Моисеева карма

текст в работе
с третьей главы перенести в площадь Распятия.

1.
       
Напряглись  сны старого Города дождевой иглой, - ночными птицами кружат над Рекой – печальники.
Описав круг, - садятся на воду.
Со стороны, будто падают замертво перелётные птицы.

Просто необходимо снам Города соизмерить дыхание в отношении двух сил, - перед тем как обрушиться на землю ливневыми причитаниями.
Если бы смог Моисей увидеть последствия некоторых благих деяний своих – ужаснулся бы.
Но, нет смысла ворошить то, что стало причиной возникновения проекта еврейского.
Поэтому мысли Великого Печальника, раздосадованными осами кружат в лабиринте старика-Города – ищут выход из западни иудейской кармы.

А фарисеям дела нет до переживаний Моисея: кликушествуют сквозняки о мудрости народа избранного.
Умничают почём зря – рыбы бескрылые.
Что ж, не будем им мешать – тем более, что они уверенны.

Проплывает ладья Моисея мимо, - мимо.



Просто исчерпал Моисей силы жизненные, - пытаясь народ "избранный" спасти от гибели неминуемой.

Поэтому давайте без обид, пастыри лабиринта ветхозаветного.  Как не крути, а давно уже пора понять простую истину: кощунство сокрыто – в законченности.


Но промеж трибуна вода лилась, - а промеж слуха палача прошёл слух божий.
И смекнули люди еврейской площади, что надо уклад земной ладить не по их правилам.

2.

Ибо не зря говорят люди русские.
Серебро слов – крыльями различимо.
Огонь с водой не перепутаешь, - а свет от тьмы не утаишь.

3

Да, надо осознать свою жизнь во Времени Промежуточном!
Не травам кланяться, не богам великим, - а росе утренней.

И руки сообразительных граждан разом потянулись к чаше с вином, - ибо ещё один слух по головам прошёл: кто хлебнёт из чаши бога еврейского, - тот и тело и душу  спасёт от разборок с совестью.
Есть выход.


А куда деть вкус Победы над чужаками-изгоями?
Где обещанное Представление?
Где человек-время, вздёрнутый на крест национального самосознания?

Терзаются граждане с местными лицами непростыми вопросами.
Находят отдушину в хоровом пении.

Однако, усомнившись в добрых намерениях оголтелой толпы, - кто-то может возразить сурово: дескать, ересь несёт, дождь-Моисей, когда зовёт брататься небо с земными потёмками.
Не дело это – мешать солому с зерном отборным.

А монах городской в ответ: лучше охладить пыл коней атмосферных, - опьянённых вседозволенностью, - и продолжать путь земной – как кому выпадет, -  чем разрывать слух Тишине  – хоровым исступлением.

И ещё одно замечание, - вернее, совет практический: не перегружайте повозку добром ворованным, граждане с довольными лицами – иначе кони взбрыкнут.

Но всё равно:  споткнулся о безгласую ноту смычок Паганини, - и дни недели сорвались в галоп.
А что вы хотите: много нынче поющих – красноречивых мало.

Ибо не имеющий выдержки – найдёт смерть нелепую.
Гласит правило.



3.

Зато птицам осеннего помешательства нет никакого дела до душевных томлений Тётки, – они, как оглашенные, каркают и плюют на граждан с местными лицами и без оных.
Тасуют между собой глашатаи осени поздней козырей краплёных – сбрасывают в народ битую масть.

Тётка хоть и следит судорожно за «кидалами», - а её всё равно разводят – и она злобится.

День за днём плюют вороны и каркают: друг на друга и все на всех.
Гадит вороньё – меры не знает.
Во власть козырную хотят «кидалы» под шумок прибойной волны соскользнуть.
Желают из телеведущих переиначиться в пастырей покаянного слова.

Сами себя провозглашают совестью нации, - производят в секс-символы, - награждают орденами и медальками... 
Захлёбываются в намерениях добрых обозреватели нижних слоев атмосферы – очень хотят Тётке понравиться.

Наловчились по одним только намёкам хозяйским, выстраивать главную мысль уходящего Дня, - рассказывают о делах житейских каждой отдельно взятой телесемье – доверительно.
Народ шалеет.

И смешно, и горестно сознавать, что без ворон говорящих никак нельзя – как нельзя без отхожих ям.
Ибо в ямах срамных вываривается корм информационный – событийный.
А без событий – жизни нет.

Поэтому Тётка к вороньему гаю прислушивается: что-то себе смекает, - что-то на задний ум откладывает, - иногда насмехается нездорово –  сама над собой.

Хотя, если всерьёз, народу до балды, откуда ветер дует, - лишь бы не прекращалось телепредставление.
По-любому: не должна жизнь останавливаться, - ибо неизбывен голос нутра страхом расплаты.
Гласит правило.

Может от этого поганого чувства ржут как-то взвинчено на главной площади почётные и не очень, - ржут стыдливые и жалостливые, - ржут попрошайки и похеристы, - и эти тоже ржут…

Даже крёстные отцы поздней осени, - всегда предпочитавшие хорониться в тени, - нынче в открытую интервью дают – всем дают.
И ржут, демонстрируя Тётке толстые зубы.

Да, всем открыта дверь в Никакое и Прежнее время, - вопрошающее о главном – настежь.
Разминается жизнь площадная, гримасничает.
В отражении зеркальном узнают горожане лик своего палача-Бога – заходятся кречетом.

4.

И вправду: ожила толпа – вроде, веселее сделалась.
Кажется, дождалась Тётка обещанного Представления.

Бой часов приглушенно толкует о вечернем времени, - о снах старого Города, - об осени поздней.
Иглы дождевые бьют без промаха по щекам и спинам людей, намекая о неизбежности.
Частят слезинки колючие, - истощают запасы туч, зависших долговязой массой над безучастным временем – тоска-а.

Клочки садово-парковой зелени нахохлились мокрыми курами – закутались в непроницаемый саван.
И горожане, вобрав головы в плечи, отводят взгляд от дождя-монаха.
Несутся куда-то озабоченно – мимо, мимо.

Просто спешат граждане по зову сердца на Поле певческое.
Ибо голос каждого избирателя, опущенный в урну для голосования – это вначале хоровая спевка, а затем уже  – торжествующая совесть нации.

И незачем искать некий особый смысл в событиях исключительных, - если наделён человек возможностью – мыслить категориями  бесконечности.
Да, все знают: чтобы требовать участия у живого Бога, - надо самому участливым быть.

Ибо не в рассуждениях рождается смысл слова божьего – а в каждодневной работе.
Гласит правило.

Поэтому спешит Иисус слово сказать – не хочет оказаться самому себе помехой.
Уступает телу сознания право поклониться духовному телу, – шепчет неслышно молитву – весь в работе.

Вопросительно свисает с креста, - вколоченного посреди площади главной, - упущенное Время Возможностей.
Пригвождён пятничный сон Отца к памяти людской неприкаянной – намертво.

Терпеливо дожидаются граждане старого Города, когда отойдёт Иисус в мир иной – с Богом.
Ибо должен завершиться век уходящий – естественным угасанием света.

Дружно вытягивает хор – угарную ноту.
         
5.

Нет сил у Христа нарушить затянувшийся сон Отца.

Но что это?
Какой-то шумок скользнул по площади.

Да это переписчики населения регистрируют в приходскую книгу граждан с улыбками.
Побиты самосознанием гордым лица знакомых ушкуйников – никаких и прежних.
Но если маски плутовские с археологов буден содрать, - каждый в улыбках раскованных углядит придавленную вином вину.

Жадны и везучи граждане с лицами, - их руки тянутся к урнам для голосований – как к благодати.

Доносят везунчики в бюллетенях избирательных о часах и минутах неграждан, - распятых на кресте государственной целесообразности.
Спешат, спешат урвать свойственники со стола поминального даже малость, - принадлежащую чужакам-изгоям.

Что, что он сказал?
Тычут пальцами горожане в Христа.
Упиваются палёным вином вседозволенности – без меры.

Во даёт, сердешный, - ну-у, уморил.
Полюбите себя, как друг дружку любите.
Передают по головам.
Собой довольны – до блевотины.
Ржут.

Любим, ой как любим – в дышло и в замочную скважину!
И себя, и всех любим – деваться некуда от любви кромешной!
Ржёт толпа. 

Паганини напрягает визгливые струны бабообразной Скрипки, - силится скрипач сорвать Тётке голос, - выжимает из толпы высокие чувства долга.

Кочевряжится Долг гражданский на трибуне эстрадной.
На площади городской, перед работой ответственной, разминается палач: желает, трудяга, вычислить посредством интегральных уравнений Точку несовместимости – этот зачаток самосознания натурализированных граждан.

По правилам цивилизованного европейского сообщества пытается палач завязать в солёный узел Долг гражданский, - выказывает знаки почтения своему благочестивому национальному Богу.

Тётка – шалеет.

6.

В этот Час на городской площади оказалось около пятисот человек.
Вскорости пробежал день, - уже поздний вечер знобливо вздрагивает, - но суть разговоров на Ратушной площади ничем не отличается от полдничной накипи.

Косолапа земля – да я по ней иду, - а коли сыра земля – то я полечу, - а коли мала – так я того и стою. 

Примерно такие рассуждения можно услышать.

Вот и господин в фетровой шляпе, пытаясь одолеть противоречие, затерявшееся в промежутке временном, - измеряет сны пятничные изнурительными  скитаниями.

Ещё на пару часов скатилось время в ночь.
Серые кошки лунатят среди мусорных баков, - отдают должное  отечеству ночного Города.
Глашатаи серых суток недели напоминают людям о главном – о единстве нации.

Хотя и так каждый знает, что стерегущего Порядок земной – трижды на дню распинают.
Может, поэтому, - а может по какой другой причине, - затаился Город в ожидании чего-то – апокалиптического.

Ибо кто не желает абсолютной свободы – тот лукавит.
Гласит правило.

И прохожему, не желающему участвовать во всенародном шабаше, - не грех напомнить: хватит уже все знания Верхнего Неба запихивать в один карман – можно карман продырявить.

Да, храни свою тайну в слове родном, сочинитель литературных текстов – в наречии свежего утра храни – в травах росных.
Ибо жива душа человеческая творением небесным, - если не перегородит ей путь к земле, - злая воля толпы-завистницы.

Да-да, хватит бесцельно тормозить по улицам Города.
Поспеши домой, художник. Встречай гостей в светлице.
И помни: живя в утробе мира – не подменяй понятий.

Ибо грех – он и во снах грех.
Гласит правило.
 
Молись и  жди, - когда Бог наладит поступь ног твоих – в путь дальний.

7.

Вскрикнула Мария, - сына родив.
И сорвался смычок с ноты немой, - и пробежал скрипач босичком по струнам грядущего Века, - и монах городской погрозил назидательно пальцем кому-то.

Но не устрашил медно-кровавый закат горожан, собравшихся на главной площади – кто только не намекает нынче о воздаянии.
Словом, ещё один день недели пробежал мимо, мимо – с оглядкой на людей, - стерегущих молчаливый берег вечери.

Что ж, огонь не поможет тому, кто утоп в безразличии.
Гласит правило.

Больше сотни верующих в сына Марии нашли себя на площади к концу суматошной недели.
На канатной дороге, соединяющей главы служений Горы, оказалось и того меньше.

Но в абсолютной тиши встретил художник на пороге своей мастерской пришельца.
Просто к нему пришёл гость.

Вот и сошлись братья правосудия меж двух судеб.
И разомкнулись плечи Христа, - пронзённые млечными крыльями.
И остались в прошлом, - метания по земным окраинам, - в поисках привлекательных мнимостей.

И вознёсся Жар над Горой.
И сравнялся пульс человека-время с Тишиной земли-матушки.

И вспорхнули крылья птицы ночной над столешницей озера Полнолуния.
И художник записал в походный дневник приметы отливов и приливов неожиданных мыслей.

И приникли многие города земные к колодцам открытого Слуха.
И волны Света проникли в лёгкие святой Горы.
И холст Творца Всквышнего – пространство Великой Степи – наполнился внутренним светом.
И сошёл в мир земной красготы – в Семиречье – странник-храм.

Просто убрал Иисус с плащаницы русской следы иудовых поцелуев – отредактировал летопись древнюю.
И вершина светлой Горы захлестнула людей-рос щедрым звучанием красок – золотых белых.
И ожила память россиян мудростью предков.

И дыхание космоса вошло в дыхание художника.
И открылся человек ветру дорог – навстречу.

И память Верхнего Неба – дыхание Жизни, - пробудило в нём интуицию.
И нарвский рассвет перенастроил Слух художника на утренние частоты.
и непревзойденный Танец Света оживил холсты художника вторым дыханием.

И пропустил он утренний свет в походный дневник – на память.
Восхитителен труд художника, - оживляющего чувства-знания Бога своим дыханием.
Всё в нём – восхищение Вечного Разума.

И вам совет, люди добрые: возьмите в руки птицу горнюю, - посадите на плечо своей веры одним крылом, - а другим на плечо Вечности.

И не суесловьте о вере попусту, - и не спрашивайте.
Вера сама приходит – как день и ночь.
Как дар – как сон божий.
Ибо всякое учение – всего лишь этап.
Следующий, например – истина.

1997 год, Нарва.

Гранатовый сироп.