Десять способов найти мужа Ч. 3

Часть 3

Утро, конечно, мудренее, но так не хочется вставать, а Боня не болтал до четырех утра. Сегодня он бодр и весел и уже в сотый раз тянет с меня одеяло, тычется  холодным мокрым носом, скулит и повизгивает. Приходится подниматься и вести его на прогулку.
А день какой чудесный! Солнышко, тепло. Игривый легкий ветерок. В лесу, наверное, грибы пошли. Можно бы к родителям съездить, сходить в лес. Я так люблю грибы собирать, даже больше, чем их есть. Но сегодня уже воскресенье, а из-за одного дня ехать бессмысленно, а жаль.
Возвращалась к подъезду я уже в бодром расположении духа, совершенно проснувшаяся и в хорошем настроении.
На лавочке сидел какой-то парень спиной ко мне, а когда я проходила мимо, он поздоровался. Машинально ответила: «Доброе утро». И тут же остолбенела – это был Егор. Он смотрел на меня, прищурившись на солнце и, улыбаясь, протягивал букетик васильков – таких же пронзительно синих, как и его глаза.
- Я все же правильно рассчитал, что Боня не даст тебе спать долго, и был уверен, что встречусь с тобой. Привет, мой друг, - Егор присел, здороваясь с Боней, и тот, предатель,  уже скакал около него и вовсю вилял хвостом.
- Ну что ж, пошли, я еще и кофе не пила, но только сначала - я в душ, не возражаешь?
Конечно же, Егор не возражал, а когда я вышла из душа, кофе был уже сварен и сооружены какие-то немыслимые бутерброды.
Я нарочно не причесалась, не сделала макияж, а вышла какая есть: в халате, с полотенцем на голове – пусть видит: я не красавица, гораздо старше его, может быть, тогда остынет от своей юношеской страсти, и все решится, наконец-то, само собой.
- Очень даже неплохо получилось, - похвалила я Егора за завтрак, - а теперь поговорим и, я думаю, на этом закончим наше знакомство.
Блеск в синих глазах моего собеседника не погас, видно было, что он ожидал такого поворота и был к нему готов.
- Ира, давай договоримся, сейчас мы вместе взвесим все мои за и твои против, и чье перетянет – так тому и быть и закроем эту тему. Хорошо?
Я кивнула. Конечно же, моих «против» будет больше.
И этими «против» оказалось то, что я старше, и через несколько лет стану совсем бабушкой, а Егору захочется иметь ребенка, которого я ему родить уже не в состоянии, поэтому он меня обязательно бросит, и еще - что о нас подумают люди?
А засим последовал столь аргументированный монолог, возразить которому я не смогла. Сразу два огромных «за» - это его влечение ко мне и мое - к нему. А когда между людьми возникает взаимопонимание и духовное единство, все остальное - не в счет. Вот, мой муж не был моложе, и ребенок у нас есть, но это вовсе не дало абсолютно никакой гарантии  нашим отношениям. Когда есть любовь - не бросают, а вот если ее нет - тут  возраст не имеет никакого значения.
Зачем смотреть так далеко вперед? Мы настолько малы в этом мире, а мир этот так жесток. К чему же отказывать себе в счастье из-за дурацких предрассудков. Нужно просто жить и наслаждаться каждым днем. А люди – они будут обсуждать мою личную жизнь, с кем бы я ни связала свою судьбу, на то они и люди.
Когда я слушала Егора, мне казалось, что он намного старше, мудрее и опытней меня. Хотя, пожалуй, в некоторых вопросах он действительно был опытнее. Прожив с Гориным больше двадцати лет, я думала, как нам отметить нашу серебряную свадьбу. Я не знала других мужчин, кроме него. А вышло, что свадьба действительно была, только не наша - серебряная, а его - с новой избранницей. А я осталась одна с целым букетом комплексов, переживаний и неуверенности в себе. И еще с боязнью новой боли, которую мне могут причинить мужчины. Янка мне как-то сказала, что нужно быть стервой - им легче живется, они не задумываются о последствиях, просто наслаждаются жизнью. Что ж, не знаю как насчет стервы, а вот наслаждаться жизнью я решила начать прямо с сегодняшнего дня.
Егор уже, наверное, битых полчаса наблюдал за терзаниями моей души, ожидая, что же я, наконец, скажу и, радостно подхватив меня на руки, закружил по кухне, когда я произнесла, что погода хорошая и жалко терять такое время, сидя дома.
Он прижал меня к себе, но не поцеловал, а просто смотрел мне в глаза. Я видела свое отражение в его зрачках, в обрамлении синевы и тонула в этой бездонной пучине. Беспроигрышное оружие не давало осечек, ловко расставленные сети поймали глупую птицу, и как бы она не трепыхалась, только еще больше запутывалась в ловушке. Я так и сказала об этом Егору.
- Я не порву эти сети, птаха моя, разве что немного ослаблю, чтобы ты не задохнулась.
С этого момента мой пленитель ласково всегда называл меня «птахой».
Оказалось, что машина Егора стояла около подъезда, на что я не обратила внимания, возвращаясь с утренней прогулки, и уже через полчаса мы ехали куда-то за город, на дачу к его приятелю, прихватив с собой и Боню - что ж ему томиться в квартире в такой чудесный день.

Владениями друзей Егора оказался участок в дачном кооперативе советских времен – родные шесть соток, выделенные когда-то для решения продовольственной программы, а в настоящее время используемые исключительно для отдыха. Уютный небольшой домик, весь увитый зеленью, мощеная площадка с мангалом, столиком и лавочками, диванчик-качелька, отвоевавшие пространство в непримиримой борьбе с грядками и плантацией картошки, так и манили расслабиться и отдохнуть. В уголке сохранилась еще, наверное, с прежних времен стеклянная теплица. У моих родителей стоит точно такая же. А пара огромных яблонь, увешанных яблоками, говорили о солидном возрасте дачи. Егор представил меня хозяевам - Володе и Ольге, милой симпатичной паре примерно моего возраста. У меня стазу отлегло от сердца. Я так боялась попасть в чисто молодежную компанию, в которой начну комплексовать, чувствуя себя не в своей тарелке.
Мы попали как раз к завтраку: к самовару, оладушкам с вареньем. Я всегда мечтала о такой семейной идиллии. Муж с женой, прожив вместе уже немало лет, проводят выходные на даче, когда дети уже выросли, нет никаких спешных и неотложных дел. Можно просто спокойно пить чай, читать книгу, беседовать. Скорее всего – это прошлый век, может быть даже позапрошлый. Мы вечно куда-то бежим, чем-то недовольны. То нет дачи, то – мужа.
Ан нет, оказывается, бывает такое и в нашем двадцать первом веке.
Ольга рассказала, что участок им достался от ее родителей, но потом отец с матерью перебрались на дачу к брату, где можно жить и зимой. И долго не могли смириться с новым обликом родных шести соток, а теперь и там в свое удовольствие разводят цветы. Хотя, конечно, ее мама, как и моя, нашли немножко местечка для грядочек с укропом, салатом и огурцами.
Невероятная общность мыслей нас с Ольгой сразу сблизила, и мы уже без умолку болтали о родителях, об окрестных местах, о грибах.
Я рассказала, как совсем маленькой мама брала меня с собой за грибами, и я умудрялась насобирать таких разноцветных, невероятно красивых поганочек. Мама потом их выбрасывала из корзинки, а мне было жутко обидно, что свои некрасивые грибочки она оставляет, а мои такие разноцветные выкидывает. Так что приходилось избавляться от них тайно, чтобы я не увидела. Тут я вспомнила, как еще сегодня утром мечтала сходить за грибами. Егор сразу же зацепился за эту идею.
Нет ничего невозможного. Ольга нашла мне спортивный костюм и кроссовки, Егора тоже переодели, и отправились мы с ним в ближайший лес. Боня рвался с нами, но я подумала, что ему будет слишком тяжело ходить по лесу на коротких лапках, а носить его на руках – это уж не до грибов будет. И мы закрыли калитку перед Бонькиным  длинным носом, а потом еще долго слышали недовольный, обиженный лай.
Около дач все было утоптано до состояния асфальта. Какие грибы! Там травы-то почти не осталось. Но разве это главное. Нам хорошо было вместе. Тропинка становилась все уже, мы уходили дальше в лес. В траве стрекотали кузнечики, порхали бабочки на поляне, садились на травинки и качались на них, как кораблики с парусами на волнах океана. Было очень тепло, даже жарко. Последний месяц лета, и хотя осень еще не наступила, приближение ее уже чувствовалось кругом: в краснеющих ягодах брусники у трухлявого пенька, в пряди желтых листьев на березе, в сплетенных тут и там кружевах паутины.
Я стояла, запрокинув голову вверх, и разглядывала крупную птицу, которая сидела совсем рядом и в свою очередь разглядывала меня. Сзади неслышно подошел Егор, но птица увидела его и, напугавшись, вспорхнула.
- Растут ли грибы на деревьях? Конечно, если это опята, - Егор протянул мне крошечный букетик колокольчиков, а потом взял меня за плечи и повернул лицом в противоположную сторону, - ты тут ворон считаешь и не видишь, что у тебя за спиной.
Боже мой! Огромный березовый пень, даже не пень, а сломанный ствол березы был сверху донизу облеплен опятами. Мы насобирали сразу полведра. Походив еще немного, нашли еще пень, и еще. Я даже не предполагала, что опят может быть так много. Ведерко было полное, пакет тоже, и мы счастливые повернули к дому.
В лесу как-то потемнело, солнца уже не было заметно. И только выйдя из леса, стало видно, что с запада надвигается огромная черная туча. Над нами было еще голубое небо, но дальше оно становилось лиловым, фиолетовым и совсем черным, словно огромная клякса чернил постепенно расползалась по небу, как на тетрадном листе нерадивого школьника. Вдруг яркая вспышка разорвала этот лист надвое, но тут же снова все небо заполнилось чернотой. Через несколько мгновений грянул гром. Стихший внезапно ветер вновь вырвался на свободу и подул с неимоверной силой. Зашлепали крупные капли дождя.
- Бежим,- Егор подтолкнул меня вперед по тропинке. Я подхватила ведерко и помчалась, что было сил. Когда мы еще только шли в лес, видели в стороне от дач то ли сарай, то ли шалаш. До него было гораздо ближе, чем до дачного поселка. Вот туда-то мы и бежали, а дождь уже хлестал изо всех сил.
Как ни странно, у сарая даже была дверь, к счастью не запертая, а внутри - сено. Поставив всю тару с грибами у входа под крышу, мы забрались повыше. Егор снял рубашку и стал ее отжимать, а я смотрела на его сильное загорелое тело. С мокрых волос капала вода и стекала по груди и плечам. У меня вдруг появилась бредовая идея – поймать эти капельки губами. И только представив себе это, внутри меня накатило волной странное непонятное чувство. Хотя, пожалуй, понятное, но никогда прежде не испытываемое. Нет, я, конечно, получала удовлетворение от связи с мужчинами, но тут было нечто другое, может быть звериное. Наверное, это и есть – страсть. У меня начался озноб, но я нисколько не замерзла, хотя тело дрожало.
- Ты дрожишь, тебе холодно? – Егор вытер своей рубашкой мои волосы и потер, взъерошив, свои, чтобы с них на меня не капали холодные капли. Расстегнув куртку моего спортивного костюма, он прижался ко мне обнаженным телом, чтобы согреть. От наших тел исходил жар, а дрожь моя передалась и Егору. От поцелуя у меня перехватило дыхание.
Дождь хлестал по стенам и крыше сарая. Гром даже не гремел, а с треском разрывал небо на части. Стихия бушевала над нами, но и в нас бурлили страсти с неменьшей силой.
Да уж. Я стала приобретать сексуальный опыт. Столько лет – один-единственный Горин, а тут - на тебе, могу даже сравнивать. И результаты этих сравнений, конечно, в пользу Егора – это ураган. А за себя мне аж как-то неловко, где наши двенадцать лет разницы в возрасте, против него я – школьница.
В сене было совсем не холодно, даже мокрым. Только травинки кололись. А наши-то предки любили сеновалы – сколько описаний романтических ночей в литературе, кино - так что я не оригинальна. Сено и впрямь вносит в отношения что-то первобытное, а еще этот пьянящий аромат, и шум дождя…, который становился все тише; в щели сарая, кажется, стало даже солнышко проглядывать.
Я лежала на плече Егора. Было так спокойно, легко и бесшабашно. Я и не заметила, как заснула. Не знаю, сколько длился этот сон, но когда открыла глаза, дождя уже совсем не было слышно, а сквозь щели лился яркий свет, значит, спала недолго. По ровному дыханию  поняла, что Егор тоже спит. Еще бы - сегодняшняя почти бессонная ночь взяла свое. Приподнявшись на локте, я рассматривала лицо Егора – он чертовски красив, даже  не видя его обворожительных глаз, невозможно было сдержаться от соблазна коснуться его губ, совсем тихонько, что бы он не проснулся. В волосах запутались травинки, я вынула одну и стала щекотать ему щеки, губы.
- Я щекотки боюсь, лучше еще один поцелуй,- оказывается, он проснулся, но не открывал глаз.
- По щучьему веленью, по моему хотенью ступай, сеновал, прямо к Вовке на дачу. Почему Емеля ездил на печи, а мы не можем на сеновале?
- Потому что ты Егор, а не Емеля, ты щуку не ловил, а только грибы собирал. И потом, что скажут Володя с Ольгой, увидев нас в таком виде?
- А ничего не скажут, они нам просто позавидуют, - Егор снова стал целовать меня и переворачивать на себя, но сена оказалось не настолько много, чтобы удержаться наверху, и мы кувырнулись вниз с визгом и хохотом.
На даче нас снова встретил заливистый лай. Только сейчас  Бонька радовался во всю свою собачью душу, теперь он не отходил от меня ни на шаг, испугался, что оставит его хозяйка.
Ольга с Володей выражали эмоции не меньше Бони, никак не ожидая, что в их лесу можно набрать столько грибов.
Ужин получился отменный. Я так давно не ела жареной картошки с грибами.
Когда мы вернулись в город, было уже совсем темно. Я поцеловала Егора в щечку и, как ни велик был соблазн, решила, что перед рабочей неделей нужно как следует выспаться и отправила его домой.

***

Валя что-то давно не звонила и, вообще, стала меньше интересоваться осуществлением задуманной ею авантюры. Я решила навестить подругу и после работы поехала прямо к ней, даже без звонка. И…О, ужас! Валюши не было дома. Она не крутилась на кухне и не готовила никаких вкусностей, как делала обычно изо дня в день. Что ж, пришлось брести обратно. Выходя из подъезда, я все же набрала номер ее телефона, но не успели еще и гудки раздаться, как я увидела свою подругу, идущую под ручку с таким же кругленьким, как и она, мужчиной. Он был такой забавный, с пушистыми волосами, похожими на одуванчик, в круглых очках. И он, и Валя выглядели очень довольными и улыбались друг другу, ни дать ни взять – влюбленная парочка! Мне показалось, что где-то я уже видела этого мужчину, но где вспомнить не могла.
Валя, увидев меня, смутилась:
- А чего не позвонила, что придешь? -  выговорила она вместо «здрасьте», что-то не торопясь знакомить меня со своим спутником. И чтобы прервать эту неловкую ситуацию, я сама протянула руку для знакомства:
- Ирина.
Мужчина тоже замялся, даже покраснел, но потом как-то несмело пожал мне руку:
- Петя…э-э - Петр.
Только тут до меня дошло – да ведь это же тот самый Петруша, с которым меня хотела Валька познакомить, а встречаться мне довелось с его мамой!
Теперь уже совсем растерялась я, не знала ни что говорить, ни что делать. Слава Богу, Валюшка опомнилась и позвала нас домой.
Оказывается, это она забрала тогда из моей сумочки листочек с номером телефона, сама позвонила Вере Васильевне, покаялась во всех «смертных грехах». Встретившись с ней, Петрушина мама была, несомненно, очень довольна (не то, что после встречи со мной). Вместе они разработали план по завоеванию Петиного сердца, и, кстати, это оказалось не такой уж сложной для Валюши задачей. Так вот и получилось, что интернет свел-таки две половинки. А Валя, по-моему,  даже извинялась, поскольку прилагала все усилия, чтобы найти мне жениха, а нашла-то себе.
Я шла домой, счастливая за подругу. И как же это только Валюша решилась еще раз связать свою судьбу с мужчиной! А ведь уверяла, что никто ей не нужен, собиралась стать настоящей бабкой и внуков нянчить. Только вот детьми ее Машка пока не обзавелась, и всю свою нерастраченную энергию, похоже, теперь Валя обернет в сторону найденного, наконец, спутника жизни. Закормит его пирожками и плюшками, и будут они пить чай с вареньем из райских яблочек. Идиллия! Мысленно я представляла их такими счастливыми, от чего сама улыбалась всем прохожим. Может быть, кто-то посчитал меня немножко ненормальной. Ну и пусть. Я и правда сумасшедшая, раз продолжаю отношения с Егором. Кстати, при Петре я так ничего и не рассказала Вале. Она могла меня осудить и отрезвить, но этого не случилось, стало быть – судьба. Знаю, что еще наплачусь, когда он меня бросит. А ведь бросит. Но пока – мое сердце блаженно замирало от одной только мысли о Егоре. Надо же, как вышло: за эти дни я ни разу не вспомнила Романа – клин – клином вышибают, это точно.
Какую бы мелодию установить в телефоне на звонок Егора? Нет даже малейшего сомнения, что должна быть очень «синеокая песня». Но что-то ничего хорошо известного про синие глаза мне не вспоминалось, а совсем незнакомые ставить не хотелось. Помнится, была в советские времена песня про синий-синий иней, там тоже что-то пели про глаза. Поискала в интернете:
«Облака качнутся, поплывут назад,
Только б окунуться в синие глаза.
Лишь в твои глаза мне окунуться…» И название-то какое - «Синяя песня».
Здорово! Это как раз то, что мне нужно. Еще одна новая мелодия на моем мобильнике.

***

С работы мы выходили вместе с Яной.
- Что-то ты, подруга, порхаешь последнее время, как на крыльях. Явно помолодела и, сдается мне, что это окрылила тебя какая-то новая любовь, - от Янкиного прозорливого глаза ничего не скроешь, особенно сейчас, когда за воротами меня встречал Егор.
- Да, Ириша, с таким кавалером запорхаешь, - обронила она мне на ухо, - ой, только падать будет очень больно.
Я просила Егора не афишировать наши отношения, но он не собирался ничего скрывать, всем своим поведением показывая, что он есть, всерьез и надолго. Его не волновали чужие разговоры, и забавляло мое смущение при встрече со знакомыми. Он и сейчас совершенно непринужденно поздоровался с Яной:
- Добрый вечер! Пока Ирина думает, кем бы меня представить, я лучше представлюсь сам - Егор. Не двоюродный брат и не племянник.
- Яна - просто подруга и коллега по работе,- смеясь, поддержала Янка игривый тон Егора. - А мы с Ириной шли и мечтали, как бы, да где бы перекусить, чтобы и самим не готовить, и вкусно. Вижу, подруге уже повезло, а мне еще предстоит найти компаньона. Пока. Не увлекайтесь – завтра еще рабочий день.
Яна поспешила нас оставить, хотя я чувствовала, что она сгорает от любопытства и желания расспросить меня о Егоре. Конечно, завтра мне ее вопросов не избежать.

И расспросы начались.
Янкино любопытство мне было даже приятно – так хотелось с кем-то поделиться. Я знала, что она меня не осудит и даже поддержит, а Егор ей, конечно, понравился. Да разве могло быть иначе? Вряд ли найдешь женщину, которой не нравятся красивые мужчины.
Подруга с интересом слушала мою историю знакомства с Егором, и особенно рассказ про поход за грибами. Я будто пыталась извиниться неизвестно перед кем за свои чувства. Яна - женщина умная, она сразу поняла мою неуверенность.
- Ты чего комплексуешь? Выглядишь еще очень даже хорошо, некоторым и тридцатилетним фору дашь.
- Вот именно, что «еще», а дальше-то что, через пять лет, например?
- Эк, куда завернула. Живи, да радуйся. Говорят, вообще скоро конец света настанет. Детей тебе не рожать, материально ты ни от кого не зависишь, пора подумать о себе. В свое-то удовольствие, когда жить? Эх, мне бы твоего Егора. И неженатый ведь! А я вот все жду, когда же мой Розанов со своей пассией разведется, чтоб хоть не скрываться ото всех. А с Романом-то что? Так и молчит? Вот тоже - со всех сторон хорош, а что-то не пошло у вас. Темный он какой-то. Так что, Ирка, лекарство от любви – новая любовь. Или ты и впрямь сильно замуж хочешь и штамп в паспорте?
- Да нет, что толку от этого штампа. Вот он был, и вот его нет, вернее есть, но уже два.
И тут Янка выдала потрясающую вещь, с ней случались иногда такие умозаключения – хоть стой – хоть падай.
- Ира, поскольку мы с тобой привыкли мыслить цифрами, расчетами и балансами, давай посмотрим на отношения людей с точки зрения бухгалтерского учета. То есть - в отношениях должен быть баланс. Существует дебиторская (нам должны) и кредиторская (мы должны) задолженности. В нормальной ситуации они примерно равны.  Так? И все время должно быть движение - то мы - побольше, то нам побольше и наоборот. Если "игра идет в одни ворота", то начинается перекос. Время от времени производится инвентаризация расчетов, то есть проверка задолженностей. По правилам бухучета (в нашем случае – связям между людьми) отношения с контрагентом, который все время увеличивает свой долг, прерываются, а задолженность через некоторое время списывается на убытки предприятия. Поняла, куда я клоню?
- Ты считаешь, что дебиторская задолженность Романа явно превысила мою – кредиторскую. Пора проводить инвентаризацию и избавляться от контрагента?
- Совершенно верно. А вот с Егором, мне кажется, ситуация очень благоприятная, и с его стороны – все проплаты - с опережением графика. Так что – поддерживай баланс!
Хорошо, когда есть такие подруги, которые тебя понимают и поддерживают.
Вот с Валюшкой мы с самого детства дружим, но далеко не всегда смотрим на вещи одинаково, такие мы разные.
И надо было как-то знакомить ее с Егором, чтобы потом, встретив меня с ним, подруга не была бы слишком шокирована и не встала в ступор, как я, увидев ее с Петрушей. К тому же и я еще не слишком хорошо познакомилась с ее избранником. Так что, нужно налаживать контакты, и предварительно позвонив подруге, мы с Егором пошли к ним в гости.
Происшедшие с Валентиной перемены меня поразили. Она сменила прическу, но не только подстриглась, но и превратилась из блондинки в шатенку. Она теперь пользовалась косметикой – на лице вырисовались глаза и милые пухленькие губки. И одеваться она стала несколько иначе: вместо бесформенных балахонов на ней была одета юбка и блуза с жилетом, совершенно преобразившие ее полную фигуру. Но чему я была рада больше всего - так это вовсе не внешним изменениям, поменялось все ее поведение. Познакомившись с Егором, она так же спокойно продолжала ворковать на кухне вместе со всеми, а не потащила меня в соседнюю комнату, чтобы тут же высказать все, что она обо мне думает. Часть ее бурной энергии была теперь направлена исключительно на Петю и поэтому распределенная между всеми присутствующими эта лавина стала уже не смертельна. Так что Егор, заранее предупрежденный мной о кипучем темпераменте Валюши, даже засомневался, к той ли моей подруге, о которой я ему рассказывала, мы пришли в гости. Вот ведь, что любовь делает с человеком. «Женщины без мужчин блекнут, мужчины без женщин глупеют» - Чехов. И снова Чехов. Что-то за последнее время мне в который раз уже приходится вспоминать о классике. Наверное, нужно перечитать кое-какие его произведения.
Но поговорить толком с подругой в присутствии мужчин было невозможно. Егор, чувствуя это, специально завел разговор о компьютерах и программах, и Петя, сев на своего любимого конька, тут же увел Егора из кухни в комнату - к монитору.
Валюша прикрыла за ними дверь.
- Егор что, сын вашего институтского Андрея Иванова? Ирка, ты где его нашла, и сколько же ему лет? – подруга осыпала меня вопросами, но сильного неодобрения в ее интонациях я не услышала. И это уже хорошо.
Я изложила ей историю нашего знакомства, умолчав, однако, о дальнейших подробностях.
- Вот и еще одно подтверждение, что мои способы знакомства работают, пусть и не в стопроцентном исполнении. А что же с Романом? Ты так же бегаешь к нему после каждого звонка или теперь только с Егором? Тебе с ним хорошо?
Я кивнула и смущенно опустила глаза.
- Роман давно не звонил, но если и позвонит – не побегу.
- Да, Ир, теперь я тебя понимаю, ты не поверишь, но мне с Петей тоже хорошо.
- Вот и прекрасно, я так за тебя рада, - и обняла Валю за плечи. В этот момент на кухню возвратились наши мужчины. Егор не замедлил нас поддеть:
- Вы только посмотрите! В доме двое мужчин изнывают без женского внимания, а они тут, как две несчастные сиротинушки обнялись.
На душе было тепло и приятно. И главное, подруга меня теперь до конца понимала, а всего-то и надо – оказаться в подобной ситуации. И вот уже смотришь на все совершенно другими глазами.
Но что такое полное непонимание, мне еще предстояло узнать, когда о наших с Егором взаимоотношениях стало известно моей маме.

***

Егор все чаще оставался у меня ночевать, хотя постоянно жить с ним я пока не решалась.
После очередной бурной ночи утром в выходной мне жутко не хотелось вставать, идти  гулять с Боней, и Егор, оставив меня в постели, сам пошел с ним прогуляться, а возвратившись и увидев, что я еще не встала, сразу направился в душ. Он как раз вышел в намотанном вокруг бедер полотенце, когда раздался звонок в дверь. Егор вопросительно посмотрел на меня, а я, пожав плечами, не придумала ничего более глупого, чем сказать: «Открой».
На пороге стояла моя мама с сумками.
В спектакле это, наверное, было бы описано одним выражением: «Немая сцена».
Я выбежала, накинув халатик, и еле завела маму в комнату.
- Что же ты без звонка, не предупредила? – я была ужасно растеряна, Егор – не меньше. Он сразу зашел в комнату, а я, забрав у мамы сумки, понесла их на кухню. - На чем ты приехала?
Всем своим видом выражая недовольство, мама, наконец, села к столу и начала меня стыдить, как застуканную во время занятий любовью школьницу. Чего только я не выслушала: и что беспутная - не успела дверь за мужем закрыть и скорее любовника в постель притащила (можно подумать, что муж меня не бросил, а в командировку уехал), и что солидных мужчин мне не хватает – с мальчишкой связалась. Это уже намек на Василия Ивановича, с которым она и приехала, порадовать дочку – яблочек привезла. Хорошо еще Бог отвел - не поднялась ко мне вместе с ним, а то полюбовался бы на распутную дочь. Дальше уже следовала тирада о том, что и к ним-то я не езжу, потому что в постели с мальчишкой целыми днями кувыркаюсь, а до родителей и дела нет, и пора бы уж о внуках думать, а не о плотских утехах.
Я понимала, конечно, что для моей мамы увидеть мужчину в полотенце – это все равно, что голого, но все же, я не стерпела:
- Да, мне сорок пять, меня бросил муж, но от этого я не собираюсь ставить на себе крест, я еще не старая, я хочу любить и быть любимой. Может я и женщиной-то почувствовала себя только сейчас. Да, Егор моложе меня. Но почему ты допускаешь, что старику вовсе не аморально жить с женщиной на двадцать лет моложе его, а мне нельзя полюбить мужчину моложе себя.
- Василий Иванович – не старик, и он старше тебя только на шестнадцать лет,- недовольно вставила мама.
- А Егор - не мальчишка и моложе - только на двенадцать.
Мама встала и направилась к выходу.
- Мама, куда ты? Давай хоть чаю попьем, - мне было обидно, что она не понимает, досадно, что вот так собирается уходить, обиженная на меня, но и разбирала злость – ну, сколько же можно воспитывать меня, словно маленькую девочку? Я уже давно самостоятельный, взрослый, самодостаточный и состоявшийся человек.
- Спасибо, дочка, тебе есть с кем чаю попить, а я домой поеду, пока Василий Иванович меня еще ждет, на всякий случай – вдруг тебя дома не оказалось.
И она ушла. А я сидела на табуретке босиком, в незапахнутом халате поверх ночной сорочки. Щеки пылали, а на душе было противно.
Вошел Егор уже в джинсах и накинутой рубашке, присел около меня на корточках и обнял за колени.
- Она успокоится и все поймет, вот увидишь, вы помиритесь, - он пытался меня утешить.
Когда меня ругают – во мне кипит злость, а когда начинают жалеть - всегда хочется плакать. Вот и тут на глаза навернулись слезы, и я зашмыгала носом.
- А еще говорит, что она взрослая женщина, да ты, как ребенок. Тебя нужно жалеть и защищать, - Егор вытирал мои слезы, - выжди паузу, только немного - пару дней и поезжай к родителям. Мать за это время успокоится, отойдет, честное слово, я всегда так делаю, когда моя мать сердится. И приведешь, в конце концов, исторические примеры - Наполеон тоже был моложе Жозефины на двенадцать лет. А какая была любовь!
Я улыбнулась и согласно кивнула. А еще подумала про себя: «Да, мой милый мальчик. Любовь. Только развелся он с Жозефиной и женился на восемнадцатилетней Марии-Луизе, чтобы та родила ему наследника», но вслух это сказать так и не решилась.
Егор был абсолютно прав. А ведь я уже почти было собралась немедленно ехать к своим в деревню. Сейчас – это только еще раз накалить страсти и примешать к этому отца, а он все же не такой, как мама и, я думаю, за это время он сумеет, если уж не разубедить мать, то хотя бы приглушить ее гнев.
Вот уж воистину, если день не задастся с самого утра, то жди, что и в дальнейшем не будет ничего хорошего.
Телефон мой в самое неподходящее время заиграл «Позвони мне, позвони, позвони мне ради бога…». Я вздрогнула и напряглась. Утешитель мой ожидал, что я пойду к телефону, а я вовсе не хотела разговаривать с Романом. Егор уже знал о моем чудачестве - ставить разные мелодии на звонки разных людей. Он мне доказывал, что это неудобно, поскольку человек привыкает к определенному мотиву и быстрее на него реагирует, а разные мелодии можно и не услышать в не слишком тихом месте или принять за музыку, раздающуюся  из чьего-то приемника, например. Но я парировала, что это так интересно само по себе – подобрать кому-то подходящую мелодию именно для него, чтобы не спутать этого человека, ни с кем, поэтому я всегда знаю, кто мне звонит, не подходя к телефону. И вот сейчас звучало: «Умоляю, позвони…», а я не брала телефон.
- Ты не хочешь разговаривать с человеком, которого умоляла о звонке? - в синих глазах Егора вспыхнули огоньки ревности, - но ты не убрала номер из списка контактов, значит, ты просто не хочешь разговаривать при мне?
- Нет, Егор, я просто о нем совсем забыла, я могу ответить, но не хочу.
Наконец, телефон заткнулся.
- Интересно, какой же срок между «умоляю, позвони» и «забыла»?
Я чувствовала, что Егор обижен и не верит мне. Когда он пошел в коридор, внутри у меня, кажется, что-то оборвалось. Неужели он сейчас уйдет. Сердце мое рвалось за ним – задержать, остановить! Но я все также сидела на стуле.
Он не ушел, возвратился с телефоном в руках, причем - со своим.
- А какая мелодия установлена на мой звонок? – Егор искал абонента в книжке телефона, и когда высветилось «Птаха», нажал вызов. В коридоре заиграло:
«Облака качнутся, поплывут назад,
Только б окунуться  в синие глаза.
Лишь в твои глаза мне окунуться…»
- Ира, ты неисправимый романтик. Обещай мне, что ты всегда будешь отвечать, когда играет эта мелодия.
Я с облегчением кивнула.
- Я теперь всегда, видя синий цвет, думаю только о тебе. Был такой фильм, я не помню названия, там девушка-художник нарисовала синие, как море, глаза своего возлюбленного, а в каждом зрачке свое отражение. Это выглядело так романтично. Жаль, что у того фильма был плохой конец.
Через несколько дней Егор мне подарил компьютерный коллаж, стилизованный под картину, с изображением своих изумительно синих глаз, а в каждом зрачке - мое отражение.
А с телефонными звонками был еще один инцидент, к счастью - курьезный.
Когда мы ехали с Егором домой, в моей сумочке, брошенной на заднее сиденье, заиграла мелодия «Бухгалтер, милый-милый мой бухгалтер…». Я дотянулась до сумки, достала телефон и поговорила довольно односложно – главбуху срочно нужны были документы, и я сказала, что они лежат в моем столе. За всю дорогу Егор не проронил ни слова, ни о чем не спрашивая, сразу подвез меня к подъезду, но не торопился выходить из машины. Я даже поинтересовалась - нет ли у него каких-то своих дел, что он и заходить не собирается. Ко мне он все же зашел, но что-то было не так. Я никак в толк взять не могла, пока Егор не спросил:
- А милого бухгалтера ты тоже уже почти забыла?
Не сразу поняв, о чем речь, я была крайне озадачена, но вспомнив эту дурацкую песенку про бухгалтера, меня разобрал такой смех, что я еле успокоилась:
- Что ты, начальство забывать никак нельзя, - я подтрунивала над Егором, следя за его реакцией. А он ревнив. И ревность еще больше подливала синевы в его глаза.
Обнимая Егора, я пыталась его поцеловать. Он чувствовал подвох, но упорно сопротивлялся.
- У нас с главным бухгалтером взаимные чувства и, видимо, еще надолго, к тому же зовут милого бухгалтера - Людмила Павловна.
Егор долго возмущался моей непоследовательности в выборе песенок к телефону. Но после этого случая установил себе на будильник «Солнышко мое вставай», хотя и добавил, что ему гораздо приятнее было, если б эту песенку пела я.
А на мой звонок он установил:
«Все мы бабы-стервы, милый, Бог с тобой,
Каждый, кто не первый, тот у нас второй» - мне в отместку.

***

К родителям я съездила через два дня. Взяла у Артема машину и поехала сразу после работы. Официально знакомить их с Егором мне не хотелось, пока рано, а дальше… Кто же знает, что будет дальше.
Мама встретила меня довольно сурово, но отец не выражал никакого недовольства. Я даже подумала сначала, что мама ему ничего не рассказала. Но потом папа, все же кряхтя, завел разговор издалека и намеками. Но я сразу пресекла все недомолвки:
- Дорогие мои родители, давайте сразу договоримся, что вы не будете меня воспитывать, как школьницу. Я не совершила ничего противоправного или аморального. Я не изменяла мужу, не совращала несовершеннолетних. А то, что у меня появился мужчина, который со мной и ночь проводит, так это, кажется, естественно для женщины моего возраста. Если мне понравился вовсе не тот человек, которого вы для меня наметили, то уж - не обессудьте. Но это мой выбор и касается только меня.
Мама все же не сдержалась:
- А как же Артем, он-то что скажет, увидев такого «папочку»?
- Артем взрослый человек, сам семью создал, а папочка у него один, какой бы он ни был, и с кем бы он теперь не жил. И я думаю, Артем меня поймет, увидев, что я счастлива, а не сижу дома, как брошенный на печку валенок, старая и никому ненужная.
Отец засмеялся, а мама все же пробурчала:
- Только плакать к нам потом не приходи, когда твой мальчишка найдет себе молоденькую зазнобу.
- Да я и когда мой не мальчишка себе молоденькую зазнобу нашел, к вам плакать не приходила.
- Ладно вам, хватит препираться. Мир. И пойдемте ужинать,- отец уже резал хлеб, и мама, поправив фартук, принялась хлопотать у плиты.
Слава Богу. Инцидент был, кажется, исчерпан.
Однако видимо настала пора расстановок точек над i по всем фронтам.
Возвращаясь домой после работы, я встретила около дома Романа. Окинув взглядом двор, я не увидела его машины, стало быть, она стоит в соседнем дворе у запасного «причала».
- Добрый вечер, Ира!
- Добрый! Вот уж не чаяла тебя встретить.
- Ты на меня сильно обижена? На звонки не отвечаешь.
- Да, понимаешь, как-то очень занята последнее время.
- Настолько занята, что даже по утрам с твоей собакой гуляет некий молодой человек?
Надо же, Роман уже успел увидеть Егора, гуляющего с Боней.
- Если уж ты и это заметил, то думаю, и объяснять мне совсем нечего.
- А ты изменилась. Уверенней стала.
- А у меня учитель был очень хороший, как-никак профессор психологии. Так что основываясь на его примере, строю теперь свои жизненные позиции.
- Я рад, что ты оказалась такой прилежной ученицей. Что ж, всего хорошего.
- Пока-пока!
И я зашагала к подъезду. Вот так! Пусть не думает, что я по-прежнему побегу к нему по первому зову. Похоже, его задело такое мое поведение. Ну, что ж, надо и профессорам давать иногда щелчок по носу. Я перелистнула эту страницу своей жизни, но, надо признаться, она была очень приятной с незабываемыми, невероятно чудными картинами-иллюстрациями.

***

Егор часто встречал меня после работы. Иногда мы сразу ехали ко мне домой, иногда ходили в кафе и кино. Сослуживцы сначала заинтересованно шептались, потом интерес к нашим персонам приутих, не успокаивалась только Лерочка – секретарша шефа.
Я всегда удивлялась ее нездоровым интересом личной жизнью всех сотрудников.
Молодая (по сравнению со мной), симпатичная девица. Всегда просто с театральным макияжем. Хотя нет, однажды она, видимо, проспала, и я, столкнувшись с ней в туалете утром, нашу красавицу не узнала, а она не поздоровалась, делая вид, что меня не заметила. Если бы не Яна, тоже наткнувшаяся в то утро на Лерочку, я бы, наверное, и по сей день сомневалась, была ли это она, только без макияжа. Словом, выглядела Валерия стопроцентной секретаршей, а ее маникюру обзавидовались бы и топ-модели. Как только она печатает с такими ногтями!
И вот это создание решило, что Егор – это мужчина не для меня.
Зайдя как-то в приемную за финансовыми отчетами, я услышала разговор Леры с нашей кладовщицей - сущей сплетницей, у нас про нее даже ходит байка: «Наш склад никогда не опустеет, даже если год ничего не получать, он будет забит сплетнями». Увидев меня, секретарша не прервала разговор, а даже нарочно громче, чтобы я слышала, продолжала: «и надо же рубить сук не по себе, пора бы уж и о душе подумать». Я сделала вид, что не слышала этой реплики, забрала документы и вышла. Щеки запылали – вот ведь, какая стерва! Меня бы еще так не возмутили слова про сук, но про душу! Можно подумать – я древняя старуха.
В конце рабочего дня мы с Яной что-то закопались в бумагах и немного подзадержались в бухгалтерии, а когда я вышла к стоянке машин у нашего офиса, увиденная сцена меня сразила наповал.
Лерочка крутилась около Егора. Нет, она не просто с ним беседовала, она, как говорится, готова была выпрыгнуть из собственных штанов. Блузку расстегнула - до дальше некуда, игриво прислонялась к Егору бедром и, то и дело теребя пуговицы на рубашке, поглаживала его по груди. Егор же вел себя, будто ничего особенного не происходило, и даже мило улыбался.
Я склонна была повернуться и уйти, но тут и во мне проснулась стерва. Если обычно я старалась не привлекать много внимания к себе и Егору - быстренько садилась в машину, и мы уезжали, то тут я взяла себя в руки и пошла ему навстречу, будто рядом с ним никого не было. Обняв Егора за талию, я позволила ему себя поцеловать у всех на виду. Он понял мою игру, в синих глазах засверкали хитрые искорки. Открыв передо мной дверку машины, небрежно бросил Лерочке: «Пока», а я даже не сказала «до свидания», всем своим видом давая понять, что я ее не вижу. Янка, стоявшая в это время на крыльце, показывала мне большой палец. Егор еле сдерживал смех, а когда мы отъехали, похлопал в ладоши.
- А я думал, ты не ревнива. Или уж только не к такой.
- А к какой? - мне было так интересно, чем же он выделит Лерочку.
- Да на ней штукатурки – впору табличку вешать «Осторожно, окрашено!» И к тому же на лбу написано: «стерва»!
И тут я запела: «Все мы бабы-стервы, милый, Бог с тобой,каждый, кто не первый, тот у нас второй».
- Все, сдаюсь. Один – один.
Да, ревность - она вдруг появляется из ниоткуда, заполоняет собой все, не дает трезво мыслить. Тогда творишь кучу глупостей и ничего не можешь с собой поделать. Разум просто не подчиняется, в голове возникают сцены одна страшнее другой, наворачиваясь, как снежный ком, катящийся с горы. А остановить его может только стоящее на пути дерево, тогда ком разлетится, как его и не было, а если дерево не попадется, то ком грозит вырасти до таких размеров, что подомнет под себя все и раздавит. Вот и меня такой ком едва не расплющил.

Собралась я после работы пойти в химчистку. У нас ведь на Руси как – гром не грянет, мужик не перекрестится. Так и я вспомнила, что пальто почистить надо, когда вдруг похолодало. Чтобы не тратить время и не заходить после работы домой, взяла пальто с собой и вечером сразу отправилась в дом быта. Вернее, это раньше так называлось, а теперь из всего этого «быта» только химчистка и осталась. Домой шла довольная, что сроки вполне приемлемые, а то боялась до зимы без осеннего пальто остаться. Вдруг неожиданно увидела машину Егора. Так обрадовалась. Ну, надо же какое у нас взаимное притяжение, я ему и не звонила, а он в нужном месте, в нужное время. Егор остановился на противоположной стороне, я помахала ему рукой, думая, что он меня увидел. И уже кинулась было бежать ему навстречу, когда сообразила, что смотрит он совсем в другую сторону. Я замерла на месте. Моему взору предстало чудное виденье: прямо к Егору бежала девушка. Совсем молоденькая, тоненькая, джинсы в обтяжку, короткая кофточка, оголенная талия, как сейчас носит большинство юных девчонок. Она подбежала, повисла у Егора на шее, поцеловала в щеку, а он в ответ, обнял ее за плечи, и вдвоем они направились к машине.
Я стояла, словно окаменевшая статуя и смотрела на эту парочку не в силах отвести взгляд, так они хорошо выглядели вдвоем. Вдруг сообразив, что стоит лишь кинуть взор на противоположную сторону улицы, и они меня увидят, я бросилась в сторону и встала за дерево. Только тогда и осознала весь ужас происшедшего. Как же так? А ведь говорил, что не любит молоденьких девчонок.
Старая корова, развесила уши. Получи теперь – носом в помойное ведро. Будто не знала, что все мужики одинаковы. Яблоко от яблони… Купилась на красивые глаза, на лестные слова. Дура, дура, дура!!! И слезы покатились из глаз.
Я плелась домой, ничего не видя перед собой. Что теперь делать и как себя вести с Егором? Высказать ему все или просто выставить без объяснений, чтобы не унижаться.
Ну почему он так со мной поступил? Девчонок ему не хватило или отцу назло?
Так домой не хотелось идти.  Придет Егор и увидит меня зареванную. А может и не придет, уехал же он куда-то со своей девчонкой.
Может к Валюшке пойти, излить душу? Нет, у Вали теперь Петя есть, лучше к Янке. Набрала телефон подруги. Она была дома, работала бабушкой. И когда я пришла, как раз заканчивали с внучкой ужинать.
- Ну что, Лизок, включу-ка я тебе мультики, пока мы с тетей Ирой чайку попьем, - Яна вытирала внучке руки.
- Нет ус, клюсяй капютель, - заключила Лиза, усаживаясь к монитору компьютера.
Такие они – современные дети, не умея ни читать, ни писать в компьютерах разбираются лучше некоторых взрослых.
Янка слушала мои причитания, перемешанные со слезами, но, не дав мне наплакаться вволю, прервала:
- Что-то тут не так. Не верю я, чтобы Егор оказался таким вот банальным бабником. Может это сестра, ведь, говоришь, целовались они в щечку?
- Да, нет у Андрея дочери, это я точно знаю, Егор у него - один сын.
- Мало ли, сколько баб у этого вашего Андрея было, может есть?
Я качала головой. Нет, уж про него-то все бы давно доложили, такое не упустят, дай только посплетничать.
- Вот я только одного не пойму, зачем ему я понадобилась? Тошно так, а на душе кошки скребут.
- Иди, накапай им валерьянки.
- Кому?
- Кошкам своим,- ох уж эта Янка, вечно выдаст что-нибудь эдакое, но я хоть улыбнулась сквозь слезы. - Что-то тут нечисто, и ведь не позвонил до сих пор.
- А я телефон отключила. Даже слышать не могу про эти синие глаза.
- Ну, Ирка, дура! Егор с ума сойдет, тебя разыскивая.
- Не сойдет, ему не до меня.
Вот тут я глубоко ошибалась. Возвращаясь домой, уже совсем в темноте, я увидела на лавочке у подъезда знакомую фигуру.
- Ира, ты где пропала, и что с телефоном?
- Батарейка села, - я бессовестно врала, смотрела в его глаза и пыталась увидеть в них хоть тень раскаяния, неуверенность или смущение. Но взгляд был ясным, открытым, совершенно спокойным.
- Могла бы откуда-нибудь позвонить, я волновался.
Он еще и обижается, бессовестный. Знал бы, как обижена я!
- Я ужасно хочу спать, иди домой.
Егор опешил.
- Что случилось?
- А ничего, домой хочу, в кровать.
- Кто тебя обидел, птаха моя?- Егор взял меня за руки и попытался обнять, но я отстранилась.
- И сколько у тебя таких птах? Целый курятник?
Из подъезда вышли люди. Мы оба замолчали – не выяснять же отношения всенародно. Я попыталась уйти, но Егор не отпускал мои руки.
- Какая муха тебя укусила? Ты можешь объяснить, что произошло? - едва народ удалился, Егор стал засыпать меня вопросами, все так же совершенно невинно глядя в глаза.
Неужели можно вот так притворяться? Мне страшно не хотелось объяснять, что я видела его сегодня с девушкой, было противно, унизительно и стыдно, только отчего-то мне, а не ему, но иного выхода не было.
- Зачем ты так со мной поступаешь? Зачем я тебе вообще нужна? Ну, есть у тебя подружка, и ради бога – будьте счастливы. Или у вас, у мужчин, какой-то свой спортивный интерес – чем больше, тем лучше? Я же с самого начала тебе говорила - найди себе подходящую пару и отстань от меня.
- О чем ты говоришь? Какая подружка?
- Вот только не надо притворяться. Я видела вас сегодня собственными глазами. Кстати, вы прекрасно смотритесь вдвоем, и совет вам, да любовь.
Недоумение на лице Егора сменилось усмешкой, но потом он вдруг нахмурился и выпустил мои руки.
- Я разве давал тебе когда-нибудь повод сомневаться во мне? Я всегда был предельно откровенным, считал, что ты меня понимаешь и не станешь вести себя, как эти взбалмошные девчонки, чуть что – истерика, скандал. Я думал, что нашел, наконец, свою женщину. А ты такая же, как все они. Я слишком тебя идеализировал. Ты видела сегодня мою сестру.
- Не лги, я же знаю, что у Андрея нет детей, кроме тебя.
- Конечно, нет. Но у моей матери есть дочь от второго брака – моя сводная сестра Ольга.
Егор повернулся и пошел от подъезда к дороге.
A я стояла совершенно растерянная и опустошенная. Мне так хотелось побежать за ним, остановить, попросить прощения. Но это было бесполезно. Я сама все разрушила своей глупой ревностью, права была Янка. И что я ее не послушала? Да, я такая же, как все – истеричка. Взрослая женщина с мозгами подростка. И почему я такая? Когда же я научусь не давать воли своим эмоциям, быть сдержанной, рассудительной, здравомыслящей.
Слезы душили меня, ноги еле поднимались  по ступенькам подъезда. Вот и все. Он не придет больше.
Напрасно я пыталась уснуть. Слезы были уже все выплаканы, мыслимые и немыслимые варианты примирения в голове перебраны, ничего сколь-нибудь подходящего не придумывалось. Несколько раз пыталась позвонить, но каждый раз бросала телефон, лишь только на экране высвечивалось «Егор». Наконец, в два часа я поняла, что не усну и встала. Интересно, а Егор спит? Наверное, да, ведь у него же совесть чиста, это моя меня замучила. И тут мне в голову пришла совершенно бредовая идея: вот возьму сейчас приеду к нему, попрошу прощения, и тогда тоже буду спать с чистой совестью.
Ночью ловить машину я не рискнула и вызвала такси.
Таксист посмотрел на меня как-то странно:
- Куда едем? На пожар?
- Какой пожар? - не поняла я его юмора и назвала адрес.
Когда подъехали, я посмотрела через окно машины на темный притихший дом. На кухне у Егора горел свет.
Расплатившись с таксистом, я попросила подождать меня минут пятнадцать и, вздохнув, с надеждой пояснила:
- А если я не выйду, тогда уезжайте.
Мужчина взглянул удивленно:
- А я бы точно не отпустил.
- Почему вы так подумали, может быть, просто дома никого не окажется.
- На то чтоб удостовериться, есть ли кто дома, и пяти минут хватит.
А я уже бежала по лестнице. Остановившись у двери, попыталась глубоко дышать, чтобы унять дрожь и успокоить бешено колотившееся сердце. Прикоснувшись к кнопке звонка, представила, какими глазами будет снова смотреть на меня таксист, если я вернусь, и прошептала: «Пойми меня, Егор, пойми и прости».
Кажется, прошла целая вечность, пока открылась дверь. Егор стоял одетый – в джинсах и футболке, значит, не спал. Но вид у него был какой-то странный.
- А, птаха моя прилетела! Птичка ранняя.
- Скорее уж - поздняя, сейчас без пятнадцати три.
- Чего тогда ты бродишь ночами?
Егор стоял в дверях чужой и безразличный, даже не предлагая войти.
Я не сразу поняла, что он пьян, собственно, я никогда не видела, что бы он выпивал больше пары фужеров вина, да и сам говорил, что не пьет.
- Егор, ты что, напился?
- Решил попробовать, отец же пьет и говорит, что ему от этого легче. Вранье – не легче. Я тебя придумал, а ты такая же, как все, и что трезвый, что пьяный – это ничего не меняет.
- Егор, послушай меня, я не могла уснуть, и решила просто приехать и попросить у тебя прощения, чтобы ты не сердился. Меня внизу такси ждет, я не буду тебе навязываться. Просто прости меня, скажи, что не сердишься, и я уеду со спокойной совестью.
- Да, никто тебя не ждет, ты пришла, чтобы меня вернуть, это всегда так – один убегает - другой догоняет. Все банально и скучно.
Мне стало обидно, что он не верит, да и пятнадцать минут кажется, уже прошли.
- Да, я не идеальна, иногда туго соображаю, людям вообще свойственно терять голову, когда они любят, не держи на меня зла. Я не собираюсь накидывать хомут тебе на шею, закатывать сцены ревности и тащить к себе. Прости и прощай, - я повернулась и побежала по ступенькам вниз.
Егор кинулся за мной и, перепрыгнув через несколько ступенек, загородил дорогу.
- Ты, правда, меня любишь?
Хотя он и был пьян, но из всего мною сказанного четко уловил самое главное. Я никогда не признавалась мужчинам в любви, даже Горину. Разве что в ЗАГСе – это шаблонно церемониальное «да» на свадьбе. Я считаю, что любовь невозможно передать одним словом «люблю», а вот тут почему-то брякнула о любви.
- Нет, я тебя не люблю.
Егор смотрел на меня непонимающе.
- Я тобой больна, а это еще хуже.
В окно подъезда я увидела, как уезжает такси.
- Ну вот, такси уехало, теперь мне придется идти пешком.
- Не придется,- Егор подхватил меня на руки и понес в квартиру. В коридоре, поставив на пол, запер дверь на нижний замок, кроме захлопывающегося верхнего и забрал с собой ключи.
- Это чтобы ты не вздумала сбежать. Подожди меня, я быстро, - и пошел в ванную.
Я зашла на кухню. На столе стояла наполовину пустая бутылка водки и виноград. Оригинальное сочетание.
Из ванной Егор вышел холодным, даже ледяным, но как мне показалось, уже совершенно трезвым.
- Ты дашь мне сегодня скидку, на полбутылки водки?
Он гладил меня холодными руками и целовал холодными губами, прикасаясь холодным лицом, но душа его отогрелась, и я это чувствовала.

***

На следующий день после работы я ждала Егора. Услышав звонок, побежала открывать. Полная счастья, распахнула дверь, с ожиданием поцелуя, а на пороге стоял Андрей. Сколько же раз сама себя учу: прежде, чем открыть – посмотри в глазок. Так нет, словно дитя неразумное. Увидев, как улыбка исчезает с моего лица, Андрей произнес:
- Привет, Ириша, что другого ждала? Может, пустишь? – и, лицезрея мою нерешительность, добавил, - или боишься?
- Что мне тебя бояться, злодей что ли? – я отошла от двери, жестом предложив зайти.
- Откуда ты узнал мой адрес?
- Да, понимаешь ли, родственник тут мой, вроде как поселился, так вот он и адресок дал.
- Врешь, Егор не мог тебе этого сказать. Зачем пожаловал?
- Что, так и будешь меня у двери держать?
Я пригласила Андрея в комнату, и он, оглядевшись, сел на диван.
- Неплохо живешь, муж благородным оказался, все тебе оставил?
Я села в кресло. До чего же не вовремя. Сейчас придет Егор и стычки отца с сыном не избежать. Я уже давно этого боялась, но все надеялась на авось. Не искал же Андрей столько лет со мной встречи, полагала - может и не будет. Подумаешь, увиделись на встрече однокурсников. Так нет же, пришел. И о наших с Егором отношениях знает. Значит либо кто-то уже доложил, либо с Егором разговор обо мне был.
- Андрей, не тяни, чего ты хочешь?
- Тебя, - он смотрел на меня таким же синим взглядом, который повергал в трепет женщин, как  и раньше, как смотрит Егор. Нет, это был другой взгляд - холодный и колючий, он словно ледяная игла, пронзал меня насквозь, вызывая озноб. А взгляд Егора обволакивал, топил в синем блаженстве. Стоп. Все это лирика, а результат один - паралич сознания и полная зависимость. Во втором случае, конечно, более приятная. И что мне предпочесть умереть от удара ножом или задохнуться от страстного поцелуя?
Я отвернулась.
- Почему ты выбрала Егора? Потому что он молодой и темпераментный? Ну, покувыркается он с тобой в лучшем случае годик, а потом что? Ирка, он же мальчишка, что он тебе даст, кроме постели?
- А ты что мне дашь? Пьяные бредни? Извини, лучше уж тогда быть одной.
- Я закодировался. Егор давно настаивал, я не соглашался, но ради тебя…
- Не говори ерунды. В первую очередь это делают для себя. И я рада, может быть, теперь у тебя начнется новая жизнь. Но только без меня. Андрей, ты никогда меня не любил и не обманывай сам себя. Тебе не дает покоя твое мужское самолюбие. Вот ты только представь, что ты со мной переспал, и все, исчезнет сразу весь интерес ко мне.
Егор как-то в очередной беседе об отношениях мужчины и женщины поведал мне целую теорию, которой якобы и подчинено сознание большинства мужчин. А его уж - точно.
Так вот, следуя этой теории, он никогда не увлечется женщиной, которая выбрала его, а не он ее. Все что само падает в руки – пресно и не интересно, разве что – на разок от скуки. А вот сломить сопротивление, добиться желаемого – это азарт, это - игра, это - жизнь. Но ему чуть ли не всегда либо сразу вешались на шею, либо были готовы на все, лишь только он на кого-то обращал внимание. Так что я – именно тот экземпляр, вдруг вставший на дыбы и все пытающийся сопротивляться. Но, видимо, когда я прирасту всем телом и начну цепляться за руки и за ноги, тогда любовь и закончится.
- А Егор тебе не рассказывал о своей бывшей пассии? Вы с ней, кстати, очень похожи. Он почему-то все время выбирает женщин старше себя. Та только, в придачу ко всему, еще и замужем была. Я все боялся, что муженек ее когда-нибудь застукает их и свернет  Егору шею. Слава Богу, хватило ума у сына бросить ее, наконец. Так тут ты подвернулась. И тебя тоже бросит. Что, думаешь, надолго это у него? А ты страдать будешь. По Горину своему тоже, поди, страдала.
Егор на самом деле ничего мне никогда не рассказывал о своих бывших романах. Я, естественно, понимала, что не сидел же он, как монах, но представить его с другой женщиной не могла.
Раздался звонок в дверь, я пошла открывать. Но Андрей схватил за руку и, притянув к себе, попытался поцеловать. Я вырывалась, но он не пускал меня к двери. Обида, злость, даже ненависть – все вылилось в один клубок моего упорства. А Егор звонил уже второй раз.
Наконец, я вывернулась и, проскочив в коридор, открыла дверь.
- Ты что, в ванной была? – Егор улыбался, протягивая из-за спины руку с синими астрами.
Закрывая дверь, затылком чувствовала, как из комнаты выходит Андрей.
Отец и сын – такие похожие и такие разные, такие родные и такие чужие смотрели друг на друга. А я была причиной ревности того и другого, а может и началом ненависти друг к другу. Но они же - отец и сын - самые близкие, самые дорогие, а я – совершенно чужой – посторонний в сущности человек, который не должен становиться у них на пути. Мне необходимо что-то сделать, только бы они не поругались.
- Андрей заходил передать приглашение от Степана на выставку и уже уходит, - попыталась я выкрутиться из неловкой ситуации, каким-то невероятным образом вдруг вспомнив, что Тепушка и в самом деле говорил о выставке, в которой будет принимать участие его жена.
- Да, наверное, я пойду, хотя только что меня очень мило предлагали угостить чашечкой кофе, - Андрей нагло врал, глядя на собственного сына и ухмыляясь.
В глазах Егора появились знакомые мне, злые, холодные огоньки.
- Ну, если вы по родственному не наскучили друг другу, то я предлагаю выпить кофе вместе, - я еще раз попыталась сгладить напряженность обстановки.
Егор был хмур и неразговорчив, Андрей же наоборот старался казаться очень веселым, хотя настороженный, колючий взгляд никак не клеился с нарочитой беззаботностью.
Двое мужчин сидели за столом на кухне, а я видела, что закипает не только вода в чайнике, но и взаимоотношения между ними.
- А что, сын, ты же всегда рос примерным мальчиком. И разве тебя не учили уступать старшим место? – Андрей явно провоцировал скандал.
Егор злился.
- Да, конечно, и в автобусе я это с удовольствием сделаю.
- Прекрасно, пошли, сразу и продемонстрируешь, теперь я уже получил все что хотел,-  отставив пустую чашку, Андрей это произнес с таким видом, словно кроме кофе он получил и еще что-то.
Егор смотрел на меня вопросительно. Неужели он сомневался во мне? Не возмущаться и сглаживать обстановку я больше не могла.
- Андрей, прекрати молоть чепуху,- но я говорила, будто оправдывалась, а Егор поднялся из-за стола следом за отцом. Я придержала его за руку.
Вот она - эта тонкая ниточка в отношениях. Стрелка весов, о которой говорил Егор.
Вечная предубежденность мужчины – я выбрал, я добиваюсь, до тех пор, пока не добьюсь. Но если добился, если понял - моя с потрохами – интерес пропадает. Получил, что хотел, больше можно не стараться. А дальше – скука и апатия.
Я отдернула руку. Не оправдываться, не удерживать. Пусть уходит. Повернувшись, возвратилась на кухню и стала мыть чашки. Сердце бешено колотилось. Хлопнула входная дверь, хотелось выбежать в коридор, хотя бы посмотреть. Но я нашла в себе силы даже включить музыку и продолжать заниматься посудой. Когда обернулась, Егор стоял, прислонившись к косяку, и смотрел на меня каким-то неопределенным взглядом, который я никак не могла понять.
- Спасибо, они синие и милые, как твои глаза, - поблагодарила я Егора за астры, поставив их в вазочку на стол.
- У моего отца глаза точно такие же - синие и милые.
- Нет, твои милее.
Егор поймал мою руку и притянул к себе. Он не был нежным, как обычно, даже наоборот – резким и грубоватым, он словно самому себе пытался доказать, что я принадлежу ему. Я даже попробовала вырваться, но натолкнулась на еще большую силу. Подобным я его еще не знала, понимая, что таким образом выплескивается его злость на отца, на меня и на самого себя. Попытка спрятать некоторую неуверенность в себе под грубой силой. А сам факт подчинения мужской силе, оказывается, меня даже заводил. И я не сердилась, зная, что чувство удовлетворенности вернет ему прежнюю уверенность в себе и нежность ко мне.

***

На работе – завал. Я выжата, как лимон. Двадцати четырех часов в сутках мне не хватает. Я не высыпаюсь. Даже с Егором куда-нибудь сходить нет времени.
Как-то наткнулась на конкурс - сочинения хокку бухгалтерской тематики:
«За окном сияет диск луны.
Снова отчетный период.
Все еще на работе бухгалтер».
Это почти обо мне. С той лишь разницей, что у нас - проверка, а отчетный период еще впереди, но от этого не легче. Сегодня снова позвонила Егору, и долго объясняла, что совсем уработалась, дома буду поздно и никакая, так что лучше на меня такую не смотреть.
Что за наказание - человек создан для счастья, а приходится работать.
Домой вернулась, когда на улице уже стемнело. Боня встретил меня радостным визгом и лаем. Надо идти с ним гулять – пес совсем засиделся дома. Переоделась в джинсы и кроссовки. Боня, просто, тащил меня за собой.
На улице я немного расслабилась. Перестала думать об этих занудных бухгалтерских бумагах, но когда закрывала глаза, все равно видела только цифры, цифры и цифры. Ужасно захотелось есть, надо было взять с собой хоть пару сушек, а то вот и слушай теперь серенады собственного желудка.
Пройдя по своему обычному кругу, повернула уже к дому, но Боня еще, видимо, не нагулялся и засеменил на пустырь к гаражам. Мне так не хотелось туда идти. Уже совсем темно, света там нет. Можно и ноги поломать – одни кочки, а по дороге Бонька идти не собирается, да и не видно его совсем. Залезет в какую щель – ищи потом. Надо хоть на поводок его взять. Не успела и подумать, как пес мой залаял и устремился куда-то в темноту. Напрасно я его звала и кричала. Ну, что за напасти. Вот теперь еще надо искать эту противную скотинку.
Я зашла в какие-то кусты. Слышала Бонькин лай и непонятное мычание или сопение, а может и то и другое, потом раздалась ругань, очевидно, на моего пса.
У одного гаража горел фонарь, и теперь, выйдя из луча света в темноту, я совершенно ничего не видела, ориентировалась только на звук. А звуки меня пугали. Боня рычал, визжал и лаял, кто-то жутко матерился и, видимо, отбивался от Боньки. С чего это мой милый добродушный пес на кого-то накинулся? Наверное, какой-нибудь пьянчужка уснул у гаражей, а пес его нашел и по привычке своей стал совать свой длинный нос, куда не следует. Может, его пнули в темноте, и теперь он не хочет успокаиваться. Вдруг раздался слабый голос:
- Помогите.
У меня задрожали руки.
- Кто там? Боня, ко мне,- я звала своего пса совершенно безрезультатно, он не возвращался, а я уже просто боялась подходить ближе.
В этот момент какая-то тень метнулась из кустов прямо на меня. Я пятилась к пятну света у гаража, мне почему-то казалось, что там безопаснее. Глаза уже немного привыкли к темноте, и я разглядела, что прямо на меня бежит человек, а Боня скачет за ним с лаем, путаясь под ногами. Мужчина отпинывает пса ногой, но мой коротконогий друг не отстает, и с рычанием бросается снова.
- Да остановитесь вы, нельзя же бежать от собаки, так вы его еще больше провоцируете, - я попыталась остановить мужчину за рукав, но получила такую оплеуху, что отлетела в сторону, споткнулась обо что-то, лежащее на земле, и упала. А бегущий приостановился, повернувшись ко мне лицом. Бонька в это время снова бросился ему под ноги. Мужчина, не видя его, тоже споткнулся и упал прямо на пса. Они попали как раз в луч света, и я их отчетливо видела.
Бонька извивался, пытаясь высвободиться из-под лежащего на нем мужчины, рычал и кусался.
В этот момент что-то блеснуло. Пес взвизгнул, но снова вцепился в ногу нападавшего. А тот поднял руку и еще раз ударил. Тогда я поняла, что бьет он не просто рукой - ножом. Боня как-то затих, но зубами продолжал цепляться за брюки. Мужчина взглянул в мою сторону. Со страха у меня похолодели руки, и спина покрылась ледяным потом. Я видела его лицо – злое, перекошенное. Мне оно показалось таким страшным, как из фильмов-ужасов. Глаза узкие, жестокие, волосы всклокочены, щека расцарапана. Он смотрел на меня не больше пары секунд, но я просто онемела от ужаса. А парень вскочил, отпихнул ногой лежащего Боню и побежал, прихрамывая, вдоль гаражей.
Меня трясло от жути, не вставая, на четвереньках я поползла к своему маленькому другу. Он лежал, не двигаясь, вытянувшись во всю длину. Мой веселый, забавный, коротконогий Боня не шевелился. Я коснулась его рукой, он был теплым. Приподняла голову, она безвольно висела, а невидящие глаза смотрели прямо на меня. По земле растекалась лужица крови. Боясь причинить боль, не понимая, что Боня мертв, я осторожно положила его голову на землю. Мои руки тоже были в крови.
Господи, еще несколько минут назад он бегал, лаял. Он был таким шустрым и забавным. Ну, зачем он побежал к этим гаражам, поднял такой лай, почему он напал на этого парня? Хотя, кусаться пес начал только после того, как этот злодей ударил меня. Мой маленький охранник пытался всеми своими силами защитить свою хозяйку. Он сражался не на жизнь, а на смерть, и погиб, как настоящий телохранитель. А ведь если бы не он, еще неизвестно, чем бы все закончилось. Глаза мои застилали слезы. Я гладила своего любимчика по голове и ревела навзрыд. Ну, зачем Боня бросился в эти темные кусты? И вдруг в голове отчетливо всплыло, как кто-то звал: «Помогите». Не этот же бандит?
Я поднялась с колен и поковыляла к кустам в темноту, меня качало, словно пьяную. Ничего не было видно. Наконец, я догадалась достать телефон и включить подсветку. Обо что-то споткнулась, когда посветила, поняла, что не обо что-то, а о кого-то. Приближая маленький тусклый огонек, увидела лежащую на земле женщину, или девушку. Поняла только по голым ногам, одежда не ней была вся разорвана. Посветила на лицо – бледное, худое, почти детское, глаза закрыты.
Господи, господи. Руки дрожали. Я не знала что делать.
Кажется, надо проверить пульс. Потрогала шею, где там эта сонная артерия? Ничего не нащупывается. На запястье – тоже ничего не ощущаю. У самой сердце колотится, как молоток по наковальне, и в ушах звенит, наверное, оттого, что этот бандит ударил меня по голове. Тогда я прислонилась прямо к груди девушки. Кажется, сердце бьется.
Надо быстрее «скорую» вызывать. И милицию, наверное, тоже. Но сначала – «скорую».
От волнения я еле сообразила, какой назвать адрес. В «скорой» сухим голосом ответили, что выезжают, ждите.
А Боня, что же с ним делать? Не оставлять же вот так тут лежать моего  любимого коротконожку. Я стала звонить Артему. Когда он ответил, к горлу подкатил какой-то ком, я совсем не могла говорить, только всхлипывала, чем перепугала сына. Кое-как объяснила, чтобы приехал к гаражам за домом.
Когда приехал Артем, не найти это ужасное место было  бы уже и при желании невозможно. Тут стояла «скорая», милиция, собралась и кучка любопытствующих, но их не подпускали, и люди перешептывались в сторонке. Артема тоже не пускали, но я попросила, чтобы он мне помог и поддержал.
Медики уехали довольно быстро, погрузив девушку на носилки, унесли в машину. Она была жива. Еще поинтересовались, почему она в крови, хотя видимых ран нет. Оказалось, что и я в крови, а кровь эта – Бонина.
Мужчина в гражданской одежде из милицейского  УАЗика представился Сергеевым Сергеем Сергеевичем. Если бы не такое уникальное имя, не запомнила бы в таком состоянии ни за что. Место около гаражей теперь было освещено фарами машины. Там ходил еще один мужчина в форме.
Сергеев задавал мне какие-то вопросы, я на них машинально отвечала. Старалась не смотреть в сторону лежащего на земле Бони, но как только взгляд попадал на него, меня душили слезы. Артем достал носовой платок, и насколько это было возможно, помог мне вытереть кровь.
Меня попросили проехать в милицию.
Я тряслась в милицейской машине, а перед глазами все вставали жуткие картины: то Боня, лежащий на земле, то бледное лицо девушки, и слезы застилали глаза.
В милиции Сергеев сначала проводил меня до туалета. Я непонимающе посмотрела на него и сказала, что не хочу. Сергей Сергеевич улыбнулся и предложил мне просто посмотреться в зеркало.
О, ужас! И это перемазанное страшное создание, смотрящее на меня из зеркала – это я? А у меня с собой даже сумочки нет. Вымыла руки, умылась, утерлась бумажной салфеткой. Хотя бы узнала себя.
Еще ни разу в жизни мне не приходилось давать показаний в милиции. А если точнее сказать, то опыт общения с милицией у меня был практически нулевой. За «практически» скрывалось лишь, что я – законопослушная гражданка своего государства, совершенно забыла, о замене Российского паспорта в сорок пять лет. И при подаче заявления о расторжении брака мне сказали, что паспорт мой недействителен. Горин тогда, помнится, ужасно ругался, отчитывая, что в этом и есть вся я – безалаберная, бестолковая, ни на что не способная.
И я побежала к паспортистке подавать документы на замену паспорта. Мне тогда выписали штраф в полторы тысячи рублей. Господи, за что? Просрочила, оказывается, целый месяц без уважительной причины, а порядок - есть порядок. Можно, конечно, сходить в милицию к начальнику паспортного стола - майору со светлой фамилией Светлов, если он в порядке исключения и принятия моих объяснений подпишет заявление, то можно штраф не платить. Вот тогда-то я и посетила наш районный ОВД.
Объяснила майору Светлову, что и дорогу-то перехожу исключительно на зеленый свет,  не имею ни одного штрафа даже за нарушение правил дорожного движения. Майор оказался очень приятным и душевным человеком и подписал мое заявление. Это и было мое единственное посещение милиции.
Так что, я имела смутное представление о работе наших органов внутренних дел. Только по фильмам да детективам. А там показывают большей частью столичную милицию. Хотя я особой разницы не увидела. Все, как по фильмам: дежурная часть за стеклом, стандартные кабинеты, такие же люди в форме.
Только в кабинете смогла рассмотреть Сергеева. Крепкий, не слишком высокий мужчина с усталым лицом. Коротко подстриженные с проседью волосы, уверенная походка, спокойный голос создавали впечатление опытного, видавшего виды человека. Я даже не запомнила его звания, кажется, майор, да, собственно, мне-то какая разница.
Я немного пришла в себя. Начала болеть голова, а еще снова ужасно захотелось есть. В животе предательски заурчало. Сергей Сергеевич поднял на меня глаза. Было невероятно неудобно, но я не знала, как пресечь это настойчивое требование организма поесть.
- Будете чай с печеньем? Не стесняйтесь. Я тоже не ужинал, вот вместе и почаевничаем.
Сергеев уже достал из шкафа электрический чайник, чашки, какие-то пакетики.
- А у вас нет какого-нибудь обезболивающего? Хотя бы анальгина, голова, просто раскалывается.
- Вы, Ирина Александровна, говорили, что тот неизвестный мужчина и вас ударил по голове? Может быть, нужно показаться врачу? – Сергеев говорил обыкновенно, но мне была приятна его забота, то, как он наливал чай, интересовался, сколько положить сахара, открывал пакетики печенья. Скорее всего, после такого стресса мне просто необходимо было ощущать чье-то участие и внимание. Я только теперь подумала о Егоре – он же ничего не знает. Еще неизвестно, когда я вернусь домой, и надо бы позвонить, но была уже глубокая ночь. Не стоит поднимать человека из постели, к тому же я не знала, когда меня отпустят.
Сергеев вежливо интересовался моей жизнью. Даже не знаю из профессиональных соображений или просто для поддержания разговора. Помнится, еще Жеглов обучал Шарапова правилам работы со свидетелями и о том, что нужно расположить к себе человека личным участием и заинтересованностью знают все, смотревшие легендарный фильм. Так что я решила, что Сергеев действует именно такими методами.
То ли подействовала таблетка пенталгина, то ли я, наконец, немного расслабилась и отошла от пережитого ужаса, но мне стало гораздо легче.
Оформив протокол, Сергей Сергеевич выписал мне повестку на завтра, то есть уже – на сегодня и сказал, что нужно обязательно придти составить фоторобот нападавшего. Дал мне номер своего мобильного телефона и предупредил, что бы звонила в любое время, если еще что-то вспомню или, не дай Бог, увижу случайно этого человека.
Поинтересовавшись, ждет ли кто-нибудь меня дома, предложил подвезти.
А все же интересно - это тоже тактический ход? Ко мне ли только он относится с такой заботой или  вел бы себя точно также, окажись на моем месте кто-либо другой?
Я тихонько открыла дверь в свою квартиру. Никто не выбежал мне навстречу, не скакал, не визжал от радости и не махал хвостом – полная тишина. Заглянула в комнату. Прямо в кресле одетый спал Артем. Может его и не будить? Но, наверное, он уже так измучился ютиться в этом кресле. И я включила свет.
- Мама? – сын сразу проснулся, а взгляд мой упал на висящий у входа поводок Бони, видимо, Артем машинально повесил его на свое традиционное место. Я взяла в руки поводок, из глаз непроизвольно побежали слезы. Артем как мог, утешал меня.
- А где тело Бони, ты что, оставил его лежать там - у гаражей?
- Да нет же, я его похоронил. Попросил у дворников лопату и увез Боню за город. Я покажу тебе где, - голос у сына дрожал, он тоже очень любил нашего Боньку.
Я пошла в ванную, чтобы не разрыдаться еще больше, глядя на Артема, а когда вышла, увидела, что сын спит на диване в зале, или делает вид, что спит. Тихонько пошла к себе в спальню. Это хорошо, что Артем у меня остался. Одна я бы тут сошла с ума от тоски.
Мы завтракали с Артемом на кухне, когда в коридоре запел мой телефон:
«Облака качнутся, поплывут назад,
Только б окунуться  в синие глаза.
Лишь в твои глаза мне окунуться…»
Артем прислушался и посмотрел на меня вопросительно.
Какая я растяпа, ведь знала же, что Егор обязательно позвонит утром, раз вчера мы не встречались. Надо было отключить телефон. Сейчас совсем неподходящее время объясняться с сыном по поводу любовника. Я еще даже не придумала, что и как говорить Артему, а теперь было уже поздно. Не отвечать на звонок было неудобно, да и вызвало бы у Артема еще больше вопросов. Текст песни говорил сам за себя, а сын, конечно же, знал о моей причуде со звонками, начало которой он сам и положил и относился к ней весьма заинтересованно, насколько взрослый сын интересуется делами матери.
Я вышла в коридор и взяла телефон.
- Доброе утро, птаха моя, - голос Егора звучал ласково и бодро, - не свела еще дебет с кредитом? Может быть, подвезти тебя на работу?
- Нет, не нужно, я не иду с утра на работу, - ответила я как можно спокойнее, но Егора не обманешь, тем более такой ответ привел его в замешательство.
- Что случилось, ты дома? Заболела? Я сейчас приеду.
- Нет, не нужно приезжать, все нормально.
Но Егор уже не слушал меня.
Вернувшись за стол, виновато посмотрела на Артема. Я не знала с чего начать, как все объяснить сыну.
- Мам, у тебя появился мужчина? - Артем уже не маленький мальчик, он все понимает. И само по себе появление мужчины в моей жизни его скорее обрадовало, потому что при всей любви к отцу, он не мог простить ему измены и очень переживал, что я осталась одна. Но вот как он воспримет именно Егора - у них разница в возрасте всего  десять лет.
Сын видел мое волнение, не хотел терзать и так натянутые нервы:
- Может быть, мне лучше уйти?
Если сейчас я попрошу его уйти, то потом он решит, что я скрываю Егора ото всех, и воспримет наши отношения как что-то постыдное и запретное. Нет уж, будь что будет – все неприятности в одну кучу.
Раздался звонок в дверь, и я пошла открывать.
Егор влетел, как ураган.
- Птаха, что с тобой? Неприятности на работе?
Он прижимал к своему лицу мои руки и заглядывал в глаза. А я не знала с чего начать: со вчерашних событий или со знакомства с Артемом.
Тут в коридор вышел сын. – Значит сначала надо пережить реакцию сына.
- Познакомься, Егор, это мой сын Артем, - я смотрела на сына, стараясь понять по выражению его лица, что он думает и с ужасом представляла, что вот сейчас он ответит: «Ну, ты, мам, даешь!» Но ничего подобного не произошло. Артем пожал протянутую ему руку и вполне дружелюбно сказал:
- Теперь я не боюсь уходить, и вижу, что спокойно могу тебя оставить. Ведь, если что – есть, кому тебя поддержать.
У меня отлегло от сердца. Артем вел себя как настоящий взрослый мужчина. Несмотря на то, что против Егора он все же выглядел совсем мальчиком. Зря я в своих мыслях- терзаниях постоянно их сравнивала, Артем был еще угловатым молодым человеком, с немного наивным совсем еще детским взглядом, про которого так и хотелось сказать – подросток. Может быть это взгляд матери, для которой свой ребенок останется мальчиком и в десять лет, и в двадцать, и в сорок. Я была довольна сыном и, поцеловав на прощание, закрыла за  ним дверь.
- У тебя замечательный сын. Мне кажется, у нас с ним не возникнет конфликтов. Ведь ты же больше всего боялась познакомить меня именно с ним, поскольку это самый дорогой для тебя человек.
Хотя бы одно приятное разрешение событий. Я прижалась к груди Егора. Так хотелось тепла, ласки и защищенности. А впереди еще был напряженный день, снова предстояло ворошить события прошедшей ночи и заниматься делами мне совершенно незнакомыми и непривычными.

В милицию мне нужно было к десяти. Егор, выслушав мой рассказ о вчерашних ужасах, корил себя за то, что не приехал вечером, хотя какое-то шестое чувство толкало его ко мне, но он его не послушал, уступив моему желанию побыть одной. Впредь решил чувствам доверять больше, чем моим наставлениям, и как не хотелось остаться, все же уехал на работу.
А я скорее лишь для того чтобы отвлечься и, отдавая дань своей причуде, нашла песню из сериала про ментов «…И если завтра будет круче, чем вчера, «Прорвемся», - ответят опера…» и установила ее на звонок Сергеева.
Днем в милиции было многолюдно. Меня пропустили к Сергееву. Сегодня я не ощутила  особого внимания к себе с его стороны. Скорее ради приличия он лишь поинтересовался, как я себя чувствую. И удовлетворившись ответом: «Нормально», сразу перешел к делу, объясняя, что от меня требуется для составления фоторобота. Проводил в кабинет к компьютеру, где и предстояло мне напрячь свою память и воображение.
Я лишь успела поинтересоваться у него состоянием пострадавшей вчера девушки.
- Она жива, но еще в очень тяжелом состоянии. Если бы не ваш героический пес, нашедший ее, и вызванная  вами «скорая помощь», у нее было бы мало шансов выжить. И от вас теперь еще зависит, сможем ли мы найти преступника. Постарайтесь, Ирина Александровна, я очень на вас надеюсь, - Сергеев вежливо подвинул мне стул. Надо же, он запомнил мое имя, но это, должно быть, профессиональная память.
Насмотревшись детективов, я всегда считала работу следователей и криминалистов увлекательной и даже романтичной. На практике это оказалось утомительно, скучно и монотонно. Мы перебрали  десятки глаз, носов и подбородков, приставляли разные лбы и прически. Составленный портрет смутно напоминал виденного мной вчера человека, все же какой-то он был неживой. Мне не было страшно, глядя на него, а вчера меня просто охватил панический ужас.
Чтобы предупредить на работе о моем отсутствии, мне пришлось позвонить Людмиле Павловне. И когда я ближе к обеду все-таки появилась в бухгалтерии, на меня смотрели, как на супер-героя.
Яна подбадривала меня, как могла, очень сожалела по поводу гибели Бони и даже предложила найти мне щенка, если я захочу завести себе нового компаньона для пробежек по утрам. Но я не могла себе представить другую собаку вместо моего очаровашки. Лучше уж совсем никого больше не заводить.
Перед обедом неожиданно приехала Валя, привезла нам пирожков, предложила попить чайку и никуда не ходить. Она узнала о последних событиях и, вероятно, хотела подробностей – в этом вся Валюша. Только выглядела она почему-то очень уж сдержанной, без своего обычного напора, шума и массы вопросов прямо с порога. Конечно, на работе, не дома, тем не менее, подруга была тиха, грустна, неразговорчива, мне даже показалось – напугана.
От дежурных фраз и вопросов типа: «как жизнь?» беседа быстро направилась в русло изложения вчерашних событий. Мне сообщили по секрету, что все женщины в конторе напуганы появлением насильника в нашем районе. Вчерашнее происшествие, оказывается, уже приобщили к какому-то убийству, поэтому получается, что видела я не просто преступника, а серийного маньяка.
Подруги, ахая и охая, переходили на шепот и сильно переживали, что я видела «этого гада» - он же мог начать охоту за мной. Я это посчитала глупостью и сущей ерундой.
Так значит Валя, действительно, напугана и мне не показалось. Я только хотела ее успокоить, что буду осторожнее, а с работы меня Егор обещал теперь всегда встречать. Что же касается их с Яной, так они живут совсем в другом районе, маловероятно, что тот злодей по всему городу ищет себе новую жертву. Но тут подруга неожиданно повернула разговор:
- Ира, ты помнишь, как мы обсуждали с тобой несколько способов найти мужа?
Я, конечно, помнила, но никак не могла понять, к чему клонит Валя и смотрела на нее с недоумением.
- Я тебе тогда предлагала, как один из способов - знакомство с ментом, помнишь? Еще сказала, что подозреваемой - не пойдет, а вот в качестве свидетеля – это в самый раз. И вот теперь – этот случай. Это я во всем виновата.
Мы с Яной обе выпучили на Валентину глаза.
- А ты-то тут причем? Ну, поболтали тогда и все. А это происшествие – абсолютная случайность.
Но Валя не успокаивалась:
- Да как вы не понимаете! Не бывает таких случайностей. Все, что вокруг нас - это сплошная энергия: каждое слово, каждое движение, даже мысль - все имеет свой потенциал. Достаточно приложить только силу, чтобы эта энергия устремилась в ту или иную сторону. И вот мы с Иркой выстраиваем план, и направляем ее жизнь по определенному руслу. Вернее это я придумала все и даже сама действовать начала – вот вам и результат.
Мы смотрели на подругу, как на ненормальную. Я все еще ждала когда, Валюша рассмеется и скажет, что разыгрывает нас. Но она сидела совершенно серьезная и абсолютно откровенно считала себя виновницей всего происшедшего.
- Ну, как же вы не понимаете?! – Валя волновалась. - Первый способ – интернет, и я нахожу пару…
-Только не мне, а себе,- я перебила Валю смеясь.
- Вот, только не смейся. Этот небольшой сдвиг я тебе потом могу объяснить, он нисколько не противоречит моей теории. Второй способ – через Боню.
Валюша вспомнила о трагической гибели моего пса, поняла, что вновь бередит открытую рану.
- Ну, прости, но ты должна вникнуть. Так вот, только не подошел первый способ, тебе вдруг ни с того, ни с сего попадается этот Роман. И вот, надо же - у него - собака, и отношения у вас завязались именно после встречи в собачьем клубе, как я и планировала! Третий способ – поездка на природу – знакомство с Иваном. И опять все по плану, но ты уж больно разборчива – не устроил тебя Иван. Тогда сразу подвернулся следующий способ – встреча ваших институтских друзей. И снова все как бы само собой происходит. И красавчик ваш Иванов находится, и с женой он уже разведен. То, что ты не с ним, а с сыном его встречаться стала – об этом я думала, это может так получилось от того, что они очень похожи. И вот теперь, когда новый способ предстоит проверить, вдруг ты, как по воле рока, попадаешь в свидетели этой жуткой истории. А теперь только попробуй мне соврать, что ты не познакомилась с каким-нибудь капитаном или майором.
- Это было бы глупо отрицать. Конечно, познакомилась с каким-то Сергеевым, но ведь это ничего не значит, это его работа.
У Валюши глаза загорелись:
- Работа, говоришь? А он женат?
- Какой ужас, Валя! Да разве ж мне до этого было! – эмоции у меня хлынули через край, - попробовала бы оказаться на моем месте!
Я даже не знаю, каких только чувств я той ночью не испытала: страх, жалость, ненависть, усталость, обиду, еще и голод в придачу. А Валя совершенно спокойно, только с какой-то обреченностью в голосе продолжала:
- А ты узнай при случае. Вот увидишь, неженатым он окажется.
- Валя, ты сумасшедшая! И теория твоя – полный бред. Все так случилось, потому что мы это придумали, и сами же к этому стремились. И в клуб собаководства я по собственной воле ездила, и свидания сами устраивали эти идиотские. А с Егором - так получилось безо всякого плана. И кроме него мне теперь не нужен никто. Так что мне абсолютно все равно женат Сергеев или нет.
Где-то играла музыка. Я так разошлась, что не сразу услышала. Яна с Валей тоже прислушались. Из моей сумочки, висевшей на стуле, раздавалось:
«…И если завтра будет круче, чем вчера,
«Прорвемся», - ответят опера…»
Вот уж воистину: «заговоришь о черте – тут и рога покажутся»!
- Так, говоришь, абсолютно все равно? – Валюша сделала хитрые глаза.
Ну как ей было объяснить, что музыку на звонок я установила просто ради своей прихоти, а звонил мне Сергеев исключительно по делу. И встретиться мне с ним нужно, потому что он хочет задать мне еще какие-то вопросы, касающиеся исключительно ночного происшествия. Эх, Валюша, Валюша, вечно напридумывает невесть чего!
Сергеев подъехал после работы к нашему управлению. Снова пришлось звонить Егору, что задержусь и, когда приду, не знаю. Кажется, он обиделся. А я так по нему соскучилась.
Видимо, Господь наказывает меня за грехи, и все ставит, и ставит преграды, чтобы мы не встречались. На душе - муторно.
Сергеев предложил прогуляться, извиняясь, что мне приходится снова и снова ворошить все эти ужасные воспоминания. Нашлись, наконец, родители несчастной девушки. Отец – довольно известный в городе бизнесмен, хотел бы встретиться со мной, чтобы выразить свою благодарность и, если я не против, то Сергей Сергеевич обещал дать ему мой телефон. Мне было как-то неудобно, я ведь не сделала ничего такого, за что нужно благодарить. Любой нормальный человек, оказавшийся на моем месте, поступил бы точно также. Правда, Сергеев, не без раздражения, рассказал еще, что отец Алены (так зовут пострадавшую девушку) собирается нанять частного детектива и хочет во что бы то ни стало найти насильника. Так что мне, по-видимому, придется рассказывать все еще и частному сыщику. Сергеев был хмур и недоволен. Видно было, что такой оборот событий ему ужасно не нравится. Скорее всего, он относился к тому типу милиционеров, которых показывают в кино – честных и справедливых. И даже без всяких благодарностей выполнил бы свою работу так, как требуется. Хотя сегодня он был несколько грубоват и резковат, и я совсем не чувствовала того участия и заинтересованности ко мне, как при первой встрече, у меня он вызывал симпатию и, стараясь поддержать его, я завела разговор о милиции вообще. Рассказала свою историю о замене паспорта, спросила, смеясь, не грозит ли это наказанием доброму майору. И Сергеев, действительно, как-то преобразился. Глаза подобрели, а улыбка очень шла ему – суровое лицо сразу разглаживалось, глаза становились с прищуром, добавляя в них теплоту. Даже речь становилась мягче – не вежливо-сухая, а какая-то более теплая и домашняя. И тут черт дернул меня спросить:
- У вас работа еще хуже, чем у меня. Я только во время отчетов на работе торчу и потом ночами с собакой гуляю…, то есть гуляла, а вы совсем продыху не видите. Как только жена терпит?
Сергей Сергеевич посмотрел мне прямо в глаза:
- А нет таких жен, которые бы терпели такую работу, поэтому и жены нет. Вот вы, терпели бы такого мужа?
Внутри у меня все так и екнуло. Все, что Валя говорила – правда. И с самого начала, и сегодня, что он обязательно окажется неженатым. Значит и в остальном она права. Наша судьба уже прописана где-то и кем-то, а мы следуем предначертанному и ничего не в силах изменить. Сергеев смотрел на меня, а я и не заметила, что погрузившись в свои мысли, не реагировала на вопрос.
Боясь его обидеть, я ответила как можно уклончивее:
- Кто-то не терпит такого, как вы, а я не стала терпеть такого, какой был у меня. Вот вы верите в судьбу? Мне тут подруга выстроила целую теорию, что все происходит не случайно, а по заранее распланированному кем-то сценарию, и то, что я оказалась тогда во дворе и все происшедшее - оно уже было предначертано и запрограммировано.
- Тогда, следуя этой теории, встреча Алены и насильника тоже была предначертана. Кем? Вы верующая?
- Я вовсе не хотела сказать, что это предначертано Богом. По теории подруги, даже слова и мысли имеют некую энергию, знаете, как если человек сильно боится заболеть и постоянно думает об этом - непременно заболеет. Обычный человек не в состоянии уловить энергию и эмоции исходящие от других, а собаки вот, например, чувствуют тех, кто их боится, и нападают на них чаще. Страх становится будто материальным, он создает вокруг человека своеобразную ауру, которая и провоцирует собак, делает их агрессивными. Может же так быть, что и некоторые люди на подсознательном уровне воспринимают какие-то эмоции или энергию, исходящие от другого. Например, тот же страх, желание, неприязнь.
Сергеев задумался над моими словами. Видно было, что он весь погрузился в мысли о работе, снова стал сухим и сдержанным.
- Мы проверили всех знакомых Алены – никто не подходит. Получается, что она ушла с совершенно незнакомым человеком, да еще в такое место, живет-то она совсем в другом районе. Зачем?
Сергеев подвез меня до дома. У подъезда на лавочке сидел Егор. Я уже подумывала над тем, чтобы дать ему ключи от своей квартиры. С одной стороны это внесет определенную ясность в наши отношения, а с другой - появится обусловленная ответственность друг перед другом. Сейчас между нами еще существует определенная грань, что придает романтики и дает некоторую свободу. А если у него будут ключи, значит, он сможет приходить и уходить в любое время, в то время как у него останется доля независимости, ведь ключей от его квартиры у меня нет. Я и была-то у него всего пару раз - типичная квартира молодого неженатого человека, все довольно строго, лаконично и ничего собой невыражающе. Никаких занавесочек-салфеточек, жалюзи на окнах, ни одной фотографии на стенках или полках. Единственное, что меня удивило и поразило в этой берлоге холостяка – это репродукция с картины Левитана «Вечер, Золотой Плес» в красивой раме на стене у компьютерного стола. Правда, на полочке еще  стоял коллаж, с изображением синих глаз и моим отражением в них, как у меня, только совсем маленький. А вот репродукция была необыкновенно хороша, не фотокопия, а написанная маслом на холсте. У меня даже сразу возникло ощущение, что нахожусь в зале Третьяковской галереи. Тогда я ничего не спросила про картину, только подумала, что она отражает характер Егора – такого, в сущности простого, без всякого шика, довольно строгого и прямолинейного, как и его квартира, но необыкновенно нежного, ласкового и романтичного внутри - в сердце, как эта картина, притягивающая к себе, манящая в тот далекий нежный розово-золотой вечер, изображенный на ней.
И вот сегодня Егор неожиданно позвал меня к себе.
Я присела к нему на скамейку у подъезда, и он почувствовал мое нежелание идти в свою такую пустую без Бони квартиру. Я только забежала переодеться - завтра ж рабочий день.
Егор даже не дал мне взять зубную щетку, сообщив, к моему удивлению, что уже давно поставил у себя в ванной вторую - для ощущения моего присутствия. Щетка оказалась синего цвета, а на мой вопрос «Почему? Обычно же у мальчиков - синее, у девочек - красное» он, смеясь, ответил, что синий же мой любимый цвет, и он мне его уступает.
Я впервые ночевала дома у мужчины и будто примеряла платье с чужого плеча - вроде бы подходит, но что-то не так. И Егор, обычно страстный, настойчивый и неугомонный - был сдержан. Он словно давал мне возможность потихоньку привыкнуть к новому облачению, даже движения его стали более плавными и мягкими, без обычного мальчишеского напора. А когда я уже засыпала, неожиданно сказал:
- Давай поедем на выходные в деревню.
Сон сразу улетучился.
- К моим родителям? - я недоуменно смотрела, не понимая, почему он вдруг так решил.
- Нет, не к твоим, а к моей бабушке, я хочу, чтобы вы познакомились.
Я испугалась такого разговора. Чем дольше продолжались наши отношения, тем чаще у меня возникали мысли, что однажды я могу встретиться с матерью Егора. Я боялась этого и не хотела. И вот теперь он вдруг решил познакомить меня с бабушкой. Старшее поколение, как правило, более консервативно, так что знакомства этого я перепугалась еще больше. Но Егор не сдавался:
- Баба Варя – это самый родной мне человек, она мне ближе матери и отца, я даже жил у нее какое-то время. Она хоть и осела на всю жизнь в деревне, и образование у нее - семь классов, но очень интересная и тактичная женщина. Она меня никогда не осудит, потому что очень любит.
- А меня? - я села на кровати, - меня-то она не любит.
- Полюбит, тебя нельзя не полюбить. И потом, там такое чудесное место, там душа отдыхает, а тебе этого сейчас как раз не хватает. И мы же пережили ураган встречи с твоей матерью. Больше бояться нечего.
- А по чьей линии она тебе бабушка?
- Это мамина мама, - Егор обрадовался, увидев мое смятение, - все решено, в пятницу вечером поедем, а сейчас спи, а то завтра замесишь дебет на кредите, - и чтобы я не смогла больше возразить, закрыл мне рот поцелуем.

***

Егор часто говорил, что очень любит водить машину и мог бы находиться за рулем целыми днями. В салоне тихо играла музыка. Мы ехали по трассе, мелькали названия деревень…
Дежа вю. Все это со мной уже было однажды. Совсем недавно – в начале лета. Даже названия населенных пунктов мне кажутся знакомыми.
- А где находится твоя деревня? - спросила я Егора, хотя почти стопроцентно была уверена, что едем мы к Плесу.
- О, это потрясающее место! Деревня стоит на самом берегу Волги, совсем недалеко от Плеса. Знаешь такой городок?
Я кивнула. Ну, надо же! Замкнутый круг! Хотя, нет, когда-то в институте изучали, что история развивается по спирали. Развитие как бы повторяет уже пройденные ступени, но воспроизводит их иначе, на более высокой фазе, так сказать, по спирали. Каждый виток, как правило, в эволюционном плане более развит, чем предыдущий. Это обнадеживает. Значит, мои отношения с Егором с эволюционной точки зрения находятся на более развитом витке. А если посмотреть в другом аспекте: спираль - это кривая дорожка, а на виражах часто заносит. Господи, какая чушь мне лезет в голову. Нет бы, сидела и наслаждалась музыкой и такой красотой за окнами.
А там - осень. Она уже потихоньку подкралась, как рыжая лиса к курятнику, опрокинув невзначай ведерко красок. И раскрашивает незримая кисть все кругом мало-помалу этими яркими красками. Пока еще только легкими мазками: макушки кленов красным и оранжевым разрисовала, на березах пряди позолотила, зажгла гроздья рябины. Заморозков еще не было, но вот стукнет первый утренний морозец, тогда всеми красками разольется осень, заполнит все собой, и никуда от нее не деться.
Вдруг мы остановились. Впереди стояли машины. Пробка - наверное, что-то случилось на дороге. Справа нас, конечно же, почти сразу стали объезжать машины. Наше российское неуважение и пренебрежение всеми правилами. Егор тоже, недолго думая, свернул направо и поехал по обочине.
- А вот я - законопослушный водитель и не нарушаю правила.
Егор засмеялся.
- Да ты шутишь! Мы тут кучу времени можем потерять. Ни за что!
Я терпеливо сносила ухабы обочины. Хоть бы машину пожалел. Ну, в конце концов, не мне ее ремонтировать. Наконец, все стали стекаться в одну колонну – впереди был участок ремонта дороги.
- Вот и все, а то тащились бы еще с полчаса, - Егор прибавил газу. Я посмотрела на спидометр – 150. Вот никогда бы не предположила, что Егор при всей своей сдержанности и благоразумии, как водитель, окажется таким азартным и непредсказуемым. Ему явно доставляло удовольствие погонять и, я бы даже сказала, похулиганить на дороге. Я с ним ездила всегда только в пределах города и не обращала внимания на небольшое превышение скоростного режима, но выехав на трассу, я почувствовала весь его азарт перед скоростью.
- У тебя в родне Шумахеров не было?
- С ума сойти, я и не знал, что везу внештатного инспектора ГИБДД! Может, ты меня оштрафуешь?
- Тут уже пахнет лишением прав. Видишь – деревня.
- От чего мужчина может получить полное удовлетворение? Только от секса и скорости. Однако в первом случае многое зависит от партнерши, а во втором – от инспектора ГИБДД.
Егор снизил скорость, но не до шестидесяти километров в час. Впереди машина поморгала фарами. Увы – поздно. На дороге стоял инспектор и указывал жезлом на обочину.
- Вот, черт! Ну, нельзя его, копытного, упоминать!
Мы остановились. Егор отправился получать по заслугам. Вернулся угрюмый и расстроенный.
- Накаркала!
- Что, лишение прав?!
- Слава Богу, штрафом обошлось.
Но Егор оскорбился, кажется, и на меня тоже. Я была возмущена до предела. Еще и оказалась виноватой!
- Да, если бы не я, ты не снизил бы скорость, и тогда точно прав лишили, а так - всего лишь - штраф, так что радуйся.
Егор обижено молчал. Машин стало гораздо меньше, но ехали мы теперь довольно медленно. Хотя надолго такой законопослушности не хватило.
- Ирина Александровна,- с издевкой произнес Егор,-  может быть, вы позволите ехать со скоростью выше рекомендуемой?
Я рассмеялась.
- Позволю. Кстати, это и правилами не запрещено.
- Я, конечно, знал, что ты жутко правильная, но чтоб до такой степени!
- Да, такая уж я вся положительная, только резус-фактор и анализы на ВИЧ - отрицательные.
- Ага, помнишь мультик про Дюймовочку, там лягушка говорила, когда предложила Дюймовочку сыну в невесты: «ничего, с нами поживет – позеленеет», - в голосе Егора больше не чувствовалось обиды и раздражения.

Темнеть стало рано. Тогда летом в Плес мы приехали еще засветло, а сейчас уже с включенными фарами. В темноте блеснули на водной глади Волги огоньки. Я открыла окно, чтобы вдохнуть такой очаровательный, неповторимый запах реки. Сразу всплыли воспоминания приятные, волнующие, кажется, снова слышались трели соловья. Я посмотрела на Егора. Нет! Я ни за что не хочу, чтобы на его месте сейчас оказался Роман. Все, что было тогда – прошло. Сколько воды уже утекло за это время в Волге? В одну реку нельзя войти дважды. Да, все прошло, и была-то всего капелька счастья. А сейчас? Я даже боюсь представить какого размера счастье сейчас, и не буду об этом думать, чтобы не спугнуть. Я снова посмотрела на Егора. Мне вдруг так захотелось его поцеловать, я просто не могла усидеть на месте, какая-то волна внутри меня накатывала, заворачиваясь огромным гребнем, словно цунами, накрывала меня с головой. Я отстегнула ремень безопасности, подвернула под себя ногу, повернувшись к Егору лицом, обняла его и поцеловала, но не совсем в губы, получилось только с краешку. Егор резко затормозил, свернул на обочину, и мы остановились. Хорошо, что была пустынная деревенская дорога. Какая же я все-таки глупая. Егор смотрел на меня удивленно. Мне стало стыдно за себя и я, виновато взглянув, пожала плечами.
- Ну, прости.
А в глазах моего любимого уже плясали бесенята. Он нажал кнопку аварийки и тоже отсоединил ремень безопасности. Покрывая мое лицо поцелуями, Егор шептал:
- Так говоришь – законопослушная, а разве можно отвлекать водителя во время движения? Ты сумасшедшая, но такая ты мне нравишься еще больше. Знаешь, если мужчина сделан по божьему подобию, то женщина – бесу подобна.
- Ты хотел сказать – «бесподобна»?
- Вот и нет. Именно то, что сказал. А ты когда-нибудь занималась любовью в машине?
Я отрицательно качала головой.
- И я нет. Все когда-то происходит впервые.
Никогда бы раньше не подумала, что желание может накатить вот так внезапно, только от одних мыслей, от взгляда. Нет, тут, наверное, и воздух особенный – возбуждающий.
- А что ты заварила в термосе? - Егор застегивал рубашку и улыбался. Я только на короткие мгновения мигающей лампочки «аварийки» видела его лицо, и совсем не могла рассмотреть глаза, но чувствовала, что в них перемешались хитринки и задоринки.
- Там чай с лимоном, - я не поняла, к чему он клонит.
- А я думал напиток страсти,- Егор снова приблизился к моему лицу, - ты пахнешь запахом моего счастья...
- А чем счастье пахнет?
- Тобой...

Впереди показались огоньки деревни, а вокруг была кромешная тьма. Мы проехали узкой деревенской улочкой и свернули у последнего дома. Окошки только слегка светились голубоватым светом. Голубой огонек - какое верное название отсвету от телевизора, а в городе этого и не разглядишь. Даже у моих родителей в деревне все же освещенная улица, а здесь два фонаря: в начале деревни и в конце.
На крыльце раздались шаги, и с возгласом «Егорушка» дверь нам открыла пожилая женщина в ситцевом халате и платочке.
- Привет, бабуль, знакомься – это Ириша.
- Варвара Николаевна. Да вы проходите, что там, в темноте стоять.
Меня охватил жуткий страх, просто не могла сдвинуться с места, и Егор повел меня в дом за ручку, как испуганного ребенка на прием к стоматологу.
На кухне горел яркий свет. Я невольно зажмурилась после темноты. Даже вспомнилось мое детское, самое первое выступление на сцене, когда я танцевала на каком-то концерте. Вот и сейчас ощущения были такими же, как у дебютанта  при свете софитов, хорошо еще Егор сразу усадил меня у окна, и я потихоньку осматривалась, пока он носил сумки и помогал бабушке раскладывать привезенные продукты.
А она ждала нас - на плите стояли прикрытые полотенцем кастрюльки, а на столе - тарелка с огурцами и помидорами. Конечно же, мобильники теперь есть у всех, а пожилым так они просто необходимы. Я своим родителям купила даже раньше, чем Артему, хотя он тогда, помнится, только и мечтал о телефоне.
- Давайте уж выпьем за знакомство, - Варвара Николаевна поставила на стол бутылочку,- это моя вишневая наливка, Егорушке нравится такая.
Наливка, на самом деле была очень приятная, не слишком сладкая, пахнущая спелой вишней, летом и юностью. Наверное, потому что много вишни мне запомнилось только по школьной поре, когда в спортивно-трудовом лагере мы работали на уборке ягод. Егор выкладывал последние новости, расспрашивал бабушку о деревенских знакомых.  А она рассказывала, поглядывая на меня. Интересно, что она думает о наших с Егором отношениях, всего скорее, что вот ухватилась за молодого и красивого, заморочила мальчишке голову. При внуке, конечно же, ничего мне сейчас не скажет, но вот потом обязательно найдет момент поговорить со мной по душам, и еще неизвестно, понравится ли мне этот разговор.
Была уже совсем ночь, когда бабушка Варя сказала:
- Ну, завтра еще день будет. Егорушка, баня там протоплена, Ире, должно быть, с дороги-то умыться нужно, ты ее проводи, а я постелю вам в доме, не ходи-ка уж ты на свой чердак. Ладно - сам, но ее-то заморозишь там, ночи уж совсем холодные.
- Ни за что, я постель только из дома возьму, чтобы не холодная была и обогреватель включу, не замерзнем,- Егор бросил на меня такой взгляд, что у меня щеки залило краской и даже уши запылали.
- Ваше дело – молодое,- баба Варя улыбнулась. Видно было, что в мыслях она сейчас улетела куда-то в молодость, счастье - к воспоминаниям о своей любви.
Банька стояла за домом в саду, и, проводив меня туда, Егор убежал в дом.
Он мне еще раньше рассказывал о своем детском убежище на чердаке, которое со временем перестроил и даже его друзья, приезжающие летом сюда в деревню на рыбалку, предпочитали ночевать на его чердаке. А бабушка с радостью принимала гостей, помогающих по хозяйству.
Из сеней шла на чердак крутая лестница. Егор поднимался первым и держал меня за руку. Ступеньки тихонько поскрипывали, словно переговаривались между собой, обсуждая, кто же по ним идет на этот раз. Я не услышала в их вздохах ничего грозного и неодобрительного, стало быть, они не сердились.
Комнатка была небольшая, стены обиты вагонкой, а потолок - скаты крыши - отделан березовыми стволиками, прямо в бересте, отчего делалось светло, как в березовом лесу. Половину комнаты занимала кровать. На ней при желании могли расположиться, наверное, четверо. Просто царское ложе, не то, что у Егора в городской квартире – разложенный диван. У маленького чердачного окошка – небольшой столик с табуреткой и огромный старинный сундук у противоположной стены. Ну, просто как когда-то Райкин говорил: «двуспальный сундучок». Вместо занавески на окне - витые веревочки-канаты, связанные пучком. На столе горела керосиновая лампа - еще одна древность из прошлого века, но присмотревшись, я увидела, что внутри мерцает свеча. Наверное, с керосином сейчас напряженка.  Но электричество сюда все же было проведено – над кроватью висел кованый абажур. Все было так просто, естественно, ничего лишнего. Маленький уютный уголок Берендеева царства, только современный электрический обогреватель у стены.
- Располагайся, а я сейчас вернусь,- Егор подал мне чашку горячего чая и спрыгнув вниз, как мне показалось, даже минуя лестницу, исчез в темноте. Конечно, это его дом, он здесь ориентируется и с закрытыми глазами.
Отпивая чай, я выглянула в окошко – темнота, нигде не видно ни огонька. Разделась и юркнула под одеяло, принесенное из дома, оно было вполне теплым. Я разглядывала  узор из черных березовых крапин на бересте, спилы сучочков. Мысли кружились в голове, как бабочки вокруг фонаря, но не думалось о чем-то конкретном. Уже сквозь сон услышала тихое поскрипывание ступенек, ощутила запах затушенной свечи.
- Неужели ты спишь? И не надейся, - Егор прислонился ко мне всем телом. Он был холодный, как лягушонок. Сон сразу прошел.
- Господи, ты же совсем замерз!
- Вот и отогрей. Как тебе мое деревенское убежище?
- Просто чудо!
- Знаешь, когда мы только познакомились, я сразу стал представлять тебя здесь, как ты лежишь на этой кровати и слушаешь что-нибудь такое:
Я дал разъехаться домашним,
Все близкие давно в разброде,
И одиночеством всегдашним
Полно всё в сердце и природе.
И вот я здесь с тобой в сторожке.
В лесу безлюдно и пустынно.
Как в песне, стежки и дорожки
Позаросли наполовину.
Теперь на нас одних с печалью
Глядят бревенчатые стены.
Мы брать преград не обещали,
Мы будем гибнуть откровенно.
Мы сядем в час и встанем в третьем,
Я с книгою, ты с вышиваньем,
И на рассвете не заметим,
Как целоваться перестанем.
Еще пышней и бесшабашней
Шумите, осыпайтесь, листья,
И чашу горечи вчерашней
Сегодняшней тоской превысьте.
Привязанность, влеченье, прелесть!
Рассеемся в сентябрьском шуме!
Заройся вся в осенний шелест!
Замри или ополоумей!
Ты так же сбрасываешь платье,
Как роща сбрасывает листья,
Когда ты падаешь в объятье
В халате с шелковою кистью.
Ты - благо гибельного шага,
Когда житье тошней недуга,
А корень красоты - отвага,
И это тянет нас друг к другу.
Мне еще никто в жизни не читал стихов, тем более Пастернака. Егор сразил меня окончательно и бесповоротно.

Утром я проснулась от солнечного лучика, прокравшегося через занавески-канаты на мою подушку. Егора рядом не было. Тишина. Только с улицы раздавались нечастые гулкие удары. Я накинула шаль и выглянула в окно. Егор во дворе колол дрова. Никогда бы не смогла представить его таким раньше. Городской синеглазый красавец, на которого засматриваются женщины. Ему скорее подошли бы  изысканные вещи, скучающий взгляд и бокал вина у барной стойки, чем порванные джинсы, полузастегнутая рубашка, взлохмаченные волосы и топор в руках. Но Егор был неотразим. И я поняла, что именно такой он мне и нравится больше всего, а того, другого, я бы не смогла полюбить.
Одевшись, пробежала через двор в баньку, умылась, причесалась и только потом тихонько сзади подошла к Егору и обняла его за талию.
- Проснулась, птаха? Иди, позавтракай с бабулей, а то она со мной есть не стала, тебя ждет, а я доколю пока дрова и гулять пойдем.
Неужели он сознательно отсылал меня в дом, чтобы оставить с бабушкой наедине? Но, наверное, этого не избежать. Что ж, будь что будет.
- Доброе утро, дочка! - Варвара Николаевна ставила на стол чашки, должно быть, увидела в окно, что я разговаривала с ее внуком и иду в дом. Егор говорил, что ей 74 года. Она старше моей мамы почти на десять лет. Седые волосы, морщинки по лицу, а глаза такие серые, добрые, выразительные. Для своих лет она прекрасно справлялась с хозяйством. Топить русскую печку – для меня это далекие воспоминания детства. У моих в доме - газ, а здесь - только привозные баллоны. Наверное, тяжело, особенно зимой.
- Вы в городе привыкли все бутербродами завтракать, а я вот кашки сварила. Любишь ли овсянку?
- Ну, как сказать, когда варила сыну, то ела вместе с ним, если честно, то не помню, когда последний раз.
Варвара Николаевна придвинула мне тарелку с кашей, налила чая, поставила на стол ватрушки.
- У тебя есть сын, сколько ему?  А где же муж?
- Мы разведены, а Артему - 24 года.
- Стало быть, Егор-то старше его только на девять лет, а тебе-то тогда сколько?
- Сорок пять, - я не могла есть, меня почти парализовало.
- А выглядишь-то моложе. Ты не сердись на меня, дочка. Егорушка у меня единственный внук, правда, есть еще три внучки – свиристелки: две от старшей дочери и Ольга – Егора сводная сестра. А этот первый, внук – сама мать - понимаешь.
Я кивнула. Говорила она по-доброму, не сердито, без упреков, и я немного успокоилась.
- Я тебя не осуждаю. По мне - так лишь бы Егорушке было хорошо. Как вспомню свою Верку, влюбилась в этого Андрея беспутного, родила вот, а только и себя и ребенка мучила, что толку было от такого отца. Любви-то Егорке не досталось. А с тобой ему хорошо, я вижу. Одно только не ладно - ребеночка ты ему не родишь ведь. А мне бы так еще хотелось правнука понянчить.
- Я это ему тоже говорила, но он меня не слушает.
Я рассказала бабе Варе  про наше знакомство, про то, что выгоняла Егора, но потом сдалась.
- На все вам Бог – судья. А я судить не вправе. Живите, как сердце скажет.
- Спасибо, вам большое, - у меня так легко стало на душе, я чуть не расплакалась от счастья.
- Да за что спасибо-то, вон, и не съела ничего, ну-ка, ватрушку бери.
Когда вошел Егор, мы уже непринужденно болтали о всякой ерунде.
- Все, ба. На двор дрова вечером переношу, а пока мы пойдем, погуляем.
День был, как по заказу. Настоящее бабье лето. От деревни по тропинке спустились прямо к Волге. Я опустила ладони в воду. Она была холодной, но такой чистой и прозрачной. Егор взял камешек, наклонился и вскользь бросил его по воде. Камень прыгал, будто отталкиваясь, оставляя на воде круги – раз, два, три, четыре. Я тоже схватила камешек и бросила, но мой, плюхнувшись один раз, сразу пошел ко дну. Егор смеясь, бросил еще камешек. Тот пропрыгал, аж шесть раз, а у меня - снова только один.
Егор веселился, как мальчишка.
Потом он научил меня находить плоские камешки и правильно бросать.
Ура! Мой камень прыгнул три раза!
В Плес мы вошли с какой-то другой стороны. Я даже сразу не поняла, что это уже милый, так понравившийся мне городок. Мы тихо брели по набережной мимо продавцов сувениров, выставленных картин, с изображением Волги и Плеса. Егор купил мне гладкий, плоский камешек, такой, как мы бросали в воду, только на этом местный художник незамысловато изобразил букетик синих васильков. Ох, уж эти синие краски! Мы поднимались в гору, считая огромные камни на булыжной мостовой.
Я вдруг вспомнила Романа, вернее, в чем разница между той поездкой и этой. Тогда я была степенной правильной женщиной. А сегодня – сумасшедшей, озорной девчонкой. Не знаю, хорошо это или плохо, но это мой выбор.
Вид с той самой красивой горы сегодня был еще очаровательнее. Тогда Волга мне не показалась такой синей, наверное, из-за облаков отражение неба в воде было серо- голубым. А сегодня день был солнечным, небо просто купалось в реке, и вода была синей-синей. Егор стоял у самого обрыва спиной к Волге, а я смотрела то на воду, то в его глаза – интересно, в какой синеве быстрее растворишься?
Заречье тоже выглядело нарядней, чем летом. Краски осени добавили яркости и праздника во всю картину.
- А где наша деревня? Ее отсюда не видно?
Егор показал мне рукой в сторону маленьких домиков, примостившихся по всей горе.
- Вон там за горой и леском.
Подул ветер, и принес запах реки, смешанный с запахом яблок, с берез полетели желтые листья. С сучка сорвалась сеточка паутины вместе с паучком и понеслась, подхваченная воздушным потоком. На меня накатило чувство грусти. По сути, мы такие же паучки в этой жизни, только уносят нас более сильные ветры. В голове крутились обрывки разных стихов про осень, но память отчетливо выбрала одно из самых любимых:
Есть время природы особого света,
Неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется - бабье лето
И в прелести спорит с самою весною.
Уже на лицо осторожно садится
Летучая, легкая паутина...
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!
Давно отгремели могучие ливни,
Всё отдано тихой и темною нивой...
Всё чаще от взгляда бываю счастливой,
Всё реже и горше бываю ревнивой.
О мудрость щедрейшего бабьего лета,
С отрадой тебя принимаю... И всё же,
Любовь моя, где ты, аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже...
Вот видишь - проходит пора звездопада,
И, кажется, время навек разлучаться...
...А я лишь теперь понимаю, как надо
Любить, и жалеть, и прощать, и прощаться.
Егор слушал меня с такой грустью на лице, что хотелось расплакаться.
- Чье это? Не Ахматова и не Цветаева.
- Ольга Берггольц.
- Вот только - не время навек разлучаться, лучше - навек вместе.
Мы уже снова спускались к Волге, когда сзади вдруг кто-то крикнул:
- Егор!
И не успели еще обернуться, как к нам подлетел, словно ураган, мужчина, обхватил Егора и, хлопая по спине, громко восклицал:
- Привет, чертяка. Сто лет тебя не видел!
Егор тоже радостно приветствовал парня, на какое-то время даже забыв обо мне. Потом, спохватившись, взял меня за руку:
- Ира, знакомься, это  Витька - мой друг детства.
Парень, улыбаясь, пожал мне руку и представился именно «Витька», а не Виктор.
Но по-другому его назвать – язык не поворачивался. Парень был такой рыжий, с веснушками по всему лицу. Просто - сорванец и балагур. Он буквально потащил нас к себе в гости, рассказывая по дороге, что живет совсем недалеко, и жена будет очень рада нас видеть потому, что сидит сейчас все время дома и ей ужасно скучно.
Я думала, что в этом тихом милом городке и домики только сказочно небольшие, разбросанные по холмам или отреставрированные - позапрошлого века особнячки вдоль набережной. Но оказалось, что есть и обычные в несколько подъездов, только не пятиэтажки, а все же ростом пониже.
Вот в такой дом нас и привел Витька. Дверь открыла приятная женщина лет тридцати, как бы сказали мужчины - в интересном положении, месяце, наверное, на восьмом.
Представил ее Витька Катюхой. Жили они совсем простенько, в маленькой однокомнатной квартирке. Как поведал Витька за столом – хорошо еще такую квартиру успел получить, теперь совсем – «труба» - жилье стало такое дорогое, а работы в провинциальном городке не найти. Благо сейчас летом отдыхающих много стало, да и москвичи приезжают, дома под дачи покупают, строят и реставрируют - поэтому на стройках можно подзаработать. А еще занимаются они с отцом копчением волжских лещей – хороший бизнес. Такими лещами угощали и нас с Егором.
Катя поглядывала на меня с любопытством, чувствовалось, что очень хотелось поболтать, чисто по-женски, но стеснялась. А на Егора изредка кидала заинтересованно-восхищенные взгляды.
Тут в комнату прибежал мальчишка лет семи, такой же рыжий и конопатый, как  Виктор – эдакое улыбчивое солнышко.
- А вот и Витька младший, - прокомментировал его приход отец, а Катя ласково потрепала сына по рыжим вихрам и посадила к столу.
Егор, улыбаясь, смотрел на мальчугана:
- Витька, что ты тут делаешь? – к бабушке с дедом в деревню езжай, там же веселее, - и уже обращаясь к Витьке старшему, добавил, - помнишь, как мы с тобой лазали в грачиные гнезда, а птицы такой гвалт подняли, на тебя накинулись, чуть с дерева не свалили.
- Я знаю, знаю, мне папа рассказывал, он тогда штаны порвал, и дома ему влетело,- вмешался мальчуган.
Говорил он тоже, как отец, окая и немного нараспев. Егор обращал раньше мое внимание на местный говор, потешаясь, изображал некоторые слова, рассказывал, что приезжая от бабушки из деревни, долго в городе говорил также нараспев, а в школе над ним смеялись.
Видно было, что мальчишке интересно общение с незнакомыми людьми, и когда Витька предложил довезти нас до деревни на лодке, тоже напросился поехать к деду, лишь бы подольше побыть с нами.
Мы, попрощавшись с Катей, вместе пошли к Волге. Дорогой Витька-младший все рассказывал Егору о своих мальчишеских победах во дворе, ему так хотелось похвастаться новому знакомому, какой он классный футболист, родные-то, видимо, слышали это уже много раз, а тут – такая возможность поболтать. Я наблюдала за ними со стороны.
Егор с интересом воспринимал Витькины рассказы. Они нашли пустую пивную банку и изображали футбольную игру, громыхая по булыжной мостовой, весело смеясь.
На берегу у самой воды стоял металлический гараж и, заглядывая в распахиваемые ворота, было очень непривычно видеть там лодку, а не машину.
Егор помог Витьке вытащить лодку, установить мотор, подбадривая Витьку-младшего:
- Давай, давай, мужик, помогай отцу!
И мальчишка с гордым видом крутился рядом с ними.
Я смотрела на них, и понимала, что Егору нравится возиться с ребенком. Мне стало так грустно. Словно кошки когтями заскребли прямо по душе.
Витька-младший мастерски справлялся с мотором и управлял лодкой под присмотром отца. Видно было, что это для него привычное дело. Перед тем как сесть на корму, мальчишка с гордым видом поплевал на руки, уселся, подбоченясь. Он повторял все жесты, копируя отца. Было так забавно смотреть, что я не выдержала и подзадорила его, назвав морским волком, а Егор, смеясь, щелкнул парнишку по носу и подтрунил:
- Какой там «морской волк» - рыжий речной лисенок!
Парнишка не обиделся, но круто повернул лодку против волны, и на нас полетели холодные брызги, отчего он развеселился, но получил щелчок от отца.
Я смотрела на берег. С Волги город был так же красив, как и с горы. Снова вспомнилось лето. Тогда мы с Романом тоже катались на лодке. Только летом мой спутник предпочел неспешную прогулку на лодке с веслами, и какой-то местный парень катал нас часа полтора вдоль берега. А я представляла себя дамой девятнадцатого века, только зонтика в руках не доставало.
Сейчас же мы мчались на моторной лодке, рассекая синеву реки. За кормой пенилась вода, разбегаясь волнами. Ветер трепал волосы. А виды Плеса сменялись, как картины в кино. И в памяти моей тоже менялись картины моей жизни. Странное ощущение. С одной стороны чувство радости, вихря, напора. А с другой – грусть, предчувствие чего-то неосознанного, но печального.
На крутом берегу показались домики деревни. Мы причалили к маленьким мосточкам. Витька-младший первым выскочил из лодки и лихо привязал ее к забитой у берега металлической трубе. Егор, поднявшись на мостки, подал мне руку. Он заметил мою грусть и пытался понять происходящие со мной перемены, вопросительно заглядывая в глаза.
Когда мы уже шли по деревне, распрощавшись с двумя Витьками,  Егор остановился и повернул меня к себе лицом.
- Что с тобой?
Я не знала, как объяснить ему, что я чувствую, какие сомнения снова овладели разумом, никак не могла подобрать слова и лишь сказала:
- Интересный мальчишка, правда?
Егор сразу понял, что я имела в виду, стал меня ругать и злиться, но я чувствовала, что и у него в душе появилась эта кроха сомнения, колебания, как маленький червячок. Может быть, он пропадет, не сохранится, а вдруг - начнет расти и глодать изнутри потихоньку, пока не проест огромную дыру, через которую уйдет любовь, симпатия и останется только боль, иллюзия счастья и несбывшиеся надежды.
Как же тонка эта грань между счастьем и разочарованием. Как трудно удержать равновесие, стоя на тонкой жердочке любовных отношений, особенно когда со всех сторон дуют ураганы страстей, желаний и эмоций…
Бабушка Варя встретила нас горячими пирогами. После ужина я взялась помогать по дому, а Егор отправился складывать дрова.
Ничто так не соединяет, как разлука, даже кратковременная. Вот и мы с Егором совсем уже ночью, забравшись на свой чердачок, не вспоминали ни Витьку, ни возникшую напряженность. Были только он, я и наша любовь.




***

Я готовила ужин, напевая потихоньку, что-то себе под нос. Мне снова доставляло удовольствие возиться на кухне, а то после ухода Горина меня совершенно не заботило, что я буду есть, и надо ли готовить. Звонок в дверь заставил побеспокоиться: надо же - не успела, что-то Егор рановато пришел. Открыла, как всегда, не посмотрев в глазок.
На пороге стояла совсем молоденькая девушка с ребенком на руках.
- Вы к Артему? Ане? А они здесь не живут.
Но девушка отрицательно замотала головой:
- Нет, я к вам.
Я растерялась. В голове закружились разные мысли-предположения. Мне вдруг стало нехорошо. Жестом предложив девушке войти, пригласила в комнату. А у самой в голове выстроился уже целый план дурных мыслей. «Когда только Темка успел с ней сойтись? Судя по возрасту ребенка – ему меньше года, да плюс еще девять месяцев, итого около полутора лет назад. Тогда Артем уже встречался с Аней, мало того – они уже намечали совместную жизнь. Бред какой-то».
Девушка села на краешек дивана, молчала и никак не могла собраться с мыслями. Худенькая, на вид моложе Артема. Светлые волосы завязаны пучком, слегка вздернутый носик, совершенно без косметики, наверное, совсем некогда собой заниматься. Оно и понятно - ребенок.
- Милый малыш, сколько ему? - спросила я, чтобы хоть как-то разрядить обстановку.
- Это Егорка, ему десять месяцев.
Малыш в это время развернулся, протянул в мою сторону ручки и заулыбался, глядя на меня большими голубыми глазами.
Меня прошило от макушки до пяток, словно электрическим током. Ноги стали ватными, и я села в кресло напротив. На лбу выступил пот, в ушах звенело. «Егорка». А я, дура, еще к чему-то приплела Артема.
- Сколько вам лет?- зачем-то спросила я. Какая мне, собственно, разница – кто она такая, сколько ей лет. Она пришла, чтобы разрушить мое счастье, она пришла за Егором. Мне стало тяжело дышать.
- Пожалуйста, не зовите меня на «вы». Я – Лена, мне 23 года.
- Ну, и что же, Лена, ты от меня-то хочешь?
- Помогите мне. Я знаю, у вас сын - мне ровесник. Вы мать, вы знаете, как мальчику отец нужен. И я люблю Егора.
- Ты что, следила за мной? И почему ты не решишь этот вопрос с Егором? Я-то, что могу сделать? - меня уже начинала раздражать эта тихоня.
- Нет, я не следила, это все подруга моя – Юлька. Выслушайте меня, пожалуйста, - девушка умоляюще смотрела на меня, а малыш крутился у нее на руках, сползая на пол. Наконец, освободился от маминых рук и пополз по комнате, направляясь прямиком к моим тапкам. Мне ничего не оставалось, как поднять его и поставить около себя. Маленький Егорка тут же занялся изучением моего фартука.
- Мы познакомились с Егором полтора года назад, я тогда училась в колледже в вашем городе и жила в общежитии. Я видела Егора несколько раз в ночном клубе - мы туда ходили с Юлькой. Мне он так жутко понравился, только такой, как он, разве посмотрит в мою сторону? Но однажды ко мне прицепился однокурсник, я никак не могла от него отделаться, пьяный до меня докопался. А из клуба как раз вышел Егор. Я подбежала к нему и попросила помочь. И он согласился меня проводить. Вот тогда я поняла, что это мой шанс. Да, я сама к нему напросилась, под видом, что боюсь идти в общежитие. А потом …Мы и были-то вместе всего один раз. А перед самой защитой диплома я поняла, что беременна. Я обрадовалась, пришла к Егору, все ему рассказала, а он ответил, что это невозможно и, что я - маленькая лгунья. Было так обидно, он, наверно, решил, что я на всех так западаю, но у меня на самом деле никого не было кроме Егора, хотя, даже и не знаю, как смогла забеременеть.
- Ну, уж уволь меня от подробностей ваших интимных отношений, - не выдержала я. Внутри у меня бушевала буря возмущения, даже руки дрожали.
- Извините. В общем, он мне не поверил. Окончив колледж, я уехала к себе домой. У меня нет родителей, я живу с бабушкой. Потом родила Егорку. Когда я его увидела, я даже не пыталась придумать сыну другое имя, он же так похож на Егора! А с Юлькой мы так и дружим. Сейчас, пока ее родители уехали, она меня сюда пригласила - попробовать еще поговорить с Егором. Мне кажется, он меня еле вспомнил и не поверил, что у меня от него ребенок. Егорка еще совсем маленький, но скоро он научится говорить и спросит, где его папа. Что я ему скажу? - девушка зашмыгала носом и стала рыться в карманах в поисках носового платка. - Ради Егорки, помогите мне. Пусть у него будет отец. Может быть, Егор сможет меня полюбить когда-нибудь. - Лена вытирала слезы, склонив голову.
Мне стало безумно жалко эту совсем еще девочку. До чего же нужно любить ребенка и Егора, чтобы идти на такие жертвы.
- А ты знаешь, что в свое время отец Егора женился на его матери, только потому, что та забеременела?
- Нет, - девушка вытерла слезы и подняла покрасневшие глаза, - и что потом?
- А потом Андрей – отец Егора, переспал почти со всеми девчонками из нашей институтской группы, и не только группы. С женой они все же развелись, а Егор воспитывался большей частью у бабушки, чтобы не видеть домашних скандалов.
- У нас не будет скандалов. Я все вытерплю ради сына. Только чтобы он видел, что у него есть и мама, и папа. Это же так тяжело, когда нет родителей.
Меня поразила твердость духа, решимость и самопожертвование этой девочки.
- А что случилось с твоими родителями?
- Они разбились на машине, когда мне было двенадцать лет, - Лена встала, взяла Егорку на руки, - вы мне поможете?
- Ты пойми меня, девочка, Егор ведь живой человек, и заставить его я не смогу, даже если очень захочу.
- А вы, конечно, не хотите. Вы любите Егора? И он – вас? Но почему? Вы же старше его.
- Не знаю, жизнь - сложная штука, и не все поддается объяснению.
- Вот, - Лена протянула мне листочек бумаги,- это адрес Юли, я у нее живу, пока родители не вернутся, и мой телефон. А если Егор не поверит, что это его сын, ведь и экспертизу сделать можно, я - не против.
Она взяла малыша на руки и пошла к выходу. Я сидела в раздумье, понимая, что нашим с Егором отношениям не остаться неизменными после сегодняшних нежданно-негаданно свалившихся известий. Тихая скромная девочка с ребенком на руках бесцеремонно вторглась в нашу жизнь и предъявляет свои права. Нет, пока еще только пытается заявить, что они у нее есть. Внутренне я с самого начала понимала - отношения с Егором – это ненадолго, но теперь сердце мое разрывалось, я не хотела его отпускать и искала себе оправдание, но  вправе ли я его удерживать? Да и как он сам отнесется ко всему, если ребенок действительно его?  Надо же так повторить судьбу отца! И надо ли ее повторять? Хотя Егор совсем не такой, как Андрей. Он мягче, правильней, ответственней, но он такой же настырный и упертый.
Растрепанность моих мыслей прервал звонок в дверь.
Егор с загадочным видом вручил мне длинную, скрученную трубочкой, бумагу, а развернув ее, я обнаружила внутри синюю розу.
С тех самых первых васильков, которые мне подарил Егор, синий цвет стал для нас своеобразным талисманом. Я как-то сказала, что это мне очень нравится, жаль только одного – он никогда мне не подарит роз. Я их люблю, но они не бывают синими, а всякие там сиреневые – это все же не то. И вот, я держала в руках совершенно синюю розу. У маленького принца была своя РОЗА, а мой синеглазый принц подарил мне синюю розу.
Егор светился от счастья.
- Представляешь, розы бывают синими! Их просто держат в синем растворе, и они синеют. Неужели ты не рада? За экстранеординарность я заслужил нечто особенное.
При других обстоятельствах, моя реакция, конечно, была бы другой. А тут я не знала, как мне быть. Заводить сейчас разговор о ребенке совсем не хотелось, но скрыть свою растерянность никак не получалось.
- Ну, хотя бы ужин-то я заслужил? - в голосе Егора послышались нотки обиды.
Я постаралась взять себя в руки. И тут на глаза Егору попался листочек с адресом и телефоном. Он покрутил его в руках и скорее по инерции, чем из интереса спросил:
- Что за Лена?
Меня снова охватила эта непонятная растерянность, я никак не могла подобрать подходящие слова. А Егор, насторожившись, уже упорно ждал ответа.
Тогда я набрала в грудь побольше воздуха и на одном выдохе выложила:
- Приходила твоя бывшая подружка с ребенком и сообщила, что ты уже 10 месяцев – папа.
Я смотрела, как меняются эмоции на лице мужчины, которого в первый раз назвали отцом, и пыталась понять, что он сейчас чувствует.
Он не прятал взгляд, не смотрел виновато, не оправдывался.
- Да уж, нечто особенное. Только все это бред. Для меня сие не ново и не впервой. Если бы ты только знала, сколько таких вот девочек пытались навязать мне отцовство. Только я еще в пятнадцать лет вбил себе на всю жизнь, что не повторю ошибку моего отца, поэтому всегда пользуюсь защитными средствами. Я не занимаюсь сексом без презерватива. И опередив мой уже слетающий с губ вопрос, добавил:
- Ты - единственное исключение из этого правила. Но ты - взрослая женщина, и сама же сказала, что у тебя спираль.
- А ты всегда так веришь на слово?
Но, мы, действительно, говорили об этом.
- Нет, не всегда, но даже был бы рад, если б ты забеременела. Ты смогла бы еще родить ребенка.
- С ума сошел! Да я скоро бабушкой буду.
- Одно другому не мешает. И позже рожают, но это твой выбор, и я его принимаю.
Меня сразила его уверенность, категоричность намерений. Он знал, что говорит и чувствовалось, что обдумывал эту тему не раз. Я уже колебалась, может быть и правда, эта девочка лгала?
- А ты все же попытайся вспомнить подробности отношений с Леной. И потом, малыш – Егорка, он так на тебя похож, а девочка не против экспертизы ДНК.
- Даже – Егорка. Ну, не могла она забеременеть! Всего один раз!
- Бывает достаточно и одного раза. Я никогда не спрашивала тебя о твоих бывших, прекрасно понимая, что ты не сидел в девственниках до тридцати трех лет, но ты даже не помнишь эту девочку?
- Почему не помню? Подлетела, как с горы на лыжах, у ночного клуба: «Помогите, защитите!» Рядом чучело какое-то пьяное болтается. Ну, дал ему раз в лоб – отстал. Та говорит: «В общагу идти боюсь, вдруг как припрется, замки – никакие». Пришли ко мне. Не собирался я с ней спать, честное слово! А она, дурочка, говорит: «Лучше вы будьте моим первым мужчиной, чем этот меня изнасилует – все равно он не отстанет».
- И ты, вот так просто, переспал с девчонкой и совесть тебя не мучила?
- Если я тебе скажу, что мучила, тебе легче станет? Во-первых: я тогда был не совсем трезв, во-вторых: какой же мужик откажется, когда его тащат в постель и уговаривают стать первым мужчиной. Правда, утром я ей сказал, что сожалею и если бы был трезв, ни за что такого не допустил, но она нисколько не расстраивалась, даже наоборот. А вот когда заявилась через месяц и сказала, что беременна, я не поверил и высказал все, что о ней думаю. Да, мало ли с кем она спала после меня.
Егор терзал себя. Мне было его так жаль, хотелось обнять и приласкать, как отчаявшегося ребенка. И я обняла, и погладила по волосам, а потом уткнулась лицом ему в грудь, и слезы вдруг сами хлынули из моих глаз.
Это были первые слезы, пролитые в образовавшуюся трещину наших отношений.
Хотелось с кем-нибудь поговорить, посоветоваться. На следующий день я отправилась к Валентине. С тех пор, как она сошлась с Петром, мы стали совсем редко видеться. И Валюшка уже не была озабочена поисками мне мужа. С одной стороны - это очень хорошо, я уже нашла Егора, и никто другой мне был совершенно не нужен. А с другой – сейчас, например, я даже не знала, будет ли подруга рада моему приходу – у нее теперь семья, новые заботы, а подруги отошли на второй план.

Валентина похорошела. Не ходила теперь по дому в застиранном халате и драных тапочках, а выглядела восточной наложницей в штанишках, тунике и туфельках с загнутыми носами. Российского колорита в это восточное убранство добавляли лишь пухленькие формы подруги, да запахи традиционных Валюшкиных пирогов, доносящиеся с кухни.
В жизни же Петруши, кажется, мало что изменилось. Компьютер переехал из маминой квартиры в Валюшину, а сам его хозяин был так же окружен вниманием и заботой, только отвечать приходилось не «хорошо, мама» и «спасибо, мама», а «хорошо, дорогая» и «спасибо, Валенька». Еще они в обнимочку сидели на диване у телевизора и чмокали друг друга в пухлые щечки в знак любви и признательности.
Валя была на седьмом небе от счастья, вся ее нерастраченная любовь и энергия нашла, наконец, свое русло.
О, создатели интернета, я беру обратно все свои негативные высказывания в ваш адрес! За одну только эту, нашедшую свое счастье пару, я готова поставить вам памятник!
После пирогов Петруша не донимал нас своим присутствием, и я смогла на кухне за чаем излить Вале всю свою истерзанную душу.
И чем же могла мне помочь подруга, кроме как выслушать и попытаться утешить? Но мне все же стало легче. Чуть-чуть.
А когда возвращалась домой, в сумочке заиграла мелодия:
«Подруга верная, мы будем первыми,
А не вторыми и уж точно не последними…»
Я так обрадовалась Янкиному звонку,  как хорошо, что она позвонила именно сейчас - домой идти совсем не хотелось. Но что-то становилось обычаем – утешать меня подруге за рюмкой. С Валюшкиными пирогами мне даже в голову не пришло – выпить с горя, а по дороге к Яне я купила бутылку коньяка.
И то ли от усталости, то ли от нервного напряжения пара рюмок выбила меня напрочь из колеи. Подруга оставалась, что говорится, трезвой, как стеклышко, а у меня отчего-то в голове был сплошной туман.
Почему же так происходит: я влюбляюсь то в Романа, то в Егора, потом терзаюсь, мучаюсь, а Янка живет себе спокойно. Пришел Розанов – хорошо, не пришел – тоже не плохо, хотя бы выспалась. Она, оказывается, еще и стихи пишет. Да еще какие!
Я не страдаю, не плачу,
И, в общем, не бедствую.
Я никого не люблю.
Я лишь всем соответствую.
С виду огонь, а в душе я -
Ледышка холодная.
Я не вулкан,
Я, скорее Змея подколодная.
Внешне – мила и любезна –
Внутри равнодушная.
Я одинока, как перст,
Хоть формально замужняя.
Ни на кого не надеясь,
Живу, как получится.
Стала я в жизни не спутником –
Просто попутчицей.
Вот так, приходишь к подруге со своим несчастьем, думаешь, что у тебя открытая рана – лечить ее надо. А у подруги-то какой фурункул! И ходит она с ним денно и нощно, ждет, когда прорвется, а может, нужно его ножичком? Больно? Да. Зато потом должно зажить быстро.
Как же все сложно… И как решить – когда зеленкой прижигать, а когда ножом - по живому?
В коридоре играла музыка:

«Облака качнутся, поплывут назад,
Только б окунуться  в синие глаза.
Лишь в твои глаза мне окунуться…»
Янка первая спохватилась:
- Иди, ответь, а то твой синеглазый ангел, наверное, уже в розыск на тебя подал.
- А я не хочу подходить к телефону, но обещала Егору, что всегда буду отвечать на его звонки, и что мне делать?
Яна – женщина трезвая – в полном смысле этого слова в настоящий момент, она взяла телефон и ответила:
- Привет, Егор! Это Яна. Ирка тут у меня пьяная сидит. Может, пусть она у меня переночует? Ну, смотри сам.
- Он сейчас приедет. Ох, и дуры же мы - бабы. И не потому, что бабы, а потому, что дуры.
- Это почему?
- А потому, что умные не попадают в такие дурацкие ситуации.
Логично. Яна всегда мыслит логично.


***

Еще одно не слишком приятное известие свалилось на меня, как гром среди ясного неба, а точнее - в виде мелодии с моего мобильника: «…прорвемся, ответят опера» - звонил Сергеев. Я уж и не вспоминала про ту ужасную историю, когда погиб мой бедный Боня. Сначала все ждала, что вот преступника поймают. Мы несколько раз встречались с Сергеевым - всегда за пределами его кабинета, но вопреки предположениям Валюши все эти встречи были сугубо деловыми, хотя с виду казались не совсем официальными. Сергеев был предельно вежлив и не более. И вот, когда я уж и думать забыла о той истории, он позвонил и сообщил, что задержали кого-то похожего на насильника, и мне предстоит опознать подозреваемого, если это действительно он.
Я зашла в кабинет Сергеева с плохо скрываемым чувством страха и, конечно, это было видно невооруженным глазом.
- Ирина Александровна, не нужно ничего бояться. К тому же сама процедура опознания может быть проведена таким образом, что вас подозреваемый не увидит. Вы будете находиться рядом с понятыми, ну и со мной, конечно.
Сергей Сергеевич улыбнулся так по-доброму, что мне стало легче. Вот умеет он расположить к себе, когда нужно, а то уйдет весь в работу и – сухарь сухарем. Жесткий, резкий, официально-протокольный. А иногда, словно другой человек. И улыбка ему так идет.
Конечно, я видела в кино, как проходят такие опознания, но когда это коснулось меня лично, мне стало как-то не по себе. Говорили что-то о ложных показаниях, давали подписать, что я ознакомлена. В моей голове был сплошной туман, а руки дрожали.
Когда я увидела троих мужчин, они все мне показались совершенно незнакомыми. Но вот один взглянул в мою сторону. Мороз побежал у меня по коже. Я снова вспомнила тот вечер, он тогда так же посмотрел на меня, только взгляд его был злее и отвратительнее, чем сейчас. Я закрыла свое лицо руками, словно боясь, что он меня увидит.
Сергеев подошел и тронул меня за плечо:
- Вы кого-нибудь узнали?
- Да. Тот, что посередине.
Сухие вопросы: Кто? Как? При каких обстоятельствах?
Я снова подписывала протокол. Наконец, все закончилось.
Сергеев пригласил меня в свой кабинет подписать мой пропуск.
- И что дальше?
- Когда следствие закончится, материалы будут переданы в суд.
- И мне нужно будет туда идти и снова давать показания? - я с ужасом смотрела на Сергеева.
- Зато, надеюсь, преступник будет законно осужден и его посадят, - Сергеев снова был официальным и резким, но видимо, пожалел меня, лицезрея столь несчастный вид.
- Ирина Александровна, на вас лица нет.
- Куда ж оно делось? – я попыталась шутить, но как-то не очень получалось.
- Давайте я вас чаем напою.
- Простите, это с непривычки. Прямо, как кисейная барышня какая-то. В следующий раз постараюсь держаться потверже.
- Надеюсь, следующего раза не будет.
- Вы хотите сказать, что мы с вами больше уже не увидимся?
- Что вы, я имел в виду, что лучше не попадать больше в такие ситуации. А вы хотели бы увидеться со мной еще?
Сергеев посмотрел на меня как-то оценивающе, словно прикидывая, стоит ли дальше быть любезным или снова можно вернуться к официально-протокольному общению.
Краска смущения предательски полилась мне на лицо - я совсем не это имела в виду. Но начинать сейчас оправдываться – это еще больше волноваться и привлекать внимание к тому, чего нет. И я ляпнула первое, что пришло в голову:
- Я хотя бы могу позвонить вам, или вы мне позвоните, - что-то от волнения у меня получалось говорить не совсем то, что я имела в виду на самом деле. И Сергеев, наверное, снова неправильно меня понял.
- Да, я бы с удовольствием позвонил вам, но, кажется, у вас совершенно нет свободного времени и ходите вы под постоянной охраной.
Это был явный намек на Егора, который, действительно, почти постоянно встречал меня после того происшествия.
Сергеев отвлекся, разливая чай, а я сидела и злилась сама на себя, за свою несобранность и необдуманность выражений. Еще подумает о намеках на продолжение отношений.
- Вы проконсультируете меня, как нужно вести себя в суде? - наконец я нашлась сказать что-то хоть мало-мальски соответствующее действительности.
- Конечно-конечно, Ирина Александровна.
- И можно теперь уж без «Александровна», я что-то так не привыкла, когда меня называют по отчеству.
- Хорошо, и вы можете обращаться ко мне по имени. В любом случае, телефон мой у вас есть, буду всегда рад помочь, не стесняйтесь.
Мы распрощались вполне по-дружески. Я была очень рада, что, в конце концов, Сергей понял все правильно и сам мне не позвонит, но если вдруг что, то – поможет.


Рецензии
Муж не перестаёт восхищаться твоим произведением !
Я то, честно говоря, не удивлена, так как давно знаю, что всё, что ты делаешь, получается наилучшего качества !

Рамзаева Ольга   03.06.2011 16:30     Заявить о нарушении
Ты меня засмущала

Светлана Балашова 2   04.06.2011 00:56   Заявить о нарушении
На это произведение написаны 3 рецензии, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.