Рамона

Помнишь, тем летом, в августе, ты встретил прозрачную девушку. Звали ее Рамона. Ей было восемнадцать, и она была ужасно красивая – с огромными черными глазами на бледном лице и немного вьющимися волосами. Не то чтобы она была совсем прозрачная, да и не всегда. Сперва ты начал замечать, что кожа ее имеет голубоватый оттенок и как будто бы видно, как под ней расходятся вены. Чем больше  вы встречались, тем больше ты замечал, что видно не только вены, но и еще какие-то переплетения вроде сухожилий, и тонкие косточки…
        Встречались вы, собственно, не долго: уже через несколько свиданий совсем не хотелось, да и незачем было расставаться. Рамона становилась все прозрачней, а ее глаза – все чернее и лучистее. Она переехала к тебе, и каждое утро, лежа в постели, ты любовался своей прозрачной подругой, изучал призрачные контуры ее тонкого тела. Особенно прозрачной она становилась в те моменты, когда вы наслаждались друг другом. Тогда она словно бы раскрывалась тебе на встречу, показывая самые далекие уголки своего счастья.
        Однажды за ужином в конце осени, когда за окном уже который день моросил дождь, накладывая еду тебе в тарелку, Рамона словно бы невзначай сказала, что беременна. Поначалу ты обрадовался, но уже в тот же вечер гудящий улий твоих возбужденных мыслей выкинул одну, которая сбивала с толка и заставляла тебя хмурить лоб – а что, если ваш малыш тоже будет прозрачным? Что тогда? Как он будет жить, как ходить в школу, общаться с другими детьми, как потом вырастет…? Ты все гнал от себя сомнения, глядя на счастливую Рамону. В конце концов, ты сдался, и вы оба безоглядно отдались своей радости.
        Ты стал проводить долгие часы, пытаясь разглядеть малыша, но этого тебе никак не удавалось – то ли живот Рамоны был недостаточно прозрачен, то ли малыш надежно прятался. Так или иначе, ребенка ты увидел только через девять месяцев. Увидел, и облегченно выдохнул. Глядя на красный кричащий комочек, было очевидно, что здесь и места нет прозрачности, что он – весь в тебя – плоть и кровь.
        Втроем вы жили очень счастливо. Мальчик рос, а вы оба радовались, что он здоровый и такой же как его сверстники. Однажды, когда ему было уже пятнадцать, ты пошел с ним на рыбалку. Закинув удочки и глядя на мирное течение реки, вы болтали о всякой всячине. Разговор зашел о маме и о том, как вы познакомились. Твой мальчик хотел все знать. Потом он вдруг начал взволнованно рассказывать о девочке, с которой познакомился неделю назад на спортивном соревновании. Он говорил быстро, перескакивал с одной мысли на другую, расписывал, какая она замечательная, сам стесняясь своего голоса. Ты бросал на него снисходительные взгляды и ухмылялся. В какой-то момент ты подумал, что хоть вы и сидели под раскидистыми деревьями, какая-то слишком глубокая тень легла на обнаженные руки твоего мальчика. Мысль была молниеносной и болезненной. Пока мальчик продолжал оживленно говорить, ты с грустью смотрел на его прозрачные предплечья…
        Вы вернулись домой, и ты остановился в дверях, мрачно глядя на Рамону. Вечером вы лежали в кровати и разговаривали полушепотом, глядя в темноту. «Он влюбился» - сказала Рамона. «Я тоже не была такой, пока не встретила тебя, а, когда встретила, уже не переставала быть прозрачной…»
        Первая любовь твоего сына быстро прошла, и тело его вновь стало таким, как прежде. Ты обрадовался этому, но знал, что следующая любовь вновь его изменит.
        Тем временем, ваша семейная жизнь становилась все более однообразной. Изо дня в день вы делали одно и то же, говорили все об одном, а то и вовсе не говорили, а все больше молчали. Однажды, утром воскресного дня, ты вошел в кухню и сел напротив Рамоны. Она читала газету, и не подняла глаз, когда ты вошел. Ты долго смотрел на нее, и вдруг понял, что она больше не та Рамона, в черных глазах которой ты забывал обо всем на свете. Перед тобой сидела женщина средних лет, немного пополневшая и не такая гибкая, как в молодости. Но главное – она не была прозрачной. Молча, ты встал, и вышел на балкон покурить. Тем же вечером, взяв самое необходимое, ты решил уехать. Рамона просила тебя остаться, плакала, говорила, что не сможет без тебя. Ты ничего не ответил ей, а только взял ее руки в свои и поднес к ее лицу. Какое-то время сквозь слезы она не понимала, в чем дело. Потом увидела свою розовую, с тенью загара, кожу, и слезы медленно высохли на ее заплаканном лице.