Рекламный агент

Рекламные агенты (или, как их ранее называли, коммивояжеры) никогда не вызывали во мне бешенства. Напротив, я испытывал к ним самые добрые, почти нежные, чувства. Общение с этим подвидом человечества позволяло мне, человеку, в общем-то, далекому от восточных единоборств, применять на практике принцип одного из них: используй силу противника себе во благо. Эти милейшие люди, оказавшись в моей квартире, проявляли по отношению к ней неслыханную заботу: драили кафель в ванной, мыли полы, а меня, непутевого хозяина запущенного жилища, щедро обрызгивали лосьонами и дезодорантами.
Помнится, в один прекрасный майский день на пороге моей квартиры возник высокий, приятного вида бородач лет тридцати пяти в сером костюме и очках в изящной металлической оправе.
– Добрый день, – сказал он. – Вы позволите войти? У меня есть предложение, от которого вы не сможете отказаться.
– Боюсь, что вы ошиблись адресом, – ответил я. – Вам нужно этажом выше, к моей соседке. Она одинокая, но еще не старая женщина и наверняка не откажется от вашего предложения.
– Вы меня не так поняли, – покачал головой бородач. – Скажите, у вас есть пылесос?
Признаться, я был несколько обескуражен таким резким переходом от высокого к сугубо утилитарному.
– У меня есть половая щетка, – ответил я.
– Половая щетка! – патетически воскликнул бородач. – Да это же каменный век!
– Вы серьезно считаете, что в каменном веке пользовались половыми щетками? – поинтересовался я.
– Ах, я же образно! Позвольте вам продемонстрировать...
Он, словно иллюзионист, извлек откуда-то из-за спины большою коробку. Я на мгновение почувствовал себя маленьким мальчиком, к которому явился Дед Мороз.
– Это мне? – спросил я.
– Надеюсь, что вам.
– А что это?
– Пылесос.
– Хм... Мне больше хочется велосипед. У вас нет велосипеда?
– Наша фирма не занимается велосипедами. Мы делаем пылесосы. Но какие! Вы не представляете себе, как он сосет.
Я покраснел.
– Нужели так хорошо сосет? – спросил я, преодолевая смущение.
– Сосет так, как вам и не снилось! Вы позволите пройти?
Я посторонился, и бородач прошагал мимо меня в гостиную.
– М-да, – проговорил он, окинув комнату оценивающим взглядом. – Здесь есть, где развернуться. Сейчас вы увидите, как наш агрегат преобразит это, с позволения сказать, помещение в сияющий чертог.
Он открыл коробку, достал из нее красивый предмет, матово поблескивающий серебром, ловко приладил к нему шланг и трубку, нацепил насадку и воткнул в розетку штепсель.
– Ну что, приступим? – осведомился он.
– С Богом, – ответил я.
Пылесос взревел. Трубка с насадкой принялась, полоса за полосою, бороздить просторы лежавшего на полу ковра, который, к моему удивлению, оказался бежевого цвета, хотя я давно привык считать его серым. Для пылесоса это тоже, видимо, стало открытием, потому что он просто захлебывался ревом от восторга, с упоением продолжая начатое. Бородач, слившийся в трудовом экстазе со своим агрегатом, выглядел совершенно счастливым. Я благоговейно наблюдал за творящимся священнодействием.
– Ну, что скажете? – поинтересовался рекламный агент, выключив пылесос и победно глядя на меня.
– Вы – настоящий волшебник, – не скрывая восхищения, ответил я.
– О нет, волшебник не я, а пылесос нашей фирмы. И ведь стоит каких-нибудь восемьдесят...
– А полы он тоже может чистить? – словно не веря в возможность такого чуда, спросил я.
– Ну разумеется! – по-новой впадая в эйфорию, воскликнул бородач. – Достаточно сменить насадку...
Он водрузил на трубку новою насадку и нажал кнопку на агрегате. Пылесос, отдохнувший и соскучившийся по работе, радостно взревел по-новой. Он самозабвенно, с чисто раблезианской прожорливостью глотал встречавшиеся на его пути комки пыли и обрывки бумаг, урчал от удовольствия и, как мне казалось, на моих глазах делался упитанней. Пол в гостиной стал похож на вылизанную языком тарелку.
– Невероятно, – пробормотал я. – Просто невероятно.
– И заметьте, – сказал бородач, – всего восемьдесят...
– А мебель им чистить можно? – перебил его я.
– Конечно! – в очередной раз воодушевился бородач. – Меняем насадку, включаем, и ваша мягкая мебель не узнает сама себя.
Пылесос запел по-новой – утонченно и деликатно, но с не меньшим энтузиазмом. Плюш на креслах и обивке стульев точно воспрянул духом и заблестел.
– Да, – сказал я, – нет слов. Это просто восьмое чудо света.
– Не правда ли? – подхватил рекламный агент. – И всего за восемьдесят евро это чудо может поселиться в вашем доме.
– Разве можно торговать чудесами? – поразился я. – Нет-нет, я даже в мыслях не могу допустить такого святотатства.
– Простите, не понял. – Бородач удивленно посмотрел на меня.
– Ну, представьте, что вы пришли ко мне домой и всего за восемьдесят евро предложили мне купить египетские пирамиды. Или Великую Китайскую Стену. Или Кёльнский собор. Или еще какое-нибудь чудо творения рук человечкских. Ведь именно тварчество приближает нас к божественному. Когда Библия говорит, что Бог создал человека по своему образу и подобию, она подразумевает именно человеческую способность к созиданию. Вы согласны?
– Согласен, – машинально кивнул рекламный агент. – Так вы покупаете пылесос или нет?
– Мне обидно, – сказал я, – что вы называете этот венец творения всего лишь пылесосом. Разве вы не чувствуете, что сегодня мы оба приобщились к чему-то такому, что сделало нас лучше и значительней? Послушайте, у меня есть предложение, от которого вы не сможете отказатся. Конечно, я не стану кощунствовать и унижать деньгами то, что превыше всяких денег. Но я буду бесконечно рад, если вы каждую неделю станете приходить ко мне с этим шедевром, который вы назвали пылесосом. Мы будем с трепетом включать его, благоговейно менять насадки, вдохновенно пробегаться им по мягкой мебели, ковру и полу...
Рекламный агент ничего не ответил. Он вытащил штепсель из розетки, отсоединил трубку и шланг и упаковал пылесос обратно в коробку.
– Я вас чем-то обидел? – удивленно спросил я. – Может, вы хотите чаю? Или кофе?
– По-моему, вы – исключительно ловкий прохвост, – заявил рекламный агент.
– М-да, – печально покачал головою я. – А ведь как славно всё начиналось...
– Я еще с порога должен был понять, что позвонить в вашу дверь было величайшей ошибкой, – продолжал сокрушаться бородач.
– Мы оба ошиблись, – ответил я. – Мы оба сделали друг другу предложение, от которого смогли отказаться. Так вы больше не придете?
Рекламный агент посмотрел на меня с такой свирепостью, словно я только что посоветовал ему отравить собственную бабушку.
– Прощайте, – сказал он.
– И вам всего доброго, – ответил я, открывая дверь, чтобы выпустить его из квартиры.
Закрыв дверь, я прислушался. Мой новый знакомец не трогался с места, должно быть, осмысливая случившееся. Эта неподвижная и недоумевающая тишина длилась не меньше минуты, а затем я услышал, как рекламный агент поднимается вверх по лестнице – видимо, к моей одинокой соседке, живущей этажом выше, чтобы сделать ей предложение, от которого та не сможет отказаться.