моя сортировка на месте обнаружения по его вине, как говорится: "сибирскому коту под пушистый хвост", - сетовал эксперт, говоря вслух никому в никуда и тем временем раскладывая все косточки на столе перед собой.
После этого он приступил к повторной сортировке, одновременно перелистывая страницы "Атласа". Если совершенно абстрагироваться и на время представить, что кости – не кости, а палочки и камешки, наблюдая со стороны на взрослого мужчину в данный момент, можно было подумать, что он играет в какую-то детскую игру. В ходе "игры" из одной кучи появились две кучи поменьше, потом четыре кучки и наконец восемь. Но на этом дело не закончилось: "дядечке" вдруг захотелось заняться лепкой из пластилина, для чего он из коробочки два цветных брусочка, превратил их в единый комок, из которого сформировал некое подобие мостика. И так он увлёкся лепкой до тех пор, пока на столе не появилось ещё семь пластилиновых мостиков.
Следующим вечером наш "неугомон" принялся на мостике укреплять в определённой порядке, как это было изображено на листе раскрытой книги, кости из одной кучки, также он поступил со всеми мостиками и со всеми кучками. В результате на экспертном столе появились два "костяка" кистей левых рук, два "костяка" кистей правых рук, два "костяка" левых стоп и два "костяка "правых стоп. Тут же нашлись две коробки из-под обуви, на крышке одной из них Блэкс маркером нарисовал большую и жирную букву "М" и сразу уместил туда две кисти и две стопы, которые явно были крупнее оставшихся объектов на столе. На второй крышке он изобразил не менее жирную букву "Ж" и, прежде чем упаковать в коробку, ещё раз перепроверил правильность укреплённых костей.
Третий вечер был посвящён описанию всех четырёх объектов с учётом результатов рентгенологического исследования, которые Блэкс по договорённости с своей однокурсницей по ВУЗу, а ныне – врачом-рентгенологом незадолго до конца рабочего дня в больнице сделали снимки всего, что находилось в двух коробках, для изучения состояния их ядер окостенения. Это действие крайне необходимо для определения и уточнения возраста.
Забегая вперёд, следует отметить, что именно рентгеновские снимки костей кистей и стоп сделали своё дело. Анализ позволил установить возраст в пределах от 19 до 23 лет, сократив итоговые данные, полученные при измерении всех костей женского скелета…
…По сути все манипуляции, кроме реконструкции внешнего облика по черепу, были победно завершены. Поэтому прямо с утра субботний день Блэкс посвятил забору материала, который, в том числе и обнаруженные при исследовании длинные чёрн, я имею в виду кости, извозяканные в многолетней грязи, тебя днём с огнём не сыщешь.
- Плохо ищешь! То, что увлёкся серьёзно, это ты права. Замечу: увлечённость – не порок. Как, впрочем, и любопытство. Но это с одной стороны, а с другой – сама только что из отпуска прибыла. В связи с вышесказанным, позволь утолить интерес: когда бы тебе было ходить ые волосы "в количестве 7 (семи) штук"), был направлен в судебно-биологическое отделение (где эксперты впоследствии полностью подтвердили женскую принадлежность костей скелета) и фотографическим работам.
Для последних он освободил от лишнего просторный участок пола кабинета, постелив на него сохранившиеся остатки перевернутых лицом вниз обоев. На них были разложены все кости таким образом, чтобы сохранялась их природная последовательность. В изголовье был возложен череп, смонтированный с нижней челюстью. На всё это ушло довольно прилично времени, потому что, используя пластилин, приходилось что-то соединять или просто изготавливать своеобразные подкладки, чтобы кости не заваливались набок.
Передохнув от лёгкого труда, эксперт, направив потоки света осветителей на штативах в выгодном направлении и вооружившись фотоаппаратом, буквально всё-всё-всё "обфотографировал с ног до головы", а череп подвергся этому действу дополнительно, "демонстрируя анфас, оба профиля и своё повреждение".
В воскресный день (кому воскресение, а кому благодатное время для продолжения исследований) опять же с утречка Блэкс принялся за установление давности наступления смерти, а, вернее, давность "естественного захоронения"). Поскольку все объекты так и оставались со вчерашнего дня на месте, то есть на полу, он в затемнённом плотными шторами помещении с помощью излучателя с загадочной аббревиатурой "ОДД-41" наблюдал через светло-жёлтые светофильтры изменение ультрафиолетовой люминесценции поперечных распилов бедренных костей при облучении этих объектов фильтрованными ультрафиолетовыми лучами. Радужных цветов увидеть не пришлось, но люминесценция была сильная, беловатая с синеватым оттенком. А это соответствовало согласно литературным данным сроку свыше 56-ти лет.
"Одно исследование хорошо, а два лучше", - гласит экспертная мудрость. Блэкс это чтил, как Уголовный Кодекс. Поэтому он заблаговременно "припас" по договоренности с заведующим медико-криминалистическим отделением Сантоличем стереомикроскопом, который сегодня терпеливо помогал определять степень изменения компактного слоя бедренных костей, как написано в методике, "в отраженном свете при увеличении 14-28х". Что же констатировал наш исследователь? А вот что:
"Цвет – серый, слабо коричневато-желтоватый. Вид поверхности компактного слоя – разрушение поверхности кости определяется невооруженным глазом. Вид компактного вещества на поперечном распиле – с поверхности на глубине до 1,5 мм белесовато-желтоватое, рыхлое, крошащееся; подлежащая толща имеет вид парафина". Такой результат трактовался, как: "срок захоронения свыше 38 лет".
Два результата? Да, но они не исключают друг друга. Второй итог входит в состав первого. Но ведь первый метод более достоверный, потому что в нём применяются "новейшие технические средства" (так обычно пишут в годовых отчётах). Значит, всё произошло давным-давно, свыше 56-ти лет назад.
Кстати говоря, вывод был подтверждён и "перевыполнен". Но несколько позже, то есть когда появились данные других специалистов (археологов, антропологов, палеонтологов), которые произвели исследования по запросу следователя. Профессионалы так и написали в заключении: "Скелеты пролежали в земле с начала 20-го века". Вот это резюме!..
Всполохи былого-2
© Copyright: Владимир Цыкалов, 2011
Свидетельство о публикации №211050100280
Свидетельство о публикации №211050100280
Рецензии