Если бы знать... Часть 11

3.

Мать подхватила Женьку под руки, помогла подняться, завела в квартиру и усадила в кресло. Взяв в аптечке бинт, она стала делать ей примочки, бормоча потихоньку:
- Ничего, ничего, доченька… Всяко бывает… Завтра позвоню тете Зине, она тебе больничный выпишет, на работу в таком виде нельзя…
- Мама, да за что? – всхлипывала Женька, - я же ничего такого… я просто танцевала…
- Значит, танцевала не так, - шептала мать, - он же мужчина, муж твой… Ревнует, значит любит…
- Какая же это любовь, если он может меня ударить, - Женька зло отшвырнула материнскую руку, - какая же это любовь…
- А вот такая любовь, дочка… Любовь-то, она разная бывает… А беречь ее все равно надо. Я вот не понимала по молодости, что терпеть надо и прощать… Потом сто раз покаялась, да поздно, ты уж родилась. Отец твой хороший был человек, только оказалось, что хороший человек и любимый мужчина для меня люди разные…А твой-то – мужик, настоящий… За такого держаться надо. Не успеешь оглянуться – другая с руками оторвет.
- Да и пусть отрывает… Боюсь я его, мама, убьет он меня когда-нибудь…
- Ничего, не убьет. Мы, бабы, народ живучий, - улыбнулась мать, - а постель – она все укроет…
- Какая постель! – всхлипнула Женька, - я его видеть не могу…
- Ничего, доченька, ничего. Ты, главное, ласке не противься, да сама поласковей будь, все и образуется.
Мать оказалась права, она была женщиной мудрой. Постель и вправду все укрыла и сгладила. Но в Женькиной душе, на самом ее донышке, поселился страх, и все, что она говорила или делала, отныне она соотносила с этим страхом  Он стал ее повелителем, ее господином, а она стала его рабой, покорно делающей все, чтобы только он не поднялся со дна души, не затопил ее всю, от макушки до пяток.

Как-то перед Новым годом Владимир пришел домой необычно рано, часов в семь вечера, и стал поспешно собирать сумку.
- Ты куда, в командировку? – спросила Женька.
- Нет. Дочка заболела, у них пока поживу, - ответил он.
- Как это у них? А мы Алешкой как же?
Муж засопел, молча полез в карман, отсчитал пачку денег и протянул Женьке.
- Вот, вам пока хватит, а недели через три я приеду.
- Да ведь праздник скоро, Новый год! – воскликнула Женька.
- Ничего, вам и на праздник хватит. Если кто придет, спрашивать будет, дурой прикинься –  ничего не знаю, уехал по делам, куда – не сказал, когда вернется – тоже. Да тебе и прикидываться не надо, - засмеялся он, - глаза вытаращи да улыбайся. С Новым годом, дорогая…
Он схватил Алешку на руки, поцеловал в обе щеки, сказал:
- Сын, маму слушайся, а она тебе подарок на праздник купит, - и Женьке, - машину купи ему большую, с педалями, поняла?
Женька, прижав в груди пачку денег, молча кивала головой. В дверь комнаты заглянула мать.
- Что это у вас за сборы? В командировку, Вов?
- Да, в командировку.
- Надолго?
- Не знаю… Недели на две-три.
Он обнял жену, прошептал ей в ухо: «Молчи у меня. Теще тоже подарок какой-нибудь сообрази». Женька в ответ молча кивала и думала про себя: «Господи, как на войну…».
Алешка прыгал вокруг Женьки, хватал ручонками за футболку и повторял: «Мама, подаик, мама, подаик…».
Мать закрыла за Владимиром дверь и вернулась в комнату.
- Ну, и куда это он? – спросила она у дочери.
- В командировку. Он же тебе сказал, - ответила Женька.
- А не случилось чего? Не поссорились? – продолжала она допытываться.
- Нет. Все нормально, мам, - спокойно ответила ей дочь.
- Ну, да. То-то ты и стоишь посреди комнаты, как истукан, с пачкой денег. Не хочешь - не говори, все правильно,  ваши секреты пусть остаются вашими. Ты только скажи – он к тебе вернется?
- Да, - твердо ответила Женька и посмотрела матери прямо в глаза.
- Ну, и слава Богу, доченька. Слава Богу, - мать неловко повернулась и, слегка переваливаясь с боку на бок, пошла в свою комнату. «Как она постарела, - подумала Женька вдруг, как будто только сейчас увидела мать после долгой разлуки, - надо ей халатик новый купить, нарядный, а то этот совсем уж ни на что не похож». Ей стало нестерпимо стыдно, что она, выйдя замуж, перестала обращать на мать внимание, как на привычный реквизит – стол, стул, диван – есть он и есть, так и должно быть, захотел сесть – присел, захотел лечь – прилег. Она рванулась было вслед за матерью, но та уже разговаривала по телефону с тетей Зиной, и Женькин порыв так и остался порывом.
Всю следующую неделю Женька посвятила походам по магазинам. Вначале, как всегда, она составила список продуктов, которые хотела купить к праздничному столу, потом список подарков, а потом – необходимых трат по хозяйству. Подсчитав, сколько ей примерно понадобится денег на все, она поняла, что муж оставил ей очень много денег. В десять раз больше, чем она собиралась потратить. Впервые с тех пор, как Владимир занялся бизнесом, Женька задумалась: «А сколько же он зарабатывает? Может, он обокрал кого и теперь скрывается?» По спине побежал холодок. Она решительно отсчитала десятую часть оставленных мужем денег и положила себе в кошелек, а оставшуюся пачку завернула в салфетку и спрятала в детские резиновые сапожки, купленные Алешке на весну, закрыла коробку и убрала в ящик комода, к самой стеночке.
Каждый вечер, забрав Алешку из садика, она оставляла его с матерью, а сама отправлялась по магазинам. Эти походы доставляли ей удовольствие,  никогда ранее ею не испытанное. Она чувствовала себя состоятельной дамой из зарубежного сериала, которая может себе позволить достаточно много, благо в магазинах к тому времени ассортимент товаров значительно вырос, как продовольственных, так и промышленных.
Женька накупила мяса, овощей, фруктов, а также понемногу разных деликатесов – икру, крабов, оливки, мандарины и прочие редкости и разносолы, появившиеся теперь в магазинах. Матери она купила красивый длинный халат, себе – маленький флакончик «французских» духов (подделка, конечно, но все равно приятно!), Алешке, как и велел муж, большую машину с педалями, на которой сын, пока безуспешно, пытался кататься по квартире. А мужу она купила очень дорогой и красивый галстук в серо-лиловую полоску. Ну, и еще накупила маленьких символических подарочков, чтобы положить их под елку на Новый год, и саму елку, небольшую, но настоящую, с мягкими маленькими иголочками, и в доме запахло праздником.
В субботу, поздно вечером, Женька сидела на кухне и привычно записывала в блокнот все свои траты. Сын давно спал, мать смотрела телевизор в своей комнате. Вдруг раздался звонок в дверь. Женька подошла на цыпочках, медленно  и заглянула в глазок. За дверью улыбался Санек, огромный плечистый молодой парень, муж познакомил ее с ним как-то на вечеринке, сказал, что работают вместе. Женька распахнула дверь – рядом с Саньком стоял, похоже, его брат-близнец, такой же огромный, плечистый, с бритой головой и в кожаной куртке, только, в отличие от Санька, он не улыбался.
- Вован дома? – спросил близнец.
- Нет, - ответила Женька.
- Жень, да ты не боись, где Вовка-то? – затараторил Санек.
- Он в командировку уехал, еще неделю назад, сумку собрал и уехал, - Женька сделала удивленные глаза, - а ты разве не знаешь? Вы же вместе работаете, Саш?
- Куда уехал? – перебил Женьку близнец.
- Не знаю, - Женька улыбнулась и облокотилась плечом о косяк двери, - сел в машину и уехал, а куда – он мне не говорил.
- А вернется когда? Не говорил?
- Не-а. Может, чайку зайдете попить? – Женька продолжала улыбаться близнецу.
- Слышь, Санек, она че, в натуре… - побагровел близнец.
- Да не, Витек, она в натуре ниче не знает, кура домашняя, Вован ей ниче не рассказывал, - забубнил Санек, подхватывая близнеца под локоток и разворачивая от двери, - не видишь, дура полная.
- Ты, телка, - обернулся к Женьке близнец, - Вован объявится, скажи, пусть Витьку звонит, мне то есть. Да передай – пусть не ссыт в компот, все разрулим по понятиям, мы тоже люди-человеки. Все, бывай, с Новым годом, - хохотнул он на прощанье.
Женька закрыла за ними дверь и прям тут же, возле нее, села на пол. Ноги ее дрожали, сердце колотилось где-то возле горла, как будто собиралось выпрыгнуть изо рта, страшно хотелось пить, но подняться и дойти до кухни – это было сейчас выше ее сил.