Арчинцы - государством забытый этнос

В современную эпоху этнокультуры все более утрачивают самодостаточность, ресурсы и способности самовосстановления. Ассимиляции культур, исчезновению малоупотребительных языков сопутствуют этнический и культурно-бытовой партикуляризм, языковой национализм, религиозно-политический экстремизм и т. п. Одни исследователи связывают эти процессы с глобальным кризисом и пытаются оказывать влияние на правительства по поводу сохранения и возрождения этнических культур. Другие полагают, что в условиях глобализации "сильные" культуры все равно "поглотят" "маломощные", а потому считают бессмысленным противиться объективно неизбежной этнической ассимиляции, которая, по их мнению, способствует кардинальному решению национального вопроса. Вместе с тем сегодня все большее число социологов, этнологов придерживается позиции, согласно которой ассимиляция культур и трансформация идентичностей не являются обязательными условиями формирования и упрочения нации.

По мнению С.А. Арутюнова, даже в тех обществах, которые представляют собой конгломерат ячеек (общин) бесписьменной культуры и не имеют вмешивающейся в культурную жизнь государственной надстройки, этноязыковые процессы протекают сложно и противоречиво, в борьбе нейтралистских и маргиналистских тенденций. Современный социально-культурный облик народов России если и определяется традиционными этническими компонентами материальной и духовной культуры, семейного и общественного быта, то отнюдь не в той мере, в какой это было 100 или даже 50 лет тому назад. Этносоциологические исследования в ряде регионов показывают, что существует реальная угроза функциональной гибели языков некоторых коренных народов России.

В Советское время она интерпретировалась в контексте идеи Ленина о прогрессивной роли естественной ассимиляции в ходе объединения пролетариев разных стран,  для успеха в классовой борьбе. Согласно идеологическим и теоретическим установкам начала 1960-х гг., процессы интернационализации и слияние наций и народов рассматривались как исторически видимая, реальная перспектива, а исчезновение языков некоторых народов считалось вполне возможным. В русле установок ЦК КПСС некоторые партийные руководители, а также исследователи (А.Д. Даниялов, и др.) считали слияние народов в Дагестане прогрессивным, неизбежным явлением, а рост русско-дагестанского двуязычия рассматривали как свидетельство формирования процесса слияния дагестанских народов в особую единую нацию. Речь шла, прежде всего, о «слиянии» малых по численности андо-цезских народов и арчинцев с аварцами, кайтагцев и кубачинцев с даргинцами. Однако прогнозы о быстром «формировании дагестанской нации», на сегодняшний день, с уверенностью можно сказать, не оправдались, не смотря на тот факт, что сама «консолидация» была проведена избирательна, «слияние-поглощение» произошло у аварцев с андо-цезскими народами, а также, кайтагцев и кубачинцев с даргинцами. Что касается лезгинской языковой группы, не смотря на большую внутреннюю родственность (языковую однородность), между субэтносами, внутри группы, то из-за политических  на тот момент соображений, правящей партийной номенклатуры, этого (консолидации) не произошло.

Поскольку в многонациональной среде двуязычие является необходимым условием общения между народами, и для многоязычного населения Дагестана оно было традиционно, сам факт распространения русского языка как средства межнационального общения не мог быть доказательством формирования новой дагестанской нации. Более того, представляется методологически неправильным рассматривать существование языка межнационального общения в качестве доказательства наличия новой этнической общности. Употребление родного языка является базовым условием сохранения этнокультурной идентичности, так как многие компоненты этнокультуры (устное народное творчество, народная песенная культура, национальная литература, национальный театр и т. д.) существуют благодаря его функционированию. Возникающий в связи с вытеснением родного языка из сферы культуры и бытовой речи «этнокультурный вакуум» может быть в какой-то мере восполнен такими способами актуализации этничности, как социальное самоутверждение, достижение престижных позиций в бизнесе, образовании, науке, художественном творчестве, государственной службе, спорте и т. д. Особенность Дагестана заключается в том, что из примерно ста языков, отнесенных к языкам коренных народов России, около трети сосредоточено в пределах данного региона. О перспективах превращения Дагестана в «языковой заповедник» или «полигон» для лингвистических испытаний писалось много. Однако современная этноязыковая ситуации как в России в целом, так и на южных ее рубежах, на наш взгляд, не может не вызывать озабоченности. Сравнение функционирования языков народов Дагестана в двадцатые – пятидесятые годы прошлого века с современным, оказывается не в пользу наших дней.

Сегодня наблюдается низведение социальных функций национальных языков до семейно-бытового уровня. Трансформация этнокультурных свойств, качеств и характеристик потенциальных и реальных носителей этих языков влияет на этническое самочувствие и самосознание значительной части россиян. Для многих из них связь собственной этничности с реально присущими им этническими свойствами и качествами, в том числе с соблюдением национальных традиций, знанием родного языка, становится, по большому счету, номинальной. Повсеместно в России делопроизводство осуществляется только на русском языке. Школьное и дошкольное образование строится также главным образом на русском языке. Национальные языки в качестве языков начального обучения практически не используются. До недавнего времени преподаванию этих языков в качестве предмета в городских школах национальных регионов не уделялось должного внимания. Можно сказать, что к национальным языкам родители учащихся все еще относятся как к помехе в получении своими детьми достойного образования. С прагматической точки зрения такое отношение легко объяснимо. Поскольку нет профтехучилищ, средних специальных и высших учебных заведений (кроме национальных отделений филологических факультетов), в которых преподавание велось бы на национальных языках, или для поступления, в которые практиковалась бы сдача экзамена по нерусскому языку, отпадает и практический резон требовать от ребенка его изучения. Все это, казалось бы, должно в течение жизни почти трех поколений привести к функциональной гибели или существенному свертыванию родных языков указанных народов.

Однако языки их выжили, сохранились и продолжают существовать, правда, ограничены территорией селения или группы селений, внутрисемейным общением, бытовым уровнем. Отметим, что сведения о числе носителей андийских, цезских и др. языков, или, точнее, о малочисленных народах Дагестана, впервые были зафиксированы в материалах переписи населения 1926 г.; их учет велся ежегодно вплоть до проведения переписи населения 1939г. Однако, большинство малых по численности, народов Дагестана не имеет самостоятельного этнического статуса. С конца 1930-х гг. в число аварцев включены 14 малочисленных народов: андийцы, арчинцы, ахвахцы, багулалы, бежтинцы, ботлихцы, гинухцы, годоберинцы, гунзибцы, дидойцы, каратинцы, тиндалы, хваршины и чамалалы, а в состав даргинцев — кайтагцы и кубачинцы и, наконец.

Во время проведения переписей населения после 1939 г. вплоть до переписи 2002 г. численность подавляющего большинства малочисленных народов отдельно не фиксировалась, поскольку их включали в состав более крупных по численности этнических общностей. Однако они, вобрав немало элементов этнокультуры крупных народов, этнически не растворились окончательно в них; более того, представители некоторых малочисленных народов (андийцы, дидойцы, бежтинцы, ахвахцы, арчинцы, каратинцы и др.) многократно во время проведения переписей населения пытались получить и по настоящее время продолжают добиваться получения статуса самостоятельных этносов. Среди актуальных проблем развития малочисленных народов (обострившихся после принятия Госдумой РФ Федерального закона «О гарантиях прав коренных малочисленных народов РФ») особое место занимает проблема их этнического и языкового статуса, которая приобрела довольно острый характер. Каждый человек вправе свободно определять свою этническую (национальную) принадлежность, изучать родной язык и культуру. Следует также признать, что каждый имеет право на восстановление своей принадлежности к исконному этносу. Окончательное решение статуса малых этносов - осознают ли они себя в качестве самостоятельных народов или как часть более крупных по численности – может быть принято только ими самими.

По результатам Всероссийской переписи населения 2002 г. численность представителей малочисленных народов Дагестана составила (соответственно в РФ и в РД): андийцев -21808 (21270) человек, арчинцев — 89 (7), ахвахцев — 6376 (6362), багулалов — 40 (18), бежтинцев — 6198 (6184), ботлихцев - 16 (0), гинухцев — 531 (525), годоберинцев — 39 (2), гунзибцев — 998 (972), дидойцев — 15256 (15176), каратинцев — 6052 (6019), тиндалов – 44 (33), хваршинов – 128 (107), чамалалов — 12 (3), кайтагцев — 5 (4), кубачинцев - 88 (57) человек. Эти данные свидетельствуют о том, что незначительная часть, представителей малых по численности народов Дагестана, воспользовалась правом указать свою «первичную» этническую принадлежность. Понятно, что в наши дни культурные запросы и языковые ориентации россиян не могут замыкаться в сугубо этнических границах. Иначе говоря, социально-культурный облик народов России много богаче структурирующих этот облик этнических компонентов. Наряду с этническими традициями, обычаями, нравственно-этическими нормами, важная роль в формировании духовного мира россиянина принадлежит художественной культуре.

Опыт решения языковых проблем, например, в Швейцарии, особенно в части обеспечения функциональных приоритетов каждому из языков в пределах их традиционного распространения, может быть полезным и для Дагестана. Так, повышение функционального статуса, кумыкского языка в Центральном Приморском и Северном Дагестане, лезгинского — в Южном Дагестане, ногайского — в Ногайском, русского — в Кизлярском и Тарумовском районах и т.д. может, как представляется, способствовать оздоровлению атмосферы межэтнических отношений в республике. На примере языка малочисленного народа — арчинцев, попытаемся описать некоторые негативные процессы, пресловутой политики консолидации.

Дагестан исторически многонационален и многоязычен. Сейчас в нем сосуществуют около 30 национальностей, причем каждая имеет собственный язык. Большая часть этих языков обладает генетическим родством, однако весьма отдаленным, если сравнивать, например, с родством русского и украинского или даже русского и польского языков. Лишь некоторые из дагестанских языков — литературные и обладают письменностью (аварский, даргинский, лезгинский, лакский, кумыкский, табасаранский, цахурский). Между тем с точки зрения языка арчинцы представляют собой весьма, своеобразный этнос. Арчинский язык отделился от своих ближайших родственников 3-4 тысячи лет назад и, в течение продолжительного периода, развиваясь в изоляции, приобрел много черт, отличающих его структуру от генетически близких языков.

Значительным своеобразием обладает и культура арчинцев: находясь в окружении крупных дагестанских народов, они сохраняют собственный язык, почти не практикуют смешанных браков (предпочтительными до сих пор остаются кросс-кузенные браки) и лишь в 70-е годы отказались от национальной одежды. Сопоставление образа жизни арчинцев с соседними народами говорит о значительной большей консервативности их уклада. Затянувшаяся по сравнению с другими дагестанскими этническими группами изолированность арчинцев является причиной необычной для современного мира сохранности языка - можно сказать, что на данный момент не наблюдается никаких признаков утраты собственного языка: в семье говорят только по-арчински, до семи лет дети понимают только родной язык. Сегодня, однако, арчинцы открыты всем тем же влияниям, которым подверглись и другие народы: с 1980 г. у них есть телевизор, многие из них получают образование вне Арчиба, молодое и среднее поколение хорошо владеют русским языком. Эти тенденции, однако, не успели отрицательно сказаться на сохранности культуры по причине значительного «отставания» арчинцев на общем пути к ассимиляции. Между тем новое поколение арчинцев значительно более лояльно к своей культуре. Они лучше адаптированы к новым условиям жизни, они владеют необходимыми для социального воплощения языками, они избежали унижения школой «старшего брата» (начиная с 80-х гг. в школе работают арчинские учителя). Смогут ли они, в отличие от многих других малых этносов, сохранить язык? Носители небольших бесписьменных языков, помимо родного, вынуждены знать, как минимум один письменный язык, необходимый для обучения в школе, и обеспечения социальных нужд. Таким языком обычно бывает один из литературных дагестанских языков, а именно язык большинства населения данной части Дагестана. Владение двумя дагестанскими языками характерно для всех носителей небольших языков. Впрочем, это связано не только с необходимостью пользоваться письменностью; в начале ХХ века, когда значительная часть населения Дагестана была неграмотной, знание второго дагестанского языка все равно было характерно для представителей малых народностей. Второй язык осваивался в результате экономических связей с соседями, в первую очередь, торговли.

Жители высокогорного селения Арчиб говорят на собственном языке — арчинском. Арчинский язык не обладает государственным статусом и не имеет собственной письменности. На арчинском языке не ведется преподавание в школе; на уроках родного языка преподается аварский язык. В результате большинство взрослых арчинцев свободно владеет тремя языками: арчинским, аварским и русским. Арчиб находится довольно высоко в горах (ок. 2100 м над уровнем моря) и даже с дагестанской точки зрения представляет собой «глубинку», удаленную от центров активной социальной жизни. Селение состоит из семи так называемых хуторов — аулов, разделенных пространственно (между некоторыми более часа ходьбы), но считающихся одной административной единицей, с единой системой среднего образования и тесными родственными связями. Население Арчиба на сегодняшний день составляет около 1300 человек. Жители говорят на собственном языке — арчинском; носителей арчинского языка вне селения нет, если не считать выходцев из Арчиба. Генетически арчинский принадлежит к лезгинской группе нахско-дагестанских языков.    Арчинский язык не обладает государственным статусом, на нем не ведется (во всяком случае, не должно вестись) преподавание в школе. На уроке родного языка преподается аварский, который не является для арчинцев не только родным, но даже близкородственным. Преподавание других предметов в младших классах должно вестись на аварском языке, в старших — на русском. Русский язык — также отдельный предмет преподавания с 1-го класса и до конца школы. Таким образом, с семи лет арчинец сталкивается с необходимостью активно изучать два иностранных языка, аварский и русский (в средней школе добавляется английский). В результате большинство взрослых арчинцев владеет тремя языками арчинским, аварским и русским, некоторые говорят и на лакском. По материалам исследование к. фил. н. Дружиненой Н.Р., которое проводилось в селении Арчиб, в июле 2005 и 2006 гг., методом сбора материала и устного анкетирования, выявлено следующее: «В настоящий момент аварский язык весьма интенсивно преподается в школе; более того, поскольку арчинскому языку отказано в каком-либо социальном или политическом статусе, именно аварский является в школе тем языком, который преподается на уроках «родного языка».

Школьными нормами предполагается, что на аварском ведется преподавание в младшей школе. Между тем, как мы уже говорили, аварский язык генетически очень далек от арчинского. Как фонетика, так и грамматика аварского языка арчинцу незнакомы и представляют большие сложности в изучении. Один из вопросов анкеты заключался в том, какой язык — аварский или русский — легче усваивается школьниками. Интересно, что ответы на него были разными, но с подавляющей частотой назывался русский (8 ответов — русский, ответ — аварский). Хотя русский язык генетически не родственен арчинскому, тем не менее, многим арчинцам русский кажется более простым. В частности, среди трудностей, связанных с аварским, многие называли сложный алфавит. В самом деле, фонемный состав аварского языка значительно богаче русского, и система письменности сложнее даже с точки зрения количества знаков. Аварский пригождается арчинцу в его повседневной жизни несколько чаще, чем русский язык. В Арчибе нередко появляются приезжие из соседних аварских сел, например, летом они привозят на продажу овощи и фрукты.
Арчинцы гостеприимны, у многих есть кунаки» — аварцы, и общаются с ними арчинцы, конечно, по-аварски.  И, конечно, на аварский язык арчинец переходит, когда выезжает за пределы села. Как отмечалось, Арчиб находится в авароязычном районе, и в райцентре говорят по-аварски.

Интересный факт состоит в том, что арчинцев обучают в школе литературному аварскому языку, между тем как в районе говорят на чародинском диалекте аварского языка, обладающем заметными отличиями. Аварская речь арчинцев в результате значительно отличается от районной, хотя видимая, лежащая на поверхности причина знать аварский язык — это говорить на нем в районе. Некоторые арчинцы даже жалуются на возникающие там трудности взаимопонимания: «Когда в район еду, я не понимаю диалект этот. Я понимаю только литературный чистый аварский язык». С тех пор как Арчиб оказался административно приписанным к Чародинскому району, титульной нацией которого являются аварцы, арчинцы тоже негласно оказались как бы приписанными к аварскому народу. Одно из проявлений этого — факт, что в качестве родного языка арчинцам преподают в школе аварский. В паспортах арчинцев в графе «национальность», с советских времен стоит запись «аварец». Во время последней переписи населения некоторые жители Арчиба пытались записаться арчинцами, однако в этом — незаконно — им было отказано. В результате такой политики, длящейся уже много десятилетий, арчинцы среднего и младшего поколений и в самом деле считают себя аварцами. В основном, однако, старшие жители Арчиба аварцами себя не считают. Не считая себя аварцами, они, тем не менее, все равно связывают необходимость владения аварским языком с приписанной им национальностью. Нужно сказать, что в принадлежности к аварскому этносу молодые арчинцы видят многие преимущества. Между тем аварцы — наиболее многочисленная национальность Дагестана, известная и за его пределами. Называя себя аварцами, арчинцы оказываются включены в крупный социум. Таким образом, не являющийся необходимым с функциональной точки зрения, аварский язык оказывается исключительно важным с точки зрения национального самосознания. Владение аварским языком — главное доказательство принадлежности к крупной, известной, социально значимой нации.

Удивительным, конечно, является тот факт, что это национальное самосознание сформировалось за такой короткий срок, особенно если помнить, что со всех объективных точек зрения принадлежность к аварскому этносу является совершенно фиктивной: ни этнически, ни лингвистически арчинцы не имеют к аварцам никакого отношения. Даже социальные связи с аварцами, столь важные сегодня, сформировались лишь на протяжении XX века, в XIX-м несравнимо более значимыми были отношения с лакцами. Если принять во внимание, какое место занимает арчинский язык в жизни его носителей, перспективы арчинского языка все же могут внушать беспокойство. Этот язык в наши дни имеет весьма узкую область применения — семейное и бытовое общение.  Как только потребности арчинцев выходят за эти рамки, у них немедленно возникает нужда в другом языке: на арчинском невозможно преподавать, так как нет письменности и отсутствует терминология. Впрочем, в этом отношении положение арчинского нисколько не изменилось по сравнению с XIX веком; область его употребления не сузилась. Расширились социальные потребности арчинцев, и эти новые потребности стали обслуживаться другими языками; арчинский очевидным образом оказался для них не пригоден. Функциональная ограниченность арчинского языка отчетливо осознается носителями и является причиной того, что они не видят необходимости усиливать позиции арчинского языка, например, вводить уроки в школе. Здесь играет важную роль то обстоятельство, что арчинская жизнь на данный момент не подвергается негативным изменениям: миграция из села в город незначительна, смешанные браки в Арчибе — редкость. Народ, таким образом, не ощущает происходящие изменения как драматические: утрата традиционного уклада, хотя и имеет место, но происходит не в острой форме. То есть, с одной стороны, арчинцы не видят перспектив для своего языка, а с другой — нисколько об этом не беспокоятся. Основной мотив, заставляющий их одобрить идею создания арчинской письменности, — это национальное самолюбие: чтобы быть как все, чтобы можно было сказать другим, что язык письменный. Из позитивных явлений отметим тот факт, что молодые арчинцы относится к своему языку и культуре с большей симпатией, чем старшие. Только от последних, мы слышали признания в нелюбви к своему языку и этносу. Возможно, это связано с политикой Советской власти, которая начиная с 1940-х гг. не поощряла национальные чувства.

В принципе именно патриотическая идея может уберечь малый язык от вымирания — просто потому, что ничто другое, видимо, не может. Едва ли в современном мире можно представить ситуацию, которой расширится функциональная сфера малого языка. Однако в области национально-патриотической арчинский язык оказался втеснен: молодые охотно приняли возможность быть аварцами. Однако, учитывая на примере арчинцев, с какой скоростью происходят такого рода изменения в сознании небольшого народа (еще 50-летние арчинцы аварцами себя не считают), возможно, активная деятельность в обратном направлении могла бы изменить отношение арчинцев к своей национальной идентификации». Есть и еще одно оптимистическое соображение. Ситуация трехъязычия, сложившаяся в Арчибе, в общем, довольно гармонична, какой бы экзотической ни выглядела она в глазах представителя одноязычного общества. Арчинцы хорошо относятся к своим трем языкам, каждый из них считая необходимым. Молодые арчинцы не только многоязычны, но и «многоэтничны» — на сегодня они вполне органично существуют с двумя национальностями. Решающий фактор, влияющий на выживание или вымирание языка, — это так называемая «языковая лояльность», или приверженность своему языку, желание (нежелание) на нём говорить. С этой точки зрения ситуация, в современном Арчибе благополучна.



Автор: ‘Али Албанви

На фото: Группа жителей села Арчиб.



ЛИТЕРАТУРА

1. Добрушина Н.Р. Советская школа в горном Дагестане: влияние на малый язык и культуру. Государственный университет Высшая школа экономики, г. Москва.

2. Добрушина Н.Р. Многоязычие в Дагестане, или зачем человеку три языка // Социолингвистика. Социологический журнал. 2007. №1. С.104-128.

3. Магомедханов М.М., Ибрагимов М.-Р.А. Языковое и этнокультурное многообразие народов: специфика Дагестана» // Социологические исследования, №6, Июнь 2009, C. 45-50.