Церковь под дубом, пока только начало

Книга первая
Трилистник
I

Это были могучие исполины – деревья, раскинувшие свои ветви высоко в небе. Корнями они уходили глубоко в землю, и казалось, что ничего на свете не сможет поколебать их покой, и эти истинные хозяева леса будут стоять вечно. Ведь многие деревья стояли здесь не одну сотню лет, пока не появились люди. Впрочем, люди были и раньше, только теперь людей становилось все больше и, старые территории уже не могли, вместить всех желающих. Людям становилось тесно и это, побуждало искать все новые территории для своих поселений. Кто-то должен был уступить, проиграть… и лес проиграл, ему пришлось уступить свою долину под лесное княжество Камри.
Некоторые древесные исполины попытались встать на пути людей, но не способные их остановить, были безжалостно истреблены за посягательство, в их и, так не лёгкую человеческую жизнь. Тропинка, пробегавшая среди деревьев, а теперь уже дорога, в конце концов, натыкалась и терялась в небольшом городке Брихин, построенном в устье Большой Вересковой реки. Кроме этого множество домов приютились по обеим сторонам реки, а многие жители побогаче строили свое жильё далеко в лесу присоединяя к своей вотчине новые, еще неосвоенные участки земли, ранее принадлежавшие лесу.
Будучи на восьмом месяце беременности Концесса нечего не могла поделать со своей дочерью. Оставалось лишь бессильно закричать.
- Лин! – Подожди. – Мама попыталась остановить дочь, но Линэд – девочке было восемь лет, - выскочив из дома, закричала. – Я не хочу брата! Не хочу.
- Куда ты! – снова закричала Концесса. Но Линэд уже была далеко.
Девочка выросла в двух шагах от леса, и хорошо знала, где находиться, поэтому, не боясь заблудиться, Линэд чуть ли не летела только ей известной лесной дорогой, маневрируя среди многочисленных деревьев, пока не выскочила на лесную поляну.  Посреди которой стояла срубленная из бревен изба с покатой крышей, а вместе с небольшой хозяйственной пристройкой приткнутой вплотную к дому они образовывали нищий двор лесного отшельника. Вблизи от дома горел костер, с подвешенным над огнем котелком, а на пороге сидела старая женщина, на вид ей было лет семьдесят. Её длинные и спутанные седые волосы, распущенные по плечам, старое и грязное холщовое совсем без вышивки жреческое платье. Многочисленные серебреные и медные медальоны на шее, выдавали в этой женщине ведьму. Она и была ведьмой поселившейся давным-давно недалеко от города,  в котором жила Линэд. Соседство ведьмы хоть и пугало деревенских жителей, обойтись без услуг Вёр – ведьму звали Вёр, они не могли. Ведьма знала всякие разные лекарственные травы, а ещё она умела лечить людей наложением рук - других лекарей кроме неё в деревне не было. Поэтому в случае болезни нужно было либо полагаться на свои силы - лекарственные травы знали многие, либо идти к старой ведьме, если своих знаний не хватало. Ведьма, конечно же, помогала, но всё ровно старую колдунью, старались беспокоить как можно реже. Но только не Линэд. Девочка в отличие от остальных жителей не боялась ведьмы и часто навещала старуху. Особенно теперь, когда её мама ждала сына.
О приходе девочки ведьма знала заранее. Поэтому, как только Линэд выскочила из-за куста на поляну и остановилась, старуха подняла голову и принялась молча наблюдать за своей гостьей. Остановившись и посмотрев на Вёр, девочка одернула, памятую тунику, перевела взгляд на босые ноги. Выскакивая из дома, Лин забыла надеть туфли. Затем, снова посмотрев на Вёр, Линэд приветливо улыбнулась, пожала плечами и, убрав чёлку со лба, уверенно направилась к хозяйке дома.
 - Я знала, что ты придёшь, – Ведьма посмотрела в глаза гостьи, – и я ждала тебя.
 - Скоро у нее родиться сын. – Проговорила Лин, садясь рядом со старухой. – Я не хочу брата.
- Откуда ты знаешь, что это будет брат? – Спросила ведьма, глядя в глаза девочки.
- Знаю, уж ты поверь мне – знаю.
- Тебе многое дано, - снова начала говорит ведьма. Еще раз, посмотрев в глаза Линэд, - Тебе многое дано. Почему же ты не хочет брата.
- Потому что он займет мое место. Он же наследник отца, а мне придется выйти замуж за не любимого. Всю свою жизнь проведу на кухне за рукоделием.
- И всего-то. - Рассмеялась Вёр… - ты не хочет, заниматься рукоделием или не хочет сидеть дома.
- Не хочу сидеть дома и рукодельничать не хочу. Хочу быть хозяйкой своего имения.
- Хороший выбор. -  Согласилась ведьма. – Хозяйка своего имения. Но разве это не означает сидеть дома и заниматься рукоделием.
- Нет, не означает, - заупрямилась девочка, - я буду старшей в семье и буду сама решать, что мне делать.
Ведьма снова посмотрела в глаза Лин и проговорила.
- Хорошо я покажу твое будущее. Я не знаю, что ты увидишь. А порой лучше вообще не знать, что тебя ждет. Ты готова?
Линэд молча кивнула.
Положив руку на глаза девочки, ведьма монотонно запела. Голова Лин наполнилась тяжестью. Перед глазами поплыл туман, сквозь который просматривались картинки…
В дни, когда на небе не было ни облачка. Солнце светило, особенно ярка, а трава была особенно зеленой, пение птиц громким и разнообразным. Она, - Линэд не знала, кто это она, - любила бродить по окрестным полям в поисках ягод, а парой заходила даже в лес. Наблюдая эту первозданную красоту, думать, о чем-то плохом просто не хотелось.
Остановившись у берега реки, девочка посмотрела вниз, на бегущую куда-то вдаль ленту реки. Перед глазами поплыли образы, в которых угадывалась очертания людей. И кто-то еще… другой… не знакомый… постепенно её сознание выхватила множество строений, большое количество молящихся людей… брат пасет овец на лугу.
Потом до сознания Линэд долетел звук церковного колокола, между ударами которого слышалась стройное многоголосое пение церковного гимна.
Ветер принес голос…
- Придет время и он сделает свой выбор…
Ветер донёс вопрос.
- Ты имеешь в виду Магона?
Туман начал сгущаться, стал почти не проницаемым и, вдруг растаяв, ввел девочку в новое видение…
Корабль кидает из стороны в сторону, шторм настолько сильный, что ладья того смотри, будет перевернута, и команда при таких волнах не сможешь достигнуть берега, хотя до него каких-то полторы лиги. Сквозь водные брызги появляется очередное видение…
Высокая женщина в костюме амазонки она крепко сжимает короткий меч в вытянутой руке. Её волосы развеваются на ветру. Взор обращен в морскую даль, на корабль, и куда-то за него.
- Морриган!.. - раздается голос сзади женщины. - Оставь этих бедных людей и их корабль в покое.
Та, которую назвали Морриган, опускает меч и, оборачиваясь на голос, отвечает.
- Бригитта, разве ты не понимаешь, что если он достигнет острова, то нам придет конец. Новая вера распространиться по всей земле, все кто поклонялся нам, забудут о своих старых богах, забудут… ты разве, не понимаешь этого?..
Бригитта поднимается со своего места и смотрит в море, туда же, куда обращён взгляд Морриган.
- Возможно, но люди не перестанут верить древним пророчествам старых культур, а поэты продолжать слагать свои стихи и поэмы. Сочинять книги. Художники продолжать рисовать. Так будет всегда. И всё это будет вдохновляться моим нектаром вдохновения и мудрости.
- Ты права Керидвена, - Бригитта снова уселась на свое место. – Измениться лишь форма поклонения, а содержание останется старым. Нашими именами будут называть человеческих детей, дети вырастут, а в честь этих людей назовут новые храмы, в которых продолжать поклонение старым богам. Мы займем новое место в сознание людей.
Морриган повернулась к своим подругам.
- Уж мне, унывать не приходиться, – женщина взмахнула своим мечом. - Как богиня войны я свою дань возьму, и с лихвой, люди не перестанут воевать. Никогда!
- Да и мой отец, - молодой человек в черном плаще пристав с камня посмотрел на море, - возьмет свою долю. Люди на своих кораблях слишком беззащитны. Посмотрите, ему даже некогда с нами встретиться.
- А так же люди не перестанут любить друг друга.
- А я научу людей писать, и пусть они, используя твой нектар вдохновения, Керидвена, напишут что-нибудь стоящее. В конце концов, мир создан единым Богом и не так уж важно как Его зовут?.. Известно лишь то имя, которое записано людьми, лишь то которое будет позволено записать… имя это вполне человеческое. Настоящие имена ни кто из смертных не знает. Им не дано знать!
-В таком случае совет закончен, - Керидвена вывела в центр круга еще одного члена совета. - Возможно, когда-нибудь мы вернемся в этот мир, но только в другом обличии. Это произойдет уже совсем скоро, как только рассветет, а сейчас мы уступаем место Тебе.
- И хотим преподнести в дар остров Эйре, откуда выйдут самые великие святые, они понесут свет новой веры по всему миру. Благодаря святым этого острова новая вера распространиться так далеко.
- Они покажут подвиг веры, перед которым, - Морригана, склонила одно колено. - Даже я склонюсь в знаке уважения.
- Здесь будут написаны книги с уникальными миниатюрами, и орнаментом из древесных листьев и рогов оленя. – Огма огляделся вокруг себя, как будто кого-то искал. - Эти манускрипты станут достоянием всего человечества. Это наш общий дар от меня, моего отца Дагды и Керидвены.
- А я, принявшая свою судьбу, научу людей терпению, когда они будут одни в своих темных кельях, я буду учить их принимать судьбу, и пусть священные псалмы вознесутся над Эйре. Кто из вас присоединиться ко мне?.. В моем даре…
-Я помогу тебе, - Садб положила руку на плечо Рианнон, и повторила. – Я наделю святых людей кротостью, вместе с терпением они смогут общаться даже с пугливыми ланями из ближайшего леса. Нам так же не помешала бы твоя любовь Аэнгус? Святые люди кроме терпения и кротости должны нести любовь, ибо написано: «Бог есть любовь».
Тот, кого назвали Аэнгус, подошёл ближе и, посмотрев на море, кивнул.
- Я дам им свой дар любви, ибо человек без любви ни что.
- А я дам дар врачевания…
- И он получишь силу останавливать бурю, грозы, укрощать морские волны…
Пророкотал голос, облущивая на утлую ладью новую порцию волн.
Постепенно все находящиеся на совете склонили свои колени, перед новым членом совета признавая власть новой веры: несмотря на то, что он не выделялся из толпы и выглядел, как обычный человек, Кередвена председатель совета в свою очередь склонила свое колено перед Ним и произнесла.
- Мы оставляем Тебя и уходим, но придет время, и мы вернемся. Люди проявляют постоянность лишь в своих заблуждениях. Изменить это ни нам, ни Тебе не дано. Поэтому мы вернемся в этом или другом обличье, но вернемся, до тех пор Эйре принадлежит Тебе.
-Да будет так!


***
- Ты что-нибудь видела? – Спросила ведьма, когда Линэд очнулась от видения.
- Видела. - Ответила девочка. - Что это было?.. Я видела каких-то людей, они собрались на неизвестном мне острове и обсуждали принятие новой веры. Может это, были Боги, в которых мы верим? Я никогда раньше не видела столько богов вместе, и многие из них согласились наделить людей принявших новую веру особыми дарами. Только я не знаю что это за вера?.. Призналась девочка
- Это новая вера в Единого Бога люди называют Его Иешуа.
- А как люди могут, верит в одного единственного бога?
- Наверно это удобно, - ведьма пожала плечами. – Один бог требует намного меньше жертв… - улыбнулась Вёр. - Я предупреждала лучше не знать, что тебя ждет. Знание накладывает ответственность, и готова ли ты принять ее? Я не могу сказать, что это было. Только ты может ответить, что значит твое видение.
- Ответственность за брата?
- И за брата тоже.
- Как старшая я за него отвечаю. – Произнесла Линэд. – Быть старшей значить нести ответственность за тех, кто рядом.
- Я рада, что ты поняла это, потому что от твоего брата очень многое зависит, он займет наше место, когда мы жрецы старого культа покинем этот мир…
- Линэд! Линэд! – неожиданно раздались истошные крики и из-за куста выскочила Ингерн но, увидев старую ведьму, остановилась. – Здравствуйте госпожа Вёр, - повернувшись к Лин, девочка немногим старше самой Линэд снова затараторила.
- Там корабли! На пристани! Они вернулись!
- Что случилось Ингерн, - ведьма посмотрела на подругу Лин, - отдышись и объясни толком.
Переведя дух Ингерн продолжила тараторить.
- Они вернулись! Корабли твоего отца, сер Эрин вернулся. Я была у тебя дома, но твоя мама сказала, что ты убежала, я сразу поняла, что ты здесь… и прибежала сказать, что твой отец вернулся.
- Папа!
 Линэд сразу же вскочила с земли и, поблагодарив ведьму, побежала за Ингерн по направлению к реке туда, где была городская пристань.
Отец Линэд и муж Концессы имел несколько больших кораблей, на которых можно было плавать далеко от дома, исследовать новые земли, вести торговлю с соседями из Килримонта, Дал Риада и многими другими разбросанными на многочисленных островах. Пару месяцев назад Эрин уехал из дома, но вот плаванье закончилось, и отец снова вернулся.
К пристани девочки подбежали как раз в тот самый момент, когда корабли уже причаливали к берегу и рослые, широкоплечие мужчины в кожаных туниках – матросы команды Эрина готовили корабельные канаты, чтобы через десяток минут кинут промасленные концы таким же сильным мужчинам на берегу.
Неподалеку от деревянного настила построенного вдоль берега и служившего пристанью уже собралась большая толпа встречающих женщин, детей, некоторые женщины держали на руках младенцев, в стороне от остальных собралась несколько стариков.
Линэд со своей подругой влетели прямо в толпу и, растолкав людей, выбрались на пристань. Отец Линэд рослый широкоплечий мужчина, в кожаной тунике подпоясанный широким ремнём стоял на главном корабле, держась рукой за крепкую веревку, привязанную к высокой вертикальной палке посреди корабля.
Девочки знали, что эта палка называлась мачтой, на которой во время плаванья поднимали паруса. Сейчас парус уже убрали, а сам корабль шёл с помощью шести пар вёсел.
Увидев свою дочь, Эрин повернул к ней лицо, и сразу же строгие черти обветренного лица осветились добродушной улыбкой. В глазах под густыми бровями вспыхнули огоньки любви и гордости, за свою дочь, помахав Линэд, и её подруге рукой Эрин снова повернулся к своей команде и, переждав пару минут, отдал приказ причаливать к деревянному настилу-пристани. Последние минуты показались для Лин целой вечностью но, наконец, всё закончилось и так сильно ожидаемые мужчины сошли на берег. Эрин подошёл к дочери, и крепко обняв её, строго спросил.
- Как мама, ты её не очень утруждала?
- Нет, папа, - Линэд подняла свои невинные глаза на отца и, посмотрев в его строгое лицо, покачала головой. – Не папа, я старалась помогать маме, пока тебя не было, а почему ты задержался? Мы вас ждали еще три дня назад.
- Возле берегов Регеленда случился сильный шторм, но хвала Богам наше путешествие завершилось благополучно, мы снова на берегу и всё благодаря этому человеку.
Эрин подвел к Лин и Ингерн невысокого лет пятидесяти мужчину одетого в римскую тунику длинные седые волосы обхватывала плетёная кожаная лента. В руках мужчина сжимал высокий посох вроде тех, что имели местные жрецы, но Лин каким-то шестым чувством поняла, что это не друид. Возможно, это они…  пронеслась смутная мысль в маленькой голове, но спросить, оформить мысль в слова Линэд не решилась. Пока она и Ингерн рассматривали незнакомца, отец Лин объяснил.
- Это отец Гадеон, жрец новой веры, поскольку мы обязаны ему не только тем, что он сохранил наши корабли, добро, но и наши жизни я пригласил отца Гедеона на вечерний пир.
Увидев, что второй корабль тоже причалил, и на берег сходить её отец, Ингерн побежала к нему на встречу. Отец девочки и десятка полтора особенно богатых людей Брихина были всего лишь нанимателями кораблей. Оставив отца на пристани, ему ещё нужно было проследить за разгрузкой, Лин направилась в сторону дома. Отец сказал, что вечером будет пир значить я должна: во-первых, сказать, что отец вернулся, а во-вторых, предупредить маму о вечернем пире и мы должны успеть всё подготовить.


***
Эрин, отец Линэд и муж Концессы был далеко не последним жителем Камри и мог позволить себе большой бревенчатый дом на пригорке с большими хозяйственными пристройками вокруг главного строения. Для защиты усадьба окружалась высоким частоколом и в случае опасности могла служить крепостью не только для защиты семейства Эрин, но и для ближайших соседей успевших добежать до этого спасительного сооружения.
Сейчас, когда опасности не было, ворота в частоколе были открыты, а в самом большом зале бревенчатого жилища поставили длинный ряд столов накрытых многочисленными в основном из мяса - блюдами и редких немногочисленных в этих местах овощей в основном репы. Столы буквально ломились от запеченного, тушенного или варенного в сенной трухе мяса, в центре красовались большие горшки с тушеной репой: как сказала Концесса жрецу новой веры в них находиться их собственное придуманное не так давно блюдо.
Постепенно гости заняли свои места за столом и начали пир. Однако новый гость поднял руки и, прервав пиршество, объявил.
- Я прошу прощение, но по традиции нашей веры, я бы хотел вознести благодарственную молитву моему Богу за этот роскошный ужин, за то, что Он послал мне в вашем лице уважаемый господин Эрин. Отец Гадеон посмотрел на хозяина усадьбы и, получив согласие, добавил. - Я хотел бы попросить всех находящихся здесь гостей присоединиться ко мне и вознести общую молитву в знак благодарности, за то, что Бог не только сохранил корабли и товары, но и наши жизни, а поскольку милость Его, нескончаема и велика, Он посылает нам этот ужин.
Нельзя сказать, что они не были знакомы с этой новой религией пришедшей на землю Камри с далекого востока каких-то сто лет назад. Благодарить бога перед едой они частенько забывали, а для других это было вообще непонятно: «благодарить за еду, которую они сами вначале выследили, затем убили, разделали, приготовили и только потом начали есть. Причём тут бог, считали они, ведь это они сами, а не боги позаботились о своем питании. Впрочем, Эрин обязан жизнью, этому странному отцу Гадеону, да и Бог этого человека сохранил наши корабли», решили гости а, потому повинуясь безмолвному приказу, и следуя знаку Эрина, присутствующие на пире оставили свои тарелки, и нехотя склоняя головы, делали вид, что молятся. Тем более это была просьба не только хозяина, но и жреца, а отказывать жрецам люди не привыкли. Еще одна причина, которая могла заставить присутствующих склониться в молитве, была женой Эрина. Многие из них знали, что Концесса придерживается новой веры, и кто-то из родственников Концессы в далёкой Галлии, считается главным жрецом-епископом. Так называли сами себя главные жрецы новой веры. Отказать жрецу в присутствии хозяина и его жены родственницы жреца это значить нанести оскорбление всему роду, а пойти на такое они не могли.
Впрочем, для некоторых эта благодарственная молитва была вполне искренней, поскольку гости расценили, что благодарить богов как бы их не называли, стоит, как можно больше, вреда от этого не будет.
Тем временим, отец Гадеон дождался, когда все умолкнут, сложил ладони перед грудью и начал молитву.
- Мой Бог, прошу Тебя благословить нашу трапезу, прими молитву своего раба просящего за этих людей не знающих тебя, но искренних сердцем и добрых душой. Благослови их семьи, и их не лёгкий труд, и ещё раз прими нашу благодарность за помощь в этом морском походе, ибо без помощи Твоей мы не смогли бы справиться. Теперь, когда мы вознесли Тебе молитву благодарности, позволь нам вкусить поды нашего труда. Аминь.
Окончив молитву, отец Гадеон осмотрел присутствующих и, улыбнувшись, проговорил.
 - Теперь мы можем вкусить эту роскошную трапезу и обсудить наши дела.
Сразу же после этих слов начались разговоры, вино и эль переливали из кувшинов в кружки, а из кружек напиток быстро перешёл в желудки гостей. Постепенно все собравшиеся насытились, и один из гостей обратился с вопросом к отцу Гадеону.
- Уважаемый отец Гадеон, так что вас привело в наш богом забытый край? Могу сразу предположить, что это не торговля?
Сидящие за столами дружно рассмеялись но, взглянув на Канцессу быстро притихли.
- Ну почему же, – Гадеон рассмеялся вместе со всеми. – Мы тоже торгуем, как и все обычные люди, но вы правы. Ненадолго замолчав, отец Гадеон продолжил. – Меня привела, сюда, воля пославшего меня. Я пришёл, повинуясь воле Господа, ибо он заповедовал нам идти по свету и нести слова Его Благой Вести всем нуждающимся и находящимся во тьме ложных богов, а для этого я хочу построить общину в вашем городе.
Как только Гадеон сказал о ложных богах толпа сразу же начала гудеть, напомнив Линэд дикий пчелиный рой. Видимо гости Эрина не очень любили слушать что-то новое, особенно если это новое касалось религии. Посмотрев на отца, потом на мать Лин повернулась к отцу Гадеону и, пользуясь,  возникшей паузой произнесла.
- А в чём собственно разница наших богов от вашего? Мы, так же как и вы верим в богов, которые ведут нас по жизни. Лично я не вижу большой разницы между ними.
- Я хочу сказать, что Отец наш небесный послал в мир своего Сына, и он умер за нас, вознеся грехи всех людей на крест…
- Но если он сын бога, то, как он оказался на земле, - перебив его, произнёс один из гостей.
- Я слышала одну легенду, - начала говорит Концесса, опередив Гадеона на пару мгновений, - что Сын небесного Отца родился от земной женщины Мариам. Прожив земную жизнь в семье обычного плотника, Он исполнил свой долг, искупив наши грехи. В отличие от тех богов, в которых мы все верим, Сын был среди нас, он учил нас любить, тогда, как другие боги проявляют непомерную жестокость, требуя жертвы. Я слышала об этом, человеческие жертвы на острове яблонь приносились каждый год, на праздник встречи весны и осенью когда наступала пора собирать урожай.
- Вы правы, сестра Концесса, - согласился Гадеон, Сын действительно родился на земле, и его матерью была женщина по имени Мариам. Посмотрев на женщину, собиравшуюся родить уже через какой-то месяц, жрец произнес. – Могу сказать, что у вас родиться мальчик, и ваш сын проявит удивительную силу веры, прославив нашу церковь, и создав множество других церквей в Дал Риаде, Регеленде и многих других странах.
- Слушайте, отец Гадеон, - один из гостей устало откинулся на спинку стула. – Наши жрецы умеют веселить людей на пирах, рассказывая легенды о богах. Сама Кередвена наделяет своих людей этим дарам, а могут ли такое проделать ваши жрецы. Может ли ваш Бог наделить человека вдохновением? Я не прочь послушать историю про то, как эта женщина Мариам родила сына от небесного Отца.
Понимая, что ему не отвертеться отец Гадеон вышел из-за стола, и, встав посреди комнаты, проговорил.
- Поскольку хозяйка этого гостеприимного дома ждет чудесного, - он подчеркнул слово чудесного и продолжил, - ребёнка я расскажу эту историю. Тем более многие из вас хотели бы её услышать. Гадеон посмотрел на Линэд и, улыбнувшись, добавил. – Я знаю, что вы хотите услышать эту историю и, повинуясь сестре святого человека, я расскажу её, ибо она послужить делу Благой Вести.
- Я действительно хотела услышать эту историю, - удивилась Лин. - Как вы узнали об этом?
- Сила Бога пославшего меня безгранична, - ответил Гадеон и, замолчав на какое-то время, собираясь с мыслями, неожиданно сказал. – Пожалуй, я расскажу другую историю, я расскажу, как родилась сама Мариам. Это история послужить для вас госпожа Линэд свидетельством о том, как Бог избирает своих служителей. Повернувшись к Концессе, отец Гадеон добавил. - Поскольку вы скоро сами родите, то думаю, эта история послужить и вашему укреплению в вере.
Выждав еще одну паузу, отец Гадеон начал рассказывать:
Жил человек именем ИоакимY, и его богатство было столь велико, что он приносил двойные дары Богу, говоря: «пусть будет от богатства моего всему народу, а мне в отпущение в умилостивление Господу». И это длилось энное количество дней, до тех пор, пока один из божьих людей по имени Рувим не выступил против Иокима, сказав ему: «нельзя тебе приносить дары первому, ибо ты не создал потомства Израилю».
Иоаким сильно огорчившись, стал смотреть родословную двенадцати племен народа, говоря: «поищу в двенадцати коленах Израиля, не я ли один не дал потомства Израилю». И исследовав, выяснил, что все праведники оставили потомство Израилю. Вспомнил он и об Аврааме, как в его последние дни Бог даровал ему сына Исаака. И столь горько стало. Иоакиму что не пошел он к жене своей, а ушел в пустыню, поставил там свою палатку и постился сорок дней и сорок ночей, говоря: «не войду ни для еды, ни для питья, пока не снизойдет ко мне Господь, и будет мне едою и питьем молитва».
А жена его Анна плакала плачем и рыданием рыдала, до тех пор, пока служанка ее, не сказала ей: «до каких пор будешь ты терзать душу свою? Ведь настал великий день Господень, и нельзя тебе плакать. Возьми головную повязку, которую мне дала госпожа за работу: не подобает мне носить ее, ибо я слуга, а повязка несет знак царственности». Анна ответила: «отойди от меня, не буду я этого делать: Господь унизил меня. Не соблазнитель ли внушил тебе прийти, чтобы и я совершила грех вместе с тобою»?
И ответила  служанка: «Зачем я буду тебя уговаривать»? Наконец Анна, идя что речи служанки разумны поддалась на её уговоры, пошла в сад, и, увидев лавр, села, под ним начав молиться Господу, говоря:
«Бог моих отцов, благослови меня и внемли молитве моей, как благословил ты Сарру и дал ей сына Исаака».
Увидев на дереве гнездо воробья, женщина начала рыдать еще сильнее и в горе своём она восклицала:
«Горе мне, кто породил меня? Какое лоно произвело меня на свет? Ибо я стала проклятием у сынов Израиля, и с осмеянием меня отторгли от храма. Горе мне, кому я подобна? Не подобна я птицам небесным, ибо и птицы небесные имеют потомство у тебя, Господи. Не подобна я и тварям бессловесным, ибо и твари бессловесные имеют потомство у тебя. Господи. Не подобна я и водам этим, ибо и воды приносят плоды у тебя. Господи. Горе мне, кому подобна я? Не подобна я и земле, ибо земля приносит по поре плоды и благословляет тебя, Господи».
 И тогда предстал пред ней ангел Господень и сказал: «Анна, Анна, Господь внял молитве твоей, ты зачнешь и родишь, и о потомстве твоем будут говорить во всем мире». И Анна сказала: «Жив Господь Бог мой! Если я рожу дитя мужского или женского пола, отдам его в дар Господу моему, и оно будет служить Ему всю свою жизнь». И пришли два вестника и сказали ей: «муж твой, Иоаким, идет со своими стадами: ибо ангел явился к нему и возвестил: Иоаким, Иоаким, Бог внял молитве твоей. Иди отсюда, ибо жена твоя Анна зачнет во чреве своем». И пошел Иоаким, и приказал пастухам своим, сказав: «приведите десять чистых без пятен агниц, будут они для Господа Бога моего, и приведите мне двенадцать молодых телят, и будут они для жрецов и старейшин, и сто козлят для всего народа».
Когда Иоаким подошел со своими стадами к дому Анна, стоявшая у ворот, увидела своего мужа идущего, и, подбежав к нему, обняла его, сказав: «знаю теперь, что Господь благословил меня: будучи вдовою, я теперь не вдова, будучи бесплодною, я теперь зачну»!
И Иоаким в тот же день обрел покой в своем доме.
Утром он понес свои дары, говоря: Если Господь смилостивился ко мне, то золотая пластина жреца покажет мне. И принес Иоаким свои дары, и смотрел пристально на пластину, подошедши к жертвеннику Господню, и не увидел греха в себе. И сказал Иоаким: «теперь я знаю, что Господь смилостивился ко мне и отпустил мне все грехи, и вышел из храма, оправданный, и пошел в дом свой». Между тем прошли положенные ей месяцы, и Анна в девятый месяц родила и спросила повивальную бабку: «кого я родила»? Ответила та: дочь. И сказала Анна: «возвысилась душа моя в этот день, и положила дочь». По прошествии дней Анна поправилась, и дала грудь ребенку, и назвала ее Мария.
Изо дня в день дитя крепло все больше, и, вот когда ей исполнилось шесть месяцев, поставила ее мать на землю, чтобы попробовать, сможет ли она стоять, и она, пройдя семь шагов, вернулась к матери. Мать взяла ее на руки и сказала: «Жив Господь Бог мой, ты не будешь ходить по этой земле, пока я не введу тебя в храм Господень».
И устроили они особое место в спальне дочери, и запрещено было туда вносить что-либо нечистое, и призвала (Анна) непорочных дочерей иудейских, чтобы они ухаживали за нею.
Когда исполнился девочке год, Иоаким устроил большой пир и созвал жрецов, книжников и старейшин и весь народ Израильский. И принес свою дочь жрецам, и те благословили ее, сказав: «Бог отцов наших, благослови это дитя и дай имя славное во всех родах». И сказал народ. Да будет так! И затем поднес ее к первосвященникам, и они благословили ее, сказав: «Бог всевышний, снизойди к ребенку сему и дай высшее и непреходящее благословение».
И взяла ее мать в чистое (святое) место в спальне и дала ей грудь. И воспела Анна песнь Господу, говоря: «Воспою песнь Господу, ибо он снизошел ко мне, и избавил меня от поношений моих врагов, и даровал мне плод справедливости своей, единственный и столь многим обладающий перед глазами его. Кто сообщит сынам Рувима, что Анна кормит грудью? Слушайте, слушайте, двенадцать колен Израиля, Анна кормит грудью»! Когда пир кончился, гости разошлись, радуясь и вознося хвалу Богу Израиля.
Шли месяцы за месяцами, и исполнилось ребенку два года. И сказал Иоаким: «Отведем ее в храм Господень, чтобы исполнить обед обещанный, чтобы Господь вдруг не отверг нас и не сделался бы, наш дар Ему неугоден». И сказала Анна: «дождемся третьего года ее, чтобы ребенок не стал искать отца или мать».
И вот исполнилось ребенку три года, и сказал Иоаким: «позовите непорочных дочерей иудейских, и пусть они возьмут светильники, и будут стоять с зажженными (светильниками), чтобы дитя не воротилось назад, и чтобы полюбила она в сердце своем храм Господень». И сделали так по дороге к храму Господню.
Жрец принял ее и, поцеловав, дал благословение, сказав: «Господь возвеличит имя твое во всех родах, ибо через тебя явит Господь в последние дни сынам Израиля искупление». И посадил ее на третьей ступени у жертвенника, и сошла на нее благодать Господня, и она прыгала от радости, и полюбил ее весь народ Израиля.
- Мила, очень мила, позвольте произнести тост в честь нашего сказителя! – Просивший рассказать историю подозвал слугу и когда тот подлил в дорогой кубок вина, поднялся из-за стола. – И так давайте выпьем за рождение этой девочки, как её там звали… Мариам, вернее Мария, - поспешил ответить Гедеон. Поднимая свой кубок. Тогда выпьем за Мариам, и все присутствующие дружно опрокинули свои кубки в честь рождения Мариам, которой было суждено стать матерью Божьего сына.