Красное на белом

Всем девицам – выпускницам архи
Посвящается!

Все помнят что такое рабство. В те времена оно воспринималось как доверие. Как должное. Как школа, которую ты нигде не пройдешь, только в рабстве можно испытать и понять всё!
       Когда меня окликнула очаровательное создание на лестнице между и первым и вторым этажом – А не пойдешь ли в рабы мои!?, Я забыв про земство одного города, ректора института, свою бешенную влюбленность, почему-то сразу ответил – «Да!».
Тут и началось!
       Мне доверяли немногое. Ведь  я был только-только студентом 1-го курса. А после 19.00 приходили, настоящие крутые архитекторы, с бутылками темного стекла, я сразу же бежал в гастроном, покупал бутики с докторской колбасой и огурцом, еще бутылки темного стекла, слушал непонятные разговоры о непонятной архитектуре и странных сексуальных взаимоотношениях в архитектуре, резал специальными ножницами бутики, надувал матрацы и раскладывал, обоих-двух маэстров, не выше пола, поскольку они даже с не очень  надувных дел падали и матерились.
       Так прошло почти полгода. Я уже мастерски резал ножницами любой бутерброд, всегда мог угадать, когда маэстро захочет в надувной матрац, и тут наступает время «Ч». Последняя ночь перед защитой. Очаровательная рабовладелица упархивает на такси в общагу, голову помыть, наряды погладить, а мы тут профи с красным портвейном, типа 777, в темных пузырях остаемся для решающего броска. Очень долго маэстро обсуждали философский момент – Прежде чем красить надо квасить?! Надо решили они! Когда до защиты осталось часа четыре, я сдул матрацы, побрызгал из аэрографа Н2О поверх трех семёрок, оживил маэстро и они не сговариваясь взялись за диплом. Один из них стоял с пистолетом заряженным краской, другой с оборванным куском ватмана. Когда другой попадал фабричным краем ватмана по линии, он кричал –«ДУЙ!». И они дули. Причем светлые горбики от пальцев их совершенно не удивляли на ровно задутом горизонте. Я успокоился и клеил из последних капель ПВА - макет. Наша рабыня защищалась первой.  А наши знаменитые рабы, тоже с утра на службу спешили. Я составив планшеты перед комиссией, чуть не порушил макет. Тени от зданий на каждом планшете тянулись в разные стороны. Цвет задувок, был радикально разным, не говоря уже о том, что обрезанным ватманом рождался удивительный супрематизм, что-то в перспективе,  и что-то рядом. Попытавшись убежать от от такого чуда-подачи я столкнулся в проеме с богиней-рабыней. Она была бесподобна. Чёрный бархат, уложенные волосы, какие-то блестки и горящие глаза, просто богиня! Богиня не замечая меня замерла на пороге, комиссия расталкивала её на диалог минут пятнадцать. Когда, уже после мы встретились вечером, оказалось, наши профи, зарядили аэрограф портрвейном, который стоял на подоконнике. Три семёрки дали в результате твердую четверку. А мы чем начали, тем и закончили своё рабство.