Песнь ангелов ч. 3

Глава 4.
Спустя сорок минут я была уже дома и ела пирог, который испекла мама. Родителей, как обычно, дома не оказалось – они оба фанаты своей работы. А вот мне что делать со своим заданием?
- Бабушка, бабушка, - вздохнула я вслух, моя посуду. – Ну как его спасти?
Решив, что причитать бессмысленно, я снова достала карты, делая расклад на неделю.
Результаты заставили бегать вокруг стола - по всему выходило, что за эти три дня Максима либо убьют, либо… он найдет любовь всей своей жизни. И все это в моих руках.
Я снова села за стол, закрыла глаза и принялась думать.
Прошло полчаса, в течение которых был определен краткий план действий. Для начала стоило обезопасить Ивлева всеми имеющимися заговорами. Надо пробраться к его дому, отчитать порог, автомобиль… еще неплохо бы в одежду зашить молитву, но это уже программа-максимум. Адрес квартиры я нашла все в том же интернете (о, всемогущая сеть!). Жил он недалеко от меня, поэтому решено было прогуляться пешком. Яков замер на пороге, я ждала, пока кот примет решение – идти за мной или нет.
- Ну? – нависнув грозно над Яшкой, я демонстративно потрясла ключами, мол – или пошли, или оставайся. Кот махнул хвостом и ушел в квартиру. – Как хочешь, - крикнула ему вслед. – Одна справлюсь.
В деревне так привычно ходить с ним, что и не задумываешься, как на нас смотрели бы в городе. Видимо, Яков решил не привлекать внимания.
До места жительства Ивлева я добралась в рекордные сроки, а вот с остальным возникли проблемы. Его квартира находилась в элитном доме, машина – в гараже, а заговаривать на расстоянии – мастерства еще не хватало. Набрав на домофоне тридцать седьмую квартиру, принялась ждать ответа.
- Слушаю, - Ивлев ответил сразу же.
- Это Василиса. Мне нужно с вами поговорить…
Он сбросил, как только услышал мое имя. Козел! Пришлось повторить попытку.
- Пожалуйста, впустите меня! – я чувствовала, что еще немного, и слезы снова покатятся по лицу. А это никуда не годится - сколько можно плакать?
На третий раз я рявкнула:
- Не пустишь – прокляну!
Ивлев впустил. Поднявшись на третий этаж, я замерла напротив его квартиры.
- Сюда, - буркнул он из-за угла. На площадке стояли два кресла и стол, видимо, для приема нежеланных гостей, которых не хочется впускать в дом. – Чего тебе надо?
- Это не я, - не получалось у нас разговаривать нормально, тон Ивлева всегда сбивал с нужных слов, оттого я и ляпала все подряд.
- Вот как, - Максим окинул меня холодным взглядом. – А кто?
- Маргарита. Она заказала обряд на твой приворот, но я не сделала его! – Мужчина поднялся и пошел мимо. Дико захотелось схватить его за руку, чтобы Макс хоть раз дослушал – но я боялась, боялась, что он ударит, сделает больно, на этот раз – физически. – Максим, пожалуйста… Если не веришь моим словам, сходи к любой ведьме, они все скажут, что тебя покинул Ангел-хранитель! – Ивлев держался за ручку двери, будто замешкавшись на ту пару секунд, в течение которых я говорила. – Если не моя молитва вслед, КамАЗ твою машину смял бы!
- Ведьма, исчезни, хорошо? – он зашел в квартиру. Было слышно, как запираются замки – первый, второй, третий. И тишина.
Присев на кресло, я в отчаянии закусила губу. По окну катились первые капли дождя – а у меня нет зонта. Ладно, пережду здесь, если не выгонят. Бог не выдаст – Ивлев не съест.
А между тем на улице разгулялась непогода. Небо озаряло вспышками молний, и сразу же слышались раскаты грома. Промокну до нитки, а что может быть хуже мокрой ведуньи? Только две мокрые ведуньи.
Я позвонила в такси и пока объясняла адрес, дошла до дверей тридцать седьмой квартиры. Слабый запах тухлых яиц снова подсказал: где-то здесь – темная магия.
- Да что же это такое, а? – всплеснув руками, я начала осматривать дверь. Мои сомнения оправдались, весь косяк был утыкан иголками. Сдвинув коврик, увидела землю, наверняка, могильная. И ведь ни листочка, ни перчаток под рукой, чем подклад убирать? Голыми руками нельзя, на меня перейдет. Я заметалась по лестничной площадке, выискивая хоть что-нибудь, что помогло бы мне. - Почтовый ящик! – хлопнув себя по лбу, я сбегала вниз, нахватала газет и вернулась обратно. Теперь предстояло занятие потруднее – передвинуть столик для гостей к двери – с моим ростом другого выхода нет.
Стол отчаянно скрипел и не желал сдвигаться с места больше, чем на миллиметр, но я все равно продолжала. Когда он встал под дверью Ивлева, такси ждало меня на улице уже десять минут.
- Господи, Боже мой, от всякой порчи его укрой, - начала читать я, осторожно извлекая иголки из косяка бумажкой и засовывая их в свернутый кулек. - От ветряной, от земляной, от воды болотной, от палицы, от маталицы, от игляной, от огняной, от наносной. – Пришел черед земли, я сметала ее все теми же газетами. Не мешало бы еще полы замыть, но пока сойдет и так. - Кто ту порчу принес, тому эта порча на нос, на зубы, на губы, на сердце, в поганую утробу. Ключ, замок, язык, Аминь.
- Ведьма, - резко распахнув дверь, Максим недобро уставился на меня, пытавшуюся в это время отодвинуть на место все тот же злополучный стол. – Что на этот раз?
- Иголки из косяка вытаскивала, - заискивающе протянула я, глядя на него снизу вверх. Ореховые глаза снова смотрели куда-то мимо меня.
- У тебя две минуты, пока не приехала охрана.
Схватив кулек с землей и иголками, я рванула к лифту. Все, хватит с меня! Не буду ему больше помогать, уничтожу подклад этот - и пусть помирает. Нет больше ни терпения, ни желания спасать наглеца!
В дверях мы столкнулась с Маргаритой. Та, увидев меня, попятилась, а потом и вовсе припустилась в другую сторону.
- Гадина! – крикнула я ей вслед. – Еще раз увижу здесь – прокляну!
Таксист, слышавший это, встретил меня удивленными глазами, но промолчал, лишь изредка поглядывая через зеркало. Мы доехали до парка, где я, под не стихающим дождем, наспех закопала подклад, не давая волю эмоциям, и припустилась обратно, в теплое нутро автомобиля. Когда мы подъезжали к дому, гроза начала стихать. Я расплатилась с таксистом и побежала к подъезду.
- Девушка! – крикнул он.
- Да? – я смотрела на него сквозь пелену теплого дождя, обессиленная и готовая разрыдаться от жалости к себе.
- Вы не плачьте, он все равно вас, а нее выберет!
Кивнув, я побрела прочь, уже не сдерживая рыданий. Никогда до этого мне не приходилось столько плакать – не считая расставания с Володей и бабушкиных похорон. Но эти люди были мне дороги и любимы, а Ивлев… Тяжело простить ему всех унижений, причиненных за сегодняшний день, пусть на нем хоть печать одиночества, хоть проклятие смертника – а желание помогать он отбил напрочь.
Переодевшись в сухие вещи, я тут же уснула на диване, даже не успев поговорить с родителями. Яшка прижался ко мне, доверительно мурлыча, но тягостное чувство так и не проходило.