Рассказ седьмой. Времена года не Чайковского

                «Времена года» не Чайковского.

Наш двор. Он большой, просто огромный. В нём столько всего: лавоч-ки, качели, сцена, гараж, клумба, берёзки… И ещё он разный. В разные времена года.

Лето.

Утром, едва позавтракав, надеваю сандалии.
- Доешь сначала! Юля! – мама сердито смотрит в след.
Я уже мчусь через одну ступеньку во двор. Научилась! Галка умеет через две! Я пока нет…
У подъезда поднимаю голову. Первый этаж. В раскрытом окне кудрявый дядя Коля. Курит. Улыбается и кивает. Его огромный серо-пушистый монументальный Барсик, как всегда, восседает на столбе калитки в палисадник. На меня даже глазом не ведёт.
- Здрасьте! – ору, вроде, дяде Коле, на самом деле, Барсику. Тот щурится и дёргает ухом, на меня ни-ни. Я сдаюсь и заискивающе глажу его по роскошной шерсти. Он позволяет, чуть скосив зелёный глаз.

А я уже мчусь к качелям. Они свободны сейчас! Прыг! И раскачиваюсь, задирая ноги! Качели начинают жалобно скрипеть! Скрип-скрип, скрип-скрип!! Это сигнал Танюхе – я уже вышла!
А раннее тёплое солнце расплескалось по всему двору! Я задираю голову. Небо, синющее с маленькими белыми «барашками», качается со мной туда-сюда. В море зелени утопают частные дома. Оно заплёскивается и в наши пятиэтажные дворы, берёзками, липами, тополями, шелестя кронами и радуя высвистами птиц. Лёгкий ветерок треплет мои тёмные косы и раздувает парусом платье!
Малышня в панамках уже возится в песочнице.

Танюшка выбегает из своего подъезда, грохоча бидоном и тряся русой  толстой косой. Жук! Мы, повизгивая, вытряхиваем жука из волос и давим его сандалетками. Так ему! Потом чинно пересекаем двор. Мы идём за квасом. За тем, что из бочки. Это на дороге, через ещё один двор, не такой красивый, как наш. Наш лучше!
Отстояв небольшую очередь к бочке «Квас», плетёмся назад с холодным тяжёлым бидоном, неся его по очереди. Становится жарко. Переглядываемся и семеним к киоску «Мороженое». Моё любимое фруктовое по 9 копеек! Подруга любит пломбир. С мороженым идти легче и веселее. Бидон гремит, путаясь у нас под ногами.

Пока Танюшка тащится с квасом на четвёртый этаж, я за своим домом кричу под балконом.
- Ма-а-ма! Ма-а-м!
Не знаю, как мамы всего дома распознают нас, но выходит на балкон всегда нужная. Правда, сейчас вышла бабушка.
- Мама на экзамен пошла. Что тебе?
- Бабуш! Мяч сбрось! – прошу я и через минуту уже ищу его в траве.
За домом тоже палисадники с цветами и кустарником, а потом ещё много посаженных когда-то деревьев. Вот эту рябинку Алёшка и Гришка вместе с дядей Валерой посадили. Жаль, что они переехали! В Протвино. Прям в сосновый лес! Там и речка близко. Ехать нам друг до друга минут сорок. И они часто к нам приезжают, но это уже совсем не то!..

Я оборачиваюсь  и вздрагиваю. Передо мной, как чёртик из табакерки, возникает Серёжка из соседнего дома. Я вцепляюсь в мяч и настораживаюсь. Он вечно что-нибудь напакостит! То за косы дёрнет, то мяч или прыгалки отберёт!
- Ты…это… в мяч играть будешь? – в глаза не смотрит, носком башмака ковыряет землю.
Точно, сейчас мяч выбьет из рук. Молчу, насупилась.
- Меня примете? – спрашивает тихо и поглядывает так.
- Не-ет! – Танюшка бежит мне на выручку.
- Дураков не принимаем! – осмелев, отвечаю я, но язык, на всякий случай, не показываю.
- Я же… просто… играть… - у Серёжки от обиды большие серые глаза становятся совсем круглыми.
- Да он влюбился в тебя! – Танюшка ехидно улыбается. – Не видишь, что ли?
- Что-о?! – Серёжка с искажённым лицом подскакивает ко мне и резко выбивает мяч. Тот свечой взвивается в небо, шуршит где-то там в листве и падает в палисадник тёти Фроси. Прямо в её цветы! У меня подгибаются колени, Танюха тихо вскрикивает.
Серёжка, злой и взъерошенный, поворачивается и убегает за угол дома.
Тётя Фрося – это серьёзно. Это отборная ругань на весь дом, меткие броски картошкой и вода из ведра прямо на голову.
Но делать нечего, и мы с Танюшкой почти ползком пробираемся меж помятых цветов.
- Кто тама?!! – знакомый до боли окрик заставляет нас слиться с землёй.
Шуршание над головой, и мяч под мышкой у Серёжки уносится от нас прочь, сопровождаемый той самой отборной... Зато нам с подругой  достаётся всё остальное.
Но за углом нас, мокрых и злых, ожидает мяч. Серёжки рядом нет.

Во дворе играть весело, но неудобно. Клумба мешает. А она с цветами. А мяч обязательно попадает в её середину.
Мы очень стараемся, но Танюшкин очередной «пас» летит к столу с «доминошниками». Мы замираем. Но мужики, как раз перед этим "забив очередного козла», громко и красиво отбивают мяч прямиком в клумбу. Я, старясь быть совсем незаметной, переступая на носочках, лезу за несчастливым мячом. Бабушки на скамейках оживляются.
- Юлька! Всё Анфисе Фёдоровне расскажем! Вам места мало за домом? Идите-ка отсюда!
Я, уже не очень осторожничая, выбираюсь из клумбы. Ну, кто её здесь посадил? Зачем она нужна!

- Юль! А кино сегодня какое будет? – кричат нам вдогонку старушки у подъезда.
Мы сворачиваем к стенду. Наш двор – не просто двор, а агитплощадка. Почти каждый летний вечер к нам, да и в другие дворы, приезжает или самодеятельность, или лекция, или кино. Сегодня четверг, значит, будет кино.
А бабушка моя -  зав. агитплощадкой, на общественных началах. Это значит за бесплатно. Она и в «Обществе знания» работает на этих началах. Она всю жизнь такая деятельная и все время «на началах». Это дедушкины слова. Бабуля – наш главный организатор экскурсий, пикников, лекций. Во дворе часто можно видеть её, полноватую, стремительную, всё ещё красивую,  голубоглазую, с белозубой улыбкой. Вокруг неё всегда люди, или с просьбами, или с благодарностями. И ещё бабушка всегда всем помогает. Даже пьяницам.  И ещё у неё заразительный смех.
   
Влетаем, запыхавшись, в квартиру, узнать, какой фильм, и… попадаем в бабушкины цепкие руки. Обедать. Никуда не деться. Затем, отяжелевшие, спускаемся во двор и объявляем, что сегодня будет «Выборгская сторона».
- Про Максима! – весело перекликаются старушки между подъездами.
Играть в «классики» и «вышибалы» не позволяют животы, бабушка не выпускала нас до последнего.  Идём за дом показывать друг другу «секреты», фантики или картинки под стеклом, закопанные в землю. У меня самый красивый – леопард на скале! И не просто в земле, а под огромным пучком травы с дёрном. Попробуй, найди!  Снова закопав свои сокровища, напускаем безразличный вид и плетёмся во двор.

Девчонки! Галинка, Валюха и Вера! Бежим к ним во весь дух! Теперь можно поиграть в прятки, в «выше ромбу», в «казаки-разбойники»! Мальчишки тут как тут.
- А давайте… по садам! Сначала… А потом играть… – ребята с азартом смотрят на нас.
- Давайте! – старшие девчонки, хихикнув, сразу соглашаются. Мы с Танюшкой мнёмся.
- Слабо?! – Серёжка презрительно щурится.
- И не слабо! Идём! – обиженно орём мы.
Особо не обращаясь ни к кому, но громко оповестив весь двор, что идём играть в мяч за дом, всей ватагой мчимся в другую сторону. Мимо колонки, к частным домам.
 
Яблоки – совсем мелкие «зелепухи», но ребята, аккуратно срывают даже такие. Мы же, протягивая руки меж кольев забора, жадно добираемся до смородины и крыжовника, срывая их прямо с листьями. Собаки за заборами надрывно гавкают, рискуя вывихнуть челюсть, а хозяева, кто злобно, кто добродушно поругиваясь, отыскивают хворостины и крапиву по наши души. Мы, как стайка воробьёв, срываемся и перелетаем на новые урожайные сады-огороды. Операция проходит с успехом и без потерь!
Поцарапанные и слегка покусанные  какими-то насекомыми мы радостно спешим к колонке. Чистота – залог здоровья. Фрукты надо мыть! И руки тоже! Это мы хорошо усвоили с детсадовских времён. Наш «пиратский фрегат» пришвартовывается у дальней скамейки, и происходит делёж «награбленного».  «Игра в мяч за домом» нас очень утомила!

Но прятки… В них можно играть даже усталыми!
«Вышел немец из тумана,
Вынул ножик из кармана –
Буду резать, буду бить,
Всё равно тебе водить!»
И началось! Кто «водит», тот считает, до двадцати, а мы рассыпаемся по всему двору! Из окон первых этажей уже чернеют шланги, вода с шумом брызгает по листьям кустов. Начался вечерний полив.
Мы с Танюшкой бестолково суетимся у моего подъезда. «Пятнадцать, шестнадцать…» «Водит» Серёжка, подъездом его не обманешь! Дядя Коля поднимает шланг и хитро кивает на свой палисадник. Мы забиваемся в самую гущу веток. Редкие капли падают нам на лица. Доносится: «Я иду искать!»
Прислушиваемся, выжидаем удобного момента… И вдруг!.. Мощный поток окатывает нас с головы до ног! Мы выскакиваем, как ошпаренные! Дядя Коля хохочет! А Серёжка… Он висит на шланге, направив его прямо на нас!
Бежим наперегонки «зачокаться», но длинноногий Серёжка добегает первым. Помедлив, первую «зачокивает» меня, а Танюшку напоследок. Ей «водить». Танюха обижается и демонстративно уходит переодеваться, я в знак поддержки тоже, вроде как рассерженная,  бреду домой. Серёжка тревожно смотрит вслед.

Дома достаётся «на орехи» от мамы. Квартира вся в цветах, мама пришла с экзамена.
- Ещё раз придёшь ТАКАЯ, привяжу за ногу на балконе! Хватит на сего-дня! Дома посиди! – мама делает вид, что очень сердита.  Бабушка пытается разрядить обстановку объявлением ужина.  Дед, нахмуриваясь для мамы, из-под тишка подмигивает. Я обмираю, всё, не пустят!
- Сегодня фильм будет… Да и вечер тёплый… - как бы между прочим замечает бабушка.
- Да ты посмотри на неё! Вся измЫкалась! – возмущается мама.
- Ну, что ты хочешь, Наташ… Девчонки… - улыбается бабуля.
- И что теперь? – мама делает «руки в боки».
- Да… пусть… идёт… - негромко бросает дедушка в такт молотку, прибивая что-то на балконе.
Я, не дожидаясь окончания воспитательного процесса, выкатываюсь во двор, захватив кофту.

 Танюшка, переодетая, как и я, терпеливо ждёт на скамейке. Мы во всю прыть бежим к лавочкам перед сценой занять места. Кладём кофты рядом. Всё! Заняли.
Бабушки тоже постепенно подтягиваются к ровным рядам лавочек. Кто-то прихватывает с собой раскладной стульчик. Кто-то решает посмотреть фильм, не выходя из дома, и устраивается всей семьёй на балконе. Мальчишки гоняют на велосипедах, высматривая кургузый мини-автобус, привозящий нам кино.

- Еду-у-ут!
Двор оживляется. Уже веет прохладой. Пахнет по-вечернему пряно от травы и сыро от полива. Рассаживаемся. Техники вешают большой экран на сцену и ставят кинопроектор на столик позади всех. Настраивают бобину с лентой.
Первые мальчишичье-девчоночные ряды никак не могут угомониться, всё ещё весело и оживлённо чирикая во время первых кадров фильма. Потом всё затихает. Только за спинами стрекочет аппарат. Фильм захватывает всех. В самых волнующих местах аудитория охает. Иногда раздается свист. Свистуну дают по затылку.
Постепенно темнеет. Вместе с аппаратом начинают стрекотать цикады. В окнах домов загорается свет. Фильм заканчивается.
«Крутится-вертится шар голубой,
Крутится-вертится над головой…»
Песенку Максима орёт малышня. Их разводят по домам.

 Нам тоже пора. Подходит Серёжка. Танюха насмешливо задирает нос. Я делаю вид, что не замечаю мальчишку.
- Завтра… это… выйдешь? – тихо спрашивает он.
- А тебе чего? – спрашиваю задиристо.
- Бадминтон… вынесешь? – на смотрит на меня.
- Не знаю… - говорю сердито, стараясь не показать разочарование.
- Выноси… Ну, и сама… выходи… тоже! – и быстро убегает.
- Ну, точно, влюбился! – фыркает Танюшка. Я дёргаю её за косу, она меня за две, хохочем и разбегаемся.

Дома, перед тем, как лечь в кровать, смотрю в распахнутое окно. Поздний вечер шелестит листвой, потрескивает цикадами, позвякивает где-то чашками после позднего чаепития, перебирает еле слышно гитарные струны.   И дышит в лицо душистым летом. Его впереди ещё много…