Без женщин жить нельзя...

                Б Е З   Ж Е Н Щ И Н     Ж И Т Ь    Н Е Л Ь З Я…







 Дорогие девушки! Не стойте у дороги!! Дайте                место девушкам подешевле!

Ничто так не красит девушку, как противогаз:                кожа становится гладкой, а глаза - большими и                выразительными.

В древней Спарте некрасивых девушек сбрасывали… с кровати…

                (Из Устава работниц модельного бизнеса)




Как часто  у нас с языка срываются банальные, затертые фразы. Например:

                Без женщин жить нельзя на свете, нет!
                В них солнце мая.  В них…

Не очень верится, что такое  можно произнести всерьез. Чаще всего подобные слова  звучат в тот момент, когда надо усыпить бдительность понравившейся тебе женщины и, особо не напрягаясь, расположить ее к себе.  Как ни странно, но в девяноста случаях из ста это срабатывает и глаза у женщины теплеют, а губы в стремлении улыбнуться приходят в неуловимое движение.

Однако если долго не размышлять о том, действительно ли женщины, подобно воздуху, воде и солнечному свету, являются жизнеобеспечивающим условием, то  начинаешь замечать их повсеместное присутствие, а потом и ненавязчивое, казалось бы,  совершенно невольное, влияние на  все происходящее в твоей жизни.


      Люблю различные автошоу.

Там есть все, что так нравится мужикам, - супермашины, энергия, драйв, и все так клаааасно! Ни одно из них не обходится без девушек модельной внешности, которые вносят человеческое тепло в мир металла и пластика.  Возле умопомрачительных автомобилей их  иногда даже больше, чем самих авто.   Своим присутствием у одних стендов они олицетворяют спутниц богатых людей – молодых, строго одетых, пресыщенных роскошью, с неким слегка презрительным выражением лица; у других – красивых, дешевых, безмозглых кукол, чаще напоминающих блестящие брелоки для ключей; у третьих – мягкую подушечку для заднего сидения.

Но классные девушки классно выглядят недолго.  Уже на следующий день после открытия соблазнительные красавицы, устав «работать», выглядят замученными, с усталыми взглядами, в   вялых позах, «включая» улыбку, только заметив направленный на них фотоаппарат. В результате создается впечатление, что девушка ела лимон и ее застукали за этим делом, и теперь она со сведенными скулами вынуждена  выдавливать из себя улыбку. К концу автосалона красавицы выглядят полинявшими, к ним приходит досадное осознание того, что посетителей больше интересуют не столько они, сколько автомобили.  У посетителей, в свою очередь, возникает ощущение, что симпатичных девушек специально пытались сделать непривлекательными, чтобы на их фоне «суперкары» просто притягивали взгляд.

Нет! Как ни крути, а женщины украшают нашу жизнь.

Не зря без их изображения не обходится ни один рекламный щит. Какой бы продукт ни рекламировался: компьютеры или крысиный яд, посуда или унитазы, шоколад или мочегонные средства, обязательно рядом с рекламируемым товаром будет плотоядно улыбаться относительно одетая девушка. Мы настолько привыкли к этому, что претенденты на президентское кресло,  в одиночку строящие нам глазки со щитов политической рекламы, без голой девицы рядом выглядят подозрительно и доверия не вызывают.
 
В приснопамятные советские времена такого обилия назойливой, зачастую глупой рекламы, как сегодня, не было, зато политики не стеснялись появиться  и даже сфотографироваться рядом с красивой девушкой.  Очень часто рядом с группой партийных товарищей с выями, перетянутыми одинаковыми галстуками, в одинаковых шляпах, появлялись стайки молоденьких красавиц в национальных костюмах. Они могли присутствовать на партактивах и в аэропортах, на праздниках и мероприятиях  - словом, всюду, где возникала необходимость слегка разбавить кондовый партийный официоз.

Время и место действия роли не играли.

Однажды, в самом начале марта, когда яркий, солнечный день может внезапно смениться ненастным и слякотным, в Кишинев прибыла очередная партийная делегация. Неважно, откуда прибыли гости, из Монголии или из Брунея. Главное, что  незабвенный Иван Иванович Бодюл, Первый секретарь ЦК Компартии Молдавии, по заведенной им же традиции решил посадить вместе с главой делегации памятное дерево. Дело благое. Ведь в результате подобных акций сегодня в парке Пушкина существует аллея раскидистых каштанов, лип и платанов, идущая от гостиницы «Кодру» к кинотеатру «Патрия».  Когда-то у каждого дерева этой аллеи стояла табличка, на которой было написано, кто из официальных гостей республики его посадил.

В то мартовское утро  погода взбесилась. Хлестал мокрый, липкий снег,  промозглый, порывистый ветер пробирал до костей. Пятьдесят с лишним метров, отделяющих аллею от здания ЦК, Иван Иванович с гостями преодолели на машинах. К выкопанной заблаговременно ямке важные персоны подошли под сенью больших черных зонтов, которыми их защищали от непогоды вышколенные лизоблюды.

Метрах в двадцати от ямки (назовем её центром события),  подставив непредсказуемому ветру свою сгорбленную спину,  подняв куцый воротничок, стоял начальник треста «Кишиневзеленстрой», норовящий спрятаться под торчащими в разные стороны спицами своего издерганного ветром зонта.  От его скукоженной фигуры исходило нечто  необъяснимо чеховское. В посиневшей от холода руке он сжимал ствол стройного высокого саженца

Чуть поодаль стояла странная группа из трех человек в одинаковых «номенклатурных» шапках, что выдавало их принадлежность к среднему звену начальствующего состава. Двое из них держали в руках совершенно не вяжущиеся с их внешним обликом лопаты, а третий  -   большое,  длинное пальто, под которым прятался  кто–то четвертый.

Когда зонтичный «саркофаг» добрался до центра события (мы с вами договорились, что это будет яма) из-под защитного купола появилась чья-то «руководящая» рука и, коротко взмахнув, снова исчезла
.
Начальник  «Кишиневзеленстроя», увидев команду, отшвырнул к чугунному забору, ограждающему парк, вывернутый наизнанку зонт и широким, твердым шагом, горделиво расправив сутулые плечи,  подобно знаменосцу олимпийской сборной, удерживая на вытянутой руке стройный саженец, направился к месту его дальнейшего обитания.

Странная троица тоже пришла в суетливое движение. Подобно ниспадающему с открывающегося  памятника покрывалу,   пальто выскользнуло из рук, и из-под него не столько свету, сколько промозглой, снежной кутерьме явилась стройная, улыбающаяся девушка в молдавском национальном костюме. Две «ондатровые шапки» сунули ей в руки по лопате с каждой стороны  и, легонько подтолкнув в спину, отправили   вслед за саженцем.

 «Тепло ли тебе девица, тепло ли тебе красная?»…

Нет, эти слова мог произнести только Дед Мороз, да и то только  в русской сказке. А несгибаемые ленинцы не имели права проявлять слабость духа и опускаться до слезливой жалости. Помните?

                …  Гвозди бы делать из этих людей –
                Не было б в мире крепче гвоздей!..

Поэтому они в упор не увидели состояния девушки, которая с низким поклоном и примерзшей к лицу улыбкой поднесла «первому лицу» республики несвойственные ему инструменты. Всем присутствующим было понятно, что молдавский национальный костюм - это не норковая шуба, может быть, они даже сожалели об этом, но поделать ничего не могли. Шифоновая кофточка, значит, шифоновая кофточка! Точка! Не отменять же традицию…

Потом  девушка долго и тяжело болела. К счастью, она выздоровела и сейчас работает режиссером молдавского телевидения.


…Девушки в национальных костюмах…

Складывается впечатление, что без них партийные лидеры стыдились показываться на людях. Особенно это было заметно в аэропорту.

В Молдавии, как и в любой другой советской республике, существовали десятки министерств и ведомств, и  для каждого из них  была высшая московская инстанция, которая  норовила подсказать, как работать, оказать помощь, посоветовать, что-то проконтролировать. Ведомственная отеческая забота к осени хронически обострялась, и вот, в самую вкусную молдавскую пору в кишиневском аэропорту начинался звездопад. С неба, друг за другом, иногда и по нескольку в день, падали разного рода официальные лица,  делегации, проверяющие, комиссии, консультанты и т.д, и т.п, и… Нет,  они не падали, как яблоки в саду. Они прилетали на самолетах.

Накануне прилета той или иной  «группы товарищей» в управлении культуры Кишинева раздавался звонок  «сверху» и сообщалось, в котором часу и сколько девушек в национальных костюмах необходимо подать к трапу самолета. Когда совминовский клерк звонил в Криковские винные подвалы и сообщал о приезде москвичей, там знали, где взять вино и угощения. Для приема гостей всегда были готовы гостиницы, рестораны, транспортные средства, машины сопровождения, цветы… Но откуда появлялись девушки?..

Видимо, в высоком  кабинете восседал  считающий себя важным чиновник и воображал, что где-то в управлении культуры с утра до вечера вдоль затертой стеночки сидели на расшатанных стульях девушки в национальных костюмах, изнывая в ожидании вызова и по его звонку, подобно пожарной машине, они срывались с места и, включив сирену, неслись в аэропорт улыбаться неведомо кому… Дурдом!

В действительности, девушки были участниками коллективов самодеятельности или работниками библиотек города, и для каждого выезда в аэропорт приходилось отпрашивать их с работы.

Не стоит думать, что обремененные властью совминовские или цековские мужики в ожидании прилета гостей пребывали в думах о судьбах нации. Помните, как у Леонида Филатова:
                …Утром мажу бутерброд –
                Сразу мысль: «А как народ?»…

Нет. Не теряя времени, они внимательно приглядывались к девушкам. Не зря начальник управления культуры трясся всем телом и ожидал увольнения, если вдруг ему передавали слова председателя горисполкома Николая Узуна: «Где  вы находите таких уродин?», в то время когда заместитель председателя Михаил Тинтюк норовил выяснить: «А где работает эта  высокая брюнетка?.. А вот бы её телефончик…»

О вкусах не спорят. В управлении культуры твердо знали, что если надо было встретить Ивана Ивановича Бодюла или если он сам встречает кого-то «очень высокого», то в составе девушек обязательно должна была быть признанная звезда «женского встречепровожательного взвода», красавица по имени Дойна Марин.

Дочь зампреда госкомиздата Молдавии молодая, красивая Дойна танцевала в ансамбле народного танца «Молдовеняска» и являлась предметом воздыханий представителей мужской части не только вышеупомянутого коллектива. Известный музыкант и композитор Ион Алдя-Теодорович тоже не устоял перед ее чарами и около двух лет, до самой женитьбы, словно загипнотизированный, покорно сносил  ее капризы  и причуды.   А чем загипнотизировать у Дойны было. Взгляд ее больших, немного навыкате глаз даже всемогущего Ивана Бодюла превращал в беззащитного кролика. Когда он спускался с трапа самолета и видел среди девушек Дойну Марин, он направлялся прямо к ней, принимал от нее цветы и, взяв  за руку,  подолгу беседовал с ней, напрочь забыв о том, что рядом протокольно ожидают своей доли  внимания высшие чиновники республики.  В конце концов последним надоело толпиться в очереди за сиятельным рукопожатием, уступая первенство  лупоглазой девушке, и появление Дойны Марин у трапа было запрещено.

Тем не менее сама Дойна в национальном костюме, стоящая  с цветами в руках у трапа самолета, осталась  в памяти не только у Ивана Ивановича. Некий «писарь» по имени Алекс Гаина, в бредовой статье «Стукачи или Чижик-пыжик, где ты был?» утверждавший, что все студенты из Молдавии, обучавшиеся в вузах Москвы, были стукачами, решил «разоблачить» Дойну, вручавшую цветы Брежневу во время его визита в Кишинев, заявив,что она работала чекист-осведомителем, а ее муж Алдя-Теодорович «ходил с гитарой в КГБ». Я далек от мысли, что такой музыкант, как Алдя, своей игрой на гитаре помогал пытать допрашиваемых, но у Гаины, который тоже учился в Москве, свое мнение, да и бог с ним. Ведь гэинэ* всего лишь гэинэ…( *Гэинэ (молд.)- курица.)


И все-таки… Создается впечатление, что девушки в национальных костюмах не что иное, как мощный психотропный препарат в коварных руках властьпредержащих, ловко использующих его для карьерного роста.

Сначала  встречают гостя у трапа, далее, в машине, мчащейся в город, его  усыпляют беседой о красотах земли молдавской и ее  неизменной гордости – девушках!   
С дороги гостя необходимо покормить… Снова девушки в костюмах… Небольшое совещание и выезд в знаменитые Криковские подвалы, где вино подадут (не надо улыбаться!) девушки в национальных костюмах. Потом дорогого гостя отвезут… и снова девушки… девушки… Постепенно сердце сурового начальника, прилетевшего из САМОЙ  Москвы, тает, и он забывает о цели своего визита.

…Улетая, гость получит на дорожку еще один букет (как вы догадались?) из рук девушек в национальных костюмах, и уже в самолете будет недоумевать, как так получилось, что, собираясь устроить  разнос и уволить  кучу бездельников, он не сделал ни того, ни другого и улетает с букетом цветов, счастливо улыбаясь, как  вышедший из ЗАГСа жених, получивший в жены невесту с приплодом.

Количество девушек, привлекаемых к подобным мероприятиям, зависело от «калибра»   гостя. Главным «калибром» радовали Молдавию нечасто, но запоминалось это надолго…

Советский Союз жил пятилетками. Где-то в недрах  кремлевских кабинетов рождались пятилетние планы развития  страны. Они громогласно принимались на очередных съездах  непогрешимой Коммунистической партией и в течение пяти лет  втихаря проваливались. Каждая пятилетка проходила под своим лозунгом. Был и такой: «Пятилетку – в четыре года!» 
 
Однако лозунг мрачной пятилетки, в течение которой умерли подряд три Генеральных секретаря ЦК КПСС - Брежнев, Андропов  и  Черненко, народ перефразировал, и он зазвучал: «Пятилетку - в  четыре гроба!». Четвертым покойником, в результате Перестройки, к сожалению, стала сама страна.

Как-то, в период своего недолгого царствования, в Кишинев  прилетел на денёк Генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Устинович Черненко (в народе – КУЧер) Встретили его по молдавскому обычаю на самом высоком «гастрономическом» уровне,  соблюдая все правила кулинарной безопасности, потому что  первое лицо государства уже давно и уверенно дышало на ладан. На следующий день, в 12 часов пополудни  Черненко должен был  выступить на  республиканском активе (собрание  руководящей касты) во Дворце  «Октомбрие».

Рэй Брэдбери, Александр Беляев, Жюль Верн, да и другие фантасты, посыпав голову пеплом, должны тихо сойти со сцены и молчать, молчать, молчать… Все они просто  бездарные ничтожества по сравнению с  партийными функционерами, которые перефантазируют  любого из них   в  поиске наилучшего способа  «поизящнее лизнуть»  начальника. Кишиневские политические виртуозы в этом деле были не из последних.

Вот что они придумали.

Придя утром на работу, ровно в 9.00,  заместитель начальника управления культуры города услышал  телефонный звонок. Звонила секретарь Горкома партии Людмила Скальная.

- Толя,- по комсомольской привычке Скальная всех называла по имени. – Есть партийное поручение. Отнесись, пожалуйста, со всей серьезностью.  Ты меня понял?

- Понял, Людмила Емельяновна, а  что случилось?
- Ничего не случилось. Вот если не выполнишь – может случиться.
- Слушаю внимательно.
- Ты знаешь, что у нас сегодня в 12  в «Октомбрие»?
- Знаю.
- Так вот. Без  15 минут 12 от бордюра улицы Пушкина до  двери в вестибюль Дворца «Октомбрие» должен стоять коридор из девушек в национальных костюмах.
- ???
- Ты меня слышишь?
- Да. Но осталось всего два с половиной часа…
- Потому я к тебе и обращаюсь. Разрешаю действовать от моего имени. Встретимся у «Октомбрие» в11.30.

«Вот тебе бабка и Юрьев день! Всю ночь, наверное, изобретали», - подумал  ошарашенный зам.  Времени на раскачку не оставалось. Прикинув, что понадобится человек сто, добавив на «живые потери» еще двадцать, вновь испеченный «завгар» (заведующий гаремом) схватился за телефонный справочник.

В парткомы пяти городских вузов полетели грозные телефонограммы: « В связи с  мероприятиями  во Дворце «Октомбрие» прошу освободить от занятий и срочно  направить в управление культуры по адресу -------- двадцать пять студенток. Просьбу выполнить не позднее 10.30 сего дня.  Секретарь Горкома Скальная. Телефон  для связи --------». Для острастки человеку,  принимающему телефонограмму, по секрету сообщалось, что парторг  института отвечает за выполнение партбилетом
.
Но это было самое легкое. Значительно сложнее было собрать костюмы. Тем более что по утрам в Домах культуры никого не бывает. Но в советские времена любого человека от имени горкома можно было заставить совершать подвиги.

В 11.30 сто двадцать девушек в национальных костюмах стояли коридором от бордюра до парадного входа  во Дворец. Счастливые секретарь Горкома Скальная и зампред Горисполкома Журавлева пожимали руку сияющему замначальника …

Черненко приехал минута в минуту. Что-то  активно обсуждая с Иваном Ивановичем Бодюлом, в сопровождении свиты он проследовал по живому коридору.  Практически незамеченные девушки в национальных костюмах  громко аплодировали.

 «Отработав» свои пятнадцать минут, 120 девушек ушли переодеваться в помещение несчастного управления культуры, которое после этого пришлось проветривать месяца полтора.

Организаторы акции были счастливы.

Успели…

Лизнули…

Их плечи нестерпимо чесались … Каждому грезились тяжелые, золоченые погоны, на которых неудержимо прорастают большие, похожие на генеральские, звезды… Чесоточный зуд раздражал то место, откуда обычно растет хвост, так как оно тоже «воображало», какая мягкая подушечка будет у нового,  более высокого должностного кресла.

   …Не знаю почему, но меня не покидает мысль, что фривольную «Песенку Бони» из знаменитой «Сильвы» написал, сидя в кресле качалке, удачливый, вышедший на персональную пенсию чиновник. Правда в оригинале она звучала по-другому:

                …Без женщин не бывать успеху…Нет!
                Бесплатно дать могу один совет:
                Коль строишь ты, к примеру,
                Чиновничью карьеру,
                Используй их смелей,
                Не жди и не жалей.
Ибо:
                Без женщин жить нельзя на свете… Нет!               
                В них….
И далее по тексту…