Обращение к ровесницам

                (письмо-эссе)








                "...Для того, чтобы выжить, нужно
                буквально раздвоиться: в рабочее время
                быть энергичной, волевой, собранной, а
                в свободное -- мягкой, спокойной,
                доброй, ласковой".

                "...бессмысленно рассуждать о том, что
                явилось причиной, а что следствием:
                феминизация мужчин или мускулизация
                женщин. Так или иначе, но в нашей
                стране это произошло. И теперь можно
                только искать пути достойного выхода из
                этого положения"...


                Светлана Бестужева-Лада. Из
                заметки "Я тебе не прислуга!",
                представленной в виде комментария к
                читательскому письму "Маме платят
                зарплату".

                ("Семья", №11, 1998).





        ...Мне хотелось бы начать свою заметку с небольшого откровения: я очень люблю роман Чернышевского "Что делать?".
        Пусть возмущаются некоторые из моих переродившихся современниц, но мне не стыдно в этом признаться.
        Да, сейчас русская литература и вообще мировая классика на страницах периодической печати -- и даже под пером профессионалов! -- подвергается невообразимой переоценке: кто-то заявляет, что русская литература не способна доставлять эстетическое наслаждение; иные с легкостью утверждают, будто бы русские писатели XIX века -- Гоголь,
Салтыков-Щедрин, Некрасов, Достоевский -- неверно освещали социальную действительность -- в частности, тяжелое положение народа...
        Кто-то на страницах журнала, посвященного кинематографу, презрительно высказался о романе "Овод" как о "дамском чтиве"...
        Что же, отдаю дань восхищения этой "независимости", граничащей с невежеством. Но почему я заговорила о романе Чернышевского?
        Во-первых, если его и "проходили" в школе (именно "проходили"!), то я "умудрилась" не прочесть его вовремя (слава Богу, у нас не было сочинения по этому роману!). Тогда, в 69-м году, я обошла его своим вниманием не потому, что не любила русскую (хотя бы и "школьную"!) литературу -- совсем напротив! -- а из-за того, что роман показался мне каким-то "сухим" и "резонерским". (Наверное, это не слишком удивительно -- ведь в школе "проходили" в сущности не эту книгу, а только одну главу -- "Четвертый сон Веры Павловны"...).
        Позже, в 19 лет, на 3-м курсе института (технического!) я буквально открыла для себя этот роман. Как-то раз, перебирая шкаф, я случайно взяла в руки книгу большого формата с великолепными цветными иллюстрациями, на которых были изображены красивые люди в нарядах второй половины XIX века. Мне бросился в глаза эпизод, где главная героиня воспротивилась насильственному замужеству, которое пыталась устроить ее малограмотная мать. Как самоотверженно, с каким достоинством она защищает свою человеческую сущность, наконец, свою девическую честь! Я засмотрелась, зачиталась...
        Потом оказалось, что я не одинока. Мое отношение к этой книге разделяли некоторые мои однокурсницы -- читательницы 70-х годов. И это отношение -- убеждена! -- было естественным -- ведь школа была далеко позади, вступительное сочинение миновало... И тем ценнее был этот по-настоящему свободный читательский взгляд.
        Такие героини -- вообще редкость в художественной литературе. Сколько в романах той эпохи прекрасных, утонченных девушек и женщин, заведомо покорных своему жребию (я не говорю, например, о Татьяне Лариной -- ее я как раз уважаю за силу характера, за чувство долга)!.. Но именно образы, подобные героине Чернышевского, и привлекают меня -- читательницу двадцать первого века.
        Я как раз подхожу к одной из главных тем дискуссии, предложенной журналисткой, и хочу обосновать мнение, что независимость характера, сила воли, решительность, смелость вовсе не исключают понятия женственности, а скорее дополняют его... 
        Для этого продолжаю свое "литературное" признание. Прежде всего, роман привлек меня своим основным повествованием: там представлены действительно красивые люди, между которыми складываются красивые, глубоко человечные взаимоотношения. Содержание включает и "классический треугольник", но герои решают свои проблемы, не роняя своего достоинства, не опускаясь до примитивных измен. Вспомните, как переживает Вера, когда начинает смутно постигать, что любит другого, а не своего мужа и "освободителя"... Как она противится зарождающемуся чувству -- ведь в ней говорит уважение к этому освободителю, ответственность, личное достоинство: наверное, легче было бы просто изменить... Но ей как раз и не позволили этого сделать ее женская честь, сознание долга  -- именно то, для чего и нужна женщине сила воли...
        Вспомните, с каким пониманием относится к Вере ее муж -- человек, которого она хотела, но так и не смогла полюбить: как он ценит ее стремление сохранить семью!
        А вспомните, как этот же герой открывает ей глаза на ее человеческое, женское существо! Вспомните, как на домашнем вечере, устроенном матерью Веры, он говорит, что не может "видеть женщину без того, чтобы не прийти в дурное расположение духа", так как знает "желание каждой женщины: ...быть мужчиной"! И еще через несколько строк: "Вам натолковано, что вы слабые"... Да, тогда еще женщины не имели никаких социальных прав и были обречены на домашнее заточение, хотя и в умственном, и в моральном отношении они могли поспорить с представителями противоположного пола. Нет, мне не хочется спустя более чем столетие возвращаться к этим временам!
        И разве не примечательно, что приведенные мною реплики из книги вложены в уста мужчины и что автор романа -- тоже мужчина? (Сейчас я не хочу касаться реальных прообразов романа и истории личного окружения автора, хотя это тоже очень важно -- подтверждается связь литературной классики с реальной жизнью). А многие ли из современников настолько сознательны, чтобы стать выше бытовых предрассудков, воспитанных веками, от которых мы совсем недавно и с таким трудом почти освободились? (Для этого ведь понадобилось целое столетие!).
        Не могу не привести еще один эпизод, который произвел на меня сильное впечатление -- а именно, как этот человек, муж Веры, поняв, кого она любит, приходит к нему -- своему другу! -- и начинается будто бы теоретический диалог, где первый убеждает второго последовать чувству, а тот возражает: зачем заставлять человека пробовать что-то лучшее, если ему и хорошего хватает (выражение приведено близко к тексту)?! Оба говорят о любимой женщине, причем в самых уважительных тонах, не называя даже ее имени, и ни один не желает уступить другому в благородстве! Потом, в конце романа, все трое нашли разумный выход и все были счастливы -- и это в условиях XIX века, когда расторжение брака считалось позором!..
        Так ли ценят нас в настоящее время? Сколько диких случаев описано на страницах той же "Семьи" о поведении наших современников, одолеваемых первобытной ревностью, -- бессмысленно притесняющих и принижающих своих верных подруг (а последние столь же бессмысленно терпят)! Сколько нужно нечеловеческих усилий, чтобы в этих условиях не потерять женственности!
        Предвижу много противниц, но не меньше и союзниц, которые согласятся с мыслью, что обреченность женщины на одно лишь домашнее хозяйство делает ее положение почти безвыходным, поглощая ее умственные и нравственные резервы, ее природное обаяние.
        В то же время рассуждение А. Дюма-отца: "Руки женщины, чтобы остаться красивыми, должны быть праздными" я рассматриваю как изящный афоризм девятнадцатого века. Нет, наши руки не должны быть праздными, но все равно должны остаться красивыми -- это в наших силах.
        Но неужели многие мои современницы полагают, что женщина может работать только руками?!
        Да, я слышала презрительные рассуждения своих коллег -- инженеров (слава Богу, не всех!), что женщина будто бы склонна лишь к монотонному труду, не требующему особой сообразительности... Читала интервью с актером М. Боярским -- ревнителем патриархального уклада (к которому нас опять пытаются склонить на страницах газет!), полагающим, что женщина может проявить свои таланты, свой ум только в домашнем быту... Категорически не согласна!
        Я придерживаюсь той позиции, что умственные занятия делают человека более утонченным, а женщину -- с ее природной эмоциональностью -- еще более привлекательной внешне, а последнее -- тоже существенный штрих в понятии "женственность".
        Зачем отнимать у нас моральное право на развитие интеллекта, а также и возможность трудиться за пределами домашних стен?! Нет, я не согласна с теми, кто готов свою способность мыслить и глубоко чувствовать, составляющую основу женственности, утопить в домашнем хозяйстве! Это может быть только результатом отчаяния, до которого доведены многие матери и жены.
        Возвращаюсь к одному из своих любимых романов.
        Как убедительно представлено душевное состояние героини в развитии! В начале своего замужества (первого) она наслаждалась личной свободой: посвящала много времени чтению и музыке (завидую: она могла играть на фортепьяно до двух часов ночи); радовалась общению со своим мужем -- человеком, который не только освободил ее "из подвала", но который еще ее любил и понимал; между прочим, не забыла и о том, чему научилась в отрочестве -- например, "сшила себе два шелковых платья", как, по условиям романа, доложили матери Веры.
        И как впоследствии пригодилось героине ее умение шить -- об этом помнят все, кто читал роман -- в школьные или более поздние годы. Может быть, эта сюжетная линия -- рассказ о создании швейных мастерских, в которые привлекались девушки из бедных семей, и многие -- с несчастными судьбами, вызывает у кого-то в наше время брезгливую гримасу, но мне и это нравится в романе: ведь героиня интуитивно пыталась реализовать себя, одновременно помогая другим! Вспомните, с каким участием относилась она к молодым работницам -- в этом, кстати, тоже проявлялась ее женственность.
        Подумаем и о том, что происходит в конце романа. Она нашла, казалось бы, свое женское счастье. Да, это были условия девятнадцатого века (доступные далеко не всем): да, ей не приходилось заниматься хозяйством -- у нее была прислуга; да, у ее семьи была и просторная квартира, которую они (со своим вторым мужем) соединили с находящимся рядом жильем близких друзей. И всего этого оказалось недостаточно: героиня не могла -- даже при полной личной свободе и даже во втором -- счастливом! -- супружестве --удовлетвориться рамками традиционного "домашнего очага".
        Она размышляет о достойном применении своих сил, находит в этом понимание у любимого человека и в итоге начинает учиться основам медицины -- как ее муж, как друг последнего...
        И все ее обаяние, вся ее женственность остаются при ней -- это подчеркивается и в мелочах (в стремлении одеваться со вкусом, в умении создавать приятную атмосферу домашних вечеров), и в главном -- восприимчивости к переживаниям других людей.
        И эти качества сопровождают ее на большей части страниц книги. И я опять повторяю, что очень люблю в литературе такие образы представительниц интеллигентской среды.
        И вообще мне совершенно по вкусу одна из основных идей романа: эти порядочные, благородные, оказавшиеся счастливыми в личной жизни люди не могут не гореть стремлением преобразовать мир вокруг себя. И последнее должно быть прежде всего свойственно женщине с ее природной тонкостью души!
        А теперь настал момент привести пример из другого любимого мною романа -- "Овод", о котором я упомянула в начале своих рассуждений. (Мы не проходили его в школе!). Как проникновенно и с каким искусным лаконизмом представлен образ главной героини, которая занималась гораздо более рискованным делом, чем Вера из романа Чернышевского -- боролась по мере сил с врагами своей родины и пережила на этом пути глубокую личную трагедию, подорвавшую ее силы! Меня до сих пор поражает эпизод, где Риварес спрашивает у нее, почему она -- участница тайного общества -- занимается какой-то "черновой" работой; и далее: "...Ведь для вас не секрет, что вы гораздо умнее многих мужчин..." (имея в виду их товарищей по борьбе). И ее ответ: "...Потому, что моя жизнь разбита...". Вот как выясняются отношения двух людей, некогда любивших друг друга: эта осторожность, переходящая в тяжелую откровенность, свидетельствует об исключительной силе и глубине чувств, хранимых долгие годы, в которых основная и самая горькая доля достается женщине.
        Не хочу обидеть мужчин -- я только обращаю внимание на то, как в данном случае герой книги оценил любимую женщину. И это говорит в пользу первого!
        Глубокий след оставил в моей памяти короткий, но выразительный текст, повествующий о невысказанных чувствах другого героя (Мартини): "Дружеское обращение Джеммы, то, что она совершенно не подозревала своей власти над ним, ее прямота и сердечность...". В каждой строке романа, рисующей героиню, ощущается ее печально-углубленная нежность и моральная стойкость.
        Для меня она -- идеал женственности. Думаю, что такова была и создательница этого образа (вспомним также и ее портрет), сумевшая передать нам всю тонкость и красоту своих мыслей и чувств.
        И я решительно заявляю: женщина -- существо глубоко восприимчивое -- должна иметь посильную возможность творчески работать и вне дома -- посвящая часть своих умственных резервов, своего обаяния людям, она получает взамен то, что бесценно: уважение со стороны этих людей, их личную привязанность, признание своих талантов; развитие своей одухотворенности, позволяющей лучше понимать окружающих -- в частности, родных и близких; и всем этим будет гордиться ее потомство.
        Но в процессе приведения литературных примеров я была еще недостаточно убедительна и не до конца последовательна, говоря о женщинах, познавших, несмотря на жестокие испытания, всю полноту любви. Могу представить, как должны были страдать -- во все времена! -- женщины, лишенные этой возможности, но не изменившие своим принципам, не унизившие свою гордость недостойным обманом. Я восхищаюсь их высоким самоотречением!
        В литературе таких цельных героинь немного, но тем они ярче. А жизнь, конечно, слишком разнообразна и непредсказуема. Но почему бы нам не ориентироваться на высшее?.. Впрочем, это личное дело каждой, а я в принципе говорю о женственности.
        Снова вспоминаю образ Татьяны Лариной, для которой "счастье было так возможно", но не суждено. Но ее достоинство, ее душевная тонкость, углубленная тем, что она с некоторых пор носит в себе "тайну сердца своего", навсегда остаются с ней (равно как и убежденность, моральная стойкость, не позволившая обмануть другого человека). С какой грустью, с каким пониманием и прямотой она объясняет Онегину, что обратного пути нет! Такой ответ не дается без тяжких переживаний, оставляющих печать на внешнем облике, свидетельствующих о высокой духовности. Вспомним, какой видит автор свою повзрослевшую героиню на одном из столичных балов:

                "У ночи много звезд прелестных --
                Красавиц много на Москве...
                Но ярче всех подруг небесных
                Луна в воздушной синеве.
                Но та, которую не смею
                Тревожить лирою моею,
                Как величавая луна,
                Средь жен и дев блестит одна.
                С какою гордостью небесной
                Земли касается она!
                Как негой грудь ее полна!
                Как томен взор ее чудесный!..".

        И, как бы тяжко ей ни было, она может чувствовать себя свободной: ведь она никого не предала!
        ...Достаточно этих строк, создающих вокруг нее ореол высокой женственности.
        Так же свободна душою и сильна убеждениями другая литературная героиня -- Елизавета Валуа из драматической поэмы Шиллера "Дон Карлос". Ее предыстория, по условиям произведения, трагична: исключительно ради блага своей страны она вынуждена была отказаться от любимого ею принца Карлоса и уступить воле его отца -- короля. Судьба лишила ее личного счастья, обрекла на вечное исполнение долга... Но именно это сознание долга и ее личная моральная стойкость не позволили ей предаться своему чувству -- тайно встречаться с возлюбленным, как поступали многие ее современницы. И ее гордое сознание обреченности невольно вызывает уважение даже у тех, кто плетет интриги. А люди самоотверженно-благородные не скрывают своего отношения. Как проницательно и как восторженно говорит о ней главный герой произведения, убеждая принца следовать ее примеру:

                "...С какой врожденной царственной свободой,
                Чужда и легкомыслия пустого,
                И черствости заученных приличий,
                Без дерзости, зато и без боязни,
                Она легко идет стезей неторной
                Достоинства, не видя и не зная,
                Что все боготворят ее, хоть, право,
                И скромной похвалы она не ждет!".

        И эта внутренняя свобода, порожденная силой духа, позволяет ей стать выше любовных страстей, своего личного счастья и ничего не бояться.

                "Притворство прочь! Должна быть смелой дружба!
                Ей нечего таить! Недаром нашу
                Любовь он добродетелью считал..." --

с полным правом говорит он некогда возлюбленному Карлосу, передавая ему последний завет главного героя. Она высоко несет свое звание женщины и королевы, платя за это непомерной ценой.
        И последнее сближает ее духовно с главным героем. И поэтому так естественно и убедительно, что этот герой -- маркиз де Поза -- видит в ней союзницу. А неудовлетворенная "земная" любовь преображается в иное прекрасное человеческое чувство:

                "..................Он избрал вас
                Наперсницею нашего союза --   
                Единственною. Этим вы навеки
                Дороже всех на свете для меня..." --

вот последнее признание принца перед вечной разлукой. И именно под влиянием Елизаветы Карлос преодолевает свою бесплодную страсть и, вдохновляемый ее образом, решает посвятить жизнь исполнению своего высокого долга.
        И "Дон Карлос" -- одно из немногих литературных произведений, где автор предназначает женщине роль вдохновительницы, о которой наши современники стараются забыть...
        И вообще в мировой классике много прекрасных описаний женских характеров, но далеко не все художники говорят

                ".......о чудесном влиянье
                Любящей женской души"

(не потому ли, что авторы эти -- в основном мужчины?!).
        Мои ровесницы должны догадаться, почему вслед за образами Шиллера я вспомнила строки Некрасова: для всех нас, особенно для тех, кто в разное время говорил мне, что образы Татьяны, Елизаветы и им подобных -- "не жизненны", существуют и вполне реальные примеры.
        ...Я не устаю любоваться портретами Марии Волконской и Александры Муравьевой: какие серьезные, задумчивые и в то же время нежные лица! И какие достойные судьбы!
        Представляю, сколько нечеловеческих усилий потребовалось юной Марии Волконской, чтобы преодолеть деспотизм любящего и любимого отца (который впоследствии оценил ее как одну из самых достойных женщин) перед отбытием в далекий край!
        А испытания, которые они прошли, немногим легче тех, что приходится выдерживать моим современницам: даже читая поэму Некрасова "Русские женщины", (основанную, как мы знаем, на мемуарах), можно ощутить, каково было этим дамам, воспитанным в полном комфорте -- в "барской неге" -- постигать быт простого сословия.
        А то, что в многолетней сибирской ссылке они создавали вокруг себя атмосферу высокой культуры, разве не говорит о женственности, исходившей из их духовного богатства, которую они просто не могли утратить?! Взгляните в эти исполненные глубины глаза на их портретах -- хотя бы на позднем портрете Волконской... А их внешний облик -- одежда, подобранная со вкусом -- согласно эпохе (и несмотря на тяжелый быт) -- говорит о том, что и это чисто женское свойство -- изысканно украшать себя -- не было им чуждо.
        И потому я так возмущаюсь и даже расстраиваюсь, когда кто-то пытается противопоставить понятия: "женственность" -- с одной стороны и "сила воли", "решительность", "смелость" -- с другой. Почему все привлекательные свойства человеческой натуры веками приписываются в основном мужчинам?!
        ...А моих любимых героинь -- в литературе и в жизни -- объединяет следующее: их не сломили обстоятельства. Найдите в упомянутых мною книгах (или мемуарах) места, указывающие на отсутствие у них женственности: не удастся!
        А современные женщины -- именно благодаря эмансипации! -- должны быть еще более сильными, еще более утонченными и пленительными, чем их сверстницы из далеких веков -- ведь они выдерживают огромные моральные нагрузки! А современники должны это понимать и относиться с подобающим уважением, а не призывать вернуться к убивающему женственность домешнему хозяйству -- уделу средневековья.
        Предвижу со стороны многих упреки в феминизме, поэтому для тех, кто проявит слишком пристрастное любопытство к моей персоне, скажу все, как есть.
        На данный момент я -- старая дева, несмотря на свои 58 лет не утратившая интерес к жизни.
        В период, когда слагались эти строки, я еще продолжала свое богатое духовно, но крайне скудное материально существование в некогда очень уважаемом, известном на всю страну проектном институте. Перед моими глазами все это время были живые примеры умных, самоотверженных, утонченных и внешне приятных женщин -- одиноких и семейных -- моих сотрудниц, которых я не могла не вспомнить, рассуждая о женской сущности.
        Мне нравилась моя работа -- нравилось быть конструктором, выполнять сложные чертежи, и я, как всякий нормальный человек, испытывала моральное удовлетворение от удачно найденного варианта в какой-нибудь интересной задаче. Но человеку свойственно искать что-то и за пределами повседневности, и я никогда не могла удовлетвориться только работой. Личное время должно быть содержательным, иначе жизнь -- в частности, ежедневная, пусть и любимая, работа -- теряет смысл.
        ...И я с удовольствием погружалась в художественную, историческую, историко-биографическую литературу, открывающую новые неизъяснимо-пленительные горизонты выхода в другой мир.
        Кроме того, всегда была ревнителем классической музыки -- особенно оперной и фортепьяной, по которой годами собирала любимые произведения; в 80-х годах особенно часто посещала консерваторию (чем успела за короткое время оттолкнуть ряд женихов)...
        Охотно выполняю различные работы по домашнему хозяйству (от которого никуда не уйти).
        И еще -- была бы рада личному знакомству с уважаемой мною журналисткой, предложившей дискуссию (с которой не во всем согласна, чему и посвятила этот отклик).


                Наталья Шилова, инженер на пенсии.
                1999 -- 2011 год*.


        P. S. Излагая свои рассуждения, я невольно вспомнила момент из еще одного любимого мною романа -- "Преступление и наказание", -- когда один из героев, студент, с юмором рассказывает о статье, которую он взялся переводить на русский язык с целью заработка, озаглавленной: "Человек ли женщина?". "Ну и, разумеется, торжественно доказывается, что человек", -- заключает этот герой. Жаль, что и в наше время приходится это доказывать...

        P. S. Все цитаты приведены по памяти. Я не уверена только в знаках препинания, которые нередко зависят от воли авторов. Желающие могут восстановить их по соответствующим книгам.
         
               
               
       

        *Основной объем приведенного письма-эссе написан в 1999 году (когда автор не имел еще и понятия об Интернете). Незначительные изменения в отдельных фразах -- соответственно настоящему времени -- появились в 2011-м (в момент публикации).