Боевая молодость моя

Внуку Андрею!

В этой бурной и противоречивой жизни сумей правду отличить от лжи, не сверни с правильной дороги. Будь достоин тех, кто спас наше Отечество от порабощения, всегда помни, какой ценой достигнута мирная жизнь наших соотечественников.

Твой дед.

Свердловск 1986


КРАТКАЯ БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Родился и вырос я на Урале. Моё детство и юность прошли в деревне Никольской и совхозе Аксариха Камышловского района Свердловской области. В семье нас было 9 человек: отец, мать, три бра¬та и четыре сестры. Отец рано нас приучил к крестьянскому труду, в 6 лет я уже принимал посильное участие в обработке земли, про¬полке овощей и заготовке сена.
(Семья - Гридин Андрей Нилович, Акулина Ивановна, дети - Александр, Евграф, Михаил, Ирина, Мария, Наталья, Анна (Нюра)- Прим. О.М. Гридин)


В 1931 году семья переехала из села Никольского в совхоз «Аксариха», где отец и старшие братья плотничали, возводили свиноводческие фермы, а я учился в Кашинской сельской школе. Начало тридцатых годов на Урале было трудным, наша   семья, как и многие другие, голодала. Отец умер, когда мне было 11 лет, а через год умерла мать. В 12 лет я вступил в трудовую жизнь. Жил и воспитывался у старшей сестры Марии Андреевны. Её муж-Павел Дмитриевич Киселев, работал трактористом, и я с детства стал приобщаться к тех-нике: работал прицепщиком, трактористом, помощником комбайнера. В 1940 году окончил школу мехкадров при совхозе «Волжская коммуна» Бузулукского района Чкаловской области (ныне Оренбургской) и прочно встал на путь сельского механизатора, работал трактористом,  а с началом Великой Отечественной войны - комбайнером.

Часто говорят, что в деревне меньше, чем в городе, условий для развлечения подростков. Однако мы в свои детские и юношеские  годы  этого не  ощущали. Любимыми нашими развлечениями были игры в шаровки («шарик»), «бабки», позднее волейбол, много времени находились на природе, в лесу, знали десятки съедобных трав, корений, любили добывать березовый сок, копать земляные орехи и саранки.
Любимым моим занятием, как и моих сверстников, были «военные игры», особенно после того, как мы увидели кинофильм «Чапаев», многие из нас пытались изображать легендарного героя, застегнув пальтишко на одну  пуговицу и вынув руки из рукавов, чтобы при беге развивалось оно, как «чапаевская бурка». Песни любили тоже военные: «По долинам и по взгорьям», «Там, вдали за рекой»,  «Катюша», «Три  танкиста» и др.

Шли годы, наши интересы развивались. Наши мысли все больше и больше увлекала военно-патриотическая тема. Как только стало возможным, мы все записались в кружки OTTO, БГСС, Ворошиловский стрелок, в организацию ОСАВИАХИМ. Закаляли себя и физически: занимались  лыжами,  волейболом, поднимали тяжести, бегали.               

Спортивных сооружений и стадионов в    те    времена в деревнях не было. Единственным излюбленным местом юношей совхоза был так называемый БУМ.  Кто и почему его так назвал - не знаю, но это была перекладина из бревен» на которой были закреплены канат, шест и турник. Каждый свободный вечер мы по очереди упражнялись на этих снарядах.
С ранних лет я стал приобщаться к общественной работе, был постоянным членом драмкружка при совхозном клубе. В 1938 году меня приняли в комсомол. Это событие осталось в памяти на всю жизнь. Комсомольский билет я поехал получать в Камышловский райком ранней весной 1938 года верхом на лошади (18 км). В момент оформления комсомольского билета завыла сирена и была объявлена учебная «воздушная тревога». Вой сирены, услышанный в первый раз, почему-то зародил в сердце тревогу, очевидно не напрасно.
Секретарь  райкома,  вручая комсомольский билет,  напутствовал меня такими словами: «Миша, ты сегодня у нас в райкоме слышал вой сирены, это была учебная воздушная тревога. Нашей молодежи надо готовиться к защите Родины, организуйте такие же тренировки в своем совхозе». Мы восхищались перелетом советского экипажа через северный полюс в Америку,  подвигом советских летчиц, оказавшихся в сибирской тайге, переживали исчезновение летчика Леваневского.

   Нас волновали события тех лет. Особенно сильное воздействие на меня и моих сверстников оказали события на озере Хасан, реке Халхин-Гол и вооруженный конфликт с Финляндией. В соседнюю деревню Кашино приехал младший командир, награжденный орденом Боевого красного знамени за бои на озере Хасан. Мы бегали в эту деревню, чтобы хоть издали увидеть этого героя,  перенимали его манеры, его раз¬говор. Жизнью героев Хасана, Халхин-Гола и боев в Финляндии мы жили и конечно все мечтали оказаться рядом с ними.
Наступила весна 1941 года. На Урале созрели сочные травы, у механизаторов начались свои заботы. Мне и двум моим сверстни¬кам было поручено сцепом двух тракторных сенокосилок косить кле¬вер на сено. 22 июня, закончив трудовой день, переодевшись в выходную одежду, мы пришли в клуб. Вслед за нами вошла посыльная конторы и сказала: «Миша!  Тебя срочно вызывает секретарь партбюро Злоказов!» (Я был в это время неосвобожденным секретарем комсо¬мольской организации совхоза). В кабинете секретаря партбюро уже собрался весь партийный актив совхоза. Секретарь партбюро т. Злоказов сказал: «Миша, сегодня рано утром фашистская Германия напала на нашу страну, идут бои на границах. Оповести об этом всех комсомольцев, и организуйте патрулирование территории совхоза. Для этого мы выделим вам лошадей».
Страшная весть с быстротой молнии разлетелась по всем участкам совхоза.  Мы словно сразу стали взрослыми.
Комсомольская организация совхоза организовала парное ночное патрулирование на лошадях в районе свиноводческих ферм,  тракторного парка,    по дорогам на территории совхоза. На дежурство мы назначали попарно - юношу и девушку верхом на лошадях. Инструктируя патруль, я обращал внимание на то, что фашисты могут забросить к нам на Урал диверсантов, и требовал задерживать и доставлять на центральный участок каждого незнакомого человека.
Вторым мероприятием оказалась помощь партийной организации в соз-дании истребительного отряда.  Камышловский райвоенкомат поручил одному из командиров запаса проводить с организованным истребительным отрядом занятия,  в отряде было около 3 человек. Ежедневно после работы мы занимались по 2 часа, познавали азы солдатской науки, это были очень полезные занятия, но вскоре они прекратились, так как большое количество возрастов было мобилизовано, и заниматься стало не с кем.
Помню, как провожали мы своих односельчан: проходили краткие ми-тинги, на которых мои земляки клялись не щадить своей жизни для достижения победы над врагом. Ушел на фронт дорогой для меня человек, который был мне вместе отца - Павел Дмитриевич Киселев, а вскоре пришло извещение - пропал без вести (он погиб в боях под Смоленском).
Я и мои сверстники (3 человека) подали заявление в райвоенкомат о досрочном  призыве нас в армию, но у военных комиссариатов было много хлопот, нам ничего не ответили, тогда, выбрав момент, мы сами приехали в райвоенкомат. В военкомате нам сказали:   «Придет ваша очередь - призовем, а сейчас езжайте домой и работайте».
Время подходило к уборочной страде, в совхозе к этому вре¬мени имелось 5  комбайнов, но 2 комбайнера ушли на фронт.
Вызывает меня директор совхоза Михаил Сергеевич Карякин и говорит: «Миша, ты имеешь некоторый опыт работы на комбайне: один сезон работал помощником комбайнера, мы решили вручить тебе комбайн Григория Белоногова, ушедшего на фронт.  Формируй комсомольско-молодежную бригаду и приступай к уборке.  Время не ждет!».
 
Принял я комбайн, подобрал помощников - таких же, как сам семнадцатилетних юношей и девушек и приступил к жатве ржи,  однако заявление о моем досрочном призыве в райвоенкомат отправил. Обратился также в Камышловский райком комсомола с просьбой послать на фронт.
 
Не все ладилось в работе комбайна, не доставало опыта в регулировке его отдельных узлов, часто простаивал.

Я ПРИЗВАН В АРМИЮ.

И вот настал день, когда пришла долгожданная повестка из рай-военкомата о призыве меня в ряды Красной Армии, пришла повестка и моему  товарищу - Кузьме Овчинникову.
В один из сентябрьских вечеров собрались комсомольцы совхоза проводить нас в ряды армии.
Помню до сих пор, что в своем кратком выступлении я пообещал изучать военное дело настойчиво, слушаться своих командиров, драться с врагом по-уральски.
Прибыв в райвоенкомат, мы с радостью восприняли весть о том, что служить будем в воздушно-десантных войсках (формировалась новая воздушно-десантная бригада, и в связи с этим был объявлен комсомольский призыв). Воздушно-десантная бригада формировалась в сос¬таве Уральского военного округа с местом дислокации в г. Котельнич Кировской области.
На второй же день по прибытию в г. Котельнич мы приступили к занятиям по боевой и политической подготовке, я был назначен командиром отделения.
Уральская погода нас не баловала, шли затяжные дожди со снегом, наша гражданская одежда и обувь желала быть лучшей, обмундирования же очевидно не доставало, и наша экипировка затягивалась. В конце октября начались заморозки, река Вятка, куда мы бегали по подъему умываться, покрылась льдом. Чтобы умыться, надо было продолбить ногой лед и из лунки плескать обжигающую воду себе в лицо. Плохо то, что ноги всегда были мокрыми, а обсушиться было негде. Личный состав спал на трехъярусных нарах в    помещении бывшего спортзала, была большая скученность, мест не хватало. В начале ноября я простыл и заболел - свело ноги, а тут началась работа    медицинской комиссии на предмет годности к службе в ВДВ.
Лечить меня, очевидно, не было времени, и я, к большому моему огорчению, был отчислен из бригады и направлен в распоряжение своего Камышловского райвоенкомата. С тяжелым чувством покидал я бригаду, не успев понять, что это за войска (не мог я знать тогда, что ВДВ - это моя судьба, с которой я связал в послевоенное время всю свою жизнь).
По возвращении домой, через два дня, я поехал в райвоенкомат, в райвоенкомате мне сообщили, что при Свердловском военно-политическом училище создаются курсы заместителей политруков и если райком ВЛКСМ будет меня рекомендовать, то военкомат направит меня на эти курсы, хотя было сомнительно, возьмут ли меня с четырьмя классами образования. Заручившись рекомендацией райкома ВЛКСМ, через день я прибыл в военный отдел Свердловского обкома ВЛКСМ, к секретарю обкома т. Лыжину, который решил проверить мои «познания» в русском языке, заставив написать заявление о желании учиться на курсах замполитруков. Не знаю, что решило, или мое страстное желание быть в армии или заявление, но в тот же день я прибыл в училище, был обмундирован и поставлен в строй.
Курсы заместителей политруков в Уральском военном округе, как и в других округах, создавались из числа комсомольского актива, значительная часть курсантов пришла из вузов г. Свердловска. Всего на курсах обучалось около 400 человек. Размещались курсы при военно-политическом училище на ул. Малышева и областной партшколе на ул. 8 марта. Занимались по 10 часов в сутки, изучали уставы, материальную часть стрелкового оружия, но больше всего занимались тактикой.
Хотя из нас готовили заместителей политруков,  однако вопросам политической подготовки уделялось меньше внимания, чем боевой подготовке. Я считал и считаю сейчас, что это правильно, т. к. за короткий промежуток времени из нас людей, хорошо владеющих составными частями марксизма-ленинизма, не сделаешь, а научить владеть оружием и элемен¬тарными вопросами тактики - необходимо. Тактикой занимались за городом или в зимнем лагере в Верхней Пышме, куда неоднократно выходили и жили там в течение недели.
Основными темами занятий по тактической подготовке были: «наступление взвода (роты) на сильно укрепленный опорный пункт противника»,  «бой в лесисто-болотистой местности», «оборонительный бой взвода (роты) в ночных условиях» и т. д.
Несмотря на то, что все мы были уральцы, надолго нам запомнились сорокоградусные морозы и глубокие снега, по которым было трудно бежать и ползти по-пластунски.
Обстановка на фронте была очень тревожная: враг рвался к Москве. В Свердловск сплошным потоком прибывали эвакуированные фабрики, заводы, учреждения. После напряженного дня учебы мы нередко в течение ночи помогали перетаскивать и устанавливать станки на заводе, расположившемся в Историческом сквере г. Свердловска. На морозе руки прилипали к металлу, но мы, погрузив станок на стальной лист и впрягшись по 10 человек, тянули его за тросы к месту установки.
Однажды совершили трехсуточный марш на лыжах с полной экипировкой, с ночевкой в лесу и самостоятельным приготовлением пи¬щи, в ходе марша отрабатывался ряд тактических задач. Несмотря на то, что многие курсанты выбивались из сил, а некоторые получи¬ли обморожение, для выработки выносливости трехсуточный марш был полезен. Неоднократно выходили на гарнизонное стрельбище «Гореловский кордон», где выполняли различные упражнения из стрелкового оружия (винтовки, автоматы, пулеметы - ручные и станковые).
Кроме напряженной работы, боевой учебы, руководство находило время для организации нашего отдыха. Организовывались культпоходы в областной драматический театр, в Театр Музыкальной комедии, в Окружной Дом офицеров.
В напряженной боевой учебе быстро пролетело четыре месяца, и вот в начале апреля 1942 года, построив нас во дворе училища, зачитали приказ по Уральскому военному округу о присвоении нам звания заместителя политрука,  а еще через день погрузили в эшелон на станции Свердловск и весь выпуск в составе 402 человек направили в распоряжение политуправления Крымского фронта.
Ехали мы долго, воинские эшелоны с войсками и техникой обгоняли нас в пути. Первое мая 1942 года встретили на ст. Тоннельная, недалеко от города Новороссийск, дальше наш путь пролегал в пешем порядке до г. Тамань, шли преимущественно ночами, днем отдыхали.
В ночь с 7 на 8 мая 1942 года на барже нас переправили через Керченский пролив в г. Керчь, где должны были распределить по соединениям и частям армии, находящимся на Керченском полуострове.
 
«На Керченском полуострове действовали войска крымского фронта под командованием генерала Д.Г.Козлова, имевшие в своем составе 47-ую, 51-ую и 44-ую армии со средствами усиления. Этот фон был сформирован в начале 1942 года с целью освобождения Крыма и к маю оборонял Керченский полуостров в самой узкой его части на т. н. Ак-Манайских позициях»  (История Второй мировой войны, т.5, стр.122).
«8 мая немцы перешли в наступление на Керченском полуострове против войск Крымского фронта» (История Второй мировой войны,  т.5, стр.122).

В период такой сложной для наших войск обстановки прибыли мы в г. Керчь.

НАЧАЛО БОЕВОГО ПУТИ.

Двое суток мы ждали распределения, но в ночь с 10 на 11 мая нас подняли по боевой тревоге, подвели к складам артиллерийского вооружения, что находились у подножья знаменитой горы Митридат. Каждому выдали по винтовке иностранного образца (говорили, что это были винтовки иранского образца), по 60 штук патрон, по 2 гранаты РГД, а некоторым по одной противотанковой,  затем построили и объявили, что противник перешел в наступление недалеко от населенного пункта Камыш-Бурун и высадил незначительный парашютный десант, и что задача нашего политбатальона уничтожить его. В эту же ночь мы выступили из г. Керчь и двинулись к фронту. Недалеко от Камыш-Буруна мы впервые в жизни попали под бомбежку, по-разному мы вели себя, старались, как нас учили, рассредоточиться и, что называется, «вжаться» в землю.

БОЕВОЕ КРЕЩЕНИЕ.

 Ранним утром 12 мая 1942 года мы подошли к населенному пункту Са-рай-Мин и здесь увидели, что никакого десанта немцев нет, кругом валялись разбитые орудия, повозки, убитые лошади - наши войска отходили.

«Отсутствие глубоко эшелонированной обороны и открытый характер местности позволили врагу в первый же день наступления добиться успеха.  Оборона 44 армии оказалась прорванной на 5-км участке и в глубину до 8 км. На отдельных участках Крымского фронта советские войска отошли, все атаки немцев отбили и удер¬живали занимаемые позиции» (История Второй мировой войны, т.5, стр.123).
«На следующий день, стремясь окружить советские войска, противник повернул главные силы своей ударной группировки на север, к побережью Азовского моря и нанес удар во фланг и тыл 51-ой и 47-й армиям... Активную поддержку наступавшим дивизиям противника оказывала его авиация, которая только за один день 3 мая совершила 310 самолетовылетов. В такой тяжелой обстановке утром 10 мая Ставка приказала отвести войска Крымского фронта на Турецкий вал и организовать на этом рубеже упорную оборону. Однако командование фронта и армии не успело выполнить эту задачу. К 11 мая противнику удалось окружить в районе Ак-Маная часть сил 51-ой и 47-ой армий, войска которых в последующем пробивались на восток отдельными группами» (История Второй мировой войны», т. 5, отр.123).

 

Вот в такой обстановке наш Уральский политбатальон, не значившийся ни в каких списках, не состоявший ни на каких видах довольствия, не имеющий ничего кроме иностранных винтовок, ручных и противотанковых гранат вступил в бой с противником в районе населенного пункта Сарай-Мин.
Ребята, у которых были противотанковые гранаты, устроились в отрытых пехотой ровиках и пытались не пропустить немецкие танки, остальные, влившись в состав отходящих подразделений, вели огонь и забрасывали гранатами атакующую пехоту противника, следу¬ющую за танками. С воздуха непрерывно бомбили, все перемешалось. По населенному пункту Сарай-Мин, по скоплению наших войск противник вел артиллерийский минометный огонь.   Многие замполитруки погибли здесь в бою за населенный пункт Сарай-Мин.

Силы были неравными. Мы, вместе с другими частями, стали отходить группами к г. Керчь. Помню, на одной из высот нашу группу, человек 30,  встретил генерал-майор В.И.  Книга. Узнав, что мы уральцы-замполитруки, он попытался с нашей помощью организовать оборону из разрозненных групп. Мы выполнили его приказ, окопались на склоне высоты, стали останавливать и заставляли окапываться другие небольшие группы отходящих войск. Однако через три часа справа, в километре от нас, показалась колонна немецких танков, обошла высоту, на которой мы занимали оборону. Несколько танков, а за ними около роты мотоциклистов устремились на высоту, завязался сильный бой. Несколько танков ребята под¬били противотанковыми гранатами, но силы были неравные, мы снова стали отходить к Керчи.
Вечером, 13 мая, наша группа подошла к Камыш-Буруну, откуда раздался залповый ружейный огонь (позднее стало известно, что это стреляли националисты из числа крымских татар). Пополнив наши продовольственные запасы колбасой, сахаром и сухарями из горящих продовольственных складов (к которым нас почему-то не допускали бойцы из заградотрядов), к вечеру мы сосредоточились на окраине г. Керчь, у горы Митридат.
Здесь нас встретили неизвестные нам командиры и приказали занимать оборону у подножья высот, подступающих к городу со стороны Камыш-Буруна. Часов в восемь вечера показались цепи немецких войск в сопровождении танков и бронемашин, над нами висели постоянно десятки немецких самолетов.

Здесь нас встретили неизвестные нам командиры и приказали занимать оборону у подножья высот, подступающих к городу со стороны Камыш-Буруна. Часов в восемь вечера показались цепи немецких войск в сопровождении танков и бронемашин, над нами висели постоянно десятки немецких самолетов.

 Помню, как мы с одним из замполитруков по фамилии Ильиных вскочили в неглубокий ровик, прижались друг к другу и так лежали, осыпаемые градом пуль, осколков и комьями глины от разорвавшихся вблизи бомб.  Нам казалось, что стоит поднять голову, как она сразу будет продырявлена десятками пуль и осколков. И вот в этот момент до нас донеслась команда «Встать! За Родину! За Сталина, в атаку, вперед!». Мы переглянулись с товарищем, но встать и выскочить из окопа не осмелились, пока к нам не подбежали, и какой-то командир еще раз не повторял команду: «Встать, в атаку вперед!». Выскочили мы из ровика, видим - все бегут от подножья высоты в лощину в   сторону Камыш-Буруна. С винтовками с примкнутыми штыками (иностранные винтовки мы еще у Сарай-Мина заменили на русские трехлинейки, т. к. на поле боя в них недостатка не было) мы пробежали метров 800 и прыгнули в одну из воронок от авиационной бомбы.  Наступающих цепей как ни бывало, остатки немцев с танками и бронемашинами отошли за Камыш-Бурун, но на наши контратакующие цепи обрушился шквал артиллерийского и минометного огня.

У Камыш-Буруна, 1942 год

Здесь, недалеко от воронки, мы встретили еще группу наших замполитруков, один из них (фамилии не помню) просил своих товарищей отрезать ножом ему перебитую руку, кото¬рая болталась на сухожилии и была перетянута выше локтя жгутом. Он говорил: «Братцы, у кого есть нож, отрежьте вы мне ее, чтобы не мешала». Среди красноармейцев, погибших  во время контратаки, я видел много наших замполитруков, их можно было отличить по знакам различия - четыре треугольника в петлицах, комиссарским звездочкам на рукавах гимнастерок и «комсоставским» суконным пилоткам.
С наступлением темноты мы (группа замполитруков) снова возвратились на окраину г. Керчь. Здесь встретил нас капитан и разделив на две группы поставил задачу: одной группе выбить противника, занявшего несколько   домов на окраине города со стороны Камыш-Буруна, другой группе (в которую входил и я) - задерживать отходящие группы красноармейцев и помогать ему организовывать оборону, чем и занимались мы всю ночь.
Наступил рассвет 14 мая 1942 года. Часов в 7 утра над городом Керчь, над приготовившимися к обороне войсками появились десятки самолетов противника и началась интенсивная бомбежка и артиллерийский обстрел. Я находился в одном неглубоко выкопанном окопе с незнакомым мне бойцом и наблюдал, как со стороны Камыш-Буруна слева показались цепи атакующих немцев. В это время от близкого разрыва авиабомбы осколком в висок был убит находившийся рядом со мной боец. Я же решил переползти в отрытую неподалеку траншею, но не успел сделать малейшего движения, как был под-хвачен какой-то обжигающей волной.
Очнулся в кузове полуторки среди раненых бойцов, страшно болела го-лова, тошнило, и сильно болела правая нога, к тому же я ничего не слышал, видел, что по улице бегут, приближаясь, бойцы, ни грохота разрыва бомб, снарядов и свиста пуль я не слышал, тогда я понял, что контужен. В кузове рядом со мной лежали несколько человек убитых. Дотянувшись до кабины, я увидел, что водитель лежит на штурвале мертвый, из головы течет струйка крови. Взяв одну из винтовок в кузове автомобиля и опираясь на неё, я с трудом слез на землю и, насколько мог, направился в ту сторону, куда бежали все бойцы. Пройдя метров 100-200, я присел на крыльцо одного из домов, сильно тошнило, и кружилась голова, нога распухла и плохо слушалась, не-далеко от меня остановилась грузовая автомашина с группой красноармейцев, я попросил их подвезти меня, очевидно, они увидели мое состояние, и несколько рук протянулось из кузова. Проехали мы несколько километров, как над дорогой ведущей к керченскому проливу показалось боль¬шое количество немецких самолетов, и стали бомбить. Все выпрыгнули из кузова и бросились врассыпную.  Я тоже попытался бежать, но нога сильно болела, и из этого ничего не получилось. В это время ко мне подбежал один пожилой боец и медсестра с санитарной сумкой на боку, подхватили под руки и понесли на повозку, на которой находилось несколько раненых бойцов. Вскоре привезли нас к проливу, где на причалах лежали тысячи раненых бойцов, по¬возка остановилась в одном из дворов, всех раненых снесли в большой погреб, в котором стояли большие чаны с рыбой, туда же спустился и я. Позднее, я узнал, что это был какой-то рыбколхоз недалеко от завода им. Войкова.
Примерно часов в 15 поднялась паника (я к этому времени немного начал слышать и мог наблюдать из дверей погреба). Все забегали, многие надевали на себя скаты от колес автомобилей и пускались вплавь через пролив, отдельные группы бойцов пытались в чанах, очевидно предназначенных для засолки рыбы, пуститься в плавание через Керченский пролив. Многие бойцы, особенно нерусской национальности, снимали с себя одежду, садились верхом на доски, отталкивались от берега, но из их затеи ничего не выходило. Не проплыв нескольких метров, они тонули, или, ухватившись за шесты, очевидно когда-то предназначенные для просушки рыбацких сетей, взывали о помощи. Немецкие самолеты, выстраивались в «вертушку» и с пикирования бросали десятки бомб на причалы с ранеными. Немецкие истребители с бреющего полета расстреливали людей на берегу и на воде.
В подвал вбежал какой-то командир и крикнул: «Немцы подходят к переправе, кто может вести огонь, всем занять оборону на западной окраине поселка». Поднялось несколько человек, кто мог двигаться, в том числе и я. Прошли мы метров 100-150, дикими камнями было обозначено подворье одного из домов, мы выбрали себе позицию за этой изгородью из дикого камня и приготовились к ведению огня. В пролив летели бомбы, снаряды, а затем стали долетать и пули. В этот момент где-то впереди нас раздались звуки «Интернационала», затем громогласное «Ура!» и все потонуло в треске пулеметов и взрывах гранат. Спустя час наступило небольшое затишье. Раненые, которые забили уже весь погреб, сказали, что немецкие части, подошедшие к переправе, отогнаны на 2-3 километра. С наступлением ночи нас несколько раз выводили из подвала и подводили к причалу с целью посадить на транспорты (катера, баржи), но люди, находившиеся на причалах, вплавь бросались на-встречу катерам, не давая возможности им пристать к причалам.  Идя по берегу, под ногами ощущались куски человеческого мяса, разбросанного взрыва¬ми бомб и снарядов, а на высоком берегу, в районе завода Войкова всю ночь не затихал бой.
Настал рассвет 15 мая 1942 года. В 5 часов утра нас снова, уже в который раз, вывели из погреба с целью переправить через пролив. На этот раз к причалам пристали сразу две большие бар¬жи, началась погрузка раненых. По перекинутым мосткам с причала на баржи несли тяжелораненых на носилках, шли и ползли другие раненые,  кто мог двигаться. С помощью одного из замполитруков (фамилию не помню) прошел и спустился в трюм баржи и я.  Как только баржи начали отчаливать от пристани в небе появились десятка три одномоторных бомбардировщиков и начали сбрасывать бомбы на пристань и на суда, находившиеся у причалов. Нашу баржу захлестывало водой, поднятой взрывами бомб, качало с борта на борт, но прямого попадания не было. Затем самолеты спустились ниже и с бреющего полета стали расстреливать баржи и другие су¬да из пулеметов, десятки раненых бойцов,  которые лежали на верхней палубе, были убиты. Вскоре баржа пристала к противоположному берегу и началась разгрузка, но транспорта для тяжелораненых не хватало. Авиация противника продолжала бомбить войска, отходившие на косу Чушка. Несмотря на плохо слушавшуюся ногу и сильные головные боли пришлось понемногу передвигаться в направлении города Темрюк, где находился сборный пункт войск, переправившихся через Керченский пролив. Так, где на повозках, где пешком, 17 мая 1942 года удалось добраться до г. Темрюк. Здесь на сборном пункте собралось всего 42 человека из замполитруков, переправившихся через Керченский пролив на косу Чушка. Остальные, как стало известно после войны, погибли или ушли в Аджимушкайские каменоломни и продолжали сражаться с фашистскими оккупантами.

«15 мая противник занял Керчь. Войска Крымского фронта, от¬ражая атаки превосходящих сил врага, до 20 мая переправлялись через Керченский пролив на Таманский полуостров. По приказу вице-адмирала Ф.С.Октябрьского в район Керчи с ближайших баз и постов ста¬ли подходить различные плавсредства: болиндеры, баржи, сейнеры, тральщики, боты, баркасы, буксиры, торпедные и сторожевые катера. Переправа была чрезвычайно тяжелой, войска несли потери от вражеской авиации как на пунктах посадки и заездки, так и при переходе через пролив. Удалось эвакуировать около 120 тыс. человек, в том числе свыше 23 тысяч раненых. Часть личного состава соединений и частей Крымского фронта, которая не успела переправиться на Таманский полуостров осталась в Крыму. Многие из них, обеспечив эвакуацию главных сил фронта, укрылись в Керченских каменоломнях и вели там самоотверженную борьбу с немецко-фашистскими захватчиками» (История Второй мировой войны, т.5, стр. 124).




Так состоялось боевое крещение уральцев-замполитруков.
У нас было сильное чувство патриотизма, любви к своей Ро¬дине, жгучая ненависть к врагу, желание принять непосредственное участие в сражениях с немецко-фашистскими захватчиками, но мы не представляли, что это произойдет так неорганизованно. Была ли надобность бросать 400 юношей-уральцев в бой против немецких танков с винтовками, без всякого обеспечения - не нам судить. В моей памяти до конца жизни останется самоотверженность моих товарищей в этой неравной схватке, бросавшихся под танки, жертвовавших собой, чтобы остановить врага.
После непродолжительного нахождения в госпитале, который находился в беспрерывном движении, я быстро поправился и был направлен в запасной полк, который дислоцировался в станице Славенской на Кубани. Через неделю в составе маршевой роты для прохождения дальнейшей службы я был направлен в 157-ю стрелковую дивизию, части которой вторично покинувшие Крым сосредоточились в районе станицы Тихорецкой, а по прибытии в дивизию был направлен в 422-й артиллерийские полк. В полку меня не назначили заместителем политрука, т.к. очевидно должности замполитруков батарей были уже укомплектованы, а направили во взвод управления 2 дивизиона, в отделение артиллерийских разводчиков.
Так началась моя служба в прославленном артиллерийском полку легендарной, уходящей своими традициями в годы Гражданской войны, 157-ой стрелковой дивизии. В составе, ставшей мне род¬ной дивизии я прошел всю войну до дня победы, прослужил 25 лет, вырос от заместителя политрука до заместителя начальника полит¬отдела дивизии.

МЕЖДУ ВОЛГОЙ И ДОНОМ.

Отделение разведчиков 2-го артиллерийского дивизиона состоя¬ло из пяти человек.  Командовал им опытный, побывавший во многих боях в Крыму Николай Румянцев. Приняли меня артиллеристы хорошо и с первого до последнего дня   пребывания в отделении называ¬ли «замполитом», даже когда был упразднен институт замполитруков, продолжали называть «замполит».
Полк стоял в яблоневой саду, около станицы Новолеушовская, личный состав жил в наспех построенных камышовых шалашах, настой¬чиво занимался боевой и политической подготовкой. На меня с первых дней пребывания в полку произвело впечатление какая-то основательность, степенность в поведении командного состава дивизиона. Никакой растерянности после поражения в Крыму не было и в помине. На второй же день моего прибытия в дивизион со мной побеседовал комиссар дивизиона В.Ф.Кобец. Я ему подробно рассказал о нашем боевом крещении под Керчью, от него не ускользнуло мое разочарование первыми боями в Крыму, и он с первой же беседы постарал¬ся укрепить мою веру в успех будущих боевых действий,  заявив: «Ты, Миша, будешь моим доверенным лицом у разведчиков. Не забывай,  что ты замполитрука, хорошо овладей специальностью артиллерийского разведчика и будь моим помощником в воспитании личного состава».
Каждый день жизни в дивизионе начинался с политической информации. Политические информации проводили, как правило, политруки батарей, часто нас собирали для политинформации и в масштабе дивизиона. Много внимания уделялось пропаганде боевых традиций дивизии и полка, и с первых дней пребывания в дивизионе много услышал о мужестве и стойкости личного со-става полка в боях за Крым. Мне уже тогда были известны фамилии многих артиллеристов, отличившихся в боях в Крыму: ст. лейтенанта Г.Сарукянова, лейтенанта И.А.Похалюка, капитана Кобзаренко, лейтенанта Л.Чурова, ст. политрука М.В.Горошенко, политрука В.С.Покасса, политрука В.Ф. Кобца и многих других.
Спустя неделю после своего прибытия в полк, в один из дней в ходе за-нятий по боевой подготовке прибыл начальник артиллерии дивизии А.В.Кирсанов. Он обратился к нам с рядом вопросов: как идет учеба, как нас кормят, как настроение? Мы ответили на поставленные вопросы.  Т. Кирсанов обратился ко мне с  вопросом: «Как использовать стереотрубу  при засечке целей?». Я не смог четко ответить на поставленный им вопрос, тогда он посо-ветовал командиру отделе¬ния ст. сержанту Н.Румянцеву снова повторить занятия по материаль¬ной части стереотрубы и использовании её при наблюдении за против¬ником. Нам же порекомендовал поприлежнее относиться к занятиям, так как времени для обучения мало, а бой спросит строго.
Времени для обучения действительно было мало, уже в начале июня 1942 года дивизия была передана в состав 51-ой армии и пе¬реброшена в район города Ростова с задачей: восстановить оборонительные сооружения по южному берегу реки Дон на рубеже от станицы Манычская до Батайска. На-блюдательный пункт командира второго дивизиона 422-го полка расположился на южной окраине станины Ольгинской. Мы день и ночь видели наши отходящие войска, колонны беженцев. Немцы беспрерывно бомбили город и переправы через реку Дон. Мы, как могли, круглосуточно совершенствовали наш наблюдательный пункт, готовя его к предстоящим боям. Но поступил приказ: сняться с зани¬маемых позиций. Мы срочно погрузились в эшелоны и направились в большую излучину Дона, в район станицы Цимлянская.   Разгрузившись на станции Котельниковской, дивизион совершил марш в район станицы Красный яр. Во время выгрузки с железнодорожного эшелона к нам подъехал заместитель командира полка по тылу майор Матюхин и сообщил, что наши стрелковые полки уже ведут бои с немцами, переправившимися на левый берег реки Дон.
Во время марша к реке Дон немецкая авиация постоянно бом¬била наши колонны, управление дивизионом на марше возглавлял на¬чальник штаба дивизиона т. Мучкин.
Стрелковые полки вели упорные бои с противником в районе станицы Красный Яр, в хуторах Лог и Попов. Мы с наблюдательного пункта видели, как наша пехота штурмовала населенный пункт Красный Яр, но её атаку противник отбивал танками.

 
Чтобы лучше вести наблюдение, мы оборудовали наблюдательный пункт сначала на чердаке отдельно стоявшего дома в километре от Красного Яра, но так как отдельно стоявший дом часто обстреливал¬ся и подвергался бомбежке, мы вынуждены были перенести его на зем¬лю.
В ночь с 30 на 31 июля 1942 года мы работали по оборудованию нового наблюдательного пункта на одной из небольших высоток, сплошь заросшей бурьяном. Работы завершили на рассвете, замаскировав свеже¬вырытые ячейки, мы собрались позавтракать. В это время раздались артиллерийско-минометные залпы на стороне противника, и нас накрыло разрывами мин и снарядов.  Артиллерийский налет длился минут 30-35. Так как у нас на наблюдательном пункте еще не было связи, мы решили отойти на вблизи расположенную 5-ую батарею, которая беспрестанно вела огонь по наступающему противнику.
На батарее нас встретил комиссар дивизиона В.Ф. Кобец и сказал, что обстановка очень сложная, противник, прикрываясь густыми зарослями бурьяна подошел к огневым позициям наших батарей. В.Ф. Кобец приказал мне находиться рядом с ним и в случае чего прикрыть огнем из автомата. В это время немцы вплотную подошли к батарее, а один из них уже спрыгнул в ровик орудийного расчета. Заметив это, коман¬дир орудия т. Бойко бросил в ровик ручную гранату. Комиссар дивизи¬она В.Ф. Кобец взял у меня автомат, встал на два снарядных ящика и открыл огонь по подошедшим к батарее немцам.
В это время были поданы передки и три орудия из четырех выведено с огневой позиции. К четвертому орудию передки не прибыли, т. к. ездовой был ранен, а лошади убиты. Его пришлось взорвать, набросав в отзол земли.
Когда мы начали отход с огневой позиции через поле с подсол¬нухами нам вслед летели ручные гранаты немцев. Рядом бежавший со мной связист по фамилии Шмаков был ранен осколком в живот, дотащив его с помощью других разведчиков и связистов до дороги, мы положили его на повозку. Он все время просил нас не бросать его. Километра через полтора-два движения по проселочной дороге хвост нашей колонны дог¬нал немецкий мотоциклист, поднял руку в фашистском приветствии и начал что-то спрашивать. В это время Н.Румянцев схватил его за воротник мундира и сдернул с мотоцикла. Оказывается он нас принял за своих.
Так мы начали отход от большой излучины Дона к Сталинграду.

Сальские степи... Они мне запомнятся на всю жизнь. Там, где сейчас шумит цимлянское море, в то время была степь, покрытая сухим бурьяном,  изрезанная балками. Июль стоял жаркий и сухой, 35-40 градусов жары. В небе постоянно висели немецкие самолеты. Они сбрасы¬вали бомбы и затем с бреющего полета по колоннам и даже по отдель¬ным красноармейцам вели огонь из пулеметов. Зажигательными пулями они поджигали сухой бурьян, степь горела, удушливый дым разъедал глаза, проникал в легкие, пот зализал глаза, во pтy язык не воро¬чался от сухости, воды не было.

Но к физическим страданиям добавлялись моральные: мы отступа¬ли, оставляя родную землю и советский народ на поругание немцам. Проходя родные хутора, мы боялись встречаться взглядами с нашими людьми, которые часто задавали один и тот же вопрос: «Сынки, а как же мы, что будет с нами?». Что можно было ответить на такие вопро¬сы в то время...  Мы отвечали,  что вернемся, отомстим за все, однако видели, что седовласые старики укоризненно смотрели нам вслед и ка¬чали головами. Горечь обиды жгла душу, стиснув зубы, мы продолжали марш, чаще всего по бездорожью, т. к. над дорогой постоянно висели самолеты противника. Так мы достигли реки Аксай, где получили приказ закрепить оборону.
Здесь, на восточном берегу реки Аксай мы оборудовали наблюда¬тельный пункт, однако доступа к самой реке не имели, так как нем¬цы переправились через реку и оттеснили нас на 1,5-2 км.
Один из дней нахождения на передовом наблюдательном пункте мне запомнился на всю жизнь.
Мы, трое разведчиков и с нами начальник разведки В.Ткаченко, сидели в неглубоком ровике, ведя наблюдение за немцами, которые переправились через реку Аксай и закрепились на одной из высот.
11 часов дня, солнце нещадно палит, хочется пить, воды во фляжках нет, высовываться из окопа опасно: немцы постоянно ведут огонь из автоматов и обстреливают минами.
Беру три фляги, ползу по жнивью, опускаюсь в ложбину, где когда-то было небольшое болотце, но вода в нем от зноя превратилась в жидкую грязь, руками выкапываю неглубокую яму в грязи, жду пока её затянет жидкой грязью и наполняю ею все три фляжки, ползу об¬ратно в окоп. В окопе я и мои товарищи обматываем горльшки фляжек бинтами из индивидуального пакета и совсем как из соски пытаемся утолить жажду, однако от этого еще больше хочется пить.
Дождавшись ночи, идем в поисках колодца, спускаемся в глубокую балку, видим скопление красноармейцев у свежевырытой ямы, в которой скопилась чистая вода, выпиваем каждый по солдатскому котелку и долго сидим, т. к. после выпитой воды не можем подняться из балки.
Под натиском превосходящих сил врага продолжаем отходить и от реки Аксай дальше на восток, к Сталинграду. На сей раз, идем ночами, днем дивизион рассредоточивается в редких ро¬щицах около населенных пунктов или балках, старательно маски¬руясь от авиации противника.
В один из дней останавливаемся на дневку на окраине станицы,  в изнеможении падаем на выгоревшую траву и мгновенно засыпаем, нас с боль-шим трудом поднимают на завтрак, позавтра¬кать мы не успеваем, т.к. слышим гул танков противника, входя¬щих в деревню. Орудия и повозки срочно покидают деревню, но передние танки противника догоняют колонну в километ-ре от де¬ревни и начинают вести огонь.
Командир орудия Артюх, не снимая орудия с передков, заряжает бронебойным и делает выстрел по танку, танк сразу же вспыхивает черным факелом. Прекратив огонь, мы продолжаем марш целый день.

Наступает ночь, делаем привал на окраине небольшого насе¬ленного пункта, старшина управления дивизиона по приказу комис¬сара дивизиона В.Ф. Кобец раздает нам ручные гранаты. Комиссар дивизиона собирает нас вокруг себя и обращается с речью: «Това¬рищи! Мы находимся недалеко от Сталинграда, но противник обог¬нал нас. Нам нужно, соблюдая полнейшую тишину, по балке выйти из окружения, если же нас обнаружат - будем прорываться с боем».
Все попытки немцев пробиться к Волге в направлении совхоза «Горная поляна» окончились безрезультатно.
Убедившись, что мы поняли стоявшую перед нами задачу, он приказы-вает всем отдохнуть, набрать во фляги воды и пригото¬виться к движению.
Находились в эти трудные дни среди нас и маловеры, усом¬нившиеся в нашей победе и устрашившиеся силы врага. В этот па¬мятный вечер, под предлогом набрать воды во фляги, командир от¬деления связи сержант Шулика с одним из красноармейцев дезертировали из дивизиона.
Дивизион бесшумно по дну балки прошел мимо немецких тан¬ков и пе-хоты, которые беспрерывно освещали местность ракета¬ми, и рано утром 30 августа вышел к Сталинграду, а 2 сентября в составе своего полка приступил к подготовке оборонительных позиций на Бекетовских высотах.

У СТЕН СТАЛИНГРАДА.

Для меня как артиллерийского разведчика первый же день боев под Сталинградом, на Бекетовских высотах был ознаменован тем, что мы оборудо-вали себе укрытие в ссохшейся как цемент сталинградской земле, на это ушел целый день. Это было в районе «Бойни», недале¬ко от совхоза «Горная поляна». Сбив себе руки до кровавых мозо¬лей, мы к вечеру кое-как соорудили небольшую землянку, накрыв ее досками и засыпав сверху слоем земли.
На следующий день мы с начальником разведки В.Ткаченко на¬правились в совхоз «Горная поляна», где должны были оборудовать наблюдательный пункт. Однако дойти до совхоза не смогли, так как на поселок был совершен налет немецкой авиации, и прорвались не¬мецкие танки. Мы дошли до наблюдательного пункта пятой батареи, которой командовал Г.Сухоруков.  Батарея под постоянным воздействи¬ем авиации противника вела огонь прямой наводкой по танкам про¬тивника, которые пытались прорваться в направлении совхоза «Гор¬ная поляна» и дальше к Волге. В самый критический момент, после массированного налета авиации,  когда казалось, что на батарее никого уже не осталось в живых и танки по балке около совхоза «Горная поляна» прорва¬лись уже почти к Волге, на батарее появился комиссар дивизиона В.Ф. Кобец, и батарея снова открыла огонь по танкам противника.

Приказ Верховного главнокомандующего т. Сталина И.B. №227, вошед-ший в историю как приказ «Ни шагу назад!», вышед¬ший в свет еще в июле из-за сложной обстановки и нашего отхода с боями от Цимлянска под Сталинград был доведен до нас в нача¬ле сентября. Доводился приказ до каждого воина под роспись. Подписавшись под приказом, мы все, от солдата до команди¬ра дивизии поняли всю полноту ответственности, которую возло¬жил на нас народ, партия за судьбу своей советской страны.
   
Никто из нас не надеялся выжить в боях под Сталинградом, но каждый знал, что противнику Сталинград не взять и каждый на своем месте делал то, что ему было приказано, причем делал на совесть.
Бои не затихали ни днем, ни ночью. Над Сталинградом стоя¬ло густое черное облако дыма, город горел, рвались цистерны с бензином, горела нефть на Волге. Авиация противника эшелон за эшелоном висела над городом, стоял неимоверный грохот.
В самые напряженные дни Сталинградской битвы не ослабева¬ла партий-но-политическая работа среди личного состава. Я помню, как к нам на наблюдательный пункт под Бекетовкой пришел участник обороны Царицына во время Гражданской войны, секретарь партий¬ного бюро 422-го полка Н.С. Покасс,  его любовно называли в полку «дед Покасс», и долго беседовал с нами. Он рассказал, что в 1918 году на этих высотах плохо вооруженные, разутые и голодные красноармейцы, добывая оружие у противника, разгромили превос-ходящие силы белогвардейцев.
Подходил к концу сентябрь. Бои не затихали. Немцы в ряде мест про-рвались  к Волге и с высот обстреливали каждый  катер, каждую лодку.  Доставлять снаряды, продукты питания, фураж ло¬шадями становилось все трудней и трудней. Стала ощущаться нехватка продовольствия и корма лоша-дям.
Однажды вечером вызвал меня к себе в землянку комиссар дивизиона В.Ф. Кобец и говорит: «Миша, ты до войны рабо¬тал комбайнером, мы тебе хотим поручить ответственное задание, ты видишь, что нам не хватает продуктов, нечем кормить лошадей, а за Красноармейском стоят неубранные хлеба, что ты думаешь, если нам начать убирать этот хлеб, зерно пустить на питание личному составу, а солому на корм лошадям. За Бекетовкой стоят ком-байны и тракторы, ты посмотри, что там можно подобрать и попробуйте наладить жатву хлеба».
Я был удивлен таким «боевым» заданием, но сказал, что
постараюсь сделать все возможное, чтобы выполнить задание командования.
 
На следующий день утром мы трое отправились в Бекетовскую МТС, где были комбайны и тракторы (вместе со мной был старшина батареи, фамилии не помню, и один красноармеец - бывший тракто¬рист). Прибыв на машинный двор, мы сначала выбрали колесный трактор СТЗ, достали необходимое количество керосина, бензина, масла, заправили и завели трактор, он работал хорошо. Взялись за комбайн. Из многих выбрали один более исправный СЗК. Проверив, запустили его, он оказался в рабочем состоянии, но хуже дело обстояло с хедером (главным образом транспортным полотном). После долгих поисков нашли и полотно. После 2-3 ¬дней работы все отремонтировали и были готовы к выезду.
Доложили о готовности комиссару дивизиона. Он сказал: «Добро! Мы назначили начальником нашей уборочной бригады лейтенанта Сама¬рина (командир огневого взвода одной из батарей). Отправляйтесь за Красноармейск, выберите подходящее поле пшеницы. Мы ждем от вас зерна и соломы».

На следующий день подцепили к трактору комбайн и хедер и тронулись в путь. Странным был наш поезд. К Сталинграду шли гру¬зовые машины со снарядами, танки, «Катюши», артиллерия, а на¬встречу им ехали мы с сугубо мирной техникой. К вечеру мы въеха¬ли в Красноармейск, и сразу попали под налет вражеской авиации. На сей раз противник бросил контейнеры, начиненные термитными зажигательными гранатами. Контейнер раскрывался на определенной высоте и высыпал сотни гранат, которые рвались на высоте 5-10 метров от земли и рассыпали сотни раскаленных термитных палочек. Укрывшись в подъездах домов, мы переждали налет и через 2-3 часа благопо-лучно прибыли к хлебному массиву.
С наступлением следующего дня привели в рабочее состояние комбайн и приступили к жатве. Странное это было зрелище: в 2-3 км на высотах шел бой, в воздухе «висели» десятки немецких самолетов, а по массиву пшеницы ходил комбайн, жал хлеб. Так прошел день, мы намолотили несколько мешков пшеницы и много копен соломы.

Ночью к нам приехали ездовые на бричках, наложили целые воза со-ломы и увезли в Бекетовку, а на следующий день мы на мельнице в городе Красноармейске смололи обмолоченную пшеницу и несколько мешков муки отправили в дивизион. Зерно было плохо отсортиро¬вано, в нем была примесь полыни, и мука от этого имела горький привкус. Однако это было солидной добавкой к солдатскому столу, и все бойцы были нам благодарны.
С комбайном дело не пошло. Транспортное полотно было старое, часто рвалось и нам вскоре пришлось отказаться от этой затеи, тогда мы нашли тракторную сенокосилку, стали ею косить пшеницу и свозить её к стоявшему на стационаре комбайну и обмо¬лачивать. Так мы работали две недели, помогли дивизиону десятком мешков муки и несколькими возами соломы для корма лошадям.

В начале октября завершилась наша «уборочная страда», и мы возвратились к исполнению своих прямых солдатских обязанностей.
Я тогда не придавал особого значения организующей, це¬мен¬ти¬ру¬ющей силе коммунистов в боях под Сталинградом. Это поня¬тие пришло потом, с годами. А ведь действительно большую ответ¬ственность коммунисты взяли на себя, заявив «За Волгой нам места нет!». Они были в ответе за все: и за снаряды, и за наличие хлеба и фуража.

Возвратившись в свои подразделения, мы заметили, что в вой¬сках царит какое-то оживление. По дороге, ведущей к передовой, мы видели большое сосредоточение «Катюш», танков и эресовских ми¬нометов. Началась подготовка к ведению наступательных операций под Сталинградом. Помню, с  каким приподнятым настроением все мы встретили 25-ую годовщину Великой Октябрьской социалистической революции. Командование и политотдел диви-зии обратились к лич¬ному составу со специальной листовкой. Непреклонной ве-рой в победу наполнил наши сердца приказ народного Комиссара обороны, Верховного главнокомандующего И.В.Сталина,  опубликованный в га¬зетах 7 ноября 1942 года.  В нем говорилось: «Враг уже испытал од¬нажды силу ударов Красной Армии под Ростовом, под Москвой, под Тихвиным. Недалек тот день, когда враг узнает силу новых ударов Красной Армии. Будет и на нашей улице праздник».
Все мы жили ожиданием серьезных перемен в обстановке, а пока ревно-стно исполняли свои обязанности. Наш наблюдательный пункт мы оборудовали на одной из Бекетовских высот. Странная это была высота: кругом песок как в пустыне, даже нельзя выко¬пать окоп - все осыпается; и в то же время кругом росли кусты камыша. Около одной рощицы камыша мы и оборудовали наблю-датель¬ный пункт и землянку для отдыха.

С нашей высоты хорошо был виден горящий Сталинград. Посто¬янно работающий Стальгресс, лента Волжской воды. Над нами день и ночь шел воздушный бой. Наша авиация завоевывала господство в воздухе, но мы все еще находились под сильным огневым воздей¬ствием противника.

В один из дней я пошел с наблюдательного пункта в балку, где расположился командный пункт дивизиона. По дороге попал под обстрел немецкого снайпера, который полчаса охотился за мной и заставил много метров ползти по-пластунски. Благо все кончилось благополучно, только шинель в нескольких местах была продырявле¬на пулями.
 

9 ноября 1942 года поступил приказ: сняться с занимаемых позиций и передислоцироваться в новый район.Новый наблюдательный пункт мы оборудовали в одном кило¬метре от высоты 128,2, по которой проходил передний край против¬ника.  Здесь мы ра-ботали с большим напряжением, засекая цели, по нашим данным осуществлялась их пристрелка.
И вот наступило утро 19 ноября 1942 года. Ночью шел снег, а с рассветом плотный серый туман укрыл поле боя. Постепенно туман рассеивался,  открыв слегка заснеженные пологие скаты вы¬сот, занятых противником. Стали различимы обнаруженные раньше цели и пристрелянные ориентиры.

В 14 часов дня началась мощная артиллерийская подготовка, которая продолжалась 40 минут. Раздались залпы реактивных мино¬метов, в воздухе показались видимые огненные кометы, устремив¬шиеся в сторону противника. Все потонуло в грохоте и заволокло пороховым дымом. В воздухе показались десятки штурмовиков. Когда дым немного рассеялся, мы увидели десятки танков, за которыми бежала пехота. Части дивизий стремительно двинулись в атаку. Настал наш долгожданный час.

Подразделения 384-го стрелкового полка ворвались на высо¬ту 128,2,  выполнив свою задачу.
С наступлением следующего дня, бой в районе высоты 128,2 разгорелся с новой силой. Противник подбрасывал из своих тылов свежие резервы и контратаковал наше стрелковое подразделение. На следующий день всех нас облетела весть о подвиге 27 отважных воинов 716 стрелкового полка,  которые во главе с капитаном Гевко в течение суток, отрезанные от основных сил полка, стойко удер¬живали захваченную высоту 128,2, нанося большой урон противнику. Все они погибли, но ни на метр не отступили назад. Мы поклялись отомстить за их смерть фашистам. Подвиг 27 стал немеркнущим при¬мером воинской доблести, на котором воспитывались сотни новых бойцов, воевавших под знаменем дивизии.
22 ноября 1942 года мы были на высоте 123,2, видели сотни трупов гитлеровцев, у многих не было никаких ранений, но выско¬чили зрачки из орбит от давления ударной волны во время нашей артподготовки, видели десятки сожженных немецких танков, много было трупов и наших бойцов.

К концу дня 22 ноября мы оборудовали наблюдательный пункт недалеко от населенного пункта Елхи. Противник яростно сопротивлялся. Наше про-движение вперед остановилось.
Гитлеровцы помногу раз в день переходили в контратаки, мы несли по-тери. Дело дошло до того, что некому стало обслужи¬вать телефонную связь, соединяющую наблюдательные пункты с огневыми позициями.

Помню, в один из дней начальник разведки дивизиона В.Ткаченко при-казал мне дежурить у телефонного аппарата, который был установлен на наблюдательном пункте командира стрелкового пол¬ка для поддержания связи с командиром дивизиона. Я сутками бес¬сменно сидел с привязанной к уху телефонной трубкой. В один из дней противник рано утром сделал сильный артналет, а затем при поддержке б танков пошел в контратаку. Командир дивизиона майор Пуговский потребовал к аппарату командиров батарей, а связи не оказалось. Мне было приказано бежать по линии, найти и устра¬нить порыв. Наверное, многие связисты на себе испытывали это состо¬яние,  когда все кругом грохочет от разрывов и надо в эту круго¬верть выброситься из окопа и, держась за кабель, пригнувшись бе¬жать, пока не обнаружишь разрыв.

Выбежав из блиндажа, я пробежал метров 300 и обнаружил в руках конец провода, второго конца нигде не было. Что делать? Оставив на примет-ном месте конец провода, я пробежал метров 10-15 вперед и увидел другой конец, но попытка стянуть концы не удалась, т. к. на высоте встали наши танки и прижали гусеницами к земле телефонный провод. Я попытался их стянуть, но они еле соприкаса¬лись, срастить и сделать петлю, как меня учили связисты, я не смог. Быстро возвратившись в блиндаж, взял конец провода для наращивания кабеля и услышал грозный голос командира дивизиона: «Давай связь!». С куском провода я побежал обратно, кругом были разрывы мин и снарядов, добежав до порыва, я упал, стянул оба конца, зажал в руке и так лежал минут 10-15, пока не открыли огонь наши батареи и немного стих огонь противника. Затем нарас¬тил провод, связал петлей и возвратился в блиндаж.

Майор Пуговский поблагодарил меня сказав: «Молодец, и впредь так же действуй». Еще два дня я сидел у телефонного аппарата, по¬ка при очередном артналете и исправлении линии, я оступился и пра¬вой ногой попал в яму, получив сильный вывих. Санинструктор диви¬зиона (фамилию не помню, по национальности армянин) отвел меня в тылы дивизиона, где я неделю пролежал в блиндаже, пока смог опи¬раться на вывихнутую ногу. На второй день моего пребывания в тылах дивизиона в блиндаж, где я лежал,  зашел комиссар дивизиона Ф.В.Кo6ец. Справился о состоянии моего здоровья и сказал: «Миша, от имени президиума Верховного Совета СССР за заслуги перед Родиной я уполномочен вручить тебе правительственную награду - медаль «За отвагу». Поздравляю тебя с высокой наградой, желаю здоровья и новых успехов в боях с фашистами».

Я был очень взволнован и наградой и тем вниманием, которое оказал мне сам комиссар дивизиона. Прошло 44 года с тех пор, а эта первая правительственная солдатская награда и это внимание комиссара дивизиона до боли в душе мне дороги до сих пор.
На наблюдательном пункте, где я обеспечивал связь, мы находились до 10 января 1943 года. Жили вместе с другими разведчиками: ефрейтором Лялько, рядовыми Павловым и Харченко, сержантом Шлекарем. По утрам выскакивали на мороз и растирались снегом. На протяжении всей зимы под Сталинградом я ходил в фуфайке, ва¬ленках и меховых рукавицах. Питание было хорошее, чувствовали себя хорошо, настроение было боевое. Мы выстояли и перешли в наступление. Следили за газетами, слышали артиллерийскую канонаду других фронтов, знали, что враг окружен, ждали развязки.

Однако немцы не собирались капитулировать. Каждый день десятки транспортных самолетов пыталась прорваться в район окруженных немцев и сбросить на парашютах продовольствие и боеприпасы. Наши зенитчики успешно вели огонь, сбивая десятки «Юнкерсов». Содержание контейнеров попадало в наши руки (галеты, хлеб, пропитанный жиром, мясные консервы). Враг продолжал сопротивляться.

И вот настало утро 10 января 1943 года. Мощная продолжи¬тельная артиллерийская подготовка возвестила о начале перехода частей нашей дивизии в наступление по уничтожению окруженной группировки немцев.К концу дня мы переместили свой наблюдательный пункт к хутору Попов. Противник продолжал оказывать упорное сопротивление в опорных пунктах в глубине своей обороны. Он сражался с отчаянием обреченных.
Немцы, выбитые из благоустроенных блиндажей и землянок, оборудо-ванных в опорных пунктах в хуторах Попов и Елхи, вынуждены были обороняться на открытой местности. Сильные морозы и снежные метели ослабляли боевые действия плохо одетой фашистской армии. Выбивая врага из балок, оврагов и высот, наши части мед¬ленно продвигались вперед и подошли к крупному населенному пунк¬ту Песчанка.

В эти решающие дни перед завершением боев под Сталинградом заметно оживилась партийно-политическая работа в подразделениях, я был кооптиро-ван в состав комсомольского бюро дивизиона. Помню, вечером 12 января меня по телефону вызвали с наблю¬дательного пункта на командный пункт дивизиона, который размещал¬ся в балке «Караватка» на заседание бюро ВЛКСМ. Идти было кило¬метра 2-2,5. Вышел я с наблюдательного пункта в сумерки, прошло полтора часа моего пути, а я все еще не дошел до командного пункта, наступила ночь, я понял, что сбился с пути и не знал, где нахожусь. Мела поземка, крепчал мороз. Когда из-за туч на время вышла яркая луна, я увидел остовы двух подбитых немецких танков и узнал местность - это было минное поле перед передним краем немцев. Узнав это, я оторопел и не мог сдвинуться с места, но вот в пяти метрах я заметил в снегу светящуюся ленту - след траков наших танков, шедших в наступление 10 января и был неска¬занно обрадован. Кое-как добрался до танковой  колеи и через 20 минут благополучно добрался до балки «Караватка», где меня дав¬но уже ждали.На заседании бюро мы приняли в комсомол отличившихся в боях воинов и посоветовались, как лучше уничтожать окруженного врага.

Повернув на восток части дивизии, в том числе и наш диви¬зион, про-должали наступать к юго-западной окраине Сталинграда, до которой остава-лось около 7 км. По мере продвижения наших частей к Сталинграду увеличивалось число   сдавшихся в плен вражеских солдат, но большая часть фашистов продолжала ожесточенно сопро¬тивляться, их приходилось выбивать огнем из полуразрушенных ка¬менных зданий и подвалов.

25 января части дивизии вошли в город Сталинград, к элева¬тору и полностью очистили этот район города от немцев.

25 января. Сижу в блиндаже немецкой артиллерийской батареи один. Немецкие орудия в исправном состоянии стоят на огневых пози¬циях. Начальник разведки и с ним трое разведчиков ушли в Сталин¬град. Недалеко от блиндажа по дороге идут колонны пленных немцев: закутанные в одеяла, шали, женские юбки, без конвоя идут в Бекетовку, где был указан сборный пункт для во-еннопленных.

Сижу, подкладывая в пышущую жаром печурку очередные порции автомобильного баллона, вдруг в землянку вкатывается немецкий офицер, подползает к печурке и прикладывает к её красным бокам свои обмороженные руки, которые стали шипеть и поджариваться. Мне с трудом удалось оторвать его от печурки, чтобы он не сгорел. Немного отогревшись с моей помощью, он выбрался из блиндажа и пошел к колонне военнопленных идущих по дороге.

Проводив немецкого офицера, я мысленно перенесся в те бес¬сонные летние ночи, безводье и жару Сальских степей, по которым пришлось отходить к Сталинграду и гордость за мощь нашей армии нашей Родины, нашу победу охватила все мое сознание.
Приказом командующего 54-й армии 157-ая стрелковая дивизия бы¬ла выведена из боя, и 21 января её полки выступили для погрузки в эшелоны, верховное Главнокомандование осуществило переброску части сил Донского Фронта на другие направления.
Все дальше и дальше уходили части дивизии, в том числе и наш артиллерийский полк от стен Сталинграда, у которых они выстояли и победили.

Завершив разгром гитлеровских войск у Волги, шли дальше бойцы и командиры Красной Армии с чувством исполненного долга, но все твердо зна-ли, что впереди новые бои, новые испытания, но все стремились быстрее закончить войну, освободить советских лю¬дей, оставшихся на временно оккупированных врагом территориях.

Наш артиллерийский полк прибыл на ст. Иловля и разместил¬ся на её окраине в ожидании железнодорожных эшелонов.

Победа под Сталинградом окрылила нас. Мы - сталинградцы! С гордо-стью говорили мы.
С такой мыслью мы погрузились в эшелон и отправились в северо-западном направлении к центральному участку фронта. Уже в пути нас догнала радостная весть, что наша 137-ая стрелковая дивизия приказом НКО от 1 марта 1943 года преобразована в 76-ую Гвардейскую стрелковую дивизию, а наш 422-ой артиллерийский полк в 154 гвардейский артиллерийский полк.

(54 гвардейский артиллерийский полк 76 гвардейской стрелковой дивизии Преобразован из 422 ап (I) 157 сд 1.3.43 г. Периоды вхождения в состав Действующей армии 13.3.43-15.8.43  и  7.9.43-9.5.45 - прим. О.М. Гридин)

И еще одна весть дошла до нас в пути. Комиссары подразде¬лений, частей и соединений, сыгравшие свою роль в трудные годы, упразднялись, вводилась должность заместителя командира, следо¬вательно, был упразднен и институт заместителей политруков.
Мне было присвоено звание старший сержант.
 
ПЕРЕД НОВЫМИ ИСПЫТАНИЯМИ

В марте 1943 года наша гвардейская дивизия, а в её составе и наш 154-й гв. артиллерийский полк сосредоточились в лесах близь города Козельска и приступили к занятиям по боевой и политической подготовке.
В конце марта 1943 года части дивизии, в том числе и наш артилле-рийский полк, совершили марш в район г. Белева и вошли в состав 61 армии. Но наше пребывание на передовой было недлитель¬ным, дивизия, выведенная  в резерв Брянского фронта, перемещалась в различные районы сосредоточения. Части и подразделения настойчи¬во готовились к предстоящим боям.
Помню наш 2-ой дивизион располагался в населенном пункте Ивановка, недалеко от г. Белева. Отделение артиллерийских раз¬ведчиков размещалось в шалаше, сооруженном из картофельной бот¬вы.
Каждое утро, как и положено, раздавалась команда «Подъем!». Мы выскакивали из шалаша, делали физзарядку, умывались, завтракали и, забрав свое нехитрое имущество, шли за деревню на тактико-специальные занятия.
Запомнился мне один из дней нашего пребывания в населенном пункте Ивановка.
Рано утром всех нас облетала весть, что сегодня в дивизию приедет командир дивизии генерал-майор Кирсанов А.В. и будет вручать бойцам и командирам правительственные награды.

11 часов утра. На окраине Ивановки четкий строй дивизиона - посредине стол, покрытый красной скатертью. Из машины выходит генерал Кирсанов А.В. Командир дивизиона капитан Скубак В.С., отдает ему рапорт, генерал Кирсанов А.В. зачитывает указ прези¬диума Верховного Совета СССР о награ-ждении многих бойцов и коман¬диров правительственными наградами. В числе награжденных был и наш командир дивизиона В.С.Скубак, ему был вручен Орден Красного Знамени.

Настало знойное лето 194З года. На фронте царила напряжен¬ная тишина, готовая каждую минуту разорваться от грозовых канонад сражений.
Полк и наш 2-й дивизион жил полноправной армейской жизнью. Шла напряженная боевая учеба, проводилась партийно-политическая работа, про-ходили партийные и комсомольские собрания. Прошло комсомольское собра-ние и у нас в дивизионе: комсомольцы говорили об опыте, приобретенном в Сталинградских боях, о его закреплении и приумножении, о необходимости хорошо подготовиться к предстоящим боям. На этом собрании комсомольцы дивизиона избрали меня своим комсомольским секретарем. Комсомольская работа была мне знакома еще по довоенной гражданской жизни, и я увлеченно принялся за ис¬полнение обязанностей комсорга дивизиона.

Утром 5 июля гитлеровцы нанесли длительное время готовившие¬ся удары из районов южнее Орла и севернее Белграда по войскам центрального и Воронежского фронтов. На всей Курской дуге разго¬релись ожесточенные бои.
Настало время перейти в наступление и нашим войскам.


НА БОЛХОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ

Ставка приказала Западному и Брянскому фронтам перейти в наступле-ние. 61-ая армия получила приказ прорвать оборону противни¬ка и во взаимо-действии с 11-ой гв. армией Западного фронта овладеть г. Болхов.

Помню ночной марш. Наша дивизия сменила части стрелковой ди¬визии оборонявшейся южнее деревни Чарагашинка и приступила к под¬готовке наступления. Задача артиллерийской разведки как всегда была одна - как можно больше и точнее засечь огневые точки и наблюдательные пункты противника. День и ночь находясь на наблюдательном пункте, мы засекали огневые точки противника на противоположном берегу р. Ока в на¬селенном пункте Толкачево и его окрестностях.Село было только на карте, а на местности его напоминали развалины и траншеи гитлеровцев.

Незадолго до наступления в на¬шем дивизионе произошло еще одно событие. В дивизион прибыл на¬чальник политотдела дивизии полковник Гнилуша, который вручил командиру дивизиона майору т. Скубаку В.С., его заместителю по по¬литической части майору Кобцу, парторгу дивизии т. Степанцу и мне как комсоргу дивизиона медали за оборону Сталинграда.
Это всех нас взволновало и вдохновило на неустанную работу по под-готовке личного состава дивизиона к предстоящим боям.

Утром 12 июля 1943 года, после сильной артиллерийской  подготовки наши части, а вместе с ними и наш артиллерийский  полк перешли в наступле-ние.

Дым и пыль от артподготовки еще не рассеялись, а гвардейцы дивизиона преодолели реку Ока по штурмовым мостикам на подруч¬ных средствах и шли на штурм укреплений противника.
Задачей артиллерийской разведки в ходе наступления являлось своевременное определение огневых точек противника, их координат и пере-дача данных на  КП для открытия огня по их расположению.

Как только наши штурмовые подразделения ворвались в первую траншею, мы вместе с начальником разведки В.Ткаченко под разрывами мин и снарядов перебежали по штурмовому мостику через р. Ока и пошли вместе с наступающими цепями нашей пехоты в направлении на¬селенного пункта Кривцово, но попали под сильный артиллерийский и минометный налет, а противники перешли в контратаку. В воздухе самолеты противника «Юнкерсы», выстроившись в круг, пикировали на боевые порядки наших стрелковых частей. Но наши подразделения стойко отразили контратаки противника, ни на шаг не отступив с за¬нятый рубежей.  Танки противника, подожженные метким огнем наших артиллеристов, пылали факелом. Мы - разведчики-артиллеристы, укрываясь от бомбежки и лежа в цепи пехотинцев, слышали их вос¬хищенные возгласы метким огнем артиллерии.
Особенно сильный бой разгорелся в районе села Кривцово. Я лично видел обезображенный трупы наших воинов, которые были звер¬ски замучены на окраине села Кривцово. За с. Кривцово и деревню Хмелевую завязались ожес-точенные бои. Части дивизии медленно «прогрызали» оборону противника.
Наш командир дивизиона майор Скубак В.С. постоянно находился на КП командира стрелкового полка, батареи, переправившись через реку, расстре-ливали цели прямой наводкой.

К утру 15 июля части дивизии овладели д. Хмелевой и селом Кривцово.
Комсомольцы 2-го дивизиона, как и весь личный состав, были полны решимости сражаться по-сталинградски, чтобы враг ощутил на себе силу гвардейского удара. Командиры орудий старшие сер¬жанты Александров В.И., Федоров и другие были примером наход¬чивости и смекалки в уничтожении целей противника прямой навод¬кой.

Наши войска приближались к г. Болхову, напряжение боев не стихало. Утром 19 июля фашисты предприняли на всех направлениях и участках сильное контрнаступление против частей дивизии, пытаясь не допустить их выхода на шоссейную магистраль Орел - Болхов.
 
В один из дней напряженных боев за Болхов я находился на на-блюдательном пункте 2-го дивизиона недалеко от населенного пункта Белый Колодезь.  Оставшись один (остальные ушли вперед с пехотой), я маскировал   бурьяном траншею. По проселочной дороге подошел бронетранспортер, с которого сошел и направился к наблюдательному пункту генерал в защитного цвета комбинезоне; подойдя поближе он спросил, что я наблюдаю, я представился ему и доложил, что веду наблюдение за противником, обороняющемся в населенном пункте Белый Колодезь. Он пожелал мне успехов, сказав: «Продолжайте наблюдение». Сел в бронетранспортер и уехал. Минут через 15 на НП прибежал на¬чальник разведки дивизиона В.Ткаченко и спросил, не был ли здесь т. Мехлис, я доложил, что был какой-то генерал и интересовался результатами моего наблюдения. Так, не зная, я познакомился с т. Мехлисом,  который с легкой душой бросил 400 необстрелянных замполитруков-уральцев в бой против фашистских танков с ирански¬ми винтовками под Керчью.  Я был всего лишь сержант, но уже тогда у меня появилась неприязнь к этому человеку, который, обладая сильной властью не смог понять душу русского человека и направить её на святое дело - уничтоже-ние врага. До сих пор не пойму, как и почему такой бездарный человек оказался на вершине военной власти.

1 августа части дивизии вышли на шоссе Болхов - Орел в районе Новый Синец.
В Москве 5 августа 1943 г. был произведен первый салют вой¬сками Брянского, Западного, Центрального, Степного и Воронежского фронтов в ознаменование освободителей Орла и Белгорода.

 В это время части дивизии, в том числе и наш родной артиллерийский полк вели ожесточенный бой с гитлеровцами в районе села Знаменское в 40 км юго-западнее г. Орла.
9 августа дивизия вышла в резерв ставки, сосредоточившись в 15 км юго-западнее Орла. Подводились итоги боев, готовились к новым.

Комсомольцы 2-го дивизиона в боях под Орлом показали пример без-заветного служения Родине. Они с честью выполнили свой долг. Многие из них, в том числе комсорги батарей Александров, Федоров были награждены орденами и медалями.

Как только дивизия, в том числе и наш артиллерийский полк, были введены из боя, мы сразу же стали готовить личный состав к новым боям. Получая  пополнение, стремились быстрее познакомить его с боевыми традициями родного полка и дивизии.

В августе 1943 года произошло два знаменательных события в моей жизни. Я был принят в члены КПСС и назначен комсоргом 134-го гвардейского артиллерийского полка. Своим назначением комсоргом полка я обязан комсомольцам 2-го дивизиона, которые показали себя в боях под Орлом, это было рас¬ценено командованием полка как заслуга комсомольского бюро дивизи¬она в обеспечении авангардной роли комсомольцев.

Сейчас часто просят рассказать о формах и методах комсомоль¬ской ра-боты в бою. Я всегда стремился ревностно выполнять свои обязанности ар-тиллерийского разведчика и чаще находиться вместе со своими комсомольцами, поговорить, вдохновить словом.

Тепло попрощавшись с командиром дивизиона майором Скубаком В.С., его заместителем по политической части майором Кобцом В.Ф., парторгом ди-визиона Степанцом, я убыл к новому месту службы на должность комсорга полка.

Доложив о своем прибытии для прохождения дальнейшей службы в должности комсорга 154-го гв. артиллерийского полка заместителю командира полка по политчасти майору т. Горошенко Михаилу Васильевичу, я был представлен руководству полка, командиру подполковнику т. Федоренчику В.С., начальнику штаба майору Федорову, парторгу полка капитану Покассу Н.С.
Особенно хотелось бы остановиться на двух политработниках полка. Разных по своему характеру и возрасту, но наделенных хоро¬шими душевными качествами или можно сказать «комиссарскими качества¬ми». Эти два коммуниста - М.В. Горошенко и Н.С.Покасс пользовались всеобщим уважением у всего личного состава полка. Солдаты, сержан¬ты и офицеры очень верили каждому олову М.В. Горошенко. В полку говорили так: «Если это сказал Горошенко, то так оно и будет». Это был страстный коммунист-политработник, он поистине являлся «душой» полка.Считал раньше и считаю сейчас, что политработник должен обладать лишь такими качествами,  какими обладал М.В. Горошенко.Н.С.Покасс, политработник старой закалки, еще в годы гражданской войны он был политбойцом, умудренный большим жизненным опытом, он был любимцем личного состава полка,
Я до сих пор благодарен судьбе за то, что она свела меня с такими людьми как М.В.Горошенко и Н.С.Покасс.Мое становление как офицера-политработника произошло под их влиянием.

Н.С.Покасс пригласил меня жить вместе с ним в одной зем¬лянке, я разумеется принял это с восторгом, много интересного из своей жизни рассказал мне старый большевик. н был простым и изобретательным в нашей солдатской походной жизни. Помню, шли мы с ним мимо покинутой огневой позиции немецкой минометной ба¬тареи, где валялись пустые металлические ящики из-под мин.Н.С. взял один из ящиков, внимательно осмотрел его и говорит: «Да¬вай соорудим походную печурку», и сразу же изложил свой проект. Он был прост: труба состояла из нескольких гильз от сорокапятимиллиметровых снарядов, которые в разобранном виде умещались в этот же металлический ящик. Мы долго пользовались этой печуркой конструкции «деда Покасса».

В полк прибывало пополнение. Комсорги и политработники зна¬комили прибывших с богатыми боевыми традициями, героями боев под Орлом.Каждый день пребывания полка в резерве использовался для совершенствования боевой выучки личного состава. С политсоставом полка были организованы занятия по изучению материальной части ар¬тиллерии, находившейся на вооружении полка. Занятия с нами проводил опытный артвооруженец капитан Чумаченко.
Настойчиво позанимавшись неделю все мы сдали экзамен по ма-териальной части и получили удостоверение, свидетельствующее, что мы прошли курс подготовки по материальной части орудий, состоящих на вооружении полка. У меня длительное время хранилась справка, подписанная командиром полка т. Федоренчиком о том, что я сдал зачеты по материальной части артиллерии, состоящей на вооружении полка.

Но наши занятия боевой подготовкой были непродолжительными. В на-чале сентября полк в составе родного соединения уже нахо¬дился на марше к линии фронта в направлении Севск-Кролевец. Шли воины полка по израненной, опаленной войной советской земле. На нашем пути лежали десятки разрушенных фашистами сел, выжженные хлеб¬ные поля, покореженные рельсы железных дорог, вагоны, мосты,  корпу¬са зданий.

Действуя в составе 9-го стрелового корпуса 61 армии, дивизия, в том  числе и наш гв. артиллерийский полк, с ходу форсировали р. Убедь в районе Конятина и выбили противника с занимаемых позиций на западном брегу реки.

20 сентября дивизия освободила районные центры Мена и Березина и вышла к реке Снов у Седнева.

Выполняя приказ командующего 61-ой армии, 76-ая гвардейская стрелковая дивизия должна была продолжить наступление в направлении села Черныш, Товстолес, Халявин, Довжик.
Личный состав полка, как и дивизии, был полон решимости быстрее выйти к мощной водной преграде Днепру и сходу форсировать её. В батареях полка, насколько было возможным, на привалах, а то и на марше проходили комсомольские собрания с краткой повесткой дня: «Даешь Днепр!».
Решения, как правило, были аналогичные: «Комсомольцам быть при-мером в быстрейшем выходе на Днепр и форсировать его сходу первыми».
Я как молодой комсорг полка учился формам и методам работы на марше, стремился как можно больше общаться с комсомольцами первого и третьего дивизионов, т. к. свой родной дивизион я знал хорошо, а первый и третий хуже. До г. Коропп я ехал с  3-м дивизионом, а после перешел первый.  Он остановился в лесу, недалеко от г. Глухов. Двигаться дальше не могли, т. к. не было горючего. Встал на прикол и третий дивизион из-за отсутствия бензина.  Лишь 2-ой дивизион на кон¬ной тяге с 239-ым стрелковым полком устремился вперед к Днепру.

У деревни Товстолес противник контратаковал 239 гвардейский стрелковый полк при поддержке танков. Разгорелся жаркий бой, в ко¬тором хорошо показали себя коммунисты, комсомольцы и весь личный состав  4-ой батареи полка (командир коммунист Д. А. Гридин). Также отважно действовал и личный состав 5 батареи, которой командовал Г.Д. Завгородний.
Личный состав 2-го дивизиона полка в боях под Товстолесом по¬казал гвардейскую стойкость и упорство в достижении цели. Они при контратаке противника с большим количеством танков удержали занимаемый рубеж и нанесли противнику большой урон. Под Товстолесом огнем дивизиона было подбито 10 танков, 6 транспортеров, уничтожено свыше 200 вражеских солдат и офицеров.

В результате героических действий личного состава 2-го диви¬зиона, стрелковых полков дивизии, наступавших во взаимодействии с другими соединениями, был освобожден г. Чернигов 21 сентября 1943 г. Дивизии было присвоено почетное наименование «Черниговская».
Отбив контратаки противника под Черниговом 2-ой дивизион вместе со стрелковыми подразделениями 239-го полка устремились к Днепру.

Приближаясь к Днепру, мы, политработники полка, при каждой встрече с бойцами разъяснили им требования Ставки Верховного Главнокомандования от 9 сентября 1943 г. об использовании для переправы через Днепр подручных средств.В полку все знали, что за успешное форсирование, захват и удержание плацдарма на западном берегу реки особо отличившиеся воины будут представлены к высшей награде Родины - званию Героя Советского Союза.Каждому командиру предъявлялось требование - обеспечить успешное выполнение задачи с минимальными потерями.

Форсирование широкой водной преграды сходу после упорных боев за Чернигов и многокилометрового марша прерываемого ожесточен¬ными стычка-ми с арьергардами гитлеровцев требовало от воинов-артиллеристов огромного напряжения физических и моральных сил.

Все мы, политработники полка, постоянно находились в гуще бойцов батарей. Там, где удавалось, проводили партийные и комсомоль¬ские собрания, где обстановка не позволяла - обходились краткими беседами с партийным и комсомольским активом.Тема разговора на собрании и в беседах была одна - как ус¬пешнее выполнить задачу по форсированию Днепра на подручных средствах.

К вечеру 26 сентября 2-ой дивизион полка подошел к Днепру. 1-ый и 3-ий дивизионы из-за отсутствия бензина подошли к Днепру на сутки позднее.

27 сентября 237-ой полк на подручных средствах переправился на остров, который разделял русло Днепра на 2 рукава. Остров был пес¬чаный, зарос ивняком и совершенно не годился для окапывания, тем более для оборудования огневых позиций.

С началом форсирования Днепра 23-им и 239 -им гвардейскими полками на западный берег переправились разведчики 2-го и 3-го дивизионов. Одним из первых через Днепр переправился командир взвода управления 4-ой батареи комсомолец Жалел Кизатов, он шел в цепи атакующей пехоты, быстро выявлял препятствующие продвижению пехоты огневые точки противника, сообщая координаты на батарею, которая вела точный огонь по разведанным целям.Секретарь комсомольского бюро отделения Г.И.Александров, подойдя с орудием к Днепру, силами своего расчета одним из первым связал плот, погрузил на него орудия и переправился на остров.Следом за плотом ездовые вплавь переправили лошадей. Орудие Алек-сандрова вовремя подоспело к ротам 239-го гв. полка, которые отбивали очередную атаку врага. Расчет сходу развернул орудия к бою и пря¬мой наводкой расстреливал фашистов. Прошел час беспрерывного веде¬ния огня, противник засек орудие Александрова, вокруг него стали густо ложиться разрывы снарядов, тяжело ранен наводчик, убит заря¬жающий, Александров с двумя бойцами остался у орудия, сам наводил орудие в цель и сам вел огонь.  Наводчик 5-ой батареи комсомолец мл. сержант Алексеев переправившись на западный  берег Днепра сходу подавил огонь минометной батареи противника, уничтожил пулеметный расчет и около 30 гитлеровцев. Так же отважно действовали все ком¬сомольцы 4-ой и 5-ой батарей, первыми прорвавшиеся на западный берег Днепра.

Телефонная связь, протянутая через реку, находилась под огнем и непрестанно выходила из строя. Комсомолец - связист 7-ой батареи Л.А. Проценко протянув кабель через рукав Днепра, отделяющий от острова, неоднократно вплавь перебирался на противоположный берег, чтобы восста-новлю перебитый кабель, но вот, во время одной из контратак немцев, телефон на наблюдательном пункте снова замолчал. Проценко опять побежал по линии, чтобы устранить повреждение. Держа кабель в руке он добрался до берега, но порыва не обнаружил, не нашел он оборванного конца и на песчаной отмели. Взрывной вол¬ной разорвавшегося снаряда Проценко опрокинуло в воду, будучи раненым, Проценко продолжал поиски порыва, прошло еще немного времени и связь была восстановлена. Залпы батарей вновь обручились на контратакующего противника.Отважного комсомольца Проценко нашли на песчаной отмели с зажа-тыми в зубах стальными жилками телефонного кабеля. Так погиб комсомолец-герой, до конца выполнив свой долг перед Родиной.

Много и других подвигов совершили комсомольцы полка при расшире-нии и удержании плацдарма на западном берегу Днепра.

По приказу командования 61-ой армии захваченный дивизией плацдарм был передан войскам 415-ой стрелковой дивизии. К 10 октября части дивизии, а в их составе и 154-ый гвардейский артполк, сосредоточились на восточном берегу реки около деревни Грековки, но отдыхали недолго. В ночь на 15 октября дивизия вновь форсировала Днепр в районе населенного пункта Жиличи. Используя подручные средства (плоты, лодки, бревна и др.), полки дивизии переправились на остров, а с острова на правый берег Днепра, в 2 км южнее Жиличей. К утру 16 октября стрелковые подразделения ворвались в Жиличи и на высоту 122,0. Потеря противником высоты 122,0 и важного опорного пункта в полосе наступления 61-ой армии лишило его возможности контролировать переправу наших войск через Днепр в этой районе. 20 октяб¬ря части дивизии вновь передали захваченный плацдарм и получили приказ переместиться в другой район для наступления в районе села Старая Лутава.
Предстояло выполнить очень сложную задачу: за двое суток перепра-виться обратно на восточный берег, совершить марш 25 км и вновь под огнем противника форсировать Днепр.
Командир дивизии генерал-майор А.В.Кирсанов принял смелое и дерзкое по своему замыслу решение: пройти вдоль правого берега - под носом у  противника. Прошли стрелковые полки и второй дивизион нашего полка на конной тяге, вслед за нами двинулась танковая бригада. Противник обнаружил передвижение, но было уже поздно. Дивизия заняла указанный ей рубеж для наступления.

Много еще героических подвигов совершил личный состав 154-го гв. артполка в боях за Днепр, как и раньше под Сталинградом и Орлом в первых рядах на Днепре были коммунисты и комсомольцы. Они своим бесстрашием, мужеством и отвагой служили примером для всего лич¬ного состава.

Много работали по политическому обеспечению выполнения бое¬вых задач в боях за Днепр политработники полка М.В. Горошенко, Н.С. Покасс, В.С. Кобец, И.М. Макарчук, Михеев и др. Комсомольские работники дивизио-нов Александров, Федоров, Долганов, Бахлов, Кащеев и другие. Родина высоко оценила беззаветное мужество гвардей¬цев полка. Командиру дивизиона И.А .Похалюку, командирам батарей Д.А. Гридину, Завгороднему, командиру взвода управления Ж. Кизатову, командиру орудия Александрову В.И., наводчику батареи Алексееву Е.А. и связисту Проценко (посмертно) было присвоено высокое звание Героев Советского Союза. Комсомольцы полка выполнили свое обещание, данное перед форсированием Днепра - быть впереди при выполнении задач.Многих из комсомольцев в боях за Днепр мы рекомендовали в партию.  Около 30 человек молодых воинов приняли в ряды ВЛКСМ.

ОТ ДНЕПРА ДО ЗАПАДНОГО БУГА.

1 ноября 1943 года дивизия была выведена из боев и сосредо¬точилась в лесах около населенного пункта Абрамовка, Николаевка, Бывалки. На собраниях партийного и комсомольского активов подводились итоги прошедших боев, обобщался опыт передовых подразделений.

29 октября 1943 года, в день рождения Ленинского комсомола в полит-отдел дивизии был приглашен комсомольский актив частей. На приеме выступил начальник политотдела полковник Гнилуша. Мне часто вспоминается эпизод нашего следования на прием. Штаб дивизии и политотдел располагались еще за Днепром. Команда о прибытии нас на прием поступила поздно вечером 23 октября. Я вызвал в штаб полка командира орудия - комсорга 2-го дивизиона В.И.Александрова, и с ним вдвоем мы отправились в политотдел дивизии. Подошли к Днепру уже в сумерках, на пароме через реку переправлялись грузы и техника. Мы решили переправляться на лодке, благо около берега их было мно¬го. Сели на небольшую лодку: я на корму, Василий на весла, поплы¬ли. Только отчалили от берега - появились немецкие самолеты. Бро¬сили ракеты на парашютах и стали бомбить переправу. От взрыва бомб наша лодка качалась на волнах, как щепка, от ракет было светло, как днем. Василий греб изо всех сил, но, не дойдя до берега метров 30, лодку захлестнуло волной, и мы мокрые еле выбрались на берег. Пришлось раздеться, выжать обмундирование и продолжить свой путь. В политотдел дивизии прибыли с опозданием и мокрые. Комсорги других частей долго над нами подшучивали, говорили, что, спеша на прием, им и Днепр не был преградой.

Торжественно, с подъемом отметили 26-ую годовщину  великого Октября. В батареях на праздничных обедах ветераны вспоминали ис¬пытания, которые пришлось пережить в боях в Крыму, под Сталингра¬дом, Орлом и здесь   на Днепре. Все были наполнены чувством испол¬ненного долга. Ведь мы сокрушили неприступный «немецкий восточный вал», каким считали Днепр немцы.

15 ноября 1943 года в составе 9-го гвардейского корпуса 76-ой гв. стрелковой дивизии вновь перешла в наступление. Форсировала р. Брагинку в районе Удалевка, Рудня, Удалевская. Наступление шло тяжело.  Немцы минировали оставляемые районы, устраивали лесные завалы, взры¬вали мосты. Для тракторов не было горючего, мало было боеприпасов в батареях. Стойко преодолевая все трудности и лишения, гвардейцы теснили противника вдоль железной дороги Гомель – Калинковичи, и к 26 ноября продвинулись более чем на 100 километров.

В декабре 1943 года в дивизию и артиллерийский полк прибыли гости из города Куйбышева - делегация завода им. Масленникова. Посланцы из Куйбышева много раз встречались с личным составом полка, были в батареях, рассказывали о работе и жизни тружеников тыла.
В конце декабря 1943 года в полк пришел приказ о переводе к новому месту службы всеобщего любимца полка Н.С. Покасса. На его место, на должность парторга прибыл капитан Я.С. Брусин. Мы тепло попрощались с Н.С. Покассом,  пожелав ему успехов на новом месте службы.

Наступил 1944 год. Дивизия и наш артиллерийский полк получили задачу овладеть г. Калинковичи. В канун наступления во всех ба¬тареях состоялись партийные и комсомольские собрания. Коммунисты и комсомольцы и здесь поклялись быть примером. Настало 8 января 1944 года.

В 9 часов 05 минут началась мощная артиллерийская подготовка по обороне противника, проходившей в районе д. Александровка. Я на¬ходился на наблюдательном пункте командира батареи - члена комите¬та ВЛКСМ полка Г.Калачевского. Он очень умело руководил огнем сво¬ей 3-ей батареи. Все разведанные заранее цели (дзоты, пулеметные гнезда, живая сила противника в укрытиях) были подавлены. Однако продвижение наших стрелковых ба-тальонов вперед было очень трудным, и первый день наступления успеха не принес»
Вечером 8 января всех политработников полка собрал замести¬тель командира полка по политчасти Горошенко и поставил задачу - провести во всех батареях и орудийных расчетах беседы о необхо¬димости усиления артиллерийской поддержки стрелковых частей.
Отдельно состоялись беседы с коммунистами и комсомольцами об их авангардной роли.
Выйдя из блиндажа замполита, мы уже поздней ночью отправились в батареи для проведения работы. Многие орудия были выдвинуты на прямую наводку на передний край в боевые порядки стрелковых частей. Очень трудно пришлось артиллеристам при оборудовании огневых позиций, т. к. местность была болотистая, и орудийные окопы приходи¬лось сооружать из дерна.
9 января с утра снова разгорелся ожесточенный бой за насе¬ленный пункт Александровка. На помощь обороняющимся немцам в Александрову были подброшены самоходки и пехота на бронетранспор¬терах, но огнем 1-го ди-визиона они были подавлены и рассеяны.
Трое суток шли ожесточенные бои за Александровку. Комсомольцы полка остались верными данному на собраниях слову - личным при¬мером показывали образцы мужества и отваги.
Разведчик 3-го дивизиона Цыганков, будучи в передовых частях стрелкового батальона во время атаки, погнался за немецким офицером, тот бросил в него гранату с длиной деревянной ручкой. Граната к счас¬тью не взорвалась, Цыганков схватил её, догнал немца и оглушил его гранатой по голове и притащил на командный пункт стрелкового баталь¬она. Комсомольцы - орудийные номера, находящиеся на прямой наводке под градом пуль и оскол-ков не отходили от орудий, ведя меткий огонь по обнаруженным целям.  Только ночью на 13 января 239 и 234 гв. полки ворвались в Александрову и очистили ее от врага. Путь на Калинковичи был открыт.

В ночь на 14 января части дивизии ворвались в г. Калинковичи, 15 января 1944 года был опубликован указ Президиума Верховного Совета СССР о присвоении званий Героев Советского Союза 46 воинам дивизии, в том числе 7 воинам артиллерийского полка
.
("Приказ Верховного Главнокомандующего 14 января 1944 года № 59
ПРИКАЗ ВЕРХОВНОГО ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕГО
Генералу армии Рокоссовскому
Войска Белорусского фронта в результате умелого обходного маневра сегодня, 14 января, штурмом овладели областным центром Белоруссии городом Мозырь и крупным железнодорожным узлом и городом Калинковичи – важными опорными пунктами обороны немцев на полесском направлении.
В боях за овладение городами Мозырь и Калинковичи отличились войска генерал-лейтенанта Батова, генерал-лейтенанта Белова, генерал-лейтенанта Крюкова, генерал-майора Константинова, генерал-майора Иванова И.И., генерал-майора Алексеева, артиллеристы генерал-полковника артиллерии Казакова, генерал-майора артиллерии Бескина, генерал-майора артиллерии Игнатова, генерал-майора артиллерии Егорова, танкисты генерал-майора танковых войск Панова и летчики генерал-лейтенанта авиации Руденко.
В ознаменование одержанной победы соединения и части, наиболее отличившиеся в боях за освобождение городов Мозырь и Калинковичи, представить к присвоению наименований “Мозырьских” и “Калинковичских” и к награждению орденами.
Сегодня, 14 января, в 21 час столица нашей Родины Москва от имени Родины салютует нашим доблестным войскам, освободившим города Мозырь и Калинковичи, двадцатью артиллерийскими залпами из двухсот двадцати четырех орудий.
За отличные боевые действия объявляю благодарность всем руководимым Вами войскам, участвовавшим в боях за освобождение городов Мозырь и Калинковичи.
Вечная слава героям, павшим в борьбе за свободу и независимость нашей Родины!
Смерть немецким захватчикам!
Верховный Главнокомандующий
Маршал Советского Союза И. СТАЛИН
14 января 1944 года, № 59"
-прим. О.М. Гридин)

В городе Калинковичи мы, как и после предыдущих боев, подвели итоги, почтили память павших и обязались равняться в последующих боях на наших героев.
После освобождения г. Калинковичи начались затяжные бои в болотах на рубеже р. Птичь, но даже в этих тяжелых условиях ни на один днь не прекращалась партийно-политическая работа. Замести¬тель по политической части М.В. Горошенко, парторг полка Я.С. Брусин и я постоянно находились то на одной, то на другой батарее.

Я участвовал в работе комсомольских собраний, беседовал с комсомольцами, проверял ведение комсомольского хозяйства у секре¬тарей комсомольских организаций батарей, помогал им в планировании работы,  пропагандировали опыт лучших артиллеристов, устраивал встре¬чи с Героями Советского Союза.

Помню, как я попросил у М.В. Горошенко вызвать всех ком¬соргов бата-рей на огневую позицию 4-ой батареи для встречи с Геро¬ем Советского Союза Г.В.Александровым. Ночью собрались в землянке одного из орудийных расчетов все комсорги батарей полка. Г.В.Алек¬сандров рассказал об опыте своей меткой стрельбы прямой наводкой по целям противника, об авангардной роли комсомольцев дивизиона в боях. Долго не расходились комсорги в эту ночь, вспоминая про¬шедшие бои, своих боевых товарищей и мечтая о будущем.
Бои в Белорусском полесье для гвардейцев-черниговцев окон¬чились. Они были тяжелыми и ожесточенными. Особенно тяжело было артиллеристам. Перевозить материальную часть по топким дорогам и бездорожью было нелегко, но артиллеристы с честью выполнили свою задачу.
В марте 1944 года дивизия передислоцировалась по железной дороге, а затем походным маршем под Камень-Каширский Волынской области и вошла в состав 70-ой армии.
В этот период, предшествующий решительному наступлению и полному изгнанию врага с советской земли была подведена исключительно большая и разносторонняя партийно-политическая работа.

Некоторое затишье на фронте позволило нам провести собрания партийного и комсомольского актива. Помню, как мы в один из дней провели собрание комсомольского актива полка, на котором обстоя¬тельному анализу была подвергнута работа комсомольской организации по росту рядов ВЛКСМ и воспитанию молодых комсомольцев в духе ненависти к врагу. Собрание было бурным, досталось многим, в том числе и мне как комсоргу полка за то, что в ряде случаев нарушали внутрисоюзные нормы жизни, проводили заседания комитета и бюро при неполном составе их членов, на батареях молодежь чрезмерно увлекалась чтением коротких рассказов А.П.Чехова и совершенно забывала пропагандировать военно-патриотическую литературу. Критиковали и по ряду других вопросов.

Прошло 44 года с того времени, а я до сих пор помню то соб¬рание, когда коммунисты учили нас - молодых комсомольских вожаков искусству организации комсомольской работы в боевой обстановке.С большим пониманием к нуждам и заботам комсомольцев относил¬ся командир полка подполковник т. Федоренчик.

15 июня 1944 года дивизия получила приказ прорвать оборону про-тивника, форсировать реку Припять на участке Жетица-Комарово и выйти на Государственную границу - река З.Буг.

Вечером 16 июня мы получили обращение военного совета 70-ой армии, в котором говорилось: «Настал исторический час - изгнать полностью с советской земли фашистскую нечисть, выйти на Государственную границу СССР и подать руку братской помощи многостра¬дальному польскому народу». Обращение заканчивалось призывом «Вперед на врага, герои Сталинграда, Курска и Днепра!».

Мы провели митинги во всех батареях. Личный состав был полон чувств исторического момента - предстоящего выхода на Государственную границу СССР.
Ночь я провел на огневой позиции 4-ой батареи, вечером провели с В.И.Александровым заседание бюро ВЛКСМ дивизиона, приняли в комсомол передовых воинов, которые в своих заявлениях писали «хочу идти в бой комсомольцем». Комсомольцы на снарядах, которые были выложены около орудий, написали мелом «За смоленских девушек!», «За Зою Космодемьянскую!», «За Юрия Смирнова» и т.д.

И вот наступило утро 17 июля. В 4 часа утра началась мощная, но ко-роткая артиллерийская подготовка и стрелковые батальоны пошли в атаку за огневым валом. Оборона противника быстро была прорвана. Взрывая мосты, железные дороги, дамбы, противник хотел любой ценой задержать наступление наших войск.

Части дивизии освободили населенные пункты Мокраны, Лориту, Замшаны, вступив на территорию Брестской области.Для нас, артиллеристов, большим бедствием являлось прео¬доление заболоченной местности и многочисленных осушительных каналов, прихо-дилось многие участки лесных дорог мостить лесом, орудийным расчетам тянуть на руках орудия.
Преодолев упорное сопротивление противника, части дивизии, в том числе и артиллерийский полк, 21 июля вышли на Государственную границу    в 20-километровой полосе наступления между селом Збунин и местечком Лощачево.Специальной листовкой военный Совет 70-ой армии тепло поздравил весь личный состав с этим историческим событием.

Летом 1984 года мне пришлось возглавить делегацию управ¬ления 70-ой армии, побывавшую в г. Малорите в честь 40-летия ос¬вобождения Белоруссии от немецко-фашистских захватчиков. Побывали мы вместе с ветеранами дивизии и родного артиллерий¬ского полка на тех местах, где по колено в воде тянули орудия через болота и топи. Сейчас на этих местах раскинулись плодо¬родные поля. Так преобразился этот край в послевоенные годы. Побывали ветераны дивизии в населенных пунктах Мокрано, Ратно, Картелиссы. Посетили Карте-лисский музей, возложили гирлянду к памятнику расстрелянным фашистами жителям Картелисс.
21 июля 1944 года артиллерийский полк, сопровождая ог¬нем стрелковые полки, переправился через р. Западный Буг и вступил на территорию Польши.

Первым на польской земле вступил в бой 2-й батальон 234-го полка, а с ним 9-ая батарея 154-го артполка под командованием Л.Г.Рошанского у деревни Яблечно.

Противник оказал яростное сопротивление на всех участ¬ках наступления стрелковых полков дивизии. Артиллерийскому полку вновь пришлось вы-двинуть орудия на прямую наводку и расстреливать немецкие танки и само-ходно-артиллерийские ус¬тановки.
27 июля 96-ой корпус, в котором сражалась 75-ая дивизия, соединился с 20-ой стрелковой дивизией 23-ей армии в районе Бяла-Подляска. Кольцо окружения Брестской группировки немцев было замкнуто.

Рано утром 28 июля противник пытался вырваться из окружения северо-западнее Тересполя, но подвижной отряд диви¬зии и пяти батарей нашего полка и 77 ОИПТАД воспретили прорыв и уничтожили вражескую колонну.

28 июля в приказе Верховного главнокомандующего всем воинам нашего соединения, в том числе и нашего полка, была объявлена бла¬годарность, а вскоре мы с большой радостью узнали, что 76-ая гв. стрелковая Черниговская дивизия награждена Орденом Красного Знаме¬ни, а 114-ый стрелковый корпус, в составе которого она сражалась, получил почетное наименование Брестского.

Героически сражался личный состав 154-го гв. артполка в боях по осво-бождению города Бреста, впереди на самых опасных направлениях как всегда были коммунисты и комсомольцы. Об их подвигах в ходе боев мы, политработники, старались рассказывать в листовках-молниях, боевых листках, а чаще всего доводить устно в кратких беседах, пере¬ходя из одной батареи в другу. Ни на один час не прекращалась эта кропотливая работа с людьми, и ее постоянно и умело направлял М.B. Горошенко, заместитель командира полка по политчасти и парторг полка Я.С. Брусин.

Велика была наша радость, вызванная изгнанием врага с нашей советской земли, но очень дорогой ценой мы заплатили за это. В боях за Брест мы потеряли замечательных людей. Здесь, под Брестом, погиб Герой Советского Союза, командир орудия 4-ой батареи 2-го дивизиона, член комитета ВЛКСМ полка Василий Иванович Александров. Воины полка поклялись отомстить за смерть однополчанина в грядущих боях.

НА ПОДСТУПАХ К ВАРШАВЕ

Не получив ни одного дня передышки, дивизия, а в её составе и 154-ый гв. артполк, после упорных боев за Брест двинулась к городу Плущ, завязались кровопролитные бои. Немцы при поддержке танков и САУ постоянно крупны-ми силами контратаковали наши части.
3-ий дивизион под командованием Героя Советского Союза Л.А. Похалюка подбил несколько танков и самоходных артиллерийских установок «Пантера». Четверо суток часки дивизии ожесточенно штурмовали вражеские узлы обороны северо-западнее города Радзымин.
16 сентября обескровленные части дивизии перешли к обороне.

30 сентября и 1 октября 1944 года - знаменательные дни в жизни частей дивизии.
По поручению президиума Верховного Совета СССР член военно¬го со-вета 70-ой армии генерал Н.Н.Савков вручил частям знамена и Орден Красного Знамени дивизии.
Дивизия получила пополнение и большое усиление артиллерией. Во всех батареях полка прошли партийные и комсомольские собрания, на которых коммунисты и комсомольцы поклялись пронести гвардейские знамена до Берлина.

Шла тщательная подготовка к боям за освобождение Варшавы. В командование полком вступил подполковник Меерсон A.M., возвра¬тившийся из госпиталя. Начальником штаба полка вместо т. Федоро¬ва был назначен И.А. Похалюк.

19 октября 1944 года части дивизии перешли в наступление. С новой силой завязались ожесточенные бои с эсесовцами и с диви¬зией «Вестланд».

13 октября они просочились сквозь наш передний край, атако¬вали пози-цию 5-ой батареи, которой командовал Герой Советского Сою¬за Г.Д. Завгородний, личный состав батареи занял круговую оборону у своих орудий и отразил атаку эсесовцев.

17 октября в ожесточенном бою с эсесовцами смертью храбрых пал отважный командир батареи Г.Сухоруков. В ходе ожесточенных боев в лесу Непорент погиб отважный разведчик - начальник раз¬ведки 2-го дивизиона В.Ткаченко. Прах Г.Сухорукова и В.Ткаченко покоится в городе Бресте в брат-ской могиле вместе с Героем Советского Союза, командиром батальона В.А. Малясовым.

Летом 1984 года мне довелось посетить эту братскую могилу. С чувством огромного волнения и жгучей боли я поднимался по сту¬пенькам на могильный холм, где покоятся мои храбрые однополчане, с которыми делили и хлеб и табак, укрывались одной плащ-палаткой (я под командованием В.Ткаченко прошел от Дона до Орла).

26 октября 1944 года дивизия и 154 гв. артполк были выведены в резерв фронта. Полк расположился в районе польской деревни Ренча Немецкая.  В течение двух месяцев приводил в порядок материальную часть, ремонтировал технику, пополнил конский состав, по¬лучил пополнение в людях. Хватало работы и нам, политработникам полка. Подвели итоги партийно-политической работы в ходе боев на подступах к Варшаве, приняли в ряды партии отличившихся комсомоль¬цев, а в ряды ВЛКСМ молодых воинов, провели в дивизионах партийные и комсомольские собрания, навели порядок в ведении партийного и комсомольского хозяйства от полка до батареи. Политуправление 70-ой армии провело трехдневный семинар с комсомольскими работни¬ками частей. Здесь, в Ренче Немецкой мы впервые отпраздновали свой профессио-нальный праздник - День артиллериста.

Помню, с каким воодушевлением и подъемом комсомольцы полка готовились к этому знаменательному событию. Во всех батареях про¬вели торжественные собрания, беседы об истории развития артилле¬рии в русской армии,  о роли артиллерии в решении задач по разгрому немцев в Сталинградской битве и других операциях Красной Армии. На заседании комитета ВЛКСМ полка было принято решение свои¬ми силами изготовить альбом «Комсомольцы 154 гв. артполка в боях за Советскую Родину». Подобрали двух комсомольцев-художников и в те¬чение месяца оформили такой альбом, позднее сдали этот альбом в политотдел дивизии. Статьи о подвигах героев-артиллеристов полка, вошедшие в альбом, в настоящее время хранятся в музеях боевой славы дивизий.

Для проведения торжественного вечера, посвященного Дню артиллерии, мы подобрали вместительный сарай, соорудили из бочек три печки, сколотили из теса столы и скамейки, пол устлали хвой¬ным лапником, стол для президиума обтянули красным кумачом и напи¬сали лозунг: «Пламенный привет доблестным артиллеристам Красной Армии!», а в противоположном конце сарая написали «Артиллерия - бог ВОЙНЫ!». В дивизионной типографии отпечатали пригласительные билеты. На торжественное собрание были приглашены весь офицерский состав полка, лучшие командиры орудий и наводчики, партийный и комсомольский актив. С докладом выступил заместитель командира полка М.В.Горошенко. После был организован торжественный ужин, закончившийся любимыми песнями и даже русской пляской.

В декабре месяце 1944 года произошло печальное для нас собы¬тие:  пришлось расстаться нам с любимым «комиссаром», как любовно называл его весь личный состав полка М.В. Горошенко, - он убывал на учебу на курсы политсостава в город Перхушково. Мы, политработни¬ки полка, учились у Михаила Васильевича стилю партийной работы. Мне сейчас 63 года, но я до сих пор с большим благоговением произношу это имя. В своих делах и поступках пытаюсь быть похожим на него, так глубоко, на всю жизнь запал мне в душу образ этого по¬литработника. На смену ему был назначен майор Я. Шелоботин,  ранее работавший заместителем по политчасти 77 ОИПТАД.
 
ВДОЛЬ ВИСЛЫ К МОРЮ

В январе 1945 года Красная Армия перешла в наступление по окончательному разгрому немецко-фашистских захватчиков.

70 армия, в состав которой входила наша дивизия, содействовала войскам Первого Белорусского фронта в освобождении города Вар¬шавы, она наступала с Сероцкого плацдарма на западном берегу реки Нарев, захваченного еще осенью 1944 года.

14 января артиллерийская подготовка, в которой участвовал наш полк, длилась 33 минуты. Я чаще других бывал во втором дивизионе, очевидно, моя прошлая служба в качестве разведчика тянула меня больше в этот дивизион,  так и во время этой артподготовки я снова был на огневой позиции 46-ой батареи. У личного состава было приподнятое настроение, все ждали скорого конца войны, вдвойне хорошее настроение было у меня, т. к. в канун нового 1945 года мне было присвоено очередное воинское звание «лейтенант». В ходе артиллерийской под¬готовки орудийные номера, особенно подносчики снарядов, сняли с се¬бя шинели, фуфайки, остались в одних гимнастерках, от них шел пар, на стволах орудий горела краска, настолько интенсивно велся огонь всеми орудиями.

К исходу 16 января оборона противника передовыми частями 114-го корпуса 70-ой армии была прорвана на глубину 8-10 км. Для прорыва второй полосы обороны на реке Вкра вводилась в бой наша дивизия.

В ночь на 13 января задача, поставленная перед дивизией, была выполнена, все три стрелковых полка и наш артиллерийский переправились через реку Вкра и сходу продолжали развивать ус¬пех наступления. 19 января, преодолев 60 км, завязали бой за г. Сероц.
Овладев городом Сероц стремительно, по 45 км в сутки стали преследовать отступающего противника и 22 января овладели городом Рыпин.

Левофланговые соединения 70-ой армии блокировали г. Торн. Части нашей дивизии вышли к реке Висла в районе городов Швец и Кульм, пройдя с  боями за время наступления 250 км.
Река Висла полностью не замерзла, лед был только у берегов, части дивизии быстро переправились через реку и завязали бои на западном берегу, в районе города Швец.
От 154 гв. артполка на западный берег реки Висла переправился 2-й дивизион, которым командовал майор Скубак B.C.

2 февраля в штабе полка нам стало известно, что с юго-востока по дороге на Кульм двигаются многочисленные колонны противника, вырвавшиеся из окруженного города Торн.
Командир полка подполковник Меерсон приказал усилить охра¬ну полкового знамени, подтянуть к штабу тылы полка, а первому и третьему дивизионам подготовить огонь по колоннам противника, подхо¬дящим к городу Кульм.

С утра 3 февраля колонны немцев начали переправу через Вислу. Немцы, оборонявшие город Швец тоже позли в контратаку. И здесь на переправе через Вислу на немцев обрушился огонь наших батарей. Я находился на наблюдательном пункте командира 9-ой батареи т. Романенко и в бинокль наблюдал это ледовое побоище. Но труднее всех сложилась обстановка во 2-ом дивизионе. Оказавшись в окружении вместе с батальоном 237 гв. полка, личный состав дивизиона проявил невиданные стойкость и выдержку, он в упор расстреливал атакующих немцев не только из орудий, но и из личного оружия - карабинов, автоматов, в бой вступили даже писаря и ездовые. «Ни шагу назад! Драться, как в Сталинграде!» - под таким девизом сражались гвардейцы. И фашисты не смогли прорваться через боевые порядки частей дивизии. В этих ожесточенных боях, выполняя прися¬гу и подтверждая высокое гвардейское звание, личный состав 154 гв. артполка проявил исключительную стойкостью и мужество. Это подтвержда¬лось десятками примеров героического поведения орудийных номеров, разведчиков, связистов.

Высокую оценку получила боевая деятельность личного состава полка. Указом президиума Верховного Совета СССР от 6 апреля 1945 г. 154 гв. артполк был награжден Орденом Красного Знамени.

Закончив ликвидацию Тронской группировки, дивизия продолжала выполнять боевую задачу по овладению городами Швец и Шенау. Преследуя отходящего противника 3-го марта, части дивизии ворвались в город Бютов и повели наступление на северо-восток на город Цоппот. Противник превращал в узлы сопротивления каждый дом, перелесок, высоту, все пригодилось брать штурмом.
 
30 марта все части дивизии, в том числе и наш 154 гв. артполк, вышли к переднему краю Данцигского-Гдыньского укрепленного района и завязали бои за города Цоппот и Данциг. Мы с группой наших артиллеристов-комсомольцев специально пошли к Балтийскому морю и умылись его соленой водой, а некоторые набрали её во фляжки, чтобы дать попробовать другим артиллеристам. В дальнейшем артиллеристам полка пришлось действовать в очень сложных условиях. Противник засел в прочных каменных домах, подвалах и «выкурить» его можно было толь¬ко огнем с прямой наводкой, расстреливая в упор.

Не закончив бои за овладение городом Данциг, дивизия была срочно выведена и форсированным маршем переброшена на другой участок фронта для прикрытия правого фланга Первого Белорусского фронта, наступавшего на Берлин.

НA ПОСЛЕДНИХ РУБЕЖАХ.

В ночь на 5 апреля 154 гв. артполк выступил из города Цоппота и взял курс к реке Одер в районе города Штеттин.

Марш был трудным и напряженным, за девять суток надо было пройти 300 километров. Активно использовался трофейный транспорт, вплоть до карет. Мы с парторгом полка Я.С. Брусиным в ходе марша встречались с ком-мунистами и комсомольцами поорудийно от привала до привала ехали в одной машине, на привале пересаживались на дру¬гую малину или трактор. Так в ходе марша мы побывали во многих батареях и подвели итоги боев за Цоппот и Данциг. Поговорили о вы¬полнении предстоящей задачи: о форсировании реки Одер и завершении войны. В каждом расчете царило исключительно приподнятое настрое¬ние. Артиллеристы, несмотря на усталость, были преисполнены ре¬шимости выполнить поставленную задачу как можно лучше.  За все время марша, постоянно находясь с личным составом, я ни от кого не слышал жалоб на усталость или непосильность маршей.

В назначенный срок полк прибыл в указанный район 25 км юго-восточнее Штеттина. Хотя дивизия действовала во втором эшелоне 114-го брестского корпуса 70-ой армии, но наш 154-ый гв. артполк вел огонь по целям при форсировании Одера частями 165-ой дивизии 96-го стрелкового корпуса. В бой дивизия вступила уже за Одером 25 ап¬реля в районе города Пенкун.

Стрелковые батальоны с большим упорством продвигались вперед, форсируя многочисленные каналы, преодолевая заболоченные участки местности. Командиры артиллерийских батарей постоянно двигались вместе с командирами стрелковых батальонов, оказывая своевременную поддержку огнем стрелковым ротам.

27 апреля дивизия захватила город Пренслау. Когда мы проходи¬ли через город, много зданий горело, а на окраине города в одну ше¬ренгу, отдавая честь проходящим войскам, стояли 33 бельгийских генерала во главе с начальником Генерального штаба бельгийской армии, которые долгие годы томились в концлагере около города Пренслау. Недалеко от города Пренслау, в лесу было обнаружено японское по¬сольство, сбежавшее из Берлина.   Батальоны стрелковых полков, сбивая узлы сопротивления противника,  неудержимо продвигались впе¬ред. В ходе стремительного наступления части дивизии овладели го¬родами Тетерев, Гюстров, Бютцев.

Вскоре передовой отряд 237 гв. стрелкового полка в районе города Висмар встретился с частями 5-ой воздушно-десантной дивизии английских войск. Пять раз гвардейцы полка получали благодарность Верховного главнокомандующего за овладение городами Восточной Померании.

3 мая полк сосредоточился около одного из населенных пун¬ктов близ города Висмар. Немцев перед фронтом дивизии не было, бить больше было некого.
9 мая 1945 года воины полка вместе со всем советским на¬родом праздновали победу. На митинг, посвященный этому событию, прибыл командир дивизии, Герой Советского Союза гв. генерал-майор Кирсанов А.В.

Стоял я в строю полка и смотрел на своих боевых товарищей, у многих катились слезы из глаз. Смотрел я на них и видел Володю Ткаченко, Гришу Сухорукова, Василия Александрова и других однополчан, которые так много сделали для достижения победы, но навсегда остались на полях сражение Великой Отечественной.

Выполнив свою историческую миссию 154 гв. артполк в составе сво¬ей дивизии зимой 1946 года возвратился на Родину, в город Киров Калужской области.
Началась мирная послевоенная жизнь. Началась большая и труд¬ная ра-бота по совершенствованию наших советских вооруженных сил.



35 ЛЕТ В АРМЕЙСКОМ СТРОЮ.

Каждый человек, приближаясь к своей старости, мысленно оки¬дывает взглядом пройденный путь, анализирует им содеянное, чем-то гордится, чем-то недоволен и готов исправить, но время неумолимо двигается только вперед.

Я свои прожитые годы разделяю на три этапа. Первый этап - довоенная юность, второй этап - Великая Отечественная война и служ¬ба в армии, третий этап - жизнь и работа после армии.

Из 63 лет прожитой жизни 35 лет отдано Советским Вооружен¬ным Силам, укреплению обороноспособности нашего советского госу¬дарства. Я искренне благодарен нашей партии, родной советской армии за свое воспитание и становление в кадрового политработника. Прошло одиннадцать лет, как я нахожусь в отставке, но до сих пор продолжаю мыслить армейскими катего-риями и, очевидно, до конца своей жизни буду считать себя политработником.

То, что за время службы в армии я вырос от рядового до полковника, получил высшее образование, всем этим я обязан моей партии и родной армии.

Если спросить, чем я занимался в послевоенный период, то ответ будет однозначный - учился и работал. Вся послевоенная жизнь состояла из работы и учебы.

Завершилась Великая Отечественная война, которая поставила меня в строй офицерских  кадров. Встал вопрос: как быть дальше, ведь я имел всего четыре класса образования. Или возвратиться в свой родной совхоз и работать механизатором или остаться в кадрах армии, но упорно учиться. Я выбрал последнее. В принятии этого решения немаловажную роль сыграл опытный политработник - начальник политот¬дела дивизии А.И.Воронцов, который ска-зал: «Мы вас, товарищ Гридин, оставляем пока в кадрах, но вам надо учиться, современный офицер должен быть образован», и я стал учиться.
 
Работал начальником клуба 234 гв. стрелкового полка с 1946 по 1949 год, старшим инструктором политотдела дивизии с 1949 по 1955 год, я учился в вечерней общеобразовательной школе, закончил 10 классов и получил аттестат о среднем образовании. Окончил уни¬верситет марксизма-ленинизма при Псковском Горкоме КПСС и в 1954 году сдал экстерном за Ивановское военно-политическое училище. Все это, конечно, стоило колоссального напряжения, большой силы воли и бессонных ночей.

В 1955 году поступил в военно-политическую академию им. В.И.Ле¬нина и в 1959 году окончил её.
 
После окончания академии возвратился в свою родную 76-ую гв. ВДД на должность заместителя командира по политчасти 237 гв. ПДП и работал на этом посту до 1964 года.
В 1964 году был назначен заместителем начальника политотдела 76-ой гвардейской Черниговской Краснознаменной дивизии и работал в этой должности до октября 1966 года. Таким образом, прослужив в родной дивизии около 25 лет.

Немногим выпадает такая счастливая судьба, чтобы пройти вой¬ну и столько лет прослужить в родном соединении.

В 1966 году был назначен на должность начальника политотдела бригады специального назначения в Группе советских войск в Германии. В этой должности я прослужил до 1971 года.(Местечко Нойтимен вблизи города Нойштрелиц. - прим. О.М. Гридин)

В конце 1971 пода по замене возвратился я на родной Урал,  где начинал когда-то службу в качестве курсанта курсов замполитруков, но теперь уже в другом качестве, в качестве инспектора политического управления Краснознаменного Уральского военного округа.

Работая инспектором политуправления округа, считал, что настоящая работа - это когда находишься э войсках, всегда считал «зряшным» делом бумажную волокиту, которой, к сожалению, в политуправлениях военных округов инспекторам приводится заниматься больше всего. Напряжения, пережитые в годы Великой Отечественной войны, большая работа в послевоенный период, постоянная ответственность за людей на посту начальника политотдела на протяжении 5 лет сде¬лали свое дело: стало повышаться артериальное давление крови, при¬ведшее в мае 1973 года к инфаркту миокарда. После перенесенной болезни продолжал служить и работать до конца 1975 года.

В декабре 1975 года с должности инспектора политуправления Краснознаменного Уральского военного округа ушел в отставку по болезни.

Армейская служба и работа приучила к перенесению больших нагрузок, отдохнув ровно один месяц, январь  1975 года, захотел снова работать и быть в коллективе. 9 февраля 1976 года был приглашен на работу в коллектив Уральского Ордена Трудового Красного Знамени лесотехнический институт имени Ленинского комсомола, где вот уже одиннадцатый год тружусь в качестве начальника учебного отдела института.

Кроме основной работы занимаюсь общественной деятельностью, участвую в работе партийной организации.В 1984 году был избран председателем Совета ветеранов 70-ой армии,  которая осенью 1942 года была сформированная на Урале, а наша 75-ая гв.   Черниговская Краснознаменная дивизия имела честь сражаться под её знаменем от города Ковеля до конца войны.

На этом я завершаю свой краткий рассказ о моей жизни,  войне и службе в кадрах советских вооруженных сил.

Понимаю, что мои повествования неполноценны. Надо бы больше написать про своих товарищей, однополчан, но память человеческая не очень совершенна, многие имена и фамилии забылись.

Не знаю, сколько мне еще отведено жить, но до самого пос¬леднего моего дыхания я буду верен памяти своих друзей-однополчан, павших и живых.


(Гвардии полковник Гридин Михаил Андреевич умер 12.07.1997 и похоронен в г. Екатеринбурге. - прим. О.М. Гридин)