О человеке познаваемом

     Многие науки, в том числе философия и психология, грешат тем, что во главу угла в познании человека ставят и определяют его как объект или предмет и, отталкиваясь от этой категории, пытаются понять человека, так скажем изнутри, познать его сущность, его эмоции и переживания. На первый план выступает определенная форма, материя, определенный категориально-понятийный аппарат, разлагающий человека на отдельные составляющие.

     Но никакая форма, никакое разложение на части не дадут нам целостной картины. В первом случает это случается именно потому, что форма сама является нам, она есть проявление внутреннего в человеке, есть лишь определенное проявление во вне человеческой сущности. Во втором случае это не возможно по той простой причине, что никакая исследуемая нами часть человека его элемент, даже если бы он и казался нам необходимым и квази-существенным не определит для нас общей структуры самого субъекта, его целостности, где он не сводиться к совокупности его составляющих элементов. Всем известно, что человек не может жить и существовать без нервной, сердечно-сосудистой и дыхательной системы, но ни одна из них не определяет его как человека, как нечто новое качественное образование. Так же и совокупность психических процессов, состояний и свойств не подводит нас к объяснению «феномена человека», а лишь констатирует наличие этих процессов, тех или иных систем многие из которых присущи, между прочим, и братьям нашим меньшим.

     Таким образом, мы сталкиваемся здесь с методологическим кризисом в науке который проявляется в декларированности своих достижений в области познания функций человека, так сказать его жизненных проявлений и взаимоотношений с миром и другими людьми и не способностью объяснить, то, что скрывается за этими открытиями, объяснить нам человека в его качественно новом понимании, в понимании его как творца не только материального мира и орудий (здесь есть некоторые подвижки в силу видимости того, что происходит на поверхности), но и как творца ценностей, мира духовного, мира в широком смысле идеального.

     Неразрешимым остается такой фундаментальный философский вопрос как вопрос о том, что есть человек: биологически обусловленное существо или социально оформленное, а может быть, это есть результат взаимодействия первого со вторым? Мы не можем сказать стопроцентно как из биологического возникает социальное (сознание), но так же мы и не можем объяснить почему социальное (сознание) не существует в независимости от биологического. Объяснение этих проблем весьма трудно, так как одна проблема противоречит в своей постановке другой проблеме. Если мы отдадим предпочтение возникновению сознания как независимой от биологической основы сущности, нас назовут спиритуалистами и идеалистами. Если мы скажем, что сознание является производным от материи, то будем считать что мы материалисты.  Сведение этих категорий в единый комплекс, например обозначение его как социально-биологическая структура также не дает нам особого преимущества вследствие уже названных причин – невозможности выведения и сведения двух этих категорий друг к другу и друг из друга.

     Но в реальной жизни мы живем, чувствуем, ощущаем, едим, ходим, т.е. ведем себя как вполне нормальное физическое, точнее биологическое существо. В то же время мы мыслим абстрактными понятиями, создаем произведения искусства, жертвуем собой ради идеи (что уже не объяснимо в рамках приспособительной теории в биологии), вершим суд, создаем и свергаем «богов» – проявляем специфически человеческие, сознательные и социальные качества.

     Так чем же мы отличаемся от животного мира? Что является для нас той платформой на основе которой мы творим мир, творим себя?

     Возможно, говорить о том, что человечество находиться в ином  измерении бытия, точнее на ином уровне освоения бытия, мы в состоянии принять бытие в себя, почувствовать себя частью этого мира. Каждый из нас сам является бытием в бытии, мы существуем, но, не противопоставляя себя миру и не отождествляясь с ним, но, выделяя свое собственно внутренне бытие (то, что мы называем субъективным), от мира объектов, который, так или иначе, противостоит нам как субъекту. Таким образом, осознавая свою укорененность в этом мире и в тоже самое время нашу с ним неслиянность мы способны преображать мир и преображаться.

     На данном этапе становления нас как человека обладающего сознанием, человека мыслящего мы уже не подвержены тотальным законам эволюции которые в силу своей принадлежности теории эволюции правильнее считать лишь допущением. Мы являемся продуктом надэволюционного революционного процесса, процесса при котором основополагающим является наш духовный опыт, наша усиливающаяся активность в познавательной, интеллектуальной сфере. Не отрицая взаимосвязь нашей психики, сознания с материальным субстратом – головным мозгом и нервной системой, мы, тем не менее, утверждаем вслед за С.Л. Рубинштейном, что психика и мозг не тождественны, что сознание, возникшее на основе материи, подчинило материю себе, даже будучи от нее зависимой в понимании ее как фундамента.

     Я не совсем согласен с тем утверждением, что высшее является продуктом низшего. Не согласен с тем, что высшие проявления человеческого сознания, его культура, творчество, чувства – есть всего лишь преобразованный и усложненный результат прошлого материального (безжизненного), биологического (клеточного) и психического (животного) развития. Мне кажется, что, допустив такое утверждение мы скатимся к жесточайшему редукционизму признающему в человеке не столько часть природы, сколько его изначальную тождественность с обыкновенным камнем который по известной терминологии сам является продуктом космической эволюции и претендует в понимании некоторой части человечества на одно из звеньев становления Homo Sapiens.

     Мне ближе понимание некоего революционного взрыва, который стоит вне эволюционного процесса. Этот взрыв я связываю с качественным, внезапным скачком произошедшем с человеком на определенном этапе его становления.
 
     Способность к сознанию заложена в человеке с самого его рождения (если нет органических патологий), сознание, таким образом, имманентно человеку, но находиться в некоем латентном состоянии. В соприкосновении с сознанием другого человека это «спящее» сознание начинает пробуждаться, становиться. Нельзя сказать, что тот или иной участок мозга отвечает за сознание, нельзя утверждать, что сознание (в отличие от психики) является функцией мозга, можно лишь говорить о том, что оно является интегратором всех остальных психических функций – оно целостно и неделимо. Стоит также заметить, что сознание не является лишь совокупностью психических процессов которое оно объединяет, но только благодаря ему, мы можем существовать как личности, как  субъекты своей деятельности и жизненного пути.