Наш Ильич

Теплое пиво и такая же ночь, темный немытый мрамор и странно грязный в недоуменной позе, черный Ильич.
     В то время, когда мы были моложе - это казалось невозможным и даже подсудным. А этой ночью, с некоторой опаской, мы подошли к месту, где должны лежать цветы, прикинулись детьми, и почти не оглядываясь, присели. Трудно оглядываться на себя без видеокамеры, но какое-то всевидящее око, наверное, из прошлой жизни, фиксировало наши нехитрые движения. Немного напряженно, потом уверенно и, в конце концов, мягко и вальяжно совершенно забыв про разведенные руки, когда-то живого человека, которому мы маленькими человечками салютовали в красных галстуках со словами написанными на последней обложке тетради, сняли ботинки и, ощущая себя немного философами, частично патрициями, развалились в ногах у Дедушки.
   Заговорили о вечном. Дырочками светили звезды в черном небе, которое озарялось немыми зарницами. Третий становился всё меньше, но никак не мог снизойти до нас. От этого мы становились всё важнее и толще. Заговорили громче. Потом лучше. Он молчал. 
      Свет ярких фар высветил две жалкие фигурки в ногах у дедушки. Из темноты появился один в форме асфальта с красной разделительной полосой, другой просто так и непременная подруга рядом. Сами, не совсем понимая, в чём криминал, они всё-таки сказали:
     - Сойдите с пьедестала! 
     С таким же каменным выражением, как и у него, невинно оглянувшись, мы недоуменно