Воспоминания о Новом Годе-2010

               

Новый Год. Праздник снега, елочных игрушек и курантов. Традиционно еще вспоминают про запах елки и мандаринов. Но, увы, живые елки нынче не в моде, а мандарины не пахнут так волшебно, как раньше. Может потому, что все мы выросли.

Мне часто вспоминается Новый Год в Советской Стране.   Моя мама доставала большую живую елку по блату у одного знакомого директора Универмага. Статную зеленую красавицу, пахнущую снегом, за пару дней до 31 декабря вносил румяный мальчик-курьер, - комната мгновенно  наполнялась свежестью и терпким запахом леса. Мое сердце замирало от радости, когда распаковывались коробки со старыми стеклянными игрушками, - гирляндами, шарами, звездочками и фигурками животных, мишурой и серпантином. Потом за стеклом серванта вырастал целый игрушечный город ; на ватном снегу под свет керамических избушек уютно располагались хрупкие гномики, пластмассовые елочки размером с мизинец, забавные лесные человечки, похожие на норвежских троллей.

Почти за месяц до торжества мама покупала мне подарки, и для меня начинался захватывающий период их поисков. Я чувствовала себя маленьким следопытом. Нет, скорее Томом Сойером, отправившимся на поиски спрятанных сокровищ. Исследование квартиры продолжалось не одну неделю. Вспоминалось мамино лицо в тот заветный вечер, когда она появлялась на пороге с маленькой тайной в глазах. Целовала меня, пряча за спиной заветную сумку или пакет. Потом отсылала на кухню, а сама исчезала в одной из комнат. Чаще всего подарка я не находила и тем приятнее было чувство восхищения и удивления, когда нарядный сверток возникал в пространстве праздничной гостиной.

Еще я помню тишину, которая наступала за несколько минут до вручения подарков, когда мама говорила: «Замри, слышишь праздник приближается...?». И я честно замирала, боялась даже дышать, чтобы услышать хоть что-то.  Иногда в этой тишине раздавались шаги деда-мороза (моего дедушки), иногда звенел колокольчик в руках моей бабушки. Она входила в комнату, одетая в серебристый халат  Снежной Женщины и спрашивала строго, но с улыбкой в голосе: «Ты хорошо себя вела, внученька?...». Я стеснялась ответить «да», потому как знала, что характер у меня непростой...

Тогда бой курантов почти не имел для меня значения, ведь Новый Год начинался задолго до заветной полуночи. Сам ритуал приготовления и ожидания, запах жаренного кролика, еловая свежесть, салат «Оливье», многоцветие украшений, рассказы Бунина и Чехова о Рождестве, которые читались мне родными по очереди на ночь, - вот что доставляло радость. Нарядное шелковое платье, как у Мальвины,  лак на крошечных ноготках и легкое прикосновение помады на губах  («только в честь праздника», - говорила мама), и пуховый снег ; настоящий, густой, невесомый, за которым почти не было видно новогоднего неба...

Отдельным этапом Нового Года для меня был следующий ритуал: бабушка с дедушкой доставали с антресолей свои новогодние игрушки, очень редкие и ценные. Именно поэтому они лежали в коробке, а не висели на елке. Их демонстрация сопровождалась историями, некоторые из которых мне запомнилась до сих пор. Например, бабушка очень любила рассказывать, что в самом начале этой праздничной традиции игрушки и украшения были съедобными. Так повелось в Европе ХVII-ХVIII века, - на пушистую ель вешались пряники, калачи, яблоки, марципаны, печенье, выпеченное в специальных формочках. Позже, когда стало понятно, что сей ритуал в народе прижился, началось более или менее профессиональное производство новогодних украшений: еловые и сосновые шишки золотили, клеили  бумажные цветы,  из золотой и серебряной фольги рождались фигурки ангелочков и фей, а также звездочки и снежинки. Из воска делались  фигурки зверей. Иногда создавались целые ансамбли на религиозные темы, например, Рождение Иисуса или Поклонение волхвов. Не было недостатка и в свечах, маленьких и больших, разноцветных, витых и простых. Они ставились вокруг елки или вешались на нее (что было довольно опасно). 

Дедушка показывал мне очень хрупкие шары, изготовленные впервые в Германии стеклодувами небольшой деревеньки. В те времена они были опасны для здоровья, так как изнутри покрывались слоем свинца. Чуть позже свинец сменил тонкий слой нитрата серебра, что существенно повысило популярность елочных шаров.  От шаров стеклодувы-умельцы перешли к фигуркам людей, животных, мифических существ, колокольчикам.

На Руси Новый Год 31 декабря повелел отмечать Петр I, - шумно, хмельно,  с песнями, наряженными елками,  хлопушками. Традиция не сразу прижилась, больше всего артачилась Сибирь с ее «староверами» и чужеземцами. Ель не пришлась им по душе, так как по славянской традиции считалась деревом скорби. Тогда Петр издал, как сказали бы сегодня, инструкцию: как надобно правильно отмечать сей праздник. 

В ХIХ веке душа русская разгулялася. Новый Год пришелся по душе, как простому люду, так и аристократии. Благодаря женитьбе  Николая I на прусской принцессе Шарлотте (в православии - императрице Александре Федоровне).  В канун Рождества 1817 года столы в Зимнем дворце были украшены еловыми веточками с горящими свечками, - эта традиция существовала на родине принцессы ; в Пруссии. 
 
Особой гордостью России были петербургские балы-маскарады, билеты на которые раздавались всем желающим. По размаху, разнообразию костюмов и  гостей бал-маскарад в Зимнем Дворце не знал себе равных. Здесь царило разночинное общество: от купцов и мелких лавочников до первых представителей высшего света. Татары, черкесы, армяне, послы заморских государств, чародеи и фокусники, томные девушки на выданье, умудренные матроны, безусые юнкера, мальчики-кадеты, бравые офицеры с прищуром насмешливых глаз. Все смешалось в этом пестром потоке...

В канун Нового Года весь придворный свет  являлся на балы одетый в костюмы домино. И обязательно при масках. Легкий променад по покоям Эрмитажа завершался богатым ужином в присутствии самого императора Николая II...
   
В заветной коробочке с редкими игрушками нашлось место и первым опытам «елочных артелий» ХIХ века -  больше всего образцов, вышедших из стен Первой московской фабрики игрушек в 1848 году.  Но больше всего так называемых, «дрезденских» игрушек ; немного примитивных, обтрепавшихся (картон ; не самый долговечный материал), но трогательных в своей безыскусности. Фигурки белочек и мишек, шарики, ангелочки, паровозики. Сделаны предельно просто ; из двух, склеенных друг с другом кусков картона, обклеенных серебряной или разноцветной фольгой. 

В разговор вступает дедушка. Ему было 11 лет, когда однажды зимним вечером его родители вернулись домой и сказали, что Новогоднего Праздника больше не будет.  Этой сейчас кажется простой нелепостью то, что после Октябрьской революции наряжать новогоднюю елку было запрещено,  потому как этот ритуал считался признаком буржуазного быта. А тогда это было дикостью,  ведь людей лишили важного праздника. Декретом Совнаркома от 24 января 1918 года был введен новый стиль ведения календаря, по которому  Новый Год как праздник был ликвидирован, трудовой народ должен был работать, а не гулять.  Как известно, ничто не действует на людей лучше, чем запрет. Если игрушки нельзя было купить, значит их стали изготовлять кустарным способом.  Так появились «самопальные» игрушки, сделанные вручную. Народные умельцы были изобретательны. В ход шло все: битое цветное стекло, шоколадная фольга, пробки, нитки, картон, каучук. 

Символы Нового Года были легализованы в  1935 году, когда  Правительство вновь разрешило Праздник.  Время было непростое, надо было как-то отвлечь рабочий люд.  Началось производство зайчиков, белочек, красных пятиконечных звезд, фигурок стеклянных пионеров и так далее. Тематика была соответствующей, чтобы советский человек даже под Новый Год не забывал, где живет. В качестве исторического анекдота: мой дедушка показывал мне редкий экземпляр специального пособия «Елка в детском саду», изданный в 1937 году Наркомпросом. Тоненькая брошюрка представляла собой инструкцию, написанную сухим административным языком, содержащую рекомендации по правильному проведению праздника.

Бабушка вспомнила, что тогда же,  в 37-м году были выпущены эксклюзивные игрушки, которые сегодня являются объектом вожделения многих коллекционеров:  шары с портретами членов Политбюро, а также с  профилями  Сталина, Ленина, Маркса и Энгельса.  Этих раритетов в нашей коллекции не оказалось. 

Тогда же в детстве я услышала легенду о том, кто стал прототипом нашего русского Деда Мороза.  Дело было в  III веке нашей эры. Звали этого человека ; Николай.  Жил он на берегу Средиземного моря и был выходцем из богатой семьи, что давало ему возможность меценатствовать ; помогать бедным и нуждающимся.  Причем он настолько был усерден в этом богоугодном деле, что когда умер, был канонизирован. Так вот. Однажды услышал он жалобы одного бедного-бедного крестьянина, все богатство которого составляли дочери-красавицы. Но они были еще слишком малы, что работать, стало быть их отцу приходилось очень тяжко. Настолько тяжко, что он задумал  раздать дочерей по приемным семьям. Николай, услышав подобные речи, проникся драмой этого человека и поздно ночью, когда все заснули, просунул в дымоход их лачуги кошелек с золотыми монетами. С тех пор на Руси повелось дарить детям «подарки-николайчики», а в советское время легендарный Николай перевоплотился в Деда Мороза с красным носом и мешком подарком за спиной.

  Ну, вот, куранты пробили 12 раз. Начался Новый Год, за ним еще один, и еще. Прошли-пролетели, минули года. За новогодней мишурой, хлопушками, петардами и искусственными елками мы ходим в большие универмаги. Живые елки почти никто не покупает (стоят дорого и много мусора), новогодние базары похожи на датские музеи Рождества. Ассортимент такой, какой не снился нашим бабушкам и дедушкам. В новогоднюю ночь будет все как прежде - «Голубой огонек», «Ирония судьбы, или С легким паром», салат «Оливье». Только нет больше бабушки и дедушки, редкая коллекция елочных игрушек продана в мятежные 90-е годы,  я знаю, что Деда Мороза не существует, а пить кока-колу (газированные напитки- замените, если сочтете нужным ; К.Ф.) вредно  для желудка.    Только изрядно потертая книжка Мэри Додж «Серебряные коньки», которую я  перечитываю в канун каждого Рождества, напоминает мне про те времена, когда мандарины пахли по-особенному, за стеклом серванта вырастал целый игрушечный город, а на улице шел снег ; настоящий, пуховый, невесомый, за которым почти не было видно новогоднего неба...