Путешествие маленькой герды

ПОЭТИЧЕСКАЯ СКАЗОЧНАЯ ИСТОРИЯ
ДЛЯ ДЕТЕЙ ПО СКАЗКЕ Х. К. АНДЕРСЕНА
«СНЕЖНАЯ КОРОЛЕВА»


Где-то в сказочной стране,
В неизвестной стороне,
В черном замке карлик злобный,
К разным пакостям способный,
Жил давно совсем один
Много лет и много зим.
Он имел характер вздорный,
Всякий — пеший или конный —
Здесь старался не бывать,
Чтоб беду не отыскать.
Всем и каждому известно
Было это злое место.
Если кто и попадал
В этот край, он точно знал,
Что отсюда очень сложно
И почти что невозможно
Будет вырваться назад
Через множество преград.
Даже зверь и даже птица
Не хотели здесь селиться.
Ведь, как демон злой, стоял
Черный замок между скал,
И, над ними возвышаясь,
Он, почти что туч касаясь,
Грозным видом всех пугал
И к себе не подпускал.
Ну, а карлик, в нем живущий,
Колдуном был всемогущим.
Звезды даже и в ночи
Не светили здесь. Лучи
Солнца теплого благие
Не могли в места такие
Заглянуть сквозь стену туч.
Был коварен и могуч
Замка этого хозяин.
Он до самых до окраин
Видеть мог отсюда все.
И укрыться ничего
Не могло от глаз жестоких.
Погубил тот карлик многих,
Не любил он никого
И хотел сильней всего,
Чтоб однажды в свете белом
Все внезапно потемнело,
Стало холодом тепло,
И везде царило зло,
Все друг друга обижали,
Сострадания не знали,
И веселый дружный смех
Навсегда б покинул всех.
Вот о чем мечтал так часто
Карлик тот. И не напрасно
Столько времени и сил
Он потратил: ведь решил
Для себя задачу эту
Он на горе белу свету.
А придумал карлик то,
Что не выдумал никто
Из его далеких предков,
Хоть в его роду нередко
Появлялись колдуны
Как посланцы сатаны.
И, мечтою упоенный,
Дерзкой мыслью окрыленный,
Мерзкий план наметив свой,
Улыбнулся карлик злой.
И, закрывшись в замке черном,
Он по лестнице проворно,
Будто зверь, оскалив рот,
Забрался под крыши свод.
И три дня там и три ночи
Колдовал он что есть мочи.
И в конце концов сумел
Сотворить то, что хотел.
Это было непростое,
Необычное, кривое,
Мир каких и не видал
Злое зеркало. И знал
Силу зеркала такого
Подлый карлик. И он снова
В свое детище глядел,
Оторваться не хотел.
Ну, а зеркала секретом
Было то, что диво это,
Отражая, все добро
Превращало сразу в зло;
То, что было лишь прекрасным,
Становилось вдруг ужасным,
Все хорошее — плохим,
Ненавистным и чужим.
Ну, а карлик, это зная
И победу предвкушая,
Взял зеркальное стекло
И поставил на окно.
Он хотел, чтоб отразилось
И, конечно б, исказилось
Все хорошее вокруг,
Став плохим и мерзким вдруг.
Но, как видно, торопился
И немного оступился,
Локтем зеркало задел,
Удержать и не сумел.
И оно, слегка качнувшись,
Раза два перевернувшись,
Вниз упало с высоты
И разбилось на куски.
И мельчайшие осколки —
Остроносые иголки —
Ветер резво подхватил
И понес что было сил.
И они, летя по свету,
Внемля зеркала секрету,
Не жалея никого,
Разносили только зло.
Если в сердце вдруг кому-то
Попадал осколок — будто
Становилось глыбой льда
Сердце. И ничья беда
Не тревожила такое
Злое сердце ледяное.
Если же осколок тот,
Совершая свой полет,
Попадал вдруг в глаз кому-то —
Вмиг тогда лихое чудо
Искажало чистый взор,
Превращая с этих пор
Все хорошее в плохое
И в ужасное, и в злое;
В громкий плач веселый смех,
Доброту — в жестокий грех.
Карлик черный был доволен,
Хоть не по своей он воле
Это зеркало разбил,
А случайно уронил.
Но, увидев, как ужасно
Стало все; что не напрасно
Колдовство он совершил
И свой замысел решил,
Карлик радостно затопал
И в ладоши вдруг захлопал,
И, сжимая кулаки,
Погрозил он с высоты.
После этого уселся
У окна и огляделся,
И сурово стал следить,
Чтоб чего не упустить...
В этот час в далеком царстве,
В невеликом государстве,
В деревушке у реки,
Где сетями рыбаки
Ловят окуня и сома,
На пригорке бедных дома
Два стояло. Жили в них
Две семьи в делах своих.
В этих семьях дети были,
И они всегда дружили;
Кай и Герда звали их.
Все делили на двоих,
Пополам, как брат с сестрою,
Эти дети, и порою
Всем казалось, что они
Друг для друга рождены.
Были дети неразлучны,
Потому что сразу скучным
Становилось все вокруг,
Если нужно было вдруг
Им расстаться; и грустили,
Не играли, не шалили,
А при встрече счастья миг
Вновь делили на двоих.
И однажды слово дали
Кай и Герда, что в печали
Или в радости никто,
Никогда и ни за что
Из двоих один другого
Не оставит. И, дав слово,
Чтобы клятву закрепить,
Захотелось подарить
Им тогда друг другу что-то
От души; чтоб год от года
Становилась лишь сильней
Клятва их в потоке дней.
И душевные порывы,
И сердечные приливы
Вмиг слились. И мысль одна
Посетила их тогда:
И подарками их стали
Розы две. Они не вяли
Ни в жару и ни в мороз,
И, вдыхая запах роз,
Дети, чтобы вместе были
Два цветка, их посадили
Рядом, прямо во дворе;
И на утренней заре
Поздороваться с цветами
Дети вместе прибегали.
И казалось, что ничто
Потревожить не могло
И разрушить это счастье,
Превратив его в ненастье.
Знать они и не могли,
Что летают у земли
Зла посланцы — как иголки,
Остроносые осколки;
Ищут жертвы там и тут
И несчастья всем несут...
И однажды два осколка,
Над землей кружа так долго,
Залетели в этот край...
В это время мальчик Кай,
Вместе с Гердою играя,
Ощутил, как боль тупая
Сжала сердце, и тотчас
Укололо что-то глаз.
Сразу все переменилось,
Сердце медленней забилось,
Охлаждаясь, — и вокруг
Стало серым все. Потух
Взгляд, который был задорным,
Став недобрым, злобой полным.
«Что за гадкие цветы
Здесь растут?! Не видишь ты, —
Крикнул Кай, — как некрасивы
Эти розы, неучтивы,
Невоспитанны, грубы,
Не склоняют головы
Предо мною! Здесь не нужно
Им расти!» И Кай бездушно
Вырвал бедные цветы
Прямо с корнем из земли.
«Кай, опомнись! Что с тобою? —
Герда плакала. — Со мною
Ты же сам их посадил
И лелеял, и любил!»
«Что ты хнычешь? — Кай смеялся
И над Гердой издевался. —
У тебя от этих слез
Стал большим и красным нос!
Фу, противная какая!» —
Кай дразнился, получая
Удовольствие от слез
Бедной Герды. Нежных роз
Лепестки уже опали:
Розы тихо умирали...
С этих пор счастливых дней
Уж не стало. Лишь больней
Обижал так бессердечно
Герду Кай, смеясь беспечно...
Время шло. И вот зима
На леса, поля, дома
Снег насыпала прелестный,
Подарив наряд чудесный;
Принесла с собой мороз,
Чтоб щипать он мог за нос;
И покрыла очень скоро
Льдом и реки, и озера...
Как-то утренней порой
Озорной ребячий рой
Собрался на горке снежной,
Чтоб оттуда так потешно
Вниз на санках всей гурьбой
Аж до речки ледяной
Полететь быстрей, чем птица,
Чтоб морозный ветер лица
Облизал, как языком.
В это время Кай, тайком,
Чтобы Герда не видала,
Вынул санки из подвала
И на горку побежал,
И с нее кататься стал...
Солнце к западу клонилось,
А катание все длилось...
Вдруг в небесной синеве
Лошадиных морды две
Белоснежных появились,
А за ними вслед явились
Сани дивные, а в них —
В украшеньях неземных
Королева льда и хлада,
Дева снежная. Не надо
Было даже и гадать,
Чтоб ее тотчас узнать:
Шуба снегом серебрится
И сверкает, и искрится;
Властный взгляд, крутая бровь —
Просто стынет в жилах кровь;
И жемчужная корона
Так сияет, и бездонна
Пропасть глаз. И детский смех
Вдруг утих, оставив всех.
Ведь узнали дети деву,
Снежной бури королеву,
Королеву мира льда,
Где нет солнца никогда.
Только Кай не испугался
И бесстрашно рассмеялся.
«Что боитесь вы ее? —
Крикнул Кай. — Она — ничто!
Кукла! Пугало из снега!
Вот когда б была потеха,
Если б печку раскалить,
На нее и усадить
Это снежное изделье!
Вот веселье — так веселье!»
И тогда в санях своих
Королева встала вмиг
И сказала: «Смело слишком
Ты себя ведешь, мальчишка!
Но на дерзость слов твоих
Я не злюсь, ведь дерзость их
Мне понравилась. За это
Я тебя сейчас по свету
Прокачу в своих санях!
Или ты боишься?» — «Я?! —
Крикнул Кай и рассмеялся. —
То, чего бы я боялся,
В этом мире просто нет!» —
«Мне твой нравится ответ!» —
Прошептала королева.
И тотчас же — справа, слева —
Вихри снежные легко
Над землею высоко
Кая нежно приподняли,
Покружили и отдали
Королеве. И она,
Хрусталем одежд звеня,
Усадила Кая рядом,
И, его пронзая взглядом,
Наклонилась и тогда,
Чтоб у Кая навсегда
Сердце льда кусочком стало,
В лоб его поцеловала.
А затем своих коней,
Размахнувшись, посильней
Неожиданно хлестнула
Так, что холодом подуло.
Кони сани понесли
И растаяли вдали,
Кая вместе с Королевой
Унося туда, где первой,
Как везде, в начале дня
Не рождается заря;
Где бескрайние долины
Все покрыты снегом. Льдины,
Как шипы, торчат везде;
Не увидишь там нигде
Ни животных, ни растений,
Ни людских каких селений,
Ни одной живой души.
Тот безмолвный край лежит
В сонной неге бесконечной,
Упоенный стужей вечной...
Ну, а Герда в этот час
Вот уже в который раз
Оживить пыталась розы,
Им даря тепло и слезы.
Но, когда сказали ей,
Что по прихоти своей
Королева хлада злая
Увезла куда-то Кая,
Герда сразу собралась,
Помолилась и, простясь
И с родными, и с друзьями,
И с родимыми местами,
В путь отправилась одна
Вслед за Каем. Ведь она
Так всегда его любила,
Как никто любить не в силах...
Очень долго Герда шла
И везде, где лишь была,
Вновь и вновь искала Кая;
Но никто, о нем не зная,
Ей ничем не мог помочь.
Как-то раз, когда уж ночь
Незаметно опускалась,
Ей старушка повстречалась.
А старушка та могла
Колдовать. Она жила
В белом домике у сада.
«Повидать тебя я рада! —
Прорекла старушка. — Я
Знаю в чем печаль твоя!
Заходи, отбрось тревоги,
Отдохни, дитя, с дороги,
Ну, а с утренней зарей
Снова путь продолжишь свой!»
И старушка дверь открыла,
Вкусно Герду накормила;
Ну, а после отдыхать
Уложила на кровать.
Герда сразу же уснула,
А хозяйка повернула
Ключ в двери, закрыв замок,
И волшебный гребешок
Вдруг откуда-то достала,
И расчесывать им стала
Герде волосы, шепча
Заклинания. Свеча
На столе ее горела.
Нет! Старушка не хотела
Бедной Герде навредить —
Просто ей так грустно жить
Здесь одной, конечно, было.
И, чтоб Герда позабыла
Все заботы прошлых дней
И осталась вместе с ней,
Ей пришлось прибегнуть к чуду.
И, растущие повсюду,
Говорящие цветы
Необычной красоты
Говорили: «Верно, верно!
Волшебство твое не скверно!
Ты же хочешь ей помочь,
Отогнав невзгоды прочь!»
И забыла Герда Кая.
Больше прошлого не зная,
У старушки стала жить.
Ей с цветами говорить
Очень нравилось. Друзьями
Стали девочка с цветами.
Но чуть-чуть других сильней
Молчаливостью своей
Герде нравились две розы;
Но молчаньем на вопросы
Был прекрасных роз ответ
Много дней, а, может, лет.
«Почему же вы молчите? —
Герда спрашивала. — Спите?
Или просто, может быть,
Неохота говорить?»
Розы, тайну Герды зная
И от этого страдая,
Не могли раскрыть секрет,
Получив на то запрет...
Сонно дни плелись за днями.
И однажды розы сами
Пытку тайной не смогли
Больше выдержать. Они,
Герде тайну открывая,
Ей напомнили про Кая.
И прозрела Герда вмиг,
И родной любимый лик
Кая стал перед глазами,
И, склонившись над цветами,
Герда розы обняла,
Попрощалась и ушла.
А старушка разрыдалась,
Ведь она опять осталась
В белом домике одна,
И, усевшись у окна,
Стала ждать: быть может, кто-то
Постучит в ее ворота.
И задумалась она
О содеянном тогда:
И старушке, очевидно,
Перед Гердой стало стыдно...
Ну, а Герда шла вперед:
Заливал глаза ей пот,
Если было жарко. Лужи
Дождь дарил. Дрожать от стужи
Приходилось ей зимой,
И известно лишь одной
Герде было сколь тяжелый
Этот путь и невеселый —
И везде один ответ:
Кая не было и нет —
Ни в одном пройденном крае
И не слышали о Кае...
Очень долго Герда шла
И однажды забрела
В лес, в котором повстречался
Черный ворон ей. Старался
Ворон вежливым с ней быть
И культурно говорить:
«Добрый день! Представлюсь сразу:
Ворон я — что видно сразу;
Только ворон не простой!
Королевский постовой!
Ведь дворец за лесом этим
Расположен, и в ответе
Здесь за все я и всегда!
Привело Вас что сюда?!»
Герда сразу рассказала
Обо всем и не скрывала
Слез своих от птичьих глаз.
Ворон, выслушав рассказ,
Сам едва не разрыдался,
Но, собравшись, удержался
И, подумав, так сказал:
«Во дворце недавно бал
Был большой. Принцесса наша
Выходила замуж. Даже
Я подумать бы не мог,
Что согнет в бараний рог
Наша юная принцесса
Всю родню... Пешком, из леса
Как-то юноша один —
Ни богач, ни господин —
Вышел и подался в замок,
И сказал легко и прямо,
Что жениться хочет он
На принцессе. Хоть смешон
Был костюм его дырявый,
Все же вид лихой и бравый
И, конечно же, слова
Удивили. Голова
У принцессы закружилась
И она тотчас влюбилась,
Хоть отвергла до него
Принцев штук почти что сто.
Долго плакала, просила
И родню уговорила.
Может, он и есть твой Кай?!
Не грусти, за мной ступай!»
И повел разумный ворон
Герду лесом. Лес тот полон
Был диковинных зверей.
«Умоляю, побыстрей!» —
Герда ворона просила.
И двоих немая сила
Страха двигала вперед
Так настойчиво. И вот
Лес пред ними расступился —
Золотой дворец явился.
Умный ворон так сказал:
«Чтоб пройти сквозь тронный зал
И попасть в опочивальню,
По-простому — это в спальню,
Нужно будет по пути
Всю охрану обойти.
Ну, а, если нас поймают —
Мне все перья ощипают;
Таўк с тобой мы не пойдем:
Мы пойдем другим путем».
Вместе с Гердой ворон черный
Обошел дворец проворно
И сказал: «Здесь будем ждать
Ночи, чтобы люди спать
Улеглись в свои кровати,
И в дворцовые палаты
Попадем неслышно мы
Под покровом сонной тьмы»...
Незаметно ночь настала,
Солнце яркое пропало,
Звезды начали сиять,
С неба темного мигать.
В это время ворон смело
Клювом в стену ткнул умело
И, невидимую дверь
Отворив, сказал: «Теперь
Мы должны как можно тише
По дворцу пройти, как мыши,
Чтобы в этот поздний час
Не смогли заметить нас».
Ворон с Гердой тихо очень
Под покровом темной ночи
Через весь дворец тайком
В путь отправились вдвоем.
И когда, дойдя до спальни,
Завершив поход свой дальний,
Герда с вороном вошли
Тихо в дверь, они смогли,
Никого не потревожа,
Молодых достигнуть ложа.
Герда больше не смогла
Чувства сдерживать. Она
Громко вскрикнула, и сразу
Сто солдат, как по приказу,
Появилось возле них,
Окружив кольцом двоих.
И проснулись молодые,
И короны золотые
На себя одев, они
Приказали, чтоб одних
Их оставили с гостями.
И обильными слезами
Герда сразу залилась,
Хоть и встреча удалась.
Ведь увидела, что это
Был не Кай. А Кай — вновь где то
В неизвестной стороне,
В неизведанной стране.
А принцесса расспросила
Обо всем ее. Простила
За такой ночной визит
И сказала: «Отдохни
Во дворце у нас немного.
Хоть и трудная дорога
Проложилась позади,
Но труднее — впереди!
Никогда никто не знает,
Что в дороге ожидает —
И должна ты отдохнуть,
Чтобы вновь пуститься в путь».
Герда поблагодарила,
Но принцессу попросила
Отпустить ее скорей,
Рано утром, ведь быстрей
Так она отыщет Кая.
И принцесса, понимая
Герду, как саму себя,
Согласилась: так любя,
Невозможно ждать на месте.
И наутро вышли вместе
Все дворцовые во двор,
И прощальный разговор
Был недолгим. И карета
Золотая в час рассвета
Увозила Герду вдаль:
То ли в радость, то ль в печаль.
Ну, а ворон, провожая
Герду аж до леса края,
На руках ее сидел,
За дорогою глядел.
А потом пора настала
Расставания; обняла
Герда ворона, и он
Ей отвесил свой поклон
И остался на дороге
Королевские пороги
Сторожить... А Герду вновь
Понесла ее любовь
В неизведанные дали,
Где ее, возможно, ждали
Испытаний череда,
Радость или же беда...
Как-то Герда ночью темной
В лес заехала, и в сонной
Тишине раздался свист,
Да такой, что каждый лист
Задрожал в лесу. И сразу,
Герда страшную гримасу
Увидала за окном,
И еще одну потом!
И разбойников орава —
Сверху, снизу, слева, справа —
Налетела: шум и гам!
И карету по кускам
Золотую растащили!
Герду ж бедную схватили
И, веревкою связав
И ни слова не сказав,
Неизвестною тропою
Утащили в лес с собою.
Очень долго шли и вот,
Как шатер, пещеры свод
Их укрыл. В пещере этой,
Изнутри костром согретой,
Вся разбойничья семья
Проживала. И, звеня
Пистолетами, ножами,
На застеленный коврами
Пол уселись все, сложив
В угол золото. Ножи
Засверкали, отражая
Языки костра. Срезая
Мясо с туши над костром
И, не брезгуя вином,
Все разбойники так рьяно
В мир весельного дурмана
Окунулись: крики, смех —
Вакханалия для всех!
Вдруг во время чьей-то ссоры
Распахнулись резко шторы,
И пред всеми вмиг возник
Атаманши грозный лик.
Нос крючком, мешками щеки,
Безобразный шрам глубокий
Через все лицо. В ушах —
Серьги кольцами. В зубах —
Дымом пышащая трубка,
Поверх красной кофты — юбка
В разноцветных лоскутах
И плетеный хлыст в руках.
Все мгновенно замолчали:
Атаманшу слушать стали.
«Молодцы! Ваш бравый вид, —
Атаманша говорит, —
И добыча мне по нраву.
Вашу грозную ораву
И меня боятся все,
И обходят даже те,
В ком до самой встречи с нами
Страха не было. Узнали
Все до самых дальних мест,
Что нельзя входить в наш лес.
Кто же мог себе позволить
Наши земли беспокоить?!»
Взгляд ее суровым был,
И на Герде он застыл.
«Неужели ж ты, девчонка,
Это сделала? — и громко
Рассмеялась так, что всем
Заложило уши. — Чем
Мы обязаны такому
Посещенью? Мы к приему
Не готовы. И в пример
Наших не возьмешь манер!»
Громкий смех в лесной пещере
Дружно грохнул так, что двери
Чуть не вылетели. «Ну,
А теперь давай свою
Нам историю поведай.
Если голодна, отведай
Что захочешь! Все бери!
Ну, не бойся! Говори!»
Герда с самого начала
Все тогда и рассказала.
Многим даже на глаза
Накатила вдруг слеза.
Все от жалости вздыхали,
Ну, а как помочь — не знали!
Вдруг, расталкивая всех —
Молодых и даже тех,
Кто был старше и сильнее,
Кулаком удары сея,
Атаманши грозной дочь
Появилась. «Ну-ка, прочь! —
Всем разбойница кричала. —
Расступись!» Она держала
Под уздцы оленя. Он
Был на севере рожден.
Долго жил олень прекрасный
В мире льдов. Хотя опасны
И ущелья были там,
И, подвластные ветрам,
Горы снежные и кручи,
Но всегда олень могучий
Очень искренне любил
Ту страну, в которой жил.
Но однажды, не случайно,
От своих собратьев, тайно,
За пределы мест родных
Вышел он: ведь мест иных
Никогда олень не видел;
И, как видно, не предвидел,
К сожалению, того,
Что, возможно, чье-то зло
Здесь его подстерегает
И в засаде ожидает.
И когда олень зашел
В лес зеленый, он нашел
Там беду: ему вдруг что-то
Горло сжало! Это кто-то
Петлю бросил — и в глазах
Помутилось; на ногах
Устоять уже не в силах
Был олень. И боль свалила
Наземь бедного его
И сознание ушло.
А очнулся он в пещере —
То ли люди, то ли звери
На него смотрели. Страх
Взял его: ведь в их глазах
Он увидел лютый голод;
Пробежал по телу холод:
Понял он тогда, что здесь
Все его собрались съесть.
И просила лишь спасенья
В этот миг душа оленья;
Он тогда еще не знал,
Что к разбойникам попал.
И когда уже остался
Миг до смерти, вдруг раздался
Крик: «А ну, его не трожь,
Или мой любимый нож
Разукрасит ваши лица
Так, что вам и не приснится! —
Это всем кричала дочь
Атаманши грозной. — Прочь!
Эта дивная зверюшка
С этих пор — моя игрушка!»
И остался жить олень
У разбойников. И день
Проходил в тоске-печали,
Ночь заснеженные дали
Мест родных дарила в снах;
Но веревки на ногах
Вновь ему напоминали,
Что надеяться едва ли
Стоит бедному ему
На свободу, повсему.
Но судьба остепенилась
И сменила злость на милость.
Герды маленькой рассказ
Так разбойницу потряс,
Что она тотчас решила
Ей помочь. «Какая сила
В этой девочке живет
И вперед ее ведет! —
С удивлением сказала
Атаманши дочь. — Я знала,
Что на свете есть любовь,
Что она тревожит кровь
Даже лучше всякой драки.
Только это все за враки
Принимала я всегда!
Но теперь!.. Иди сюда!» —
Атаманши дочь позвала
Герду. Та поспешно встала
И, смущаясь, подошла.
Та неловко обняла
Герду и, скрывая слезы,
Так сказала всем: «Ни грозы,
Ни дожди, ни холода,
Ни невзгоды никогда
Эту девочку не смогут
Сбить с пути! И пусть помогут
Небеса ей. Ну, а мы,
Хоть разбойники, должны
Ей помочь мечту увидеть,
Раз смогли ее обидеть.
Это — северный олень!
Он давно и каждый день
Отпустить его на волю
Слезно просит. Скоро взвою
Я от нудных просьб его!
Видно, время подошло!
Он один из нас лишь знает
Земли те, где обитает
Королева вечных льдов
И нетающих снегов.
Пусть олень легко, как птица,
Вместе с Гердою помчится
И достигнет через дни
Той заснеженной страны.
А когда найдешь ты Кая,
Никаких обид не зная,
Возвращаясь, по пути,
Герда, к нам, прошу, зайди!
Ты ж, олень, беги быстрее.
Знай, свободою своею
Ты обязан Герде! В путь!
Подсобите кто-нибудь!»
Герду дружно подхватили,
На оленя усадили.
На поляну вышли все,
И олень, слегка присев,
Ощущая час свободы,
Оставляя плена годы,
С места ринулся вперед,
Позади лесной народ
За собою оставляя
И плохое забывая...
Много дней олень бежал,
Очень сильно он устал.
Утомленная дорогой
И, конечно же, тревогой,
Герда выбилась из сил,
Но ведь каждый день дарил
Ей уверенность, что скоро
Все закончится. Укора
Вовсе не было судьбе
В добром сердце Герды. Все
Неприятности в дороге,
Неудобства, видят боги,
Приходилось ей терпеть;
Но ни разу пожалеть
Даже мысль не приходила
Ей о том, что таўк решила,
Что пошла искать того,
Кто ей дорог... Время шло,
Становилось холоднее
И мороз щипал все злее;
А олень бежал вперед —
Может, месяц, может, год,
В мышцах боль превозмогая
И остатки сил теряя.
И однажды увидал
То, чего так долго ждал:
Перед взором появился
Край родной, который снился
Очень часто: он узнал
То, о чем в плену мечтал.
И сказал олень, вздыхая:
«Сторона моя родная
Перед нами! Мы дошли!
В мире лучше нет земли!
Ах, как сильно сердце бьется!
Знай, Лапландией зовется
Все, что видишь пред собой!
Я опять попал домой!
Герда, милая, немного
Отдохнув, опять в дорогу
Мы отправимся. Поспи,
Снова силы накопи.
Верю, очень скоро Кая
Встретишь ты, того желая!»
Только Герда не могла
Больше ждать, и вновь была
Бесконечной их дорога...
И однажды у порога
Покосившейся избы
Очутились. Из трубы
Дым валил. Гостей встречая,
К ним лапландка пожилая
Вышла в вязаном чепце;
На морщинистом лице
Сажа черная лежала.
И хозяйка в дом позвала
Герду. А олень не мог
Внутрь войти, ведь он высок
Был для маленькой избушки.
Выпив чая две-три кружки,
Герда женщине рассказ
Свой поведала за час.
И лапландку удивила
Воля девочки, решила
Ей помочь она и, встав
И сухую рыбу взяв
С невысокой теплой печки,
При мерцаньи сальной свечки
Углем начала писать,
Не спеша, на рыбе. Знать,
Так ее письмо рождалось,
А кому — пока скрывалось.
И лапландка, посопев,
От усердия вспотев,
Герде рыбу передала
И, подумав, так сказала:
«У меня подруга есть.
Вместе с этой рыбой весть
От меня передадите;
На словах же объясните
Что вам нужно, и совет
Вы получите в ответ.
Финкой все зовут подругу,
Чтобы к ней попасть, сквозь вьюгу,
По сугробам в злой мороз
Вам идти придется. Слез,
Герда, ты пролила много;
Та — не вся еще дорога,
Что осталась позади!
Но смелей вперед иди!»
Из избушки вышли вместе,
Попрощались — честь по чести —
И олень понес опять
Герду милого искать.
И погода вновь дарила,
Как лапландка говорила,
Только злобу им в пути,
Но они смогли дойти
До жилища старой финки.
Финка старые пластинки
Дома слушала одна
У замерзшего окна,
Что-то тихо напевала
И чего-то ожидала.
И, когда в какой-то день
С Гердой северный олень
Появился на пороге,
Финка, вмиг вскочив на ноги,
Пригласила в дом гостей;
Ведь давно она вестей
Никаких не получала.
Герда сразу же отдала
Финке рыбу. И она
Вновь уселась у окна
И на рыбе прочитала
Что лапландка написала.
И задумалась она
У замерзшего окна.
Книгу старую достала,
Полистала, почитала
И ответ на все нашла,
Ведь волшебною была
Книга кожаная эта.
В мире не было секрета,
Чтобы в книге ничего
Не писалось про него.
Ну, а гости отдыхали,
На полу улегшись, спали.
Не хватило даже сил,
Чтоб поесть. И сон свалил
Их двоих в одно мгновенье.
Финка же свое решенье
В это время приняла.
И, когда со сном ушла
Дорогих гостей усталость,
Им, проснувшись, лишь осталось
Финку выслушать. Она
Так сказала: «Я должна,
Слова правды не скрывая,
Очень честно все про Кая
Рассказать. Его недуг —
Это дело подлых рук
Злого карлика. Когда-то
Он, ни с кем не зная лада,
Сделал зеркало. Оно,
Отражая, все могло
Из хорошего в плохое
Превратить — такое злое
Было зеркало его.
И в округе ничего
Не могло нигде укрыться,
Чтобы в нем не отразиться!
Но однажды карлик взял
Это зеркало и стал
С ним повыше забираться,
Чтобы больше отражаться
В нем могло. И уронил
С высоты его, разбил
На мельчайшие осколки.
И осколки, как иголки,
Прямо в сердце или в глаз
Попадая, в тот же час
Человека, птицу, зверя
Изменяли. Мне поверя,
Герда, ты теперь поймешь,
Почему так непохож
На себя стал Кай и, может,
Мой рассказ тебе поможет
И сумеет подсказать,
Как осколки те достать.
И еще! Поцеловала
Королева Кая! Стало
Сердце Кая, словно лед:
Лишь любовь его спасет!
Знай, никто тебе не сможет
Здесь помочь! И не поможет
Ни волшебник, ни герой,
Кроме лишь тебя одной!
Знайте больше: помощь Герде
Не нужна! Уж мне поверьте:
Никого ее сильней
В мире нет! Кто столько дней,
Превращающихся в годы,
Под ударами природы
Невезений и невзгод
Мог бы двигаться вперед?!
Лишь одна любовь способна
На удары так беззлобно
Отвечать и лишь сильней
Становиться! Не робей!
А теперь пойдем со мною;
Путь Полярною звездою
Нам указан с высоты.
Верю, Герда, сможешь ты,
Чары злые разрушая,
Возвратить родного Кая!»
И они пошли втроем,
Оставляя день за днем
За спиной. На север строго
Их вела вперед дорога.
Было холодно, и снег
Им слепил глаза. И мех
Шкуры гордого оленя
Не спасал уже. Но время
Вместе с ними шло вперед,
Будто спутник их. И вот,
Наконец, перед глазами
Вдруг возник покрытый льдами
Край, и вечной мерзлотой
Был объят он. И любой,
Кто туда попасть пытался,
Навсегда там оставался,
Превращаясь в глыбу льда.
И никто, и никогда,
Если в этот край забрался,
Из него не возвращался.
«Вот, друзья, мы и дошли!
Что искали — то нашли! —
Финка старая сказала,
Утирая пот устало. —
Дальше, Герда, ты сама
Без помощников должна
Путь продолжить свой. Лишь только
Ты одна пройдешь, поскольку
Сердце, полное любви,
Согревая изнутри,
Лишь тебе одной поможет
Не замерзнуть там. И, может,
Ты любимого найдешь
И тогда его спасешь!»
И к груди своей прижала
Финка Герду, и сбежала
По щеке ее слеза;
Стали грустными глаза
У оленя. И сказала
Герда: «Слышите, я знала,
Что на свете лишь добро
Победить сумеет зло.
И без вашего участья
Через прошлые несчастья
Не прошла б я никогда!
Буду помнить я всегда
Помощь вашу и заботу.
А теперь молить природу
Остается только мне
Милосердней быть. В себе
Я любовь, надежду, веру
Понесу. И, по примеру
Многих любящих, найду,
Наконец, свою судьбу».
И, сказав слова такие —
Очень добрые, простые, —
Герда вновь, уже одна,
В путь отправилась. Она
Шла по краю снежной девы,
Краю Снежной Королевы,
Во дворец ее большой
И, конечно, ледяной,
Чтобы там родного Кая
Отыскать. И снова стая
Ледяных ветров рвала
Все на Герде, что могла.
И мороз лишь только злее
Становился и сильнее...
Ну, а Кай был в этот час
Во дворце. За часом час
Незаметно проходили.
И вокруг, как волки, выли
Вьюги, сея белый снег.
Никогда веселый смех
Во дворце не раздавался.
Здесь во все века рождался
Бесконечно злой мороз.
И из льда десятки роз
Кай вытачивал холодных
И диковинных животных,
Птиц, но только все они
Были мертвыми. И дни
Походили друг на друга.
Иногда лишь только вьюга,
Разыгравшись, вдруг могла
Все фигуры изо льда
Уронить. И Кай, без слова,
Начинал работу снова.
И сейчас с обломком льда
Он возился, как всегда.
Королева ж в эту пору,
Взяв с собой метелей свору,
Над землей в санях неслась,
Ощущая свою власть
Над всем тем, что оставалось
За спиною, с глаз скрывалось;
Что появится еще
Впереди. И вновь ее
Эта сила окрыляла
И, конечно, забавляла...
Герда ж бедная с трудом
По стране, покрытой льдом,
В это время шла устало.
И, когда уже не стало
Сил, пред ней дворец предстал —
Путешествия финал!
Льда хрусталь его искрился
И сверкал, и серебрился!
Герда медленно вошла
Во дворец. Она была
Ко всему сейчас готова,
Как бы ни была сурова
К ней опять ее судьба!
Полагаясь на себя,
По дворца холодным залам
Шла. И тут вдруг увидала
Кая: мальчик изо льда
Вырезал цветок. Всегда
Герда верила, что сможет
Кая встретить; что поможет
Ей любовь в ее пути
Друга милого найти!
Ну, а Кай своей работой
Поглощен был, как заботой:
И на Герду даже глаз
Он не поднял в этот час.
Ведь замерзло сердце Кая
И, о прошлом забывая,
Безразличным стал совсем
Он давно уже ко всем.
И не в силах удержаться
И от чувств не разрыдаться
Герда бросилась на грудь
Каю. Вспомнив весь свой путь,
Залилась она слезами
И влюбленными глазами
Посмотрела на него.
Но в глазах его ничто
Герде не напоминало
То, чего она так ждала,
То, к чему стремилась так
Через бездну передряг.
И горючими слезами
Залилась она, и сами
Слезы, павшие на грудь,
Растопили сердце. «Будь
Вновь со мною, — умоляла
Герда Кая. — Я искала
Столько дней и столько лет,
Претерпела столько бед!
А нашла, пройдя такое,
Равнодушие пустое!
Да очнись же, милый Кай,
И меня скорей узнай!»
И внезапно сердце Кая,
Согреваясь, оживая,
Тихо стукнуло и вновь
Стало биться. Снова кровь,
Грея тело, побежала;
И осколок, что, как жало
Злое, в сердце Кая спал,
Задрожав, на пол упал.
И тотчас все чувства Кая
Возвратились, и скупая,
Позабытая слеза,
Очищая, как роса,
Вмиг второй осколок злобный
Быстро вытолкнула. — Добрый
И веселый Кай смотрел
Вновь на Герду. Он хотел
Одного лишь: чтоб простила
Герда все и чтоб забыла
Все обиды от него,
Все, что ей печаль несло.
И его глаза сказали
Герде столько, что едва ли
Слов нервущаяся нить
Так смогла б все объяснить.
И они, за руки взявшись,
Нежно, трепетно обнявшись,
Торопясь, пошли домой.
И мороз седой и злой
Снова их кусал, и вьюги —
Бессердечные подруги —
Им в лицо швыряли снег
В злобе собственных утех.
Но невзгоды никакие,
Даже самые лихие,
Герде с Каем не могли
Помешать. И смело шли
Вновь они сквозь злые ветры,
Оставляя километры
За спиною. И, когда
Край нетронутого льда
Позади уже остался,
Им однажды повстречался
Тот олень, что помогал
Герде раньше: он их ждал.
И, взобравшись на оленя,
Понеслись сквозь дни и время
Герда с Каем. И бежал
Так легко олень; он знал,
Что самим добраться трудно
Герде с Каем будет. Чудно
Так заканчивалось все,
Как оно и быть должно!
И в какой-то день вдруг финку
Повстречали, и пластинку
Подарила финка им,
А потом теплом своим
И лапландка их встречала
Возле дома. И сначала,
Крепко их поцеловав,
Накормив и обласкав,
Вязку рыбы подарила —
Той, которую ловила
И сушила для себя
Круглый год, в день изо дня.
А потом им повстречались
И разбойники. Обнялись
Атаманши грозной дочь
С Гердой. И, забыв про ночь,
Все разбойники не спали:
Ведь они рассказа ждали
И в пещере у костра
Аж до самого утра
Дружно слушали рассказы
Герды с Каем. Трудно фразы
Было им связать свои,
Ведь разбойники, увы,
Сто вопросов задавали
И, крича, перебивали.
А когда прощались все,
Место искренней слезе
Вдруг нашлось в глазах у многих,
Хоть, конечно, правил строгих
Все придерживались здесь.
И народ разбойный весь
С сожалением с гостями
Попрощался. И цветами
Атаманши дочь сама
Разукрасила рога
Быстроногого оленя.
Атаманша ж в это время
Герде, серьги сняв с себя,
Как подарок отдала:
Серьги были не простые,
Серьги были золотые...
И опять олень бежал.
Крепко заў руку держал
Герду Кай. И повстречались
Принц с принцессой им. Заждались
Кая с Гердою они.
Да и ворон сам все дни
Волновался и с тревогой
За пустой следил дорогой.
И потом прекрасный бал
Кая с Гердой ожидал.
И они, конечно, снова
Повторяли слово в слово
Необычный свой рассказ
Вот уже в который раз.
Все смеялись, песни пели,
До утра везде горели
Свечи... А когда рассвет
Наступил, и солнца свет
Кая с Гердой вновь в дорогу
Поманил, к дворца порогу
Пару белых лошадей,
Как подарок для гостей,
Подвели... Олень остался
Во дворце. Он попрощался
С Гердой, с Каем. А они
Поскакали через дни,
Через рощи и долины,
Через горы и равнины,
Погоняя лошадей,
Вновь дорогою своей.
А потом им повстречалась
Та старушка, что пыталась
От себя не отпустить
Герду и оставить жить
В белом домике у сада;
Чтобы Герда, как отрада,
Для нее всегда была
И, как внучка, с ней жила.
И старушка попросила
Герду, чтоб ее простила,
И большой букет цветов
Подарила. Добрых слов
Много им двоим сказала,
Счастья в жизни пожелала
И, прощаясь, как могла,
От души их обняла.
Герда зла и не держала
На старушку. Жалко стало
Ей, что та совсем одна;
Что, печалясь, у окна,
Вновь чего-то ожидает,
А чего — сама не знает.
Герда ж с Каем на коней
Вновь вскочили. И быстрей
Удалоўго ветра мчались
Эти кони! Оставались
Позади леса, поля;
И в конце концов земля
Дорогая и родная
Появилась. В мире края
Краше не было для них.
И в порыве чувств своих
Кай и Герда рассмеялись
И еще быстрей помчались.
И увидели вдали
Деревушку у реки,
А потом — два славных дома
На пригорке! Вот и снова
К ним вернулось все назад,
Через множество преград!
И родные их встречали,
Все развеялись печали,
И веселие, и смех
Вновь вернулись. И у всех
Только радостные слезы
Потекли. И даже розы,
Что когда-то умерли,
Поднялись и расцвели.
И внезапно по-другому
Кай и Герда, по-иному,
Друг на друга в этот миг
Посмотрели, и проник
Яркий луч любви сердечной
В их сердца уже навечно.
И увидели они,
Как за всех скитаний дни,
Приближаясь к своей цели,
Очень сильно повзрослели.
Все заметили тогда,
Что ни горе, ни беда
Уж не смогут Кая с милой
Разлучить своею силой.
И разрушить то, что им
Удалось создать двоим.
Ну, а что же королева,
Ледяного края дева?
Неужели же она
Согласилась, что должна
С Каем так легко расстаться
И бороться не пытаться?
Хоть она была и зла,
Но и, вместе с тем, умна.
И тогда, когда, однажды
Возвратясь домой и в каждый
Угол стылый заглянув,
Все вокруг перевернув,
Не нашла и следа Кая,
Поняла, что ледяная
Власть ее над ним прошла,
Что любовь сюда зашла,
Сердце Кая оживила,
Лед хрустальный растопила.
Хоть и злость ее взяла,
Королева поняла,
Что тепло любви сильнее
Власти хлада, ведь мертвее,
Чем у Кая, не могло
Сердце быть ни у кого.
И, решив, что смысла нету
Здесь бороться, вновь по свету
Полетела и опять
Стала густо посыпать
Снегом те края, где знала,
Что пора зимы настала.
Ну, а что же карлик злой?
Может, он какой иной
Черный замысел рождает,
Снова пакость замышляет?
Злобный карлик в этот час
Вот уже в который раз
Злое зеркало пытался
Сделать, но, как ни старался,
Выходило все не то.
Получались у него
Зеркала все не кривые,
А нормальные, простые.
Видно, слишком злясь на то,
Что не вышло ничего
В первый раз; что получилось
Так, что зеркало разбилось,
Он, потратив много сил,
Заклинание забыл.
Так хотел злой карлик снова
Заклинанья хоть полслова
Вспомнить уж в который раз!
Столько слов и столько фраз
Бормотал он неустанно,
Отправляя постоянно,
С сожаленьем, в каждый зал
Череду прямых зеркал.
Слишком зло его желанье —
Он не вспомнит заклинанье
И не сможет колдовать,
Чтоб несчастья причинять!
Ну, а Кай у Герды милой,
Столь желанной и любимой,
Столь красивой и родной,
И безмерно дорогой
Попросил за все прощенья —
За невзгоды и лишенья,
Преграждавшие собой
Герде путь сплошной стеной;
И еще — чтобы женою,
Сердцу самой дорогою,
Герда стала для него.
Герде больше ничего
В этот час не нужно было,
Кроме этих слов. И смыло
Счастье прошлую печаль,
Унося куда-то вдаль;
И, конечно, согласилась —
И сомненья не таилось —
Герда Каю стать женой.
И веселый пир честной
Здесь собрал гостей немало...
Из далеких мест, устало,
Финка старая пришла
И лапландку привела.
Атаманша появилась
Вместе с дочкою. Решилась
Атаманша также взять
Всю разбойничую рать.
И приехали в карете
Принц с принцессой и, как дети,
Встрече радовались все.
У принцессы на плече
Восседал известный ворон.
Ворон гордостью был полон:
Ведь в свершении всего
Роль нашлась и для него.
И считал он, что средь равных,
Роль его — одна из главных.
А потом еще пришла
Та старушка, что жила
В белом домике у сада.
А за ней из края хлада
Гордый северный олень
Прибежал. Ни час, ни день
Он бежал — намного больше;
Путь его трудней и дольше
Был, чем путь других гостей.
Только, к цели мча своей
Без усталости по свету,
Он успел на свадьбу эту.
И поздравить молодых
Из краев совсем иных
Приходили люди, звери;
И для всех открыты двери
Были в этот светлый час:
Ведь в местах других не раз
Много слухов и рассказов,
И легенд, и даже сказов
Родилось про молодых —
И хороших, и плохих.
Все из первых уст хотели
Разузнать, как в самом деле
Все случилось, как все шло,
Было что и быть могло.
И, конечно, рассказали
Кай и Герда все, что знали.
Дружно слушали рассказ
Гости все. И много раз
Вместе плакали, смеялись,
Веселились, огорчались.
А когда уже рассказ
Был закончен, все тотчас
С поздравленьями своими
Кая с Гердой окружили,
И веселие, и смех
В тот же миг обняли всех.
С этих пор о Герде с Каем
Даже в самом дальнем крае
Знали все: и стар, и млад.
Много сказок и баллад
Было сложено прекрасных —
Хоть похожих, все же — разных;
Все — о преданной любви,
Что смогла сквозь все пройти
И согреть, хоть ледяное,
Но любимое, родное
Сердце милого и вновь
Возродить его любовь.
Герда ж с Каем долго жили
И друг друга так любили,
Как никто и никогда:
Беззаветно, навсегда.
Может быть, они — кто знает? —
И сейчас в родимом крае
Вместе счастливо живут...
Мы ж рассказ закончим тут —
Ведь доходят до развязки
Все истории и сказки.

КОНЕЦ