10 рецензий на случайные книги

Гарсия Маркес Г. Самый красивый утопленник в мире. Повесть, рассказы. М: Эксмо-пресс, 2000.  Оценка: * * * *

Эта книга подойдёт тем, кто любит читать в разгар жарких летних дней. В Латинской Америке ещё более страшная жара, а также диктатура, сиеста, банановые компании и культ Богоматери. Здесь жизнь проходит под хрустящий звук вентилятора. Здесь у священника кличка Упрямец. Здесь постояльцы остаются на восемь лет и едят обычную траву, какую едят ослы. Здесь воруют бильярдные шары. Здесь девушка выходит замуж за первого мужчину, которого подпустили к ней ближе, чем на десять шагов. Здесь город раздавлен солнцем и призраком океанского лайнера. Ветер гонит сюда палую листву человечества. Здесь неизвестным утопленникам дают имена. И здесь, в безысходной жаре, в знойном мареве рассказов Маркеса постоянно чудится какая-то тревожная, печальная, всеобъемлющая сверхчеловеческая сила.

Гришковец Е. Город. М: Проспект, 2001.       
Оценка: * * *

Евгений Гришковец – театральный режиссёр, драматург и актёр, на которого в 1999-2000 годах вдруг навалилось огромное количество разнообразных премий: Антибукер, Золотая маска, Триумф... За 7 лет поставил 10 спектаклей, в которых великолепно актёрствует. Полюбоваться на этот редкий вид перелётной театральной птицы очень нелегко – аншлаги. Зато теперь можно почитать то, что играет Гришковец.
Манера Гришковца-драматурга заключается в том, что он постоянно хочет рассказать о чём-то своём (и показать, соответственно, на сцене). О службе на Тихоокеанском флоте ("Как я съел собаку"), о кризисе тридцатилетнего семейного мужчины ("Город"), об ограблении в аэропорту Домодедово (Диалоги к пьесе "Записки русского путешественника"). Но после прочтения этих текстов вдруг понимаешь, что автор ничего тебе не рассказал. Ты ничего нового не узнал. Тебе просто напомнили то, что ты и так прекрасно знаешь. Более того, разборки супругов, диалоги друзей очень похожи на твои собственные споры с приятелями и женой. Споры ни о чём. Экзистенциальные идеи, вдруг охватывающие главного героя, не спасают эти пьесы. Здесь нет ни комедии, ни трагедии, ни драмы.  Читайте, если вам интересна ваша обыденная жизнь.

Барнс, Джулиан  История мира в 10 1/2 главах. М: Иностранная литература, Б.С.Г.-Пресс, 2000.
Оценка: * * * *

"Иностранка" издала знаменитый роман Д. Барнса в серии "Иллюминатор": лучшие книги в лучших переводах. В принципе, этой фразы достаточно для характеристики не только Барнсовской, но и всей истории мира. Книгу Истории нам никогда не понять, и мы внимательно вчитываемся в переводы. Десять захватывающих глав-новелл и половинка главы – "Интермедия", как десять танцовщиц с солирующим балероном, затевают водовороты историй о потопе и Ноевом ковчеге, о захвате туристов арабскими террористами, о падении епископа с трона и суде над червяками, о каннибализме после кораблекрушения, о полёте на Луну и походе на Арарат, о съёмках фильма в джунглях... Кажется, история мира - это нескончаемое путешествие, то по воде, то по роману Барнса. Слава Богу, нам понятны простые человеческие чувства (например, любовь), и они, в конце концов, оказываются лучшими переводчиками истории.

Нотебоом, Сэйс  Ритуалы. М: Текст, 2000.
Оценка: * * *

Самый знаменитый литератор Нидерландов – Йост ван дел Вондел. Слыхали? Тогда тем более не знаете Сэйса Нотебоома, хотя это самый известный современный голландский писатель. Нидерланды никогда не шли в авангарде литературного процесса – в этой стране другие приоритеты. Понятно, почему книга не блещет оригинальностью. Амстердамец Инни Винтроп живёт своей голландской жизнью, встречается с писателями, антикварами, самоубийцами, родственниками и другими странными людьми. Эту книгу можно сравнить с полотнами великих мастеров голландской школы. Они тоже изображали обычные житейские сцены, но как! Ритуал построения текста завораживает читателя, как героя книги завораживают ритуалы одиночества, любви, чайной церемонии и самоубийства. И вкус виски – дым и лесной орех.

Уэльбек, Мишель  Элементарные частицы. М: Иностранка: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2001.
Оценка: * * * 1/2*

Книга острая, жёсткая, шокирующая. Культовая, модная – для тех, кто гоняется за модой. Остросоциальная, упадническая – для приверженцев различных идеологий. Эротоманское сексуальное пособие – для психоаналитиков и сексологов. Поганая, циничная писанина – для кого-нибудь ещё. Или просто научно-популярная беллетристика. Во Франции книгу относят к новой "новой волне", и это не тавтология. "Новая волна" европейской культуры конца 60-х – социально-сексуальная революция – не сожрала своих детей. Они выросли и не забыли, как это делается. Сорокалетний француз Мишель Уэльбек, называющий себя "поэтом, который пишет прозу" и "реалистом", подробно, с искренностью, переходящей в злость, описывает историю социальной и сексуальной жизни своих сверстников. Они воспитывались у бабушек, испытали издевательства в пансионатах, их мамы занимались тантрой, а папы – бизнесом. В юности они любили девушек и спали с проститутками, но в основном онанировали. Они учились в университетах, ездили в лагеря нудистов и посещали клубы группового секса. Они очень хорошие, добрые, умные люди. Сейчас их общественное положение стабильно, а сексуальная жизнь ужасна, если вообще есть. В целом герой книги – обычный благополучный европейский средний класс. Правда, в самом конце романа он, как и весь человеческий род, начинает уступать место новому виду живых существ, созданному клонированием и генной инженерией.

Соколов Саша. Школа для дураков. СПб: Симпозиум, 2001.
Оценка: * * * * *

Если вы любите Набокова, то эта книга для вас. Набоков прочёл "Школу для дураков" сразу после публикации в 1976 году и похвалил, назвав "обаятельной, трагической и трогательной". А Набоков просто так не похвалит. Ценимых им писателей знатоки перечисляют по пальцам. Набоков любил исключительное владение языком и невероятные кульбиты цельной плоти текста. Саша Соколов с удовольствием демонстрирует свои умения многоуважаемой публике: переплетение персонажей и мест, смыслов и стилей, от чеховского рассказа до джойсовского потока сознания, под сурдинку сладкой любви к Москве его школьного детства. Соколов ведь учился в школе на улице Алабяна, где вводили тапочную систему, ездил на дачу по северной ветке, билет тридцать пять копеек, мучился над задачником Н. Рыбкина, встречался с девушкой, "мать которой работала на земснаряде". Родная Москва – никакие не купола. Москва и её уже мифические герои: Насылающий ветер, Нимфея, Те Кто Пришли, почтальон Михеев и, конечно, "географ Павел Норвегов, честный загорелый человек из пятой пригородной зоны, знающий своё дело педагог", который ходил в школу босиком.

Фишер, Тибор  Коллекционная вещь. - М.: Иностранная литература, Б.С.Г.-Пресс, 2000. 
Оценка: * * * * *

Прежде всего, это очень смешная книга. Во-вторых, полная удивительных историй. В-третьих, до неприличия откровенная, можно сказать, чернушная. В-четвертых, напичканная разнообразнейшими эротическими сценами, вплоть до акробатических этюдов под куполом цирка. Конечно, здесь много тонкой иронии, культурологических аллюзий, интеллектуальных заворотов. Но всё это, слава Богу, не бросается в глаза. Первые четыре характеристики, а особенно четвертая, явно перевешивают. Действительно, до высоких ли материй обычной вазе, которая уже 6 тысяч лет переходит от владельца к владельцу, постоянно наблюдает самые интимные, мерзкие, странные человеческие поступки и наконец имеет возможность обо всём рассказать милой девушке-эксперту по древностям! И более того, помочь этой девушке решить свои... нет, не сексуальные, а просто личные проблемы. И добивается того, что "коллекционная вещь" занимает своё место в коллекции необычных книг.

Терехов А.  Крысобой. М: Эксмо-пресс, 2001.
Оценка: * *

Где та грань, за которой художественные поделки книжных развалов переходят в качественную современную русскую прозу? Роман молодого прозаика Александра Терехова просто разрезан на две части. Ирония, блеск метафор, выгравированная мистика работы крысобоя-дератизатора, насыщенность подвально-чердачного антуража - всё это для искусства. Мордобои, спецслужбы, губернаторы, какая-то ширли-мырная фантазия на темы общероссийской и региональной политической жизни  (а отсюда путаность, длинноты) – для толпы. Даже крысы становятся оружием в борьбе за местную власть. Эта книга была бы великолепной, если бы автор убрал всю надоевшую петрушку политики и оставил главную, тонко выписанную, мелодичную, вечную тему: отношения человека и крысы.

Каннингем, Майкл  Дом на краю света. М: Иностранка: Б.С.Г.-ПРЕСС, 2000.
Оценка: * * *

Menage a trois (менаж а труа) – в переводе с французского "совместная жизнь втроём". Но это не "папа, мама, я", этим понятием обозначается так называемая "шведская семья", брак втроём. Психологически сложная штука, надо сказать. Очень трудно избежать острых углов любовного треугольника, взаимной ревности, непонимания. Никому не надо этих проблем, поэтому люди предпочитают жить в одиночестве, максимум парами.
Но только не герои романа Каннингема. Два странноватых парня ещё со школьных лет любят друг друга. Только они постоянно втроём, а не вдвоём: рядом с ними отец одного, мать другого, подруга, друг... Втроём с кем-нибудь они проживают свою жизнь, в которой не всегда различимо то, что происходит, и то, что могло бы произойти. Их цель – обретение мифического дома, наполненного эхом эпохи хиппи, эхом музыки и любви. И в конце концов они становятся владельцами небольшого кафе недалеко от Вудстока. Но дом на краю света – это дом для однополой любви. Отсюда уходит женщина с ребёнком, сюда приходит СПИД. Отсюда уходят злоба и тоска, сюда приходит непонимание окружающих. Здесь останется читатель, заворожённый ровным ритмом речи персонажей, рассказывающих свою историю, если его не отпугнут специфическая тематика, откровенные сцены, непривычные отношения и некоторая монотонность повествования. Но эта книга обязательно выжмет слезу у тех, кто хотя бы в мыслях пережил подобное.

Акунин Борис   Любовница смерти. М: Захаров, 2001.
Оценка: * * 1/2*

Существует такое мнение: если в производство кинофильма вложено более 50 млн. долларов, то он не может быть плохим. В проект "Борис Акунин" вложены не столько денежные средства, сколько чаяния всей российской читающей публики. Вот он, тот медиум, что несёт высокий слог в массы, вот он, Любовник рынка, который продаёт не вдохновение, но рукопись. Причем с достойной зависти периодичностью. Качество продукции особо не ухудшается. Но и не улучшается. В "Любовнице смерти" может понравиться точная реконструкция быта и географии старой Москвы, добротные стилизации, элементы иронии. Но только не сюжет, связанный с раскрытием преступлений вокруг клуба самоубийц "Любовники смерти". В этот клуб принимаются исключительно поэты, и стихи несколько скрасят унылую череду смертей – иначе получился бы какой-нибудь принц Флоризель. Повороты сюжета предлагают читателю погадать, кто следующий, но главный злодей и главный спаситель слишком очевидны. Как всегда, раздражают стандартные ходы из серии "и тут совершенно неожиданно появился..."
Но самое главное – за два часа лёгкого чтения вы полностью избавитесь от малейших суицидальных наклонностей. Самоубийство как философия будет полностью изобличено. Авторитет Г. Чхартишвили, автора монографии "Писатель и самоубийство" – тому порука.