Жертвы метафизического реализма

Искусство требовать жертв.
С. Альт

 Писатель Василий Пулин, человек был, по-хорошему, неадекватный. Писал он всегда со страхом, что его, непременно скоро запретят. А иногда, откровенно всем заявлял: "Что его, просто обязаны запретить. Иначе, он запретит себя сам". Даже жалкий подбор статей, который выжимал из себя, как кровь из пальца, Пулин каждый раз, хватаясь за сердце, нёс в издательство.
 И вот, однажды, его в самом прямом смысле запретили, исключив из Союза Писателей. Этот запрет распространился на все издательства.   
 "Ничего не попишешь", - проскользнула мимо его ушей колкая фраза, оскорбительного содержания. Которую обронил один молодой редактор, покидая кабинет, прикрывая дверь с обратной стороны. Вот только Пулин отчётливо уловил отголосок лещовых пощечин, которыми отхлестал его, как последнюю суку, прыщавый, с позорным пушком под верхней губой, молокосос. Так лихо, словно заправский банщик.
 Пулин, вежливо попросил его остаться. Затем, избил ногами по лицу; нанёс тяжёлый удар папье-маше по спине. И будучи в придирчиво-пьяном состоянии, - даже попытался начать душить свою жертву. Ошалевший сотрудник, спасся бегством. Вернувшись вечером домой, с высвечивающимся фонарём под левым глазом; отбитыми боками; в изодранной одежде. Благодаря этому случаю, он как-то, даже очень, зауважал Пулина. Будущего учителя и наставника. Который, после своей смерти, станет его лучшим другом. Правда, больше никогда в его присутствии, он не пытался придаваться неподобающему в их отношениях, эмоциональному волюнтаризму. Одной неосторожной фразой, как метко выверенным выстрелом, можно было отразить всю горечь их, и без того, суматошной жизни, с которой приходилось мириться не только робевшему, начинающему карьеру "бумагомарателя" писаке, но, даже такому матёрому "степному волку", каким казался сорокалетний редактор, в прошлом лектор с блестящим послужным педагогическим списком.
 На закате своей писательской нерешимости, Пулин решил постичь все прелести внутренних бездн, которые таятся в душе человека. И стать, родоначальником жанра метафизического реализма. Как нагадала ему в молодости золотозубая цыганка, взяв с него три рубля без квитанции.
 Только с чего начать столь грандиозное перевоплощение из строптивого, исписавшегося главного редактора местной малотиражной газеты "Ритм", Пулин не имел ни малейшего представления.
 Творческий тупик, в который он умудрился угодить, как в грязную лужу, сделал из него потасканного, алкоголичного, морщинистого неудачника. Огонёк в его глазах, который когда-то был светел, и согревал даже убогих, перехамивших своим жёнам жлобов, стоило им всмотреться в лицо писателя, давно иссяк. Казалось, он ещё вчера начал осваивать писательское ремесло. Но дни его молодости, - солнечные нити, - со стремительной внезапностью оборвались. И теперь уже не приходилось отбиваться от назойливых бальзаковских дам, которые табуном лезли в его постель. С годами, жизнь писателя понеслась под откос. И сам Пулин, называл такое состояние, не иначе, как творческим запором, длившимся по его скромным подсчётам, вот уже целых пятнадцать лет.
 Общество анонимных алкоголиков, казалось, на некоторое время взвалило на свои хрупкие плечи часть его каждодневных проблем. Жадными гранёными стаканами, все эти годы, в его рот, - как в живую воронку, заливалась продукция местного ликероводочного завода, на котором трудилась, не покладая рук, - жена безвестного писателя.
 Ева родилась и выросла в благополучной семье. Её родители были учёными медиками. И посвятили себя изучению больных клептоманией. Её дедушка, русский белогвардеец Андрей Жинкин, бежавший во Францию, широко известен в узких кругах под псевдонимом - Жид Андре, в 1947 году стал лауреатом Нобелевской премии по литературе.
 Родители Пулина, были дворниками. Каждый день в их семье начинался и заканчивался перебранками. Только это не помешало Пулину, а в какой-то мере, даже поспособствовало его поступлению на философский факультет в МГУ.   
 Ева влюбилась в Пулина ещё на школьной линейке. Это была настоящая романтическая любовь ученицы третьего класса и молодого комсомольца. В день их знакомства, Пулин торжественно выпуливал стихи Маяковского, посвящённые дню рождения… Только теперь, Ева не помнила, как звали великого вождя пролетариата. Тогда Пулин впервые прикоснулся к её груди, и поправил пионерский значок. Затем, удушливо обвязал, без того тонкую шею, алым галстуком. Так, их взгляды соединились.
 Сама Ева не знала, откуда взялось это сладострастное чувство умиления, которое ей довелось испытать в первые секунды вечного катарсиса. 
 Теперь, Пулин размышлял о своём назначении гораздо чаще. С тех пор, как решил изобрести новый жанр в литературе, доселе никому не принёсший ни славы не денег. А значит, для него, Пулина, сгодится.
 В среде писателей, как он для себя определял, можно найти самых разноплановых индивидов. Есть писатели-воры; известны писатели-шизофреники; существуют писатели-моралисты, у них больше чем у калек шишек, и они умирают в нищете, стреляются, но всё же пишут; в семействе писателей, востребованные мужи, - это учёные и публицисты; писатели-беллетристы, - в своём роде золотоискатели, среди них есть свои шуты, "Робины гуды", "Жанны Д’Арк", и Стивен Король; встречаются, к сожалению, писатели-педофилы, писатели-некрофилы и писатели-садисты, они прилежные воспитали собственных детей, и увлекаются досмотром стариков в пансионатах, занимаясь волонтёрством, даже у них, есть свои чокнутые фанаты. Это каждый второй, из общего числа молодых читателей.
 В сущности, все писатели в чём-то похожи на странников, которые водят доверчивого читателя по закоулкам своих собственных фантазий, подобно Моисею, который сорок лет водил еврейский народ, пытаясь выйти из проклятого круга.
 Пулину, приходилось подавлять в себе писателя. Он не без осложнений перенёс, развившееся у него впоследствии, раздвоение личности. Но, тяжкие годы ожиданий миновали, и вскоре, ознаменовались событием, которое дало пинок под зад нерадивому писателю. И сделало из настоящего, - родоначальника жанра метафизического реализма.
 В постели с Пулиным приключился сердечный приступ. Сначала, он стал задыхаться. Затем, попытался прощупать свой пульс на левом запястье. И убедившись в том, что у него нет пульса, он попросил Еву достать из своей сумочки косметичку. 
 Не на шутку встревоженная жена, протянула ему весь свой скудный набор косметики. Пулин, повертел пальцем у виска. И взял зеркальце, при помощи которого, они проверили, - жив он или мёртв. И не обнаружили в нём ни малейших признаков жизни. Тогда, Ева, соответствуя фамилии мужа, пулей вылетела из под мертвеца. И громко голося, скрылась за пределами их любовного гнёзда.
 Его смерть была клинической, и продолжалась около трёх минут. Благо, что доктор жил на противоположной стороне улицы. Всё же, оживление Пулина воспринялось, не иначе, как возвращение с того света.
 Реанимировал писателя, упитанный розовощёкий кардиохирург Животовский Юрий Адамович. Скандально известный жителям села Верхнее Бухалово, недавними событиями. На днях, из его частного питомника уполз удав, от головы до кончика хвоста, длиной - четыре метра. А пригрела удава по прозвищу Генри, бывшая тёща кардиохирурга Брунгильда Георгиевна Карганова. Именно в своей спальне, ранним утром она чуть было не подпрыгнула до потолка, обнаружив хвост Генри, скрученный петлёй у себя на шее. Удава пришлось экстренно усыплять. Сам Животовский, определённо, был против эвтаназии. Но бывшая тёща, не смогла ему простить романа с "голубым" банщиком. Вереницу их тайных встреч, любовных приключений, под безобидными предлогами рыбалки. Благодаря этому, развод с дочерью Лизочкой, Брунгильда переживала, как свой собственный: инфарктом миокарда, с последующим микро инсультом. После чего, стала улыбаться больше на левую сторону.
 Когда Пулин открыл удивлённые глаза, первое, что он увидел перед собой - Еву и незнакомца, напомнившего доктора Фрейда. Убедившись в том, что Пулин очнулся, последний посерьёзнел и как-то задирчиво, принялся кивать в его сторону. Как показалось Пулину, - неказистый бородач, увлечённо надкусывающий довольно толстую и аппетитную сигару, словно ребёнок, по-злодейски терзающий сосок материнской груди, готовился затеять с ним серьёзный разговор "доктора и пациента".
 - Зачем пили столько лет, уважаемый, - спросил он у Пулина, вполне оскорбительным тоном. Вытирая своё влажное от пота лицо хирургической шапочкой.
 - Дурковал, пока было здоровье, - ответил, окончательно смутившийся больной. И как истукан уставился на жену, точнее на её зад.
 - Предупреждаю, теперь у вас нет здоровья, - строго сказал доктор. Он решительно поднялся с кожаного кресла. Кресло резко зашипело, наполняясь воздухом.
 Пулин вполне облегчённо вздохнул. Ева поспешила открыть двери, провожая распетушившегося гостя на кухню.
 Около постели с Пулиным остался его любимый пёс, Филюган. Пытаясь привлечь внимание хозяина, он весело завилял хвостом, и принялся, как есть, танцевать на задних лапках "польку-бабочку".
 - Как досадно, - сказал Пулин. - Жизнь сначала даёт урок, а потом даже не пытается объяснить. - Это были слова, одного лысого мужика, завсегдатая в пивной "У ДЯДИ САВВЫ". Сам дядя Савва, почил в прошлом году.
 - Только я с ним полностью не согласен, - заметил Пулин.
 В глазах писателя, вдруг, что-то засияло, подобно тонкой лучине. Его посетило вдохновение. Множество различных по степени гениальности идей, связались между собой, и поползли, растекаясь по мозгам Пулина, подобно забродившему тесту.
 - Смерти нет, - закричал он хрипя.
 Филюган завыл протяжным воем, глядя в глаза своему взбунтовавшемуся, точно Че Гевара, хозяину. Пёс и человек ненадолго слились в одном едином порыве.
 Услышав забавную какофонию звуков, Ева ничего не поняла. Она в это время почивала липовым мёдом раздобревшего и падкого на комплементы доктора. Ей показалось, что звуки, которые она слышит, есть ни что иное, как позывной сигнал, перетрусившего Пулина. Это могло означать, что безумно влюблённый муж, не на шутку заскучал. И со скуки, успел приревновать свою благоверную жену к совершенно безобидному доктору. Которого он, Пулин, поначалу, принял, чуть ли не за самого Зигмунда Фрейда. Вообразив, что находится в аду, на конкурсе двойников.
 С позволения Юрия Адамовича, Ева оставила его одного. А сама отправилась к постели больного, чтобы справиться о его самочувствии. А за одно, выпроводить, просящее по нужде, животное во двор. 
 В отсутствии Евы, Животовский случайно подавился крекером. И за минуту до её прихода, умер от удушья.
 Пулин вскоре поправился. И написал свою книгу рассказов. Всё, что нагадала ему цыганка, сбылось. Даже то, что его на сорок девятом году жизни, закатает в асфальт (сапоги всмятку), невероятно добродушный, с вольтеровой улыбкой пилигрим, водитель катка, Всеволод Рудольфович Гегель.
 Василий Иванович Пулин (1967-2о16), признан выдающимся литератором мира, жертвой метафизического реализма. Труды его переведены и напечатаны на более чем двадцати языках мёртвой группы, среди которых: эякский, айнский, язык инуитов полуострова Сьюард, арманский, южно-хантыйский, южно-мансийский, язык сиреникских эскимосов, язык аса (Танзания), мэнский язык (жителей острова Мэн), карельский (Валдай).
 Писатель очень надеется, что возможно, когда-нибудь, малочисленные почитатели его таланта, сумеют вернуться к своим истокам. И благодаря этому, снова вдохнут в себя живы.