Форма жизни номер два глава 11

                XI. Возвращение


На обратном пути я попросила Владислава заехать в Саратов.

-- Это опасно.
-- Ночью. Мы только немножко погуляем по центру.
Он не одобрил эту затею, но согласился. Я усмехнулась, мысленно назвав себя избалованным ребёнком, а его – заботливым родителем. Он рассчитал время так, чтобы мы въехали в город после полуночи, когда на улицах уже нет ни пробок, ни людей, которые могут узнать меня. Всюду текли весенние ручьи, было холодно и сыро. Мы прошли по проспекту от цирка до Липок, никого не встретив.

-- А ты жил здесь? – спросила я.
-- Бывал иногда. По делам.
-- Странно. Я ведь не любила его. Этот город. Он казался мне… приземлённым. Сплошные купцы и разбойники, в какой век ни загляни. А теперь вот… потянуло. Пойдём в Липки, там есть одна лавочка…

Сквер с романтичным названием «Липки» на ночь закрывался, но разве это препятствие для двух бессмертных! Я и в прошлой жизни пару раз через прутья чугунной ограды перелезала.

Мы сели на ту самую лавочку, посидели молча. Потом я встала и сказала:
-- Всё. Теперь всё. Поехали домой.

Официально я уже не считалась ученицей Владислава. Я стала полноправным членом сообщества бессмертных, у меня появились средства на личном счёте и полная свобода выбора. Но я пока не хотела ничего менять, и Владислав, насколько я поняла, тоже. Мне нужно ещё многому научиться, многое понять и принять. А Владислав… может быть, он просто привык ко мне. И ещё этот ревнивый демон, о котором мы не говорили, но и не забывали.

Дома ничего не изменилось, разве что снег почти весь стаял. Судя по записям с камер и отсутствию свежих запахов, нас никто не посещал. Я вошла в свою комнату и увидела ноутбук. Интересно, как там поживают мои старые знакомые? Я открыла страницу и обнаружила несколько свежих рецензий. Вильфор из Москвы хвалит стихи и предлагает зайти в гости. Ага, постараюсь зайти. Белочка-Людоедочка заскочила по совету Демона Летящего и оставила что-то невразумительное. Дитя, научись сначала без ошибок писать. Что дальше? «Спасибо за бокал красного. Кстати, стихи ничего. Почитаешь как-нибудь. Жорж».

Он всё-таки заходил, пока меня не было. Я немного подумала и набрала ответ: «Извини, что долго не отвечала. Была на дискотеке в одном очень крутом клубе. Кстати, после тебя заходила твоя знакомая. Я от неё еле избавилась. Она искала тебя. Арина». По крайней мере, я его предупредила.

Я засела за русско-английский словарь, иногда поглядывая на монитор. Но он больше не выходил на связь. Я отложила русско-английский и взяла русско-французский. Уж я тебе почитаю при встрече, милый друг Жорж. Я тебе так почитаю!

Наступил апрель. Ни он, ни она не объявлялись. Снег растаял, и я открыла очередной талант Владислава: талант садовода. Оказывается, он сам следил за парком!

Мы стали чаще выходить на прогулки. Я уже изучила окрестный лес и с каждым разом увеличивала окружности. Мы называли это прогулками, но люди, застань они случайно такое зрелище, приняли бы нас за леших или дриад, настолько быстро и легко мы передвигались. Я уже почти догоняла Владислава. Мои ощущения от бега напомнили мне детские полёты во сне, когда летишь низко над землёй, ловко уворачиваясь от веток и столбов, и так легко, и так весело!

Между прогулками я изучала языки и труды о душе бессмертных. Оказывается, этот вопрос волновал учёных и философов во все времена. Я даже нашла трактат восемнадцатого века о вампирских спиритических сеансах, когда вполне серьёзные дяди и тёти, напившись крови, садились двигать блюдечко со стрелкой. И оно им что-то отвечало.

Один индийский философ выдвинул довольно интересную гипотезу. Каждая душа проходит определённый путь, состоящий из определённого числа инкарнаций, от камня – через растение и животное – до человека и дальше, до чистой светозарной субстанции. Так вот, становясь вампиром, бывший человек теряет не всю душу, а лишь оболочки человеческих воплощений. Опыт камня, растения и животного остаётся при нём, отсюда наша склонность к накоплению информации, любовь к природе и звериные повадки. После смерти душа вампира возвращается на путь инкарнаций, но на низшую его ступень, и ей приходится заново проходить все стадии, переживать все человеческие страдания и получать необходимый опыт. Ей достаются увечные тела и злосчастные судьбы, это и есть чистилище для души, посмевшей выпасть из круга сансары. Меня заинтересовала эта версия, и я стала искать её подтверждения или опровержения в других источниках.

Иногда во время прогулок приходили стихи, и по возвращении я выкладывала их на странице. Мы заново подружились с Яной и Элей, моими человеческими подругами. Эля однажды заметила, что мои стихи напоминают ей стихи одной подруги, пропавшей без вести несколько месяцев назад. Я как-то нелепо отшутилась, и мы закрыли тему. Однажды в нашу дискуссию по поводу правомочности употребления инвективов  неожиданно вмешался Гильэльмо, тот самый пират. В качестве доказательства он привёл текст староиспанской баллады (в своём переводе) с таким количеством заковыристых нецензурных выражений, что уши покраснели даже у Яниной кошки (по крайней мере, так заявила сама Яна). Гильэльмо очаровал всех, и я сильно подозреваю, что кое-кто в него влюбился. Эх, девушки! Сказала бы я, да не могу…

Владислав между тем вернулся к изучению моего превращения. Он категорически отказывался поверить в версию с комаром и искал другие, более научные, объяснения. Он в который раз просматривал и сравнивал результаты анализов, но данных, по его словам, было недостаточно для сколько-нибудь логичной теории. Я захотела поучаствовать в обсуждении, но Владислав с улыбкой сказал, что для этого мне надо сначала досконально изучить человеческую, а затем вампирскую анатомию и физиологию. Я решила отложить это на потом, а пока вернулась к переписке с Гильэльмо, мы как раз обсуждали происхождение слов «кобыла» и «кабальеро». Я заявила, что второе произошло от первого, и получила в ответ целую издевательскую тираду.

В начале мая, во время прогулки, Владислав спросил вдруг:
-- Ты помнишь Виктора? Охотника, который подходил к тебе на балу?
-- Помню. Он хотел найти демона.
-- Кажется, он его нашёл. Он пропал неделю назад.
-- Седьмой…
Обратную дорогу мы проделали молча. Каждый думал о своём, и оба думали об одном. Жив ли ещё Георгий? Сколько охотников ещё пропадёт? И кто же, наконец, сможет изловить и уничтожить эту тварь?!
Дома я не выдержала и обратилась к Владиславу:
-- Если вдруг… он снова придёт. Научи меня этим обрядам и заклинаниям.
-- Вряд ли они помогут. Я передавал охотникам всё, что узнавал. Думаю, они использовали их, хотя бы некоторые. Результат, как ты знаешь, отрицательный.
-- А если не использовали? Я говорила с Виктором. Он точно не стал бы читать молитвы и рисовать пентаграммы. Он надеялся только на свою силу. Что, если остальные были такие же?
Владислав с сомнением покачал головой:
-- Не все, я знал некоторых. Впрочем, ты права. У нас нет другого оружия, пусть даже и такого призрачного. Я научу тебя.

Я погрузилась в изучение экзорцизма. Эпиграф к первому же труду поразил меня: «Также Иисус излечил сильно одержимого, живущего в гробах, и вылетевшие бесы по повелению Иисуса вселились и убили стадо свиней…»  Живущего в гробах?!

Я изучила «Большой требник» Петра Могилы, «Экзорсизм» Махова, «Молот ведьм», «Золотую ветвь» и много других книг.  Я с изумлением узнала, что «во время отчиток  бес чаще получает ещё большую власть над телом «одержимого» и начинает много и осмысленно говорить, в то время как… слушать бесов крайне опасно, так как они много опытнее и мудрее людей и при этом имеют цель погубить людей, с которыми контактируют».

Экзорцизм включает в себя несколько обязательных стадий: выяснение пути, по которому демон попал в тело; выяснение имени изгоняемого духа; молитвы и кропление святой водой.

Изгнанием злых духов из людей занимались шаманы ещё на заре человечества, известно это явление и во всех современных религиях. В исламе изгоняют джиннов, а католики готовят экзорцистов  в университете Athenaeum Pontificium Regina Apostolorum.

На всякий случай я выучила наизусть «Экзорсизм воды», «Экзорсизм из галлского миссала», «Письмо св. Евгенда» и прочие образцы средневековой литературы. Но тут была одна небольшая проблема: все эти обряды должен проводить священник, желательно святой.
 
Я обратилась к практике шаманов. Но и здесь всё оказалось сложно: чтобы стать шаманом, нужно быть избранным духами, которые и помогают подопечному изгонять чужих злых духов. Насколько я знаю, никакие духи меня не избирали, и поэтому помощи от них ждать не приходится. Но всё-таки я просмотрела несколько роликов шаманских камланий и тоже их запомнила. На всякий случай.

Владислав оказался прав: всё это интересно в теории, но вряд ли пригодится на практике. Я вздохнула и начала штудировать манускрипты и фолианты по чёрной магии (места, отмеченные Владиславом). Пентаграммы, заговоры, толчёные летучие мыши…

Через сутки я разочарованно вздохнула и сказала:
-- Остаётся только найти перстень Соломона и вытянуть духа через ноздри.

               
                Междуглавие. Георгий


Иван Васильев весело напевал себе под нос, доставая инструменты из кузова «Муравья» и прикидывая, какую колбасу лучше взять сегодня в сельмаге: докторскую или копчёную, и сколько пива: ящик или лучше два. Ему крупно повезло: вчера он отъехал подальше от деревни в сторону Каянина болота, пока не кончилась дорога, и стал обшаривать окрестности. И вот на дне одного из оврагов он наткнулся на перевёрнутую машину. Судя по всему, она ржавела здесь ещё с девяностых, тогда много людей пропало (и с машинами, и без). Внутри никаких останков не было, и Иван облегчённо вздохнул: это хорошо, душа бывшего хозяина машины не привяжется. А то был случай: один нашёл машину с костями, выбросил кости в кусты, распилил металл и сдал. И начались у него беды одна за другой. На краже его поймали; убегая, он ногу сломал; в тюрьме, говорили, туберкулёзом заразился, да так и сгинул где-то. Это точно душа покойника ему отомстила за то, что кости не похоронил по людскому обычаю.

Иван спустился в овраг и как следует осмотрел находку. Такого богатства на целый месяц безбедной жизни хватит, а то и на два! Главное, чтобы никто больше не пронюхал, а то желающих много. Иван вернулся к мотороллеру за оставшимися инструментами.
 
Работа спорилась. Иван весело, с огоньком то откручивал, то распиливал, то просто отламывал детали. Наверху шумели лиственницы под сильным ветром и ярко светило весеннее солнце, а здесь, на дне оврага, было тихо и сумрачно. Иван и не заметил, как солнце закатилось за дальний ельник, стало быстро темнеть и холодать. Когда батарейки фонарика стали садиться, он решил, что на сегодня хватит. Собрал инструменты и полез по склону оврага к мотороллеру, где уже лежала часть добычи.

И вот тут-то он увидел в лесу человека. Тот стоял неподвижно и смотрел на Ивана. Ну так и есть, проследил кто-то! Иван тоже замер, пытаясь сквозь листву определить, кто же из негодяев позарился на его добро. Но незнакомец явно был не из местных.  Высокий, белый, одет, как турист из города, но без рюкзака. Может, геолог? Да нет, чистый больно. Турист, решил Иван. Заблудился в наших местах. Скорее всего, машина где-то тут поблизости застряла или сломалась. Иван опять повеселел: сегодня деньги сами идут в руки! Сейчас дёрнем его машину «Муравьём», а нет – за помощью в деревню сгоняем, в любом случае внакладе не останемся! Иван приветливо помахал рукой, одновременно придвигаясь к кузову мотороллера, где, помимо прочего, лежал надёжный ломик. Вроде бы всё в порядке: человек из города вряд ли пришёл сюда за металлоломом, тем более в такой дорогой одежде. Оружия при нём не видно, да и зачем бы ему сдалось покушаться на Ивана, молодого тихого алкоголика, совершенно безвредного для окружающих?

Но что-то в незнакомце не давало Ивану покоя.  Что-то глубокое, древнее – то, что хранила кровь его предков – подсказывало, что нужно бросить всё и бежать, бежать не оглядываясь. Но огненная вода, которой Иван уже подзаправился с утра, притупляла первобытные инстинкты. Иван щурился, силясь разглядеть незнакомца и понять, почему же тот вызывает в нём страх и желание держаться подальше.  Да нет, решил Иван, это с похмелья что-то мерещится. Он снова помахал рукой, привлекая внимание чужака. Обычный заблудившийся турист. А что не двигается – так тоже опасается, мало ли кто по лесу шастает в наши времена.

Незнакомец, наконец, шевельнулся, и, пока Иван быстро оглядел инструменты в кузове, незаметно скользнул вперёд и вдруг оказался уже на полпути между ними. Иван похолодел. Неужели всё-таки душа хозяина машины пришла за ним? Да нет, не может быть! Сказки всё это! Иван заморгал и стал тереть глаза, а когда открыл их – чужак стоял рядом. Вот тут до Ивана наконец-то дошло, почему надо было послушаться голоса крови и бежать прочь. Потому что перед ним стоял не человек. Иван, хоть и пропил дары предков, но кое-что ещё мог видеть и понимать. Дед рассказывал когда-то маленькому Ване и его братьям, что разные создания бродят по земле. Тех, кто пришёл из Нижнего мира, видят только шаманы. Но есть и другие – сделанные из плоти, как люди, но не люди. Этих может увидеть и простой человек, если они сами захотят показаться. Но кто их увидит – умрёт.

Иван попятился, но убежать не пытался: ноги от страха подкосились, да и знал уже, что от такого не убежишь. Хорошо смеяться над страшными сказками, попивая портвейн за гаражом у школьного двора в компании приятелей. Но здесь, посреди сумрачного леса, когда солнце уже скрылось за горой, наедине с живым мертвецом было не до смеха.

-- Заработать хочешь? – вдруг спросил чужак.
-- Кто ж не хочет, -- ошарашено ответил Иван.
-- Дам тысячу, если поможешь найти одного человека.
Иван воспрял духом. Может быть, чужак не убьёт его? Да ещё и деньги обещал. Хорошие, однако, деньги.  «Человеком притворяется. Думает, я его не узнал. Ну что ж…» Иван решил подыграть. Заломив шапку, он подмигнул странному собеседнику:
-- Отчего же не помочь-то? Я местных всех знаю. Кого ищешь-то?
-- Шамана вашего.
Иван радостно закивал:
-- Это тут, недалеко. Садись, подвезу.
Но незнакомец не торопился. Приблизившись к Ивану так близко, что у того сердце ушло в пятки, он прошептал:
-- Смотри, тунгус. Обманешь – пожалеть не успеешь. Мне нужен самый сильный шаман, какого ты знаешь.

Иван замер. Он-то хотел отвести страшного чужака к Белому Бубну, местному шаману для туристов. У того была красивая, расшитая бисером одежда, новый бубен, амулеты и посохи. Начальство из города привозило к нему делегации, и он устраивал камлания, изгонял духов из делегатов. Однажды даже депутат из Большого города приезжал, так Белый Бубен и из него пять злых духов изгнал. Но гостю не нужен Белый Бубен. Гостю нужен тот, к кому идут местные из всех окрестных деревень, если случается настоящая беда. Гостю нужен дед Ивана.
 
Когда-то давно дед учил Ивана. Показывал травы, рассказывал о Нижнем и Верхнем мире, о добрых и злых духах. Учил говорить с белками и птицами. Но Иван пошёл в школу, и там его стали учить совсем другим вещам. Он так и не запомнил таблицу умножения, зато рано пристрастился к дешёвым сигаретам и пиву на школьном дворе, за гаражом. Деда стал стесняться перед новыми друзьями, перестал ходить к нему. На вопрос матери гордо ответил, что вырос из детских сказочек. Потом он чуть не сел в тюрьму за кражу соседской алюминиевой фляги. Мать бегала к соседке, умоляла, подарила золотую цепочку с кулоном, и та забрала заявление. С тех пор Иван стал осторожнее: брал только вдалеке от дома и только то, что плохо лежит. Мать хотела отвести его к деду, чтобы тот изгнал злых духов из заблудшей души, но Иван заартачился. Стыдно было показываться деду на глаза, да и жизнь свою он вовсе не считал пропащей. Нашёл металл, сдал Чермету – и пей-гуляй весь вечер в шумной компании. Чем плохо?

И вот чудовище из сказки стоит перед Иваном и требует отвести его к деду. Откажешься – живым из леса не выйдешь. Согласишься – деду не поздоровится. Убьёт деда эта тварь. Но дед старый, пожил. А Иван молодой, ему ещё жить да жить. И потом, дед же великий шаман. Да ему раз плюнуть справиться с любой нежитью!

Так Иван сам себя уговорил и, осмелившись посмотреть чудовищу в глаза, кивнул:
-- Отведу.

Глаза чудовища полыхнули кровавым огнём, и Иван тут же отвёл взгляд и мелко задрожал. Скорее, скорее из этого жуткого леса! На людях будет не так страшно. Там что-нибудь придумается, как-нибудь образуется…

Иван двинулся к мотороллеру, но тут же смешался и замер. Неужели мертвец сядет в седло позади него?! Но тот, будто прочитав его мысли, сказал насмешливо:
-- Езжай. И не оглядывайся. Я буду рядом. Остановись у его дома и жди.

Иван, продолжая мелко трястись, с четвёртой попытки завёл мотор и поехал. Он чувствовал затылком неотступный взгляд чужака. Дед жил на выселках, на другом конце Каянина болота. По какой дороге ни езжай – деревня всё равно далеко в стороне окажется. Иван выжал газ и стал судорожно вспоминать хоть какую-нибудь молитву, но на ум шло почему-то одно «во веки веков, аминь». Иван хотел перекреститься на ходу, но, только он поднёс руку ко лбу, руль дёрнуло, мотороллер подскочил на кочке, и Иван чуть не вывалился из седла. То ли ему показалось, то ли действительно из чащи донёсся смех, но больше попыток он не делал. Дорога петляла, огибая жуткое Каянино болото. Много народу сгинуло в этих местах. Много обманных полянок, надёжных с виду, таило оно. Родители строго-настрого запрещали детям ходить в сторону болота и сами редко сюда забредали, разве что за морошкой и брусникой. Да вот ещё к шаману за помощью, если беда приключится.
Давно Иван не был у деда, но дорогу не забыл. Вот показались на поляне среди леса покосившиеся постройки.  Когда-то здесь жили несколько семей, решивших основать свой хутор. Но давно уже старики поумирали, а молодые разъехались кто куда. Крепкие русские избы и срубные юрты ветшали, никому не нужные. В одной из этих юрт и поселился шаман, отдав своё прежнее жилище в деревне старшему сыну.
 
Иван подъехал к дому и заглушил мотор. Стало тихо-тихо.  Иван огляделся. Возле юрты стояли старые рассохшиеся нарты, на перекладине из шестов висел меховой кафтан. Иван вспомнил не к месту, что русский учитель по истории называл одежду эвенков «тунгусским фраком», потому что она сшита сверху, а от пояса полы свисают свободно. И ещё Иван вспомнил, как лихо дед скакал на олене, и как развивались эти полы на морозном ветру, и как он, Иван, звонко смеялся и тоже хотел поскорее научиться ездить верхом на олене…

«Может, ушёл куда», -- то ли с надеждой, то ли с ужасом подумал Иван. Нервно оглянулся вокруг: может, чудовище отстало? Но нет, чужак уже стоял на границе леса. Ни запыхался, ни испачкался. Хотя Иван ехал быстро, выжимая из мотороллера всё, на что тот был способен. Иван покорился судьбе в образе красивого, но мёртвого создания Нижнего мира и кивнул в сторону дома. Создание тут же исчезло и появилось уже в тени дома. Заглянув в окно, чужак замер на несколько мгновений, а затем обернулся к Ивану. Внимательно посмотрел, как бы запоминая, потом достал из кармана пачку денег и, вынув тысячную купюру, небрежно бросил её на землю.

-- Держи. И запомни: одно лишнее слово – и я приду за тобой. Что будет дальше, рассказывать?

Иван отрицательно замотал головой. Чужак скрылся в дверях. Иван нерешительно слез с седла и сделал шаг в сторону купюры. Потом быстро подскочил, схватил её, запрыгнул обратно в седло и ударил по газам. Он ничего не видел и не слышал, выжимая газ до отказа. Въехав в деревню, он, не сбавляя скорости, промчался до магазина, но тот был уже закрыт. Тогда Иван развернулся и поехал в дом на отшибе, к бабе Мане, у которой всегда, днём и ночью, можно было купить полторашку араки, местной молочной водки.

Спровадив мальчишку, Георгий осторожно зашёл в дом. Десятилетние поиски привели его сюда, в самое холодное и сухое место на Земле. Когда-то, лет сто назад, он был здесь, изучал загадку Тунгусского метеорита. Но теперь не до научных гипотез, он пришёл сюда за помощью. Как ни странно это звучит, но он, бессмертный с пятью ступенями образования, с двумя десятками диссертаций и открытий, так и не смог найти способ исправить свою же ошибку. Он самонадеянно вторгся в область, неподвластную таким, как он. Бессмертные – хозяева материального ночного мира. Мир дневной им враждебен, мир же нематериальных сущностей – просто параллелен, все попытки пересечения этих миров заканчивались катастрофами, как соединение материи с антиматерией.  Контактировать с этими сущностями и повелевать ими могут только люди, причём только избранные. Осознав это, Георгий с горечью подумал: может быть, всё дело в душе? Вернее, в её отсутствии у бессмертных (как и утверждают человеческие мифы)?  Но сейчас не время строить гипотезы, сейчас время действовать. Поэтому он здесь, в краю болот и вечной мерзлоты, где почти не бывает дождей и облаков, зато снег лежит по двести дней в году. Здесь живёт тот, кто сможет ему помочь. Судя по тому, что Георгий узнал об этом эвенкийском шамане, он был действительно настоящим, одним из последних. Он жил в двух мирах и знал тот мир не хуже, чем этот.

Георгию не нужен был свет, чтобы увидеть старика. Шаман неподвижно лежал на лавке. Будто мёртвый. Но тонкий слух вампира улавливал редкое сердцебиение.  Георгий тоже замер, ожидая его пробуждения. Так, в полной неподвижности и темноте, они провели около часа.

Наконец, старик открыл глаза и посмотрел на гостя.
-- Привела тебя нелёгкая, -- сердито сказал он. Георгий кивнул.
-- Помоги, старик. В долгу не останусь.
Старик медленно, тяжело сел. Его лицо напомнило Георгию известный скульптурный портрет Чингиз-хана: острые скулы, острый взгляд, глубокие морщины на тёмной, словно выдубленной коже. Одет он был просто, даже убого: ватные засаленные штаны, выцветшая рубаха в клетку и меховая безрукавка. Старик нашарил под лавкой валенки, обулся и, чиркнув спичкой, зажёг свечу на столе.
-- Ладно. Духи сказали: есть способ. Только дорого это будет стоить. Всем.
-- Назови цену.
-- Нетерпеливый какой. В долгу не останешься.
Старик замолчал. Георгий терпеливо ждал. Обдумав как следует всё, что показали ему духи, старик произнёс:
--  Тело уничтожить надо. Иначе дух не выйдет.
Георгий едва заметно шевельнулся, но тут же снова замер. Потом медленно кивнул в знак согласия:
-- Расскажи, как это сделать. Я сделаю.
-- Один не сможешь. Нужны ещё такие, как ты. Вы будете удерживать тело, я буду говорить с духом.
Георгий очень не хотел впутывать Владислава. Но не охотников же звать на помощь! Он снова кивнул:
-- Здесь мобильник сеть ловит?
-- В деревне. Или наверху, если на дерево залезть.

Георгий исчез.