Смарагд
Снег перестает идти. Падший Ангел спустился с облаков. Это значит - зима кончилась. Весна идет, и не ему теперь танцевать на облаках и вытанцовывать дождь. В голове роится великое множество вопросов, которые она хотела бы задать ему. Но сероглазая женщина покинула его дом, и он непременно расстроится, когда найдет вместо нее дырявую шаль и остывший чай. И ни поцелуя, ни записки, ни даже неуловимого аромата ее духов. Сероглазой женщине становится грустно. Потому что она знает: Падший Ангел не из тех, кто станет идти за кем-то, кто решился его покинуть.
Она думает, был ли в ее жизни хотя бы кто-то, кто был бы готов идти за ней, когда она уходила? Ангел с механическими крыльями был с ней всегда. Ей не было нужды уходить, и ей некуда было уходить от него, у нее не было ключа от замка, который скрепляет их священные узы. Богослов тоже был с ней всегда. Она уходила, и он уходил вместе с ней. От Света к Тьме, и обратно, и так несколько раз. Сероглазая не помнила, как все это происходило, да и он особо не распространялся. Просто они оба знали - так есть. И все тут.
По всему выходило, никто не приходил в пустой дом, никто не находил остывший чай и дырявую шаль, никто не звал в пустоту. И не трогался с места, чтобы догнать ее по исчезнувшим почти следам. Впрочем, приходили. И находили. И звали. Но сил или желания тронуться с места почему-то не находилось. А она ждала там. В темноте. Сероглазая чувствует, как наворачиваются слезы, и щипет глаза.
Она знает, Падший Ангел не сможет догнать ее, даже если захочет. У него одна дорога: дом-облака и обратно. Поэтому он с таким наслаждением вытанцовывает снег. Это ведь единственная альтернатива его, по сути, добровольному заточению. Но странное чувство волнения все-таки возникает в ее груди, когда она в сотый раз прокручивает на левом безымянном кольцо. И не исчезает уже больше совсем. Ангел подкручивает гайки и внимательно смотрит на ее раскрасневшиеся щеки. Богослов мрачно смотрит в окно, прижавшись к нему лбом и будто высматривая что-то на дороге позади автобуса. Автобус медленно замедляет ход. Первая остановка за все время пути.
В этом Богом забытом месте не было ничего, что намекало бы на минимальную обжитость. Только покосившийся знак, возвещающий о том, что здесь останавливается автобус. И покосившийся козырек, скрипевший от ветра. Передняя дверь, дребезжа, открылась, и сероглазая женщина с замиранием сердца прислушалась к твердым шагам в салоне. Автобус тронулся. Она не решалась поднять глаза. И только когда его холодная ладонь накрыла ее пальцы, и кольцо с изумрудом, когда его улыбчивые глаза взглянули на нее из прорезей маски цвета слоновой кости, когда губы его не дрогнули, она смогла поднять на него взгляд и сказать:
- Эмеральд. Теперь я помню, как звали тебя. Эмеральд. Смарагд. Изумруд.
"Здравствуй, Светоносная", - говорят его глаза. Сероглазая смотрит на него широко раскрытыми глазами и вспоминает свое собственное имя.
- Отец Лжи, - вставляет реплику ангел с механическими крыльями.
- Царь насекомых, - презрительно бросает Богослов.
Но Эмеральд держит ее за руку. Остальное не важно. Автобус, мягко переваливаясь на кочках, въезжает на светлую лесную полосу.
Свидетельство о публикации №211050300911