Операция Ы

Редкие выпады остроносого дождя, казалось, выжигали на лице полупрозрачную татуировку слёз.

Бултыхаясь в непогоде, словно пузырь, выдуваемый из мыла, повинующийся порывам безоглядного ветерка, разворачивающего и иссушивающего твою радужную оболочку, бредёшь в забытье.

Только не назад.

Там в холоде грейпфрутовых стен, горьких печальных, сдирающих наждачкой кожуру кожи, осталось то к чему нельзя прикасаться, моё мясо, моё тело.

Веря следам, ведь следы куда-то ведут, идёшь,  не оглядываясь, но ветер надувает щёки силясь прорвать своим дышлом хрупкую невидимую плоть.

Люблю когда на тебя не смотрят, любопытно, раздирающе, и,  раздевая, хватают за яблочко зада, будто срывая и откусывая плод из райского сада.

Невидим и свободен.

Солнце скукожило тучи, натянуло лазурный небосклон, хватаешь огниво руками, обжигаешься, как от сухого льда, и, словно сплющенный  горячий беляшок перекидываешь с ладошки на ладошку.

А затем бросаешь лучиками навостре в лужу и та, отражая пламя, издыхает, испаряется и парком влажным вызывает летнюю лихорадку.

Только не назад, хотя действие наркоза уже заканчивается.