На пути 3. Еврейская штука Ватикана

                Я отличаюсь высокой  универсальностью!
                Я мера всему!
            Меня потому и нет
            ни в какой вашей системе, 
          что я - НАДСИСТЕМНА.
            И одновременно, как никто,
            я близка простому народу.    
       Не то, что какая-нибудь      
          микрофарада.         
     И не вопите с мест,      
       что у меня нет лица.   
         У меня их сколько угодно.      
      Да  все лица - мои!


             Из выступлений  Штуки
             на предвыборном собрании
                Единиц Измерения.






    Подкатившись на такси от центральной Ашдода к новопостроенному району по имени чего-то бет, Зеев остановился у дома, где живут  родители. Вон, оба уже сидят у окна и высматривают его. Бодрым шагом войдя в их двухкомнатную квартиру, Зеев тут же начал свое.
 - Собирайтесь, мои дорогие, завтра ко мне.
 - Что нам в деревне делать? Слово не с кем молвить.
 - Постой, отец, Мне там нужен врач. Нет у меня иного "живостимера" для моей воды, кроме врача толкового.
 Отец, с трудом встав с кресла и нарочито шаркая ногами, пошел в туалет, бросив на ходу.
 - Где ты тут врача видишь?
Зеев вздохнул. Обормоты, вроде сегодняшней парочки "мягких покупателей", уже крутятся, чуя сенсационные прибыли, а отца родного не убедить.
 - Ты, что, не веришь, что вода у меня действительно живая? - дождавшись возвращения, продолжил Зеев.
-  Верю, конечно, верю, почти как настойка женьшеня.
- Хватит разговоров, - решительно вмешалась Броня Марковна. - Все на столе.
  Конечно поздновато для ужина, но священный церемониал не мог быть нарушен. Есть гость - садимся за стол. За столом Зеев почувствовал, что всерьез голоден и ел, вполне искренне нахваливая привычную с детства пищу. Потом вернулся к делу.
- Хоть в гости вы согласны прямо с утра?
    Исаак Малкин за свою жизнь столько раз переезжал с места на место, что этого удовольствия ему хватило с избытком. Последние двадцать лет он уже трижды решал, что вот оно последнее прибежище старости. Зеев, если увезет их, то это с концами. О том, что квартира эта продана, его даже не поставили в известность, что обидно. И эти эпические сказания о живой воде?! "Майсес мит гешефтн",  - сказочно деловитая бурда, если потрудиться перевести с родного идиша на родной русский.
 - Если ты увезешь нас, то обратно привезти тебе будет некогда аж до «естественного» разрешения проблемы. Не так ли?
  Н да,  отец уже видит близкую смерть. Зеев, прекрасно это понимая, попробовал ещё раз втолковать свою истину.
Через год ты будешь молод и  у тебя в кармане будет миллион долларов и «мерседес», на котором ты сможешь ездить куда и когда захочешь.
   Исаак Малкин только помрачнел от таких глупостей. Вряд удастся пережить этот год. А уж мерседес - так это просто насмешка над его беспомощностью.
 - Мамуля, ну хоть ты меня поддержи. Сколько времени внуки не ели твоих обедов.
Зеев нашёл,наконец,   беспроигрышный ход.
Поедем, Ися? - обратилась Броня Марковна к мужу и, не дожидаясь ответа,  тихо добавила,  -  А собираться нам нечего. Бидному собраться -только подпоясаться.
        Исаак Вольфович уже лет сорок, как последний раз спорил с женой.
- Поедем, - тяжело вздохнул он. - Навестим господина миллионера. А обратно можно и на такси доехать.
Зеев снова попытался пробиться в их застывший в тихой печали мир.
Мне за мою фирму уже сегодня дают пять миллионов плюс полтора ежегодно на мелкие текущие.
     Зеев, ощущал досаду  и злился на самого себя. Мог бы найти лишний час и растопить арктические льды в доме отца. Броня Марковна почувствовала, что ее Владик нуждается в поддержке.
- Да, да, мне соседка так и сказала "Ваш сын миллионер." Броня Марковна не стала продолжать цитировать соседку, в сущности обхамившую ее  перечислением всего, что ТАКОЙ сын мог бы купить для родителей. Соседка не знала еще, что и эта квартира  только условно их и только на несколько мосяцев. Зеев почему-то догадался о сущности урезанного конца цитаты.
Ты передай соседке, что обязательно пригласишь ее посетить твою яхту во время пасхальных каникул. В это время она очень подойдет к твоему новому бриллиантовому колье.
    Броня Марковна в ответ даже не улыбнулась. Тон, которым он произнес все это не понравился ей. Ясно, что сын чем-то расстроен. Легко ли человеку, оставившему без квартир всех, кто ему дорог.
    В это время заверещал мобильник, привешенный у Зеева к боку, как кобура пистолета.
Дело сделано, адон Малкини,- проверещала трубка голосом отдаленно напоминавшем Мишкин.- Мировой рынок твоему товару обеспечен.
- Слушай, давай завтра - устал я, - попробовал отвертеться Зеев.
 - Ну ты и сибарит. Все серьезные дела в это время и делаются.
 - В постели, - в тон продолжил Зеев.
 - Все, что с тебя требуется -это подпись.  Остальное я уже сделал.
 - Ладно, излагай.
 - Католическая церковь покупает исключительное право торговли живой водой во всем мире. Ты получаешь десять долларов за литр плюс десять процентов прибыли святейших.
 - А ты что с этого получаешь?
 - И я десять процентов плюс все вложенные деньги немедленно.
 - А если я не согласен?
 - С чем?
 -  А я еще не придумал с чем. В Израиле точно не отдам монополии ни кому. И смущают меня эти неуловимые десять процентов. Они и нарочно в убыток торговать могут. Для престижа к примеру. Поди потом разберись в их играх - где плата, где зарплата и где так служение, и где жертвоприношение в казну. Потом, погоди, воду эту я не умею сохранять. Какая тут мирРовая торговля? Да ты хоть сказал им об этом ?
- Они и без меня достаточно знают. Или их лаборатория беднее твоей?  Было бы что сохранять -Папская академия тебе в зад. О чем ты за них думаешь? Ты свои требования выставляй.
 -Хорошо, пусть будет их монополия только в христианском мире и двадцать долларов за литр вместо процентов.
 - Ну, это уже теплее. А ты где сейчас?
 - У родителей.
 - Вот и будь там.
  Родители под этот неинтересный  разговор тихо ушли спать. Но в наступившей тишине  Зеев едва успел, как следует, задуматься, в какую воронку крутящуюся затягивает его по-дружески Мишка,как снова раздался звонок. Теперь уже по нормальному телефону.
 - Договорился. Двадцать долларов за литр. Платят вперед за миллион литров.
А Израиль...?
- Израиль и Россию я у них отмотал.
Надо подумать.
– Что тут думать, тум-тум? Шестьдесят миллионов долларов в год тебе хватит и не только, чтобы все свои потребности питать по высшему разряду, но и все свои иллюзии питать, что еще дороже. Супершколу свою ты хоть завтра открывай. Деньги -время.Ты СВОИМИ делами когда займешься? Когда паралич разобьет?
Ну хоть до завтра...- попытался упереться Зеев, упрямо желающий поступать продуманно
. - Слушай - жестко сказал Фельдман.- Тебя сегодня щучки чуть куснули. Завтра акулы живьем проглотят. Не ясно ли ?
–Тебе Шмуль сказал?
–Хуже. Телевизор.
Зеев опешил.
–То есть как?
- Не знаю как. То ли тележурналисты тут такие шустрые и наглые, то ли КГБ автостанции везде камеры понатыкал. Видел, как тебя в височек железкой   пытались угробить. А ты удаль малость детскую  проявлял. Молодец, молодец, но дело это не твое, а Борьки Рабиновича. Хватит из себя бедную козу разыгрывать. Вернее нищего супермена. Только на машине, и только с телохранителем.  В общем, не дергайся с места, мы к тебе едем. Предварительные бумаги подпишем."Зихрон дварим" это здесь называется - запись словесности. Ее только и подпишем.  Детали договора юристы потом отработают.
 - Ладно, - буркнул Зеев, чувствуя себя игрушкой мощных стихий. 
 Парой секунд спустя Зеев позвонил Лине.
–Поздравь. Вместо минус десяти миллионов мы уже имеем плюс десять.
–Как это может быть? – резонно спросила Лина
–Это я тебе завтра расскажу. Сначала вот что. Подготовь на завтра объявление во всех газетах, радио и ти-ви.  Супершкола начинает конкурсный набор.
–Это я тебе завтра подготовлю, – с легким подкусыванием упёрлась Лина.
– Уволю. Ты себе лично затребовала место моей личной секретарши. Соответствуй.
–Ладно, диктуй.
– Милая, секретарша у меня с высшим образованием и большим жизненным опытом.
– Зануда. Ладно, напишу. Что еще?
– Леве Зильберштейну скажи, что начало строительства вчера.
– Как ты...?
– Ой, без вопросов. Мне еще предстоит посовещаться  "в глухой полночный час".
–Что еще?
– Сальвинскому скажи, что зарплата директора ему уже идет. Пусть он найдет меня с перечнем педсостава.
– Может ты уже поручишь мне купить нам виллу?
– Если тебя не устроит ни одна в мошаве, закажи проект по твоему вкусу.
– Сумма?
– Ну, прикинь, что останется после расходов на школу. Ты, что не хозяйка ?
– А если я захочу замок в Швейцарии?
– Хотеть не вредно. Но секретарша должна быть при мне, а я при источнике. Такова миллиардерская жизнь.
– Не слишком ли быстро, я что-то и миллионеркой себя не почувствовала. Всё ещё пионерка, комсомолка, в крайнем случае.
– Тем не менее. По всем законам рынка - нечто дающее шестьдесят миллионов в год  стоит миллиард.
        Зеев умозаключил это лишь секунду назад,но  тут же обратил в очевидность. Состояние ирреальности  усилилось до полной свободы от смысла произносимых слов.  Это все равно, что замки на бумаге строить. Можно такой, можно ТАКУЩИЙй. Разве что лист побольше взять. Он и взял  побольше.
- В общем,  миллиардеры мы.
– Ну, тогда я точно покупаю замок в Швейцарии.
– Купи сначала дом, который снимаем. С утра. К вечеру он сильно вздорожает.
– Постой, Зеев, мы это все всерьёз, или ты меня развлекаешь?
– Хороший вопрос. Ответ - завтра в газетах. Устал я что-то. Мне что дом, что замок. Лишь бы в спальне тихо. 
- Ты где с утра?
– Как и договаривались. Своих в мошав привезу. А дальше все во власти розы экономических ветров.
    Когда раздался звонок в дверь, Зеев видел сон. Подходит он к ярко зеленому дереву. А там доллары на ветках. Пока глазел, разинув рот, дерево росло. Вот уже и не дотянутся до листьев. Побежал за лестницей. Вернулся. Куда там лестница ! Дерево в небо ушло.
      Едва встряхнувшись, он открыл дверь. Трое вошедших заполнили салон до отказа. Фельдман и Смоленский  каждый где-то за восемдесят весом, а католик в штатском осанистый пузато-огромный, пышнобородый один за двоих таких. Зеев, спросонья, разглядывал этого монаха без рясы почти как часть сна
. - И на каком же языке мы будем говорить с господином католиком ? - без всякого политесу спросил он... всех остальных надо полагать.
 - На русском, разумеется, пророкотал дьяконским басом монах. Ну какой же польский еврей не знает русского?
- Простите, господин...
- Рабинек.
- Господин Рубинек, вы католик? - совсем потеряв чувство реальности, спросил Зеев.
– Я такой же католик, как папа мой был коммунист. Спецодежда, если угодно. Профессия требует. Однако это не беспринципность. Просто взгляд с другой плоскости. Например, с плоскости хорошего знания иврита и русского Вы не могли не заметить, что такие базисные русские слова как труд, плуг, хлев, хлеб, нива, кадка, нести, хмурится, хмара и еще и еще -  еврейского происхождения. А носители таких слов с колыбели какого происхождения?
Европейцы  как минимум на 50% евреи. Генетики установили. А русские так на все семьдесят.
       Зеев невольно вспомнил автогенетического еврея Кольку Сатановского русского с колыбели. Прав, где-то  Николяус и, выходит, Светогор прав.
     Еврейский монах спокойно разглядывал бег мыслей на его лице. Потом, видимо решив, что должный эффект произведен, спросил:
 – Теперь Вам легче приступить к делу?
 - Господин Рабинек - доктор экономики, профессор Римского университета. Консультант Ватикана,- веско вставил Фельдман, надеясь двинутся вперед.
 - Я полностью удовлетворен. А бумаги тоже написаны по-русски?
 - По-английски. Я их проверил и завизировал. - вошел в профессиональный тон Шмуэль Смоленский.
- Но вопросы я еще могу...,
- Безусловно. Для этого я здесь.
 - Вы монополизируете торговлю. Но какая гарантия, что вы будете у меня покупать?
- То есть?
– Никому, кроме вас,  я продать не могу, так? А вы покупать перестаете. Вам что, а я разорен. Прозрачно я излагаю?
 - Вполне. Но мы по договору вам платим вперед.
 - Сначала. А дальше, а после того?
 - Послушайте, это мы идем на экономический риск. Покупаем то, что нельзя продать нигде кроме Израиля. А здесь  монополия ваша. Да, мы исходим из предположения, что способ доставки будет найден в ближайшие недели. А вдруг -нет- хотите, чтоб я разорил папский престол, продолжая покупать заурядную воду. Дайте нам право торговать в христианском квартале  Иерусалима - гарантируем покупку не менее миллиона литров каждый год.
- Договорились. Значит, завтра же на мой счет поступает двадцать миллионов?
– Юристы не так быстры. Пару недель уйдет на шлифовку формулировок. Потом некая церемониальная часть. Договор не я подписывая. Встреча, так сказать, в верхах состоится у меня в замке в итальянских Альпах. жду вас с супругой.
        Зеев, уже разогнавший разговором с Линой машину расходов несколько растерялся, и огорчение проступило на его лице.  Понимающе улыбнувшись, евреокатолик сунул свою лапищу куда-то в недра костюма и вынул точеную из каменьев драгоценных рубиновую розу с каплей бриллиантовой росы на изумрудном листе.
– Ощутите мгновение. Мы подписываем сделку века в условиях необычайных, то есть с обычаями расходящихся. А это, - он протянул Зееву  драгоценность. - Чтоб создать ощущение  гобеленов и шампанского.
       Зеев взял в руки изумительное творение из фантастического мира графских замков и несколько растерянно стал его разглядывать. А  "католик" вынул нечто вроде небольшого молитвенника в серебряном окладе,  и тоже протянул Зееву.
– Неотъемлемая часть. Породистая вещь, как и породистая лошадь должны иметь родословную. Графини, княгини, стюардессы, виконтессы.... Жена ваша, уверяю Вас, прочтет это с большим удовольствием.   
    Сидевший в это время в машине Борис Борисович Рабинович усилено пытался догадаться, продала ли Малкина католикам его фирма, или другая фирма обошли его фирму на крутом вираже экономической истории. Для него эти размышления имеют весьма конкретно прикладной смысл. "Если его  фирма прошляпила, то карьера  круто вертухнется и, быть может, придется вылететь из этой карусели."

         В отличии от Рабиновича сидевшего так близко,
Айвен Сечортс, разгуливавший по кабинету  у себя в Тиссенбадене прямо и непосредственно слышал ход этих переговоров.
    Что стоило его умельцам поставить в квартире родителей Малкина нужное количество подслушивающих устройств?

 А сто тысяч шекелей и стоило.

  Но даже могущественный Сечортс не знал всего.  Тайна серебреного старика и гигантского волка осталась сама собой – волшебно прекрасной незнакомкой., а не стала всем доступной девой улиц.
  Но о том, что сирийский пожизненный президент, дороже жизни ценит победу над Израилем, сечортикам  хорошо было известно. Это  они подтолкнули его к войне. Пару дней войны и Малкин разорён.
      Вот Вам бабушка и  Самдам Ху с йим.
И надо торопиться, пока договор не подписан и деньги, соответственно,  не получены

   Про войну с Сирией Малкин не знал, а если и думал то лишь как о чём-то всегда возможном, но в данный момент не актуальном. В голове Малкина тихо остывавшей от горячки ушедшего дня роились другие беспокойные мысли. Нельзя раздувать рекламу живой воды. Опасно раздувать рекламу живой воды. Слишком страшное сокровище эта вода. Крестоносцы рвались сюда подогреваемые тайной надеждой найти здесь себе живую воду. Португальцы и испанцы устроили кровавую конкисту,  прорываясь к источникам живой воды. Даже  Шура Македонский в своих супер завоеваниях прежде всего рвался к источникам живой воды. Очень повезло мне с этим Аронсоном. Лекарство. Просто ещё один вид естественного лекарства. А то ведь кинутся на меня такие силы, -  каких не сдержать и от каких не убежать. Шутка ли завладеть источником вечной молодости. Хорошо, что даже мне не известно долговечна ли эта молодость, и каковы дальние последствия распития этого напитка.
  С этими смутно тревожными мыслями Зеев и уснул.