Армейская караульная служба

- Стой! Стрелять буду!
- Стою!
- Стреляю!!!

Из анекдота.



Однажды один мой знакомый прислал мне свои рассказы, чтобы, так сказать, я был в курсе его творчества и весть о смене амплуа, если таковое случится, не настигла меня спустя 10 лет, как последний раз. До рассказов он писал стихи, потом окунулся в искусство фотографии, постепенно присоединилось увлечение прозой. Верно говорят: если человек гениален, то он гениален во всем! Вадим писал замечательные стихи, его фотовыставки проходили с неизменным успехом, и рассказы, насколько я мог судить, ждала та же участь! В начале темой его рассказов была природа, восхищение которой Вадим излагал на бумаге не хуже Пришвина. В последних его повествованиях я обнаружил если не смену объекта, то уж угла зрения обязательно! Теперь Вадим писал о природе стоя (или сидя) на пьедестале жанра фантастики! Видимо сказалось знакомство с Р.Шекли, во время его приезда в Россию в 2004г. Каким-то образом Вадим оказался его личным гидом по Уралу!
Но, как говорил О.Бендер, цитируя, как ему казалось, Мопассана: «ближе к телу!». Так вот, один из рассказов описывал открытие охотничьего сезона: как положено с водкой, стрельбой, и всевозможными курьезами. Доносившееся со страниц эхо выстрелов разбудило в моей памяти один случай, произошедший со мной много лет назад, в Германии, во время моей службы в армии.
   Часть, в которой мне довелось отрабатывать перед Родиной невесть откуда взявшиеся долги, по всем меркам была небольшой – это был склад боеприпасов, построенный немцами накануне второй мировой войны. В 45-м году советские войска, перестреляв гитлеровцев, приспособили данный объект для своих нужд. Личный состав состоял из взвода охраны и роты солдат, которые, в меру своих сил и желания, поддерживали жизнедеятельность гарнизона и обеспечивали выполнение боевой задачи, т.е. прием и отгрузку всевозможных боеприпасов. Территория воинской части была обнесена высоким бетонным забором, но серьезно охранялись только склады с боеприпасами, которые умные немцы не разбросали как попало вокруг гарнизона, а отвели для этого отдельную площадь, заботливо огородив её двумя рядами колючей проволоки, между которыми круглосуточно несли службу бдительные часовые. Для этого и существовал взвод охраны, бойцы которого по графику сутки-через-двое, размеренно разгуливали по Периметру, распугивая своим видом зазевавшихся и неграмотных зайцев, которые, не смотря на колючее ограждение и изобилие табличек «проход запрещен!», иногда появлялись на охраняемой территории. В принципе, это было единственное занятие караульных. Нет, армия есть организация серьезная, и на таком важном объекте, как склад боеприпасов, имеющий на хранении патроны от 9мм до ПТУРСов (противотанковые управляемые снаряды), а может даже и кое-что посерьезней (никто не знал, что хранилось в офигенно длинных ящиках, в одном из отдельно стоящих хранилищ), охрана нужна обязательно! Другой вопрос как это организованно и насколько данная организация эффективна! Смысл охраны Периметра терялся в километрах многочисленных подземных ходов, прорытых немцами еще при постройке базы, т.е. практически при царе Горохе. Данный факт подтверждался тем, что некогда просторные и надежно укрытые от глаз любопытных, переходы, в настоящее время уже успели обрушиться, а в некоторых местах попросту зияли черными брешами–провалами в земле. Такие переходы имели выходы практически ко всем зданиям базы – будь то территория Периметра или Гарнизона. О том, что переходы вовсе не являются музейными экспонатами, а представляют собой вполне работоспособное инженерное сооружение, продолжающее выполнять своё предназначение, говорили периодически возникающие в них силуэты, которых чаще всего видели наши «дети подземелья» - кочегары. При этом была отмечена одна особенность в их рассказах: чем больше времени проходило с момента встречи с такими «тенями отца Гамлета» в наших кочегарках, тем большим количеством фактов и подробностей обрастал рассказ очевидцев! Находились даже такие, которым предлагали по этим переходам уйти домой, на Сахалин! В общем, подземные ходы существовали и продолжали использоваться знающими людьми. Поэтому с момента сдачи складов под охрану и до следующего утра на территории Периметра что-то звонко щелкало, грохотали открывающиеся двери вагонов, гулко хлопали крышки деревянных ящиков со снарядами. В этих условиях, человек, имеющий мало-мальские способности к философии, начинал понимать, почему зайцы считаются дичью с недалеким интеллектом: норы роют, а на охраняемый объект прут, наступая на сапоги часового! Чего не скажешь про немцев: если уж они что-то прорыли – будь уверен: это «что-то» будет эксплуатироваться на все 100%! Потому и выходит, что заяц есть существо глупое! Даже немецкий. Что же на самом деле происходило на территории, не знал никто: ибо устав караульной службы, вкупе с многочисленными инструкциями, запрещал проникать на «охраняемую» территорию! Видимо шастающий там народ не читал советского устава!
В общем, каждый занимался своим делом: охрана – охраняла, техническая рота кидала ящики из вагонов в хранилища, либо наоборот, немцы были заняты своими темными, ночными делами. Но два раза в год, во время призывной компании, взвод охраны, уже отпустив дембелей по рiдным хатам, но не получив еще новобранцев, переставал справляться со своими обязанностями по причине физической невозможности поставить бойца на пост. В этой ситуации положение спасали мы – личный состав технической роты! Из наших рядов выделялись косячные – по мнению комбата – морды, и отсылались на сутки в караул. Сия участь не минула и меня – так как в глазах комбата я был «социально-опасным элементом, разлагающим воинскую дисциплину изнутри». Такую характеристику я заслужил за то, что знал о существовании радиостанций на полупроводниках, а не только на бронетранспортерах, как считал комбат!    
И вот, в один из таких нарядов, я, заступив на свой родной 4-й пост, бдительно нес караульную службу. Как известно время – понятие относительное и его скоротечность зависит от множества факторов. Так, на пример, распорядок солдата, попавшего в караул был прост: два часа стоишь на посту, потом два часа «бодрствующая смена», и, в завершение цикла, два часа сна. И так по кругу, в течении суток. Думаю, что никто не станет спорить и утверждать, что два часа сна на топчане возле батареи отопления равны двум часам бдения на Периметре, на ветру и мелким дождем! Так то оно так, но как то не справедливо все же получается! Поэтому солдат, оторванный от топчана и батареи, как телок от матки, и выброшенный в темноту ночи, всеми силами старались хоть как то приблизить друг к другу эти, в теории, равные промежутки времени. Самым простым способом решения этой задачи состоял в том, что два часовых сходились на границе постов и предавались совместным мечтам о светлом дне дембельском. Способ этот древний, как и сама караульная служба, поэтому я, заступив на пост, поспешил поддержать эту традицию и пошел бодрым шагом в сторону поста №3, где меня уже поджидал мой собрат по несчастью. Спустя пять минут мы уже увлеченно, по памяти, проводили ревизию своих дембельских чемоданов, и рассуждали, что еще надо вывезти из Германии в качестве контрибуции за доблестную службу на благо братского народа Германской Демократической Республики! Тема оказалась на столько обширной, что нам даже не хватило двух часов! Пора было расходится и ждать смену. Соблюдая все правила конспирации, мы покурили, закопали «бычки» и разошлись в разные стороны.
Неспешно шагая по мокрому песку, я в который раз подметил странность принципа освещения: фонари освещали не территорию за Периметром, откуда могли появиться предполагаемые диверсанты, а наоборот, предательски высвечивали дорогу, по которой шагал часовой. Представляя себе, как я выгляжу для наблюдателя из темноты, я не мог найти другого определения, кроме как «живая, удобная мишень»! В нашей части жила одна байка-страшилка о том, как 20 лет назад, на день рожденья Гитлера – 20 апреля – немцы вырезали весь караул. Её достоверность никто не проверял, но развалины старой караулки существовали и успешно способствовали жизни этого рассказа. И если в казарме мы могли ухмыляться и подвергать сомнению услышанное, то при нахождении в карауле, она вызывала мелкую дрожь в позвоночнике! И вот я, шагая по освещенной авеню, вдруг услышал громкий шорох, донесшийся из-за внешнего ограждения! Замерев на полушаге, я прислушался, надеясь, что мне это показалось. Но шорох повторился, и на этот раз гораздо ближе ко мне! Внутри сразу стало как то пусто и холодно. За забором в этом месте была болотистая местность, густо заросшая камышом. И я отчетливо слышал, как сквозь эти камыши кто-то, не особо заботясь об осторожности, направлялся прямо ко мне! Через секунду я вспомнил об автомате и – на удивление – порядок действий при проникновении на территорию поста. Сдернув с плеча автомат, отступив к внутреннему ограждению, что бы хоть как то уйти с освещенной дороги, я бросил во тьму штатное «Стой! Кто идет?!». Удивляясь самому себе, я, как и положено продублировал команду на немецком:  «Halt! Wer ist da?!» Удивление переросло в чувство удовлетворенности, которое смешавшись с выбросом адреналина, придало мне уверенности и обуздало зародившийся было страх. За забором воцарилась тишина, которая через мгновение взорвалась оглушительным треском сухого камыша и отчетливым топотом нарушителя. При этом я осознал, что диверсант вовсе не кинулся наутек, а прет прямо на меня! Дальнейшие мои действия были чисто автоматическими и виделись мне как будто со стороны. Где то в глубине сознания включился радар, позволяющий примерно определить сколько метров осталось лазутчику до «колючки». Под звук собственного голоса, выкрикивающего команду «Стой! Стрелять буду!» («Halt! Ich schissen!») мои руки передернули затвор, досылая патрон в ствол и немедленно взяли автомат «на изготовку», готовясь сделать предупредительный выстрел. Застыв в таком положении, я наблюдал за горящими перед глазами цифрами, показывающими время в секундах до появления врага в поле зрения.  3…..2…..1…..0! Прорвав заросли камыша, в одном мощном порыве преодолев три метра «запретки» перед ограждением, неприятель застыл возле «колючки», всматриваясь в меня горящими в свете фонаря глазами. Увидев облик нарушителя, я испытал смешанное чувство, состоящее из удивления, злости и облегчения.
По другую сторону колючей проволоки стоял и разглядывал меня матерый кабан. Зверь был крупный: в холке не менее метра. Волосатая спина зияла значительными проплешинами, на некоторых из них были видны рубцы давно заживших ран. Огромную голову, с широко раскинутыми глазами, украшали два солидных клыка, торчавшими из под нижней губы словно два турецких ятагана, поставленных на эфес. В стойке чувствовалась нешуточная сила и я понял, что решись кабаняка на штурм поста, то никакая колючая проволока его не удержит. Где то по верху головы пронеслись еще какие то цифры, видимо обозначающие число пуль, необходимых для остановки этого исчадия ада. Все эти мысли пронеслись по моему похолодевшему сознанию в мгновение ока, после чего как то неспешно, отправились давать «отбой» напряженным мышцам организма. Проще говоря, я еще не осознал увиденное, и мой указательный палец продолжал плавно надавливать на спусковой крючок АК-74. Бесполезный, теперь уже, выстрел мог раздаться в любой момент. Я пребывал в состоянии, как человек, до этого бежавший изо всех сил, вдруг увидел впереди себя обрыв, и понимающий, что время остановиться у него уже нет! Законы инерции никто не отменял ни в физике, ни в психологии! Спасение утопающих – дело рук самих утопающих! Сознательно или нет, сказать не могу, но кабан использовал этот шанс, доказав своё право на жизнь! И сделал он это как и положено свинье – даже такой большой и страшной – чисто по свински! Что он сделал? Он просто хрюкнул! Получилось это так по-домашнему, словно это и не грозный, дикий зверь, а молочный, домашний поросенок. Напряжение на моем указательном пальце пропало само собой. Зажатый внутри меня воздух вырвался наружу, произведя при этом звук, мало отличающийся от кабаньего. Неожидавший от меня такого подвоха, секач встряхнул головой, как бы говоря «изыди!», еще раз окинул меня удивленным взглядом, хрюкнув таки на прощанье, развернулся и пошел назад, весь горя от нетерпения рассказать сородичам про чудо-чудное: советского солдата с автоматом, разговаривающего по кабаньи!
«Вот и поговорили!» подумал я, разряжая автомат и приведя себя в порядок, зашагал навстречу караульной машине, блики света от фар которой уже нащупывали путь в дальнем конце поста. Не знаю как там кабан, а я честно рассказал в караулке о произошедшем. Товарищи сочувственно кивали головами, но переживания их коренным образом отличались от моих, ибо лежали в другой плоскости! Вектор их мыслей имел четкий отпечаток на их лицах и  был озвучен сержантом одной емкой фразой: «Черт!!! Столько мяса проср…л!» 
В его словах была львиная доля правды, и меня еще долго преследовал сон, в котором я опять стоял лицом к лицу с кабаном, вот только последний присутствовал в моих видениях в виде закопченной, еще дымящейся и источавшей неописуемый аромат туши, лежащей на огромном блюде и медленно уплывавшей от меня сквозь тростник, в болото…