А что, рванём все на Тунгуску? Полная версия

ТАЁЖНАЯ ПОВЕСТЬ ЛЮБВИ.

Часть 1. Большое Сибирское путешествие. Немного истории.


Головокружительное, зажигательное и на первый взгляд совершенно невыполнимое предложение «ударить пешим ходом по Сибири, а потом на лодках вниз по Енисею до Подкаменной Тунгуски…» от меня как всегда восприняли на грани полного абсурда, дурости и авантюризма! Последний из которых, кстати, присутствовал во мне всегда. Как тот брат-близнец и вовлекающий меня постоянно в жизненные водовороты. Но…

Но рассказав своим друзьям задумку – добраться туда, где в своё время упал тот самый знаменитый Тунгусский метеорит, я захватил их души предстоящим путешествием и возможностью побывать в столь интересном и знаменитом месте, где уже во множестве побывали учёные экспедиции со всего мира. А так как мы находились в конце августа по делам в г.Енисейске, то я с душевным запалом стал их уговаривать «организовать экспедицию», другой возможности у  нас в жизни уже может и не быть!

Выслушав все мои эмоциональные заключения – все, засмеявшись, согласились и мы стали обдумывать само путешествие. Как и к чему надо быть нам готовыми и что требуется прикупить для выполнения столь «исторической миссии»?

Перед этим я всех буквально затащил в знаменитую крепость-острог, где отбывали свой ссыльный срок декабристы, арестованные за события 1825 года, при попытке государственного переворота (те, кто запомнились и про коих, потом я постарался почитать их биографические данные) Бобрищев-Пушкин, Фонвизин, Шаховской и просто каторжане. А самое главное и что мне запомнилось особо – так это то, что именно здесь отбывал свой срок писатель Штильмарк, автор книги «Наследники из Калькутты», коей я зачитывался в детстве, замусолив все страницы. И именно в этот самый острог вместе с декабристами приехали и некоторые жёны, ставшими далее историческими божествами и музами для многих поэтов, художников и режиссёров, как мы все помним.

Енисейская крепость, кстати, в самом начале своего рождения была названа Тунгусской, а заложена ещё в 1619 году «боевым передовым отрядом» тобольских казаков, стремящихся расширить границы российского государства, ускоряя тем самым процесс присоединения сибирских земель. Крайне удобное расположение города-крепости предоставило для неё бурный экономический рост, образуя в дальнейшем этакий торговый центр Сибири, где продавали и обменивали всё: золото, серебро, железо, пушнину, рыбу, древесину и водку тоже.

Именно из Енисейска и происходил последующий «захват» Сибири русским казаками и разного рода людьми, гнавшимися за Удачей! В этом замечательном сибирском городе бывали знаменитые люди прошлых веков, вошедшие в историю нашей страны: Дежнев, Хабаров, Лаптев, не менее знаменитый и нам хорошо знакомый по хроникам уже наш современник Челюскин.

Город меня просто потряс своей богатейшей  историей, его рассвет пришёлся на годы, когда он стал центром по золотодобыче, и очень было жаль, что нам в нём предстояло пробыть недолго. Побывав в этом небольшом, но уютном сибирском городке, никто не останется равнодушным от его такой богатейшей истории, с красотой окружающей природы. А какая там рыбалка! Просто «незаживающая рана» для души!

Но в это прекрасное и лучезарно-обманное время «бурных фантазий и восторгов», не я и не мои друзья, даже и представить себе не могли насколько трудным окажется это путешествие? Путешествие, после которого каждый из нас станет смотреть на мир совершенно другим глазами…


Часть 2. Уговорённые.

Всё, что нужно и возможно мы  сделали и купили, потратив даже часть резервных денег, отложенных на обратную дорогу, но это не «шаркало по душе» в преддверии прекрасного и масштабного путешествия. Набралось нас шесть человек, с нами пошли ещё два местных охотника, которые тоже загорелись моей идеей. Их тут же за глаза назвали «Уговорённые».

Они снабдили всех нас ружьями, охотничьими припасами, ножами и добротной одеждой, удобной для тайги. А над нашими спортивными костюмами и кроссовками они долго смеялись, сказав, что потом вы сами всё поймёте. Для нас от ребят и поступило предложение – пойти по реке «на моторах», а моё предложение «рвануть пешком» их так рассмешило и они спросили меня: «А ты, вообще ходил хоть раз пешком по тайге?»

Понимая подвох, я честно ответил: «Нет, не приходилось!»
«Ну, мы это так и поняли, слушая тебя! Хотя твоя идея нас запалила и мы сами тоже «заболели» этим путешествием!» – и они чуть ли не вместе покрутили пальцами у своего виска, смеясь и деланно хватаясь за животы.

Весь скарб и амуницию, включая продукты, требующиеся при нашей «северной экспедиции» мы загрузили в две взятые ребятами лодки «казанки», как их там называют и они более всего распространены в тех краях. У нас дома люди покупают автомобили, а там все мужики покупают более именно лодки, они и средство передвижения, и кормилицы, в полном понимании этого слова. А что прикольно – на берегу у них такие же есть «гаражи» для лодок, только с выходом на воду.

Казанка! Этот тип лодок, как я потом узнал самый устойчивый на воде, а так как металл у них по толщине довольно приличный, то они не боятся «топляков». Утонувших ранее брёвен, пропитанных водой и плавающих потом более вертикально, что и приносит им славу убийц. При скорости на них натыкаются и разбиваются, иногда они даже пробивают лёгкие или деревянные лодки, топя их без следа в пучине вод этой огромной реки.

Река. Когда стоишь на берегу Енисея, то от увиденного вида дух захватывает, такая красота! Где-то он не так и широк, а в некоторых местах достигает невероятных размеров, край соседнего берега совсем не видно. Только здесь начинаешь понимать и мощь водного потока, и необозримость масштабного действа, перед которым ты малая букашка.

Наши новые компаньоны, настоящие сибирские мужики без всякого смущения, повернулись к реке, поклонились ей и не спеша, размерено и синхронно перекрестились на Восток, как будто видя там какой-то храм небесный, а закончив – повернулись к нам, и как ни в чём не бывало, по-житейски бросили нам: «Ну, чего стоим? Ехать пора, чтобы до темноты добраться до нужного нам села! А это ни много, ни мало – целых сто пятьдесят вёрст надо водой пройти!»

Мы, как прибитые чем-то по голове, переглянулись, засуетились и стремительно пошагали к лодкам, понимая, что теперь вся инициатива будет находиться в руках этих ребят, бродяг-охотников, более нас знающих суровую жизнь этих сибирских краёв. А они по-деловому и без суеты помогли нам расположиться в лодках, осмотрели берег – не забыли ли чего? И мы, наконец-то двинулись в манящую неизвестность, каждый по-своему представляя себе завтрашний день, где каждая минута и та уже будет совсем другой, вырвавшей нас из привычного круга жизни!


Часть 3. Начало пути.

Шли по большой воде на лодках довольно быстро, как нам казалось. Непринуждённо, по-детски веселясь, рассматривая всё вокруг и наслаждаясь красотой дикой природы, вдыхая ароматы дня. Ребята профессионально управляли движением нашей «малой флотилии», подбадривая нас рёвом моторов, скоростью и небольшими виражами. Я понимал, что эти вольности они допускают специально для нас, чтобы нам не наскучил однообразный ритм движения.

А как тут можно было заскучать, когда картина увиденного и прекрасного через каждую минуту сменялась перед нами? Добавляя этакого шарма для начавшейся «экспедиции на самый край земли». То там, то здесь плескались и даже выпрыгивали из воды небольшие рыбёшки, на что один из наших местных «проводников» Анатолий сказал: «Придём на место в то село, вот там будет завтра настоящая рыбалка! Сходим на хариуса…» Сходим – для меня уже потеряло всякий смысл – или мы по-настоящему сходим пешком, этак ножками, или мы сходим-поедем? Всё как-то перепуталось. Но неважно, главное то, что нас ожидала хорошая рыбалка, о которой я уже слышал не раз. И время было как раз подходящее – конец августа…

Впереди сразу из-за поворота реки на высоком берегу перед нами предстал во всей своей красе и архитектурном облике огромный белокаменный православный Собор, взметнувшийся ввысь этак метров на пятьдесят-семьдесят. От неожиданности я даже привстал на месте, чтобы лучше рассмотреть его. Он был так прекрасен среди всей этой зелёной массы дикой природы! Под впечатлением я спросил у Анатолия: «А как это, вообще, могло появиться здесь в этой таёжной глуши, куда с трудом ступает нога человека?»

Анатолий засмеялся и ответил: «А это вот как раз и строили те самые декабристы, в музей к которым вы все ходили в городе. Это они делали, чтобы совсем не сойти здесь с ума! Так сказать – созидали! Здесь вы ещё не раз увидите столько неожиданного, чего стоят только постройки при сталинском режиме! А дворец, построенный зэками в его честь там, где Сталин отбывал заключение ещё в царские времена до революции!»

Мы довольно долго ехали все молча. Каждый переваривал увиденное и сказанное, представляя себе, как же это можно было выстроить такой громадный храм, только из-за того, чтобы не сойти с ума. «Ну, уж нет! Прикинул я так себе в уме. Без помощи Божьей тут не обошлось, а как иначе?»

Тут нам навстречу из-за этого же поворота вынырнула лодка, полная людей. Они пели песни и веселились, видимо какой-то праздник встречали? И как бы прочитав мои мысли, Анатолий сказал: «Свататься поехали, видимо в соседнее село?»
А соседнее село здесь могло быть и километров так за пятьдесят, а то и за все сто! Масштабы просто здесь такие…

«Да-а! Интересненько, однако, народ живёт в этом краю непуганых ворон» – проронил я, опустив руку в воду, на ходу хватая волну и капли, при этом брызгая во все стороны.
«А вот этого делать не надо!» – сухо среагировал Анатолий на мои действия.

Я, да и все остальные, пресытившись красотой природы, теперь сидели со скучающим видом, не зная, что придумать? Но невольно мы все взирали на быстро меняющийся пейзажи, как в кино – то один план перед нами открывается, то другой. Или вдруг прямо с воды взметнётся в сторону чайка с истошными криками, как бы жалуясь на нас, что не дали мы ей отдохнуть.

День незаметно клонился уже к вечеру, за дальними сопками, чередующимися вдоль берега, показалось большой село, широкими рукавами  раскинувшееся «куда глаз хватало». Дома местами приютились на высоком берегу, а большей частью лентами улиц убегали вдаль, куда-то в глубину леса, теряясь там, среди чудных и фантастических нагромождений. Это была наша первая точка, где мы остановимся на ночлег и где нас завтра ожидала та самая «сказочная рыбалка» на хариуса.


Часть 4. Енисей-Батюшка.

Панорама и ширина этой огромной сибирской реки очаровывала, от радости увиденного сердце начинало чаще биться, хотелось просто встать в лодке и кричать, «взламывая» своим криком установившийся покой. Где-то в глубине души клокотала та самая необузданность страсти, которая, в общем-то, и давала нам почувствовать пик восторга и наслаждения при созерцании. Только здесь ты воспринимаешь в действительности единение с природой!

Кто хотя бы раз побывал в этих прекраснейших местах Сибири на огромной, большой, широкой и полноводной реке с громким названием Енисей, тот уже никогда не забудет эти дни, а желанием вновь сюда вернуться заболеет надолго, если не навсегда. Далее пишу так, чтобы было понятно о рыбных богатствах Сибири – идём мы на лодках, чуть нагибаешься над водой, смотришь в глубину и… неожиданно видишь совсем недалеко в глубине рыбу, причём не стайку мелочи разной, а настоящую, большую! Смотришь, и сам себе не веришь. Да, вот это жизнь, вот это природа, вот это богатства!

Енисей-Батюшка! Именно так величают эту громадную сибирскую реку, куда влекло всегда русских, душой свободных и чистых, как эти же воды. Много воды, много рыбы, много простора и ширины. Вот тут и вспомнилась мне та самая знаменитая наша песня: «Широка страна моя родная, много в ней лесов, полей и рек…» Вот именно, так оно и есть, но только здесь! Только здесь.

Одно дело масштабы для сравнения в центральной России и другие масштабы здесь, в Сибири, на этом краю земли, где на сотни километров люди друг друга знают и помогают друг другу. С грустью вспомнилась наша действительность: многоэтажки, в которых соседи не знают друг друга, да и не желают знать. Грустно как-то! И ещё – Енисей имеет такое множество притоков, но вот о них как раз далее, где и будет самое захватывающее в нашем путешествии…

Пройдя первые сто пятьдесят-двести километров вниз по реке, мы к своему удивлению, вдруг узнали, что у Енисея такой разный и строптивый норов. Пришлось нам видеть и широкие, спокойные просторы тихих вод, и крайне бурные те самые воды при прохождении порогов, а их впереди стало появляться всё больше и больше.

Перед нами открывались всё более красоты реки и природы, со своими скрытыми тайнами, трудностями телесными и мытарствами душевными. При этом отдельно хотелось бы отметить присутствие всевозможного гнуса, доводящего нас городских жителей до настоящего безумства. Всё тело у нас было изодрано, исцарапано и ныло, как после пытки. Эти твари в большом количестве нападали один за другим, постоянно пикируя на нас, при этом более: оводы, какие-то кусачие мухи, комары, мошка.

Глядя на нас второй наш проводник, улыбаясь, сказал: «Ничего, скоро привыкните к ним, тогда и они от вас отстанут!» Я спросил у Анатолия: «А какие ещё рыбы водятся здесь, в Енисее?»
И к своему удивлению услышал: «Не удивляйтесь, но у нас здесь есть все, и ловится всё! Конечно, и щука, и таймень, и хариус, и нельма, и даже стерлядь! А какие у нас тут окуни! Таких вы не поймаете никогда и нигде в России, представьте себе этакую рыбину от трёх до пяти килограммов!»

Я переглянулся с ребятами и, подмигнув, сказал: «Ага, а акулы тут у вас не заплывают? Ну, а хариуса мы точно кг на десять тогда рванём…» На что Анатолий недовольно посмотрел на меня и ответил: «Завтра сам увидишь!» Уж очень обидчивы эти сибиряки, не любят, когда им не верят или лукавят с ними, как дети чисты своей душою.

К реке Енисею здесь всё относятся благолепно, с душевным порывом, как я уже сказал, величая его Батюшкой. Эту могучую сибирскую реку так и разделяют на три части: нижняя, средняя и верхняя. А мне сразу же вспомнился Дон с его низовыми и верхними казаками, видимо это они и занесли все эти понятия и деления сюда? Ну, да ладно. Передняя лодка начала сворачивать к берегу, чтобы причалить, где нас уже ждали и махали нам руками, показывая, куда именно надо направить лодки.


Часть 5. Сибиряки.

Причалив к берегу, мы дружно выпрыгнули на приятно твёрдый и не качающийся берег, хотя до этого я никогда не задумывался о том, как же это прекрасно ходить по земле. А вот после нескольких дней болтания по речной глади и волнам, это явственно вдруг понимаешь. Радушие и хлебосольство сибиряков так же потрясает, а откровенное и душевное отношение даже к совершенно незнакомым людям, оставляет такой глубокий след в душе, причём на все оставшиеся годы твоей жизни.

Поднявшись на крутой берег и пройдя совсем не так далеко, мы обрели то самое желаемое каждым из нас: крышу над головой, тепло и уют домашней обстановки, душевную компанию и как это не скрывай – перспективу сна на кровати, а не в палатке. При этом начинаешь понимать, как же мы все стали зависимы от так приятных для нас «пережитков цивилизации».

Аскетический образ жизни сибиряков вначале меня несколько обескураживал, я начал только по истечении времени понимать, что люди здесь, в этом суровом краю, живут совершенно другими жизненными принципами, которые не вписываются в наше понимание уже даже сегодня. Не было постоянной жизненной гонки, присутствующей в больших городах-мегаполисах, не было по сути и стремления тупого, и видимо, не нужного обогащения. Ценности совершенно другие, мечты у людей  совершенно иные и самое главное то, что в глазах этих людей я не увидел лукавства или желанного обмана. Чувствовалась какая-то чистота отношений.

Приятно любому путнику попасть именно в такую обстановку, где тебе рады, как гостю дорогому. Хотя и они на нас смотре ли тоже с нескрываемым интересом, как на людей, вернувшихся из космоса. Примерно так. Мы для них были люди из другого мира, где и говорят то не так, как они.

Перед нами открылась этакая деревенская картина прошлого века. Зайдя в сенцы и согнувшись «в  три погибели» ты сразу попадаешь в огромную горницу, где основное главенствующее место занимает большой, широкий деревянный стол и широкие лавки вокруг него и только с торца стоял ладно сделанный из дерева с резьбой стул, видимо место хозяина. Что далее и было подтверждено за совместным ужином.

Встречающий нас хозяин и давний друг наших спутников был человеком ростом под два метра, с огромными ручищами и постоянной веселинкой в глазах, что подтверждалось постоянными прибаутками, ссыпающимися из его уст. Его жена напротив, была женщина миниатюрная, может это казалось рядом с ним так? Светловолосая, с правильными чертами лица и тоже улыбчивая, как я отметил – той самой русской красоты. Получалась – ну, истинно русская пара.

Ополоснувшись холодной водой по пояс, попив водицы, мы уселись за стол, где тут же нам было предложено, принять «с устатку» настойки из клюквы. Напиток был приятен и не так хмелён, как я думал. Далее мы отведали настоящие щи, с чёрным своим хлебом и луком. Пиршество просто незабываемое. Далее были разговоры за приятным горячим травяным чаем с мёдом, после чего меня лично стало как-то клонить в сон.

Хозяйка, улыбаясь, сказала, что нам всем уже постелено и если кто устал от дороги и бесед, то он может идти и ложиться. Дорога у вас завтра предстоит долгая и трудная, впереди самый опасный участок реки с порогами и бурным течением. Наши сибирские ребята прекрасно себя чувствовали в этой обстановке, а вот мы со своей стороны – с огромнейшим удовольствием удалились ко сну, предвидя это прекрасное действо. Завтра у нас начиналось всё так же и в том же  ритме.

Проснувшись утром, я услышал разговор хозяина с нашими ребятами о том, что мы выбрали время не совсем удачное для продвижения далее на север. Буквально на днях уже может двинуть шуга по реке и тогда вам придётся возвращаться назад. Иначе крайне большой риск продвигаться к намеченной цели. Я лежал и думал, что как-то вот «невезуха» подкралась незаметно. Началась, как это говорят и чёрная полоса в нашем путешествии.


Часть 6. Неожиданный отдых.

А далее в это утро я вдруг узнал, что сегодня мы никуда не едем, а все вместе отправляемся на «большую сибирскую рыбалку», про которую, как мне сказали – я все остальные годы буду вспоминать. Быстрые сборы и быстрый поход через густой лес куда-то в глубину для меня никаких воспоминаний не оставили, но вот приход на то самое место этой «большой сибирской рыбалки» меня как-то обескуражил. Я в растерянности стоял перед каким-то начально небольшим с виду ручьём, бурно струящимся среди густых зарослей дикого малинника и ещё каких-то кустов, закрывающих и видимость, и проход к этой самой реке, речушке, ручью.

Наши ребята по дороге срубили две огромные дубины и, глядя на меня, улыбаясь, и как бы между собой говорили: «Ну, вот! Удочки готовы, осталось только рыбу поймать!». Я с недоверием смотрел на них, на эти «удочки», понимая, что прикол – это конечно хорошо, но что далее? Мне сразу вспомнилась наша знаменитая кинокомедия (Операция «Ы»), где так же с дубинами на берегу реки восседали Никулин и Моргунов при приезде рыбнадзора. Этак улыбнуло это меня, конечно!

А далее наш местный житель и хозяин, к которому мы приехали, вышел из той самой чащи и тоже, улыбаясь, глядя на меня, произнёс знаменитую фразу: «Всё готово ребята! Сейчас начнём рыбу ловить, жаль мешок только захватили один, надо было сразу штуки три брать. Рыбы так много, что до темна, не успеем всё вывезти, надо звать подмогу!» Я с иронией посмотрел на этих сибирских клоунов и произнёс в ответ: «Так мы её милую на своих руках вынесем, чего беспокоиться то? Вон сколько мужиков, жаждущих этой «большой сибирской рыбалки»!

Наш хозяин-проводник повернулся снова к реке и махнул своей огромной ручищей, как бы приглашая всех «штурмовать эти дикие кущи», ведущие к реке. Мы дружно двинули вслед за ним в густые кусты и к моему удивлению оказались на довольно широкой тропе, идущей прямо к воде. За густой зеленью я слышал течение, и плеск как мне тогда показалось реки. Хотя это было не так.

Выйдя из кустов на неширокую береговую кромку, я просто остолбенел! Передо мной открывалась картина первобытного и девственного видения нашей жизни, мы как бы откатились в прошлое на несколько тысяч лет. Вся эта неглубокая река-ручеёк просто бурлила от идущей хаотично и вверх, и вниз, и к берегам рыбы. Вода просто бурлила! Такого я ещё никогда не видел, это была потрясающая картина, от которой дыхание у любого сводит и стопорит любые движения. Вот это настоящий шок!

Мы так бы и стояли, смотря на всё происходящее, пока из этого ступора не вывел голос Анатолия: «Хватит глазеть, надо провиантом запасаться!» И сам, шагнув в воду, борясь с течением, стал глушить рыбу ударами своей универсальной «удочки», выбирая особи покрупнее. Я же со своими приятелями стоял пока на берегу, не понимая, а что именно нам то делать? Мужики усердно продвигались к небольшой заводи, как бы загоняя туда или выгоняя оттуда рыбу, хотя какая разница. Рыбы было столько много, что я тут же подумал: «Жаль, что фотоаппарата нет с собой, классная бы получилась картина!»

Пока мы раздумывали, да очарованные и одуревшие стояли на берегу, наши друзья стали уже вытаскивать первые экземпляры пойманных исполинов на берег к нашим ногам. Глядя на этих рыбин, просто не верилось, что можно вот так запросто какими-то палками «ловить». Передо мной лежала, билась и, прыгая, стремилась достигнуть воды рыбина килограммов не мене этак на пять-шесть. Красота, красотища то какая! Для себя я отметил: «Да, это настоящая сибирская рыбалка. У нас дома мы ничего подобного никогда не увидим».

Буквально через короткое время перед нами уже лежало четыре огромных рыбины, хозяин предложил всё это грузить в мешок и двигать до дома. «Надо успеть «освежить и разделать этого зверя», да и ушицы сварить, настоящей, нашей сибирской, которой вы ещё не успели попробовать. Из совершенно свежей и только что выловленной рыбы. Гарантию даю, что вы ещё ничего подобного не едали!» – проговорил он сноровисто забросив последнюю рыбу в мешок. Мы ошалевшие от всего увиденного двинули за нашими друзьями к дому. Да, вот это рыбалка, настоящая «большая, сибирская»!


Часть 7. Уха по-сибирски.

Уха была на славу! Как сказал один из наших путешественников «на край света»: «Ум отъешь напрочь!» Так оно и было.

Нарубив рыбу большими кусками-ломтями, её несколько раз меняли при варке и наш хлебосольный хозяин сказал: «Вот только у нас вы попробуете ту самую настоящую тройную уху. Больше нигде и ухи такой нет, да и рыбы соответственно!» Уха из сибирского тайменя. Мы сидели все в ряд, захлёбываясь слюной от пьянящего аромата ухи, желая только одного – быстрее вкусить это сказочное блюдо.

Хозяин тайги – так я его обозвал с первых часов нашей встречи, пригласил нас всех подойти к кострищу и казану с ухой. При этом он ловко «орудовал и колдовал» с простейшими приправами: лук, перец, соль. А что самое главное так это – уху у них там готовят только с рисом, что для нас было полной неожиданностью. Видимо всё же влияние востока сказалось? У нас всегда и все готовят уху с картошкой. На это мы получили сразу исчерпывающий ответ: «Рис никогда не меняет вкуса ухи, как картофель к примеру!»

При этом для нас демонстративно была взята столовая ложка и театрально брошена в казан, а не аккуратно положена… Она лежала на поверхности ухи, как на асфальте. Вот это было зрелище! От густоты и жирности варева она просто не тонула. «И теперь вот смотрите!» – произнёс заговорщицки наш хозяин. Быстро открыта бутылка водки, налит маленький стограммовый гранёный стаканчик, который ныне уже нигде не увидишь и содержимое его влито в казан с ухой. На наших глазах уха как бы «вздохнула» и опустилась куда-то ниже «ватерлинии», как объяснил опять же «хозяин тайги». Зрелище не забываемое!

«Ну, что – уха готова, надо быстренько и мелкими перебежками продвигаться в дом к столу, где нас всех уже ждёт хозяйка!» – были произнесены долгожданные для нас слова. Уговаривать нас долго не пришлось, и мы всем гуртом ввалились в дом, в ожидании этого пиршества.

На столе так же, как и вчера царила «аскетическая обстановка». Никаких излишеств: чашки, ложки, хлеб, перец, много лука и зелёного, и репчатого. Но к нашему удивлению прибавилось все-таки одно – это сибирское «блюдо» под названием черемша. Для меня оно не произвело никакого впечатления, кроме отрицательного из-за своего «великолепного аромата». А вот «коренные жители» с пребольшим удовольствием поглощали это чудо природы, приговаривая о её полезности. Потом уже по приезду домой я узнал и о целительных свойствах черемши. Едят они её с самого раннего весеннего времени и весь год, соля и консервируя её. Но резкий запах как бы чеснока или вперемежку с каким-то луком – просто отталкивает, я не говорю уже после того, как ты употребил это «кушанье», выдох тогда ещё «круче»!

Каждому была налита до краёв чашка ухи, куски рыбы подаются отдельно. Более всего и практически всё – потребляется естественно руками. Мне вспомнилось сразу «Собачье сердце» с фразой Шарикова: «Что-то тут у вас всё как на параде – ложку туда, вилку сюда…» Комичность ситуации всё одно не ломала действительности, это было обыденно и привычно. Для праздности действа под это блюдо было налито по «сто грамм», а без этого и уха была бы не уха! Произнесён тост: «За всё хорошее!» И мы дружно налегли-навалились все на это замечательное и вкуснейшее «произведение искусства северных народов». Да! Мы даже и не успели заметить, как наши чашки опустели. Проглотили просто «на одном дыхании»! Добавка последовала незамедлительно, да и отказываться мы как-то уж «не посмели».

Далее последовал духмяный сибирский чай из самовара на травах и с мёдом, что нас всех как-то так расслабило, потянуло в сон, стало так приятно. Ни о чём не хотелось думать, особенно про то, что завтра нам предстоит распрощаться с этим гостеприимным домом, приютившим нас, с хлебосольными хозяевами и двинуть на тот самый «край света». Но это завтра, а сегодня пока мы ещё отдыхаем и пока так хорошо и от рыбалки, и от ухи, и от «наркомовских ста граммов»!


Часть 8. Путь к Подкаменной Тунгуске.

Утро было слякотным и холодным. От реки и вдоль реки дул пронизывающий ветер, гоня волну и наполняя её серость белыми барашками-гребешками. Над нами висели свинцовые тучи, морося влагой, опуская её на наши лица, руки, одежду, поклажу, лодки. Было так неуютно, зябко после тёплой домашней обстановки, в голове сразу появились предательские мыслишки: «А не остаться ли ещё?» Я же, поёжившись, подумал: «Интересно, а долго ли мы теперь так протянем при такой-то нелётной погоде? Все прошлые дни нам как-то так везло с погодой, было солнечно и не дождливо»

И мы, ломая себя неимоверными усилиями, отбросив «зов цивилизации», героически шагнули в наши «утлые чёлны», оттолкнулись от берега и двинули в серую неизвестность. На берегу стояли две фигурки – одна хрупкая и маленькая, другая возвышалась над первой ровно в половину, как медведь. Они до сих пор нам махали руками и что-то кричали, хотя слов разобрать уже было невозможно. Где-то в глубине души защемило, как будто бы мы навсегда прощались с Родиной, уезжая в далёкие края. Но надо было «тропить» наш путь, идя к намеченной цели, а это Подкаменная Тунгуска.

Красота природы как-то вот уже не радовала, хотя перед нами открывались такие замечательные пейзажи, виды и широта сибирского размаха. За прошедшее время размером более полдня так сильно похолодало, что мы, выбрав визуально «приличное место» на берегу для стоянки, решили остановиться и разбить лагерь, не зная, что там впереди и будет ли удобное, да и хорошее место для отдыха и ночёвки. Установили две палатки, разожгли костёр, поставили варить ту же самую выловленную вчера рыбу, достали в дополнение тушёнку и чай. А я пошёл побродить вдоль берега и посмотреть, что тут есть вокруг нас? И за небольшим поворотом, совсем рядом с нами нашёл три стожка накошенного сена, вернувшись назад, рассказал ребятам про находку. Анатолий мне ответил: «Это хорошо! Будем лучше в них спать, так теплее, чем в палатках!»

Сидя возле костра и обедая-ужиная, мы беседовали, когда вдруг совсем рядом с нами в лесу ломая бурелом по направлению к нашему костру, что-то двигалось? Анатолии и Сергей сразу схватились за ружья, а я из палатки выхватил карабин и передёрнул затвор. Перед нами из зарослей показался огромный лось, он тяжело дышал и, глядя на нас замер. Мы сидели не шелохнувшись, было такое чарующее и прекрасное зрелище. Впервые в своей жизни я видел прямо перед собой, в естественной среде и во всей своей красе этого исполина. Немного постояв, лось вышел на берег и пошёл влево от нас вначале медленно, потом перешёл на мелкий бег, а далее скрылся за тем поворотом, откуда я недавно пришёл.

«Видимо кто-то за ним гнался из хищников, коль он, даже к костру и человеку вышел! Надо быть настороже нам сегодня, рядом бродит, видимо хозяин?» – произнёс Сергей. Хозяином они называли медведя. И произносилось это с нескрываемым уважением, а вот какого-то там страха я в голосе не услышал, для них всё было как-то так привычно. И сама тайга, и зверьё, и погода, часто меняющаяся, и вот этот наш поход «в никуда» тоже для них был привычным и обычным явлением.

Я не переставал удивляться всему, что мне встречалось в этом таёжной краю: отношениям людей, их жизни и укладу. Было такое впечатление, что здесь время просто остановилось, а мы провалились на целый век назад. И вот мы вместе с ними завоёвываем все эти просторы, покоряем Сибирь, как первопроходцы. До сих пор, вспоминая, думаю, что мало чего изменилось там с тех пор, когда в эти края пришли первые люди из европейской части России. Во многом сталкиваешься с такими вещами и обычаями, которых у нас давно уже и «в помине нет»! И это не смотря на то, что край этот довольно суровый, впрочем, как и характеры людей, живущих там. Там, за линией не то что горизонта, а нашего восприятия во всём.

И самое главное, что я для себя понял, пребывая там – это то, что у нас здесь уже давно нет той душевной чистоты, восприятия степени добра, понимания, что такое есть дружба. Утеряно восприятие истинных ценностей! И последнее – мы, стремясь жить более «цивилизованно» все уже давно забыли про прописные истины в жизни и божьи заповеди, а там всё это живо и ценно.


Часть 9. Проводники и лоцманы.

Глубокой ночью пошёл мелкий снег. Утром тучи нависли так низко, казалось, что их ветер гонит вместе с волнами по реке. Вдоль берега образовалась ледяная хрустящая корка. У нас всех в глазах был только один вопрос: «Продолжать путь или нет?» На что наши «проводники и лоцманы» Анатолий и Сергей дружно ответили: « Ничего страшного, сегодня-завтра погода изменится и будет всё в норме. Мы же пока побудем здесь на этой стоянке, вы половите рыбу, а мы сходим вглубь, может, дичи какой добудем? Что было бы очень неплохо, сварганили бы шулёмку».

Я грустно про себя заметил: «Вот и знакомые тюркские слова стали появляться в названиях!» А что удивительного, сюда их, конечно же, ещё первые казаки и занесли! Те, самые настоящие первопроходцы, в отличии от нас. Подчиняясь «командному составу» мы стали готовить удочки и небольшую сеть, решили попробовать и её, хотя она в дальнейшем не потребовалась. Рыба так сильно клевала, что мы про неё совсем забыли и вспомнили лишь тогда, когда бегая по берегу, споткнулись о неё, запутавшись ногами.

До обеда мы втроём ловили рыбу. Время при этом пролетело так быстро, а у меня осталось такое впечатление, что рыбы в этой реке неимоверное количество, причём разной. И ловилась она хоть на что. Я примотал яркую шерстяную нитку «для прикола» попробовать – будет или нет ловиться на такую приманку? К моему удивлению рыба и на этот мой «обман» прекрасно ловилась, после чего мы, смеясь, вспоминали про рыбалку в наших краях, где рыбу у нас пытаются ловить чуть не на «хорошо прожаренные котлеты» и чтобы на сливочном или оливковом масле, не менее того…

Анатолий и Сергей вернулись из тайги уставшие, но весёлые и с добычей. Им удалось подстрелить ни много, ни мало глухаря и две утки. Перед нами лежала просто огромная птица, глядя на нее, я прикинул, что даже индюк рядом с ней покажется цыплёнком. Всё в этой Сибири каких-то громадных и больших размеров! Анатолий при этом демонстративно постучал по фляжке, висящей у него на поясе, где явно булькала не вода и подмигнул всем нам, как бы говоря – праздник продолжается, господа-товарищи!

Чувствуя, что нам и на завтрашний день не пришлось бы застрять здесь, я спросил ребят: «Может, рано утром будем готовиться «к отплытию нашей флотилии», а то можно и на зимовку здесь остаться!» Анатолий, ощипывал глухаря, ответил, даже не мне, а всем нам: «Коль придётся, то и останемся здесь зимовать. Зима всегда у нас приходит так неожиданно – лёг спать осенью, а встал зимой!» И посмотрев на нас, наблюдая за нашей реакцией, рассмеялся, произнеся: «Да, ладно вам, вы после всех трудностей начинаете становиться реальными фаталистами! Всё будет нормально, доедем мы до намеченной цели, пощупаете вы этот свой метеорит или что-то там, во, что мы собственно не верим, живя здесь!»

Ужин был просто царским, такой дичи мы все не то что не видели, но и не едали никогда! Посидели, поговорили о том, о сём, даже песни попели, хотя дома до этого мало когда доходило последнее время. Тут же, видимо единение с этой дикой природой толкало на романтику, душа начинала всё более очищаться от «скорлупы» нашего обманного мира, впитывая чистоту природы, отношения людей и ещё чего-то, чего мы сами не понимали.

Рано утром я, проснувшись, вылез из палатки посмотреть как там погода? Увиденное совсем не радовало! Река бушевала, как перед скончанием века, сыпал и мелкий дождь, и мелкий снег. Ледяная кромка у берега увеличилась, толкая на нехорошие мысли. Немного размявшись, пошёл к воде умыться. Тут из соседней палатки вылез Сергей, посмотрев вокруг, сделал тоже своё заключение: «Что-то хреново разворачиваются события этого дня? Может, поговорим с Толяном, да двинем назад, пока не поздно! Надо, видимо, возвращаться?» Из палатки мы услышали голос Анатолия: «Это что за предательски утопические возгласы среди команды я слышу?» Но вынырнув наружу, и он несколько приуныл тоже, глядя на разбушевавшуюся стихию.


Часть 10. Тупик.

Следующий день «в ничегонеделании» прошёл нудно, пакостно и противно. Пойти, поехать особо некуда, кругом сыро-мокро, попробовал половить рыбу – желания особого нет, нырнул опять в палатку, тоже не то. Настроение у всех угнетающее. Но после обеда начало понемногу проясняться, несколько раз даже вынырнуло солнце, боязливо бросив свои лучи на сплошь серую и промёрзлую землю сквозь тучи. Но так же, быстро и исчезло. У нас же затеплилась сразу надежда на лучшее.

До самого вечера не произошло никаких изменений и только к самому концу дня мы все воочию увидели настоящую границу между уходящими тучами и совершенно чистым небом, усыпанным звёздами. Сказочная была картина, мы все стояли и молча, наблюдали за этим природным чудом, понимая, что и Господь, и матушка Природа бросили нам очередной шанс продолжить наше путешествие «на край света». Ночью было холодно, я несколько раз выходил и сидел возле костра, чтобы погреться. Хотя можно так сказать и не спал по настоящему, и не отдохнул. Всё переживал, что вдруг наша «экспедиция» провалится из-за погодных условий и придётся возвращаться нам всем назад. Очень этого не хотелось.

Очень рано поутру мы все уже были «на ногах», погода была просто замечательная. Было несколько, мягко говоря «свежевато», светило солнце и не было даже намёка на то, что лишь вчера была беспросветная мгла. К воспоминанию приводили только лужицы, что расположились ближе к лесу. Мы желали только одного, быстро позавтракать и двинуть далее в путь «по морям и океанам»! Анатолий с Сергеем уже давно поставили «на горн» котелок с водой для чая, вскрыли консервы и пригласили всех нас «к столу». Настроение было приподнятое, в «народе» появились даже шутки. Наскоро перекусив, бросив наш нехитрый багаж в лодки, мы сели и отшвартовались от берега, пожелав друг другу успешного плавания. Хотя успешного плавания в дальнейшем не получилось. Впереди нас ждала очень необычная ситуация, о которой мы просто никак и не могла даже думать. Всматриваясь вперёд, Анатолий, медленно выговаривая слова, произнёс шокирующую всех короткую фразу: «Похоже, ребята мы приплыли?! Мы попали в шугоход!» Вначале я подумал, что у нас что-то сломалось или не туда заплыли, но ситуация оказалась более трагичная, чем мы могли предполагать.

И Анатолий, и Сергей чуть ли не в два голоса произнесли для нас тогда ещё непонятное слово: «Шуга пошла! Надо возвращаться, либо быстрее клинить к берегу!» Что мы и попытались сразу сделать, свернув к берегу, но, не дойдя до него всего лишь несколько десятком метров, лодки встали, как вкопанные. Моторы ревели, а мы продвигались вперёд всего-то на каких-то несколько взмахов весла. Было решено «бить вёслами» впереди себя, чтобы хоть как-то продвинуться к берегу. На это у нас ушло всё оставшееся время до самого глубокого вечера и уже по темноте мы кое-как добрались до берега. Затратили мы на это дело что-то около восьми или девяти часов, хотя вроде бы так близко были от заветного берега.

Как потом, сидя и просушиваясь возле костра, мы узнали от Анатолия с Сергеем, что такое шуга? Оказалось, что это самое страшное на реке здесь в Сибири и попасть вот так, как мы – никому не пожелаешь! Малые реки промерзают, а при тёплой погоде вся эта каша съезжает в большую реку, создавая тот самый шугоход, создавая заторы из мелкого льда. На лодке идти вообще невозможно. Дальше, скорее всего, придётся добираться пешком, если нам не посчастливится и не попадётся какой-либо пароход-теплоход, либо катер. Но рассчитывать на случай, здесь в этом глухом краю не приходится и как бы мы не хотели, не желали, придётся «двигать пешкодралом». «Вот вам и большое сибирское приключение!» – произнёс Анатолий, но улыбки как всегда ныне я не заметил. Видимо нам предстоит большая и трудная дорога!

Перед этим нам были даны лопаты и предложено выкопать ямы, чтобы закопать в них лодочные моторы. По весне Анатолий говорит, что приплывём и заберём их. Пока мы, как кроты копали эти «окопы», они с Сергеем тщательно упаковывали моторы, предварительно густо смазав их оставшимся машинным маслом и солидолом. Завернули каждый мотор в палаточный брезент, потом в целлофан и донесли всё это к выкопанным ямам. Всё уложили и закопали, поставив свои метки на берегу, чтобы потом без проблем найти это место.


Часть 11. На краю вселенной…

Мы даже и в самом страшном сне не могли себе представить и предположить, какие испытания нам предстоит выдержать при этом возвращении из «края вселенной». Впереди перед нами простиралась Сибирь, со своими необъятными таёжными краями, которые по берегам реки были переполнены постоянно чередующимися сопками, густым лесом, болотами и топями, которых больше как там, нигде и никогда не увидишь. Да ещё ко всему этому – везде лесной бурелом, который приходиться либо обходить из-за невозможности пробиться через него, либо просто проламываться через завалы, понимая, что обойти его просто никак нельзя.

Анатолий сразу же перед «возвратным походом-исходом» просмотрел наше состояние – в первую очередь, что мы имеем. Пересчитав всё, лично каждому раздал  патроны, спички, проверил состояние обуви у всех без исключения. Разделив на суточные пайки, выдал «съестной запас», который каждый должен нести, включая постоянный запас воды. Я, было, хотел возразить: «Река же рядом!» На что тут же получил ответный «подзатыльник» в виде: «Мы сейчас находимся в более плачевном состоянии, чем вы думаете. Ситуация крайне критическая и я не потерплю, чтобы здесь начала царить анархия, разлагая нашу компанию!»

Тут мы сразу же почувствовали, что положение наше действительно такое, где не до юмора и  приколов, видимо! Впереди нас ожидало пешее путешествие к возвращению назад, к так далёкой цивилизации. Но сказать по правде, меня это внутри как-то и почему-то не напрягало, наоборот было по дурному весело, хотелось быстрее идти вперёд, покоряя просторы Сибири. Просто не понимал предстоящих трудностей и лишений, выпавших для нас, а главное того, что и через неделю мы не доберёмся до места, и через две недели мы ещё не дойдём до города. А нас и искать уж перестанут, понимая, что тайга просто не выпустила нас из своих «цепких лап»!

Единственное и хорошее во всём этом было то, что с нами были два настоящих таёжника, охотники, для которых всё это привычно. Буквально уже на другой день у меня и в помине не было того «весёлого» настроения. Пройдя, всего-то тридцать или тридцать пять километров, не более того – мы просто выбились из сил. А это был первый и единственный многокилометровый спринтерский рывок.

Остановились в огромном лесном распадке, больше напоминающем этакое сказочное царство Берендея. Перед нами открывалась картина никем нетронутой природы, вокруг сопки, покрытые огромными елями и мы. Больше никого вокруг, причём километров этак на двести пятьдесят-триста. Только сейчас по истечение первого «трудового дня» я как-то задумался о том, что собственно произошло с нами, какая авантюра преподнесла и мне, и моим друзьям сюрприз, всё более похожий на провал. Нет, не провал той «экспедиции на край света», о которой я так долго мечтал, а провал чего-то потаённого, душевного, перед чем, я чувствовал себя букашкой. И неминуемость роковая правила всей ситуацией, непреклонно опрокидывая в ту самую яму, из которой выбраться можно было только с неимоверным трудом, либо благодаря своей удаче и «господину великому случаю»!

Анатолий и Сергей с виду были спокойны и по деловому собраны, но чувствовался этакий «напряг» во всём: и в разговорах, и в движениях. Хотелось наперёд узнать, а как мы всё же будем продвигаться вперёд, коль уже на «первом дню» встретили нас такие трудности? Да, ситуация, однако!

И как бы услышав мои мысли Сергей, обращаясь к нам, сказал: «Надо быть всем готовыми к тому, что передвигаться с каждым днём будем всё медленнее, запасов еды может не хватить, поэтому будем делать в день километров самое большее по десять-пятнадцать и располагаться лагерем. Для того чтобы наловить рыбы или подстрелить чего, иначе не дотянем. Сухари и консервы будем есть в самую последнюю очередь». В его голосе теперь я уже услышал тревожные нотки, и как-то стало не по себе! Мы и понятия не имели, как же мы далеко сейчас находимся, это именно как раз и есть тот самый «край Сибири», где заканчивается всё. Впереди только бесконечная тайга, далее тундра и море, плавно и незаметно переходящее в Северный Ледовитый океан. В тот момент мы находились на самом пороге «края света»!


Часть 12. Южное побережье севера.

Утром, проснувшись и выкатившись из единственно взятой с собой палатки, я попал сразу в зиму. Перед рассветом выпал снег, плотно укутав всю землю вокруг в белое покрывало. Вся тайга сразу изменилась, но радости тем для меня этот «сказочный мир» не добавил. Я понимал, что теперь впереди будет дорога намного сложнее по снежным таёжным тропам, добавляя проблем.

Один за другим «на воздух» выкатила вся наша честная компания. Мы, молча, стояли, взирая на «перевёрнутый мир». Анатолий сказал, «разрубив» тишину звенящим словом: «Да, трудновато теперь нам придётся, я думал, что хоть половину пути успеем пройти. Как-то рановато ныне зимушка пришла в тайгу. Ну, ничего – пробьёмся!»

«А что ещё нам остаётся?» – произнёс я ответно и, слепив снежок, пульнул его в говорящего Анатолия. Шутка удалась. Все, видимо для разрядки напряга, бросились лепить снежки и швырять друг в друга. Началась такая чехарда и веселье, что мы все, запыхавшись, кое-как остановились. Психологическая оттяжка.

Вчера от усталости вечером все сразу свалились спать, костёр некому было поддерживать, на что последовало замечание от Анатолия: «Больше чтобы такого не повторилось – будем все по очереди дежурить, дабы не погас огонь. В тайге это недопустимо, можем получить очень большие неприятности! Хорошо, что ещё вот ныне как-то «прокатило», просто повезло? Но это и наша с Сергеем промашка, я никого не виню! Теперь вот, сколько ещё времени потеряем с розжигом костра и завтраком». Я предложил просто перекусить и двинуть. Ответ был отрицательным! Сказано было, что пока есть возможность – все должны хорошо питаться, это в первую очередь надо для наших физических сил, а это главное.

 Стали разжигать потухший и занесённый снегом костёр, всё как-то  не ладилось. Было зябко, мокро, но очень хотелось испить горячего чаю или просто кипятка, немного хоть согреться и двинуть в путь, понимая, что с каждым шагом мы становимся всё ближе к городу, либо по пути встретим какой-либо таёжный посёлок. На что Сергей нам удручающе ответил: «Сильно к этой теории не припадайте, так как на всём пути нашего следования вниз мы встретили всего три посёлка и те от нас ныне так далеко, что нам долго придётся до них топать-шлёпать. Да и находятся они как раз совершенно на противоположной стороне реки!»

Эта весть нас ещё более «обрадовала», убив напрочь все мечты, грёзы, надежды и иллюзии о сказочной встрече в лесу с прекрасной «страной спасения», где нас будут ждать милые феи и волшебники, только и ждущие нас, чтобы помочь нам в нашем трудном деле. Наяву всё гораздо прозаичнее и труднее. Что сразу было доказано окончанием отдыха, завтрака и командой: «Хватит рассиживаться и расслабляться, нам сегодня ещё надо пройти не мене пятнадцати километров, тогда и будем отдыхать!» Эх, как же приятно и в тоже время больно, в это мгновение вспомнить, что где-то на земле есть твой так родной теперь город, там есть тёплый и уютный дом, а в нём…

Собрали свои «пожитки», затушили костёр, немного потоптавшись на месте, решились и двинули по направлению в тайгу, ища по приметам на деревьях направление на юг. «Как перелётные птицы, летим с севера на юг!» – отметил я про себя, беря ногами очередную «высоту», пробиваясь сквозь заросли вслед за нашей командой. Ныне, как никогда, духовно сплочённой, желающей только одного – выстоять в этой борьбе с природой, дойти до места точки нашего общего возврата!

Остановившись на небольшой отдых, я изрёк знаменитую фразу, которая в дальнейшем стала крылатой для всех нас: «Мы только что все вместе побывали на южном побережье… Северного Ледовитого океана! Можно сказать, что побывали на курорте, хотя встречали нас почему-то не очень гостеприимно!» Натянутость и напряжённость как-то хоть на немного были сглажены, мы опять все веселились и смеялись, словно и не было за спиной тех трудностей и испытаний! А впереди их ещё больше будет, но это уже так не пугало. Мы начинали «втягиваться» в это таёжное бытие и природа становилась к нам более милосердной и благосклонной. Или мы стали теперь совсем не те?


Часть 13. Таёжный скит.

За плечами было кило этак двадцать у каждого, на мне сегодня ещё палатка, плюс карабин и полный патронташ «боезапаса». Мне сразу вспомнились армейские дни, когда мы «штурмовали» также горные высоты красивейших Алатау и Тянь-Шаня, идя высотными тропами то, влезая под облака, то спускаясь вниз, в долины. И там также я в самые первые дни марш-бросков мечтал выбросить бы эту «кочергу» с плеча и идти налегке. Но ситуация жизни такова, что приходиться мириться с тем, что тебе так противно вначале, но так необходимо потом в твоей жизни.

Вдруг впереди нас в нескольких «переходах» по сопкам «вниз-вверх», появился этакий мираж в виде крепости-форта. Я даже протёр глаза, не веря увиденному. По прямой до него было примерно километров семь-восемь не более. Он стоял на самой высоте, как на лесной опушке. Приостановившись, мы спросили у Анатолия и Сергей: «Это что? Как можно здесь в этой глухоте в первую очередь построить такое, а потом и жить?»

На что ребята ответили: «Нам несказанно повезло! Это, скорее всего староверский скит, их тут по тайге много разбросано. И мы, может быть, сегодня неплохо отдохнём и поедим! Хотя может быть и обратное…» Что это такое «обратное» нам они так и не ответили, так как мы стали спускаться с очередного крутого склона, практически скатываясь вниз, при мыслях – как бы нам не нарваться на какую-либо корягу, торчащую незаметно на пути. Иначе хана!

Было визуально так близко, а шли мы к  этой таёжной крепости отшельников около пяти часов, исходя нетерпением, и горя желанием быстрее дойти до места и увидеть перед собой этот «сказочный терем». Когда поднимались на взгорье к форту, как я его назвал, мы заметили уже на подходе, что к нему из леса ведёт прекрасная и широкая дорога, словно по ней на чём-либо ездили. Перед нами на возвышении стояла настоящая крепость, как показывают в фильмах-вестернах. Забор из частокола по всему периметру. Подойдя вплотную к огромным, метра в три воротам, мы постучали. В ответ тишина и никакого шевеления внутри, только загремела цепью собака, но странно то, что и она молчала.

Мы постучали ещё громче и настойчивее, в ответ опять тишина. В душу предательски стал закрадываться страх, а вдруг здесь никто не живёт, и вообще никого нет? От таких мыслей стало как-то неприятно! Но вдруг мы услышали как где-то там, в глубине двора или в доме кто-то вышел и затаился. Анатолий ещё раз прокричал, немного шутя: «Эй, хозяин! Отворяй ворота скорее, гости на пороге!» Тут же в ответ услышали грубый с хрипотцой мужской голос в ответ: «Я тебе сейчас как открою, да как пальну из ружья!» Ничего себе гостеприимство!

На что Анатолий, подмигнув нам, крикнул: «А ты сам побойся, нас-то тут, как ни как пять человек и у всех ружья, да карабины. Мы что, по-твоему, будем отсиживаться за твоим забором? Пальнём, да петуха пустим по твоему хозяйству!» Такая речь сразу возымела действие, и хозяин за высоким частоколом ответил: «Сейчас открою, носит вас тут!» Мы услышали шаги и входная толстенная дверь-ворота заскрипев, открылась. Перед нами стоял небольшого роста мужичок, с бородой и ладно так по таёжному одетый.

Оглядев всех «с головы до ног», этот суровый «представитель далёкого севера», открыл более дверь и пригласил нас  взмахом руки проходить во внутрь. Мы шагнули один за другим по деревянным тротуарам двора, ведущим к основному дому и к внутренним постройкам, в дальнем углу двора стояла большая русская баня. Да, уж! Так сразу захотелось упасть на полок, удариться берёзовым веничком…

Но это лишь желанные мечты! Наяву же это было просто невыполнимо, и мы это прекрасно понимали. Нам на текущий момент хватало уже и того, что нас запустили, и впереди реально ждал прекрасный отдых и явно хороший ужин, хотя хозяин пока не очень внушал доверия и уважения. На что Сергей мне шепнул: «Вы сильно не обращайте на них внимания, тут всё так строго, что даже мы теряемся, встречаясь с ними. Староверы же! Или по-нашему кержаки!»


Часть 14. Отдых.

Ну, и живут же эти староверы!
Прошли по двору, зашли во внутрь дома, а никого так и не увидели больше. Где народ то?
Как-то странно и неуютно. Но это так, первоначально.

Сбросив с себя всё «навьюченное», раздевшись по пояс, мы дружно вывалили из избы во двор к колодцу, чтобы умыться всем с дороги. Выкрутили из колодца ведро воды, стали плескать-умываться, прикрикивая, смеясь и плеская, воду друг на друга. На крыльце появился хозяин и недовольно бросил нам: «Воды поменьше лейте, а то сейчас по всему двору пональёте здесь!»

«Блин, воды жалко стало!» – подумал я. «Точно сказал Сергей, настоящие кержаки, воды стало даже нам жалко…» – мелькнула у меня мысль, после чего я демонстративно вылил на себя остатки воды из ведра. Хозяин, молча, развернулся и исчез в дверном проёме сеней.

После «водных процедур» всей  компанией опять ввалились в дом, но нас тут же, на пороге осадил голос хозяина: «Всем на входе сбросить обувь и проходите к столу!» Ну, что ж, приятного аппетита, гостеньки дорогие!» – произнёс я так, чтобы слышал хозяин. А он даже и не обратил на мои слова внимания. Сам сел-водрузился во главе стола, рукой провёл-показал нам на стол, как бы приглашая присаживаться, и сказал: «Присаживайтесь, примем для поддержания жизни нашей, что Бог послал!»
А Бог тогда нам послал – рыбы солёной и маринованной, мяса копчёного и вяленого, солёных огурчиков и помидорчиков, лук и, конечно же, черемша. А как без неё? Тут, видимо не одно застолье не обходится без этой «чудо травы»! Ну, и далее – хлеб, хотя это отдельная тема.

То, как относятся здесь в Сибири к хлебу, заслуживает отдельного повествования.
Огромную, круглую, самовыпеченную булку-буханку или целый каравай хлеба хозяин взял со стола бережно двумя руками. Наклонился к нему, втянул хлебный аромат ноздрями, при этом театрально закатив глаза, показывая нам, как же он хорош! Потом приподнял над головой этот хлебный круг, признеся: «Какой прекрасный ныне хлебушко испекли! Спасибо, Господи, что помог нам обрести его! Не для насыщения живота своего, а только во благо! Слава тебе, Господи!» У меня чуть было не вырвался предательский смешок. И не удивительно, было то время советского прошлого и атеистическое восприятие сидело в каждом из нас.

А вот то, что произошло далее – для меня врезалось в душу и осталось в памяти навсегда.
Хозяин по-деловому и с таким серьёзным видом «государственного деятеля» не менее того, прижав к своей груди эту булку-буханку хлеба, стал ломать хлеб крупными ломтями и раздавать всем сидящим. Я бы, может, и не обратил на это внимания, но сидящий рядом со мной Сергей тихо так на ухо мне сказал: «Староверы хлеб всегда только ломают, ножом никогда не косаются его. Запрет ещё с давних-давних пор!» Ну, теперь и я обратил на это внимание, да и запомнилось это действо надолго. Потом ещё не раз приходилось наблюдать то же самое в Сибири и не только у староверов, это правило «перекатилось» и на других людей, живущих рядом с ними. Целый ритуал.

Из всего, что мы едали на этом «приёме» мне понравилась маринованная рыба. Точнее таймень и хариус. Просто объеденье! Ничего подобного до этого не ел. И ещё очень вкусное вяленое мясо. Язык проглотишь! Как сказал хозяин – готовим по старинным русским рецептам, да и с молитвою. Потому и вкус такой замечательный. Жизнь сразу же стала прекрасна, мгновенно забылись все трудности пути. И на душе, и в животе было приятно, захотелось спать. Дрёма стала наваливаться мгновенно.

Спиртного как я понял, они совсем не употребляют, что для нас тоже было большим удивлением по тем временам, потому как у нас «принимали» все и по поводу, и без него. Ну, а в праздники – это «святое дело», как любили выражаться у нас, желающие того самого «праздника» и как можно чаще. И им его давали. Праздник за праздником, работать было просто некогда…

Нам постелили тут же на полу в углу этой огромной «горницы-зала», я даже и не помню, как я добрался до этой лежанки и упал на неё спать. Спали мы все, как в яму провалились!


Часть 15. Судьбоносная встреча.

Очень рано поутру, меня разбудил тихий стук в окно. Быстро соскочил с лежака и подошёл к окну, внизу под окном стояла молодая девица, в одеянии, словно бы из девятнадцатого века. На голове повязан белый платок, из-под которого наружу выбивались непослушные густые пряди пшеничных волос. Красота и загляденье! Немного оторопев, я оглянулся назад, чтобы понять для себя – сплю я всё же или нет! Она мне махнула рукой, мол, давай, выходи наружу. Кивнув ответно головой, я быстро впрыгнул в штаны, накинул рубаху и вышел на крыльцо.
Интрига налицо! В нашем походе только красоты девичьей и не хватало…

Выйдя на крыльцо и спустясь по ступенькам вниз, в предрассветной сказке я узрел перед собой совсем молоденькую и очень красивую девушку. Может, мне в тот момент при дикости нашего бытия так показалось, не знаю? Но она была так прекрасна, что я произнёс взахлёб первое, что пришло мне в голову: «Чего звала то, Алёнушка?» Она сразу покраснела, вся зарделась румянцем, который был виден даже и при серости утра. «Вы же потом путь держать будете на Красноярск?» – смущаясь, спросила она и, торопясь дополнила: «А зовут меня и, правда, Алёнушка. Вы это откуда прознали?!»
«Оттуда! Я же маг, шаман и волшебник…» – парировал я, шутя! Хотя заметил, что мои слова произвели на неё совсем другое  впечатление.

«Ну, да ладно. Это я пошутил! А что там, в Красноярске тебе потребно?» – задал теперь я ей вопрос. Она достала из-под блузки небольшой свёрток и, оглянувшись вокруг, как бы кого-то, боясь, сказала: «Вот это надо передать моей сестре там, в городе, адрес написан. А я и сама через недели две буду у неё. Но вы то, приедете быстрее меня, а ей это надо очень срочно!» Я взял в руки небольшой свёрточек и вопросительно посмотрел на неё ещё раз. Она тут же скороговоркой зачастила: «Вы не беспокойтесь, это всего лишь деньги. Наш папа очень строгий. И за то, что моя сестра ослушалась его и уехала учиться в город, он до сих пор не поддерживает с ней отношений и ничем не помогает. Ей очень трудно там!» – завершила она свою длинную речь, и я увидел, как на глазах у неё навернулись слёзы. Да, уж! И это тоже было ей так к лицу! Красавица таёжная.

При этом она нежно коснулась моей руки. А меня, словно током пронзило от этого прикосновения. Я по своей  натуре хоть и был парнем «развесёлым и гулявым» и ко всем этим «сюсям-дрюсям» относился всегда с некоторой иронией и приколом, здесь же почувствовал какое-то искромётное и чистое, а может и улётное чувство. Чувство девичьей чистоты, граничащее со скрытой страстью! Эх, как же мне в это мгновение захотелось её привлечь к себе, обнять, поцеловать и не отпускать из своих объятий. Но это желаемое, действительность для меня и для неё была совершено другое. Мы вместе услышали приближающиеся шаги из-за угла, и Алёна мгновенно исчезла, словно её и не было тут рядом со мной только что.

А из-за угла появился хозяин этого скита-заимки, её отец. Глянув на меня, он лишь и сказал: «Ну, ладно, хоть один уже проснулся, а то долго что-то спите?» Я только теперь посмотрел на часы, на них было всего ещё начало седьмого утра. Мгла и темень, предутренние только-только начинали рассеиваться, открывая передо мной обзор двора, строений и верхушек леса за частоколом. Я с интересом и более внимательно огляделся, рассматривая это поселение. В голове появилась мысль: «Интересно, а сколько же их всё же тут живёт? Не вдвоём же коротают тут время, на краю вселенной! Наверняка есть и жена, и ещё кто-то из родственников или работников?»

В голове гуляли всякие шальные мысли от произошедшей встречи с этой упрятанной на краю света красавицей, моя рука до сих пор чувствовала нежное и ласковое прикосновение её руки. Что-то мне подсказывало, что эта наша встреча с ней не последняя. Должна же быть какая-нибудь развязка, коль мы вот так неожиданно встретились. В это я верил всегда! «Господин великий случай» – ничего случайно в жизни не делает. «Мы обязательно с ней встретимся!» – подумал я и стал подниматься на крыльцо, возвращаясь в дом. Там меня встретил мой товарищ и сразу навалился на меня с вопросами: «Ну, ты даёшь! Даже здесь и то успел закадрить девчонку! И как же это ты успеваешь то, видно целую ночь провели вместе? Я всё видел из окна, как она с тобой прощалась!» Я попытался было возразить, но видя, как он воспринимает мои ответы – замолчал и пошёл назад во двор умываться.


Часть 16. Хитрый мужичок.

За завтраком он (товарищ-предатель) всё поглядывал на меня, подмигивал и всячески пытался всем показать, что он что-то знает! «Разболтал уже всем, придурок – подумал я, допивая чай. Позавтракав, мы все сказали общее «спасибо» хозяину и стали собираться в дорогу. Он, молча, наблюдал за всем этим сбором, сидя напротив на деревянной лавке. Потом сказал Анатолию: «Там на дворе стоит мешок, я для вас собрал кое-какого провианта в дорогу, чтоб дошли до места без лишений, особливо в еде. Силы нужны, чтобы преодолеть такое расстояние пешком. Скажу честно, я уже давненько не видывал здесь ходоков! В аккурат только репрессированных и видел, больше всё! А откуда идёте то, что-то мне не совсем понятно, экспедиция, что ли какая?»

Анатолий ответил, скрыв истинные мотивы: «Да, отец! Мы возвращаемся домой из экспедиции, но вот как-то так призадержались немного, а тут и зима хлопнула! Как-то она ныне рановато…»
«Это точно! По прошлому году в это время мы ещё во всю на болотах клюкву собирали!» – ответил хозяин и, перенеся взгляд на меня, спросил: «Где-то я тебя видел, ты не артист случайно?» Потом немного подумав-поразмыслив, сказал: «Вспомнил, тебя же по телевизору показывали в прошлом месяце! Точно, так и есть…»

Ну, это был вообще полный прикол! Я действительно месяц назад выступал в краевой программе по изобразительному искусству и проведению выставки одного столичного художника, моего хорошего приятеля. И я незамедлительно среагировал на эти вопросы: «А что у вас телевизор смотреть разрешается? Да, и я его как-то здесь у вас не заметил, хотя вижу, что вы в курсе событий как-то!» Хозяин улыбаясь, мне ответил: «Да, никто нам и не запрещает смотреть этот «чёртов ящик», а тем более, здесь в этом нашем дальнем краю, хоть какие-то новости знать, да видеть! Но основная масса наших людей не приветствуют это дело! А я вот, глядя на тебя, всё же думал, что ты артист. Ну, значит артист по жизни, это точно. Вон как с утра то театр передо мной разыграли с моей дочкой, просто настоящие актёры столичные!»

Стало как-то неловко, но всего лишь оттого, что мы так «непрофессионально сработали» при утренней встрече. Значит, он всё слышал и как бы «позволил» своей дочери встретиться со мной? А потом мне дошло, что он хоть таким способом решил помочь своей старшей дочери в городе, не препятствуя Алёне встретиться со мной и передать свёрток. Хитёр мужичок, ничего не скажешь!

Ну, да ладно. Собравшись, мы вышли все во двор. Анатолий и Сергей этак демонстративно поклонились то ли дому, то ли хозяину – за оказанное гостеприимство. Я для пущей важности попрыгал на месте, чтобы убедиться – ничего не гремит, не мешает перед выходом. Сказывалась старая воинская закалка, проверять всё. Мы, выстроившись один за другим, двинули к воротам. Краем глаза я заметил, как дрогнула занавеска у небольшого домика, и в окне увидел Алёну. Она, как бы прощаясь, подняла вверх руку, но так и не решившись махнуть ей, застыла в этом положении. А я перед этим загадал себе, если она ещё раз появиться передо мной, то я точно с ней встречусь!

Ну, вот и свершилось желаемое мной, осталось дело за малым – ждать подарка от судьбы. Идя по лесной дороге, я всё думал о ней, об этом доме, об отце… как же они все здесь живут, как выживают? Не понимал я только одного – это в наше то современное время, при научно-техническом прогрессе, люди живут, как в каменном веке. Зачем? Я не понимал, и не мог в то время понять. Для меня это было, как другое измерение, совершенно другой мир, чуждый моему восприятию.

Бодро вышагивая, мы продвигались уверенно вперёд, пока по тайге шла дорога, а вот где она оборвётся, мы этого не знали. Но то, что она где-то должна будет закончиться, это точно. Эти ожидания не заставили нас долго ждать, буквально километров через пять дорога свернула к реке и мы очутились перед выбором, либо какое-то время побыть возле реки, ожидая попутного судна, либо катера или сразу идти в выбранном направлении не теряя зря время. Народ суетливо задумался. Оно и понятно, что после того, как хорошо кушалось, и хорошо отдыхалось, не очень хочется себя напрягать. Но надо было делать правильный выбор.


Часть 17. Путь в никуда.

Решением «общего собрания» было выбрано – идти вперёд, нечего сидеть и ждать «с моря погоды». И как мне кажется – это было самое правильное решение. Чего ждать то? То, что навигация уже почти закончилась, было и так понятно. И то, что «вдруг появится белый пароход» и всех нас увезёт до самого Красноярска – тоже было полной утопией. Потому мы без каких-либо излишних споров потопали далее, ища при этом путь более лёгкий, чтобы хоть как-то улучшить наше продвижение. Но это только в сказках, да рассказах всё бывает хорошо и прекрасно, в действительности наш «бросок на юг» растянулся в дальнейшем более двух недель.

Остановившись в дороге на отдых, я достал тот самый свёрток, чтобы посмотреть адрес, где живёт сестра Алёны? В самом свёртке было письмо для сестры, аккуратно запечатанное и с печатями от напомаженных губ Алёны, как я предположил. Печатей было пять – по углам самодельного конверта и в самой средине. Детская непосредственность этого прелестного создания очаровывала, давненько ничего подобного я не видел! По диагонали крест-накрест было написано «Шлю с приветом! Жду с ответом!» Да, уж! Что тут можно сказать…

А свёрточек то оказался с двойным дном! Вместе с письмом и адресом лежали деньги, как я понял от Алёны, что она, видимо, накопила для сестры. Их было всего восемнадцать рублей, причём более всё рублями и две трёшки. А вот в складках самого свёртка я обнаружил сразу четыре четвертные – это по двадцать пять рублей и две пятидесятки. Ого! Двести рублей! Деньги, я скажу немалые и Алёна, конечно же, такие деньги накопить бы не смогла и за год. Это было вложение отца, а как он это дело «провернул», только Богу известно?!

От свёрточка исходил тонкий аромат каких-то духов, очень тонко, но уловимо. По всей видимости, этот платочек уже несколько раз стирали, но запах духов остался. Было приятно иметь этакую связь с той предрассветной встречей, посредством этого запаха-аромата, мне он сразу стал напоминать о мимолётности таёжной встречи с милой и красивой девушкой. Далее же он мне начал казаться везде – в запахе ельника, в дуновении ветра, в моросящем дожде. Я всячески отталкивал от себя эту мысль, стараясь не признаться себе, что душа то «запала» на эту красавицу, посланную мне случаем. А может, это любовь? Может, я вот так с бухты-барахты – раз и влюбился?! Бывает же любовь с первого взгляда! Конечно, бывает, но только не со мной! Так я душевно сопротивлялся всю дорогу, возвращаясь из этого «похода на край света».

Чем дальше я уходил, продвигаясь к городу, тем больше меня начало тянуть к Алёне. Появилась какая-то нудящая боль в сердце, тоска и понимание того, что напрасно это всё. Но она продолжала ежедневно приходить ко мне в снах, я видел её, разговаривал с ней и она так же всё краснела, стоя передо мной. Просыпался я с чувством восторга, но действительность тут же, меня «ставила на место», показывая мне и серость уже зимнего дня, и состояние трудностей, в которых мы находились! Хотя я, идя вперёд, всё одно продолжал думать о ней. И как мне казалось, она тоже думает обо мне, не зря же каждый день приходит ко мне в моих снах.

Из всех этих приятных размышлений о красоте, любви и желаемой встречи – меня выбило то, что мы оказались перед большой проблемой, которой Анатолий с Сергеем боялись больше всего. Перед нами предстала картина этакой речной дельты. Сверху нам хорошо было видно, как масштабно она раскинулась перед нами, уходя множеством рек, речушек, рукавов и ручьёв чуть ли не за дальние сопки, до которых было не менее нескольких десятков километров. От увиденного всех хватил настоящий шок! Это что, теперь нам здесь сидеть до того, пока реки полностью не встанут под лёд? Или искать какой-либо выход из сложившейся ситуации!

Решили пока вставать лагерем где-то там внизу и провести тщательную «разведку на местности». Стали спускаться вниз к реке, понимая, что другого-то выхода и нет. Мы должны найти единственно верное решение. Но картина представшая перед нами, просто опрокидывала! Вот она Матушка-Природа! Преподнесла нам очередной сюрприз, подарок. Это чтобы мы не очень расслаблялись, видимо?


Часть 18. Неожиданное спасение…

Прошло уже четыре дня, а мы так и сидели перед «Великой Рекой», не зная как нам перейти-переплыть через неё? Настроение было упадочным, даже есть не хотелось. Анатолий с Сергеем тоже приуныли. Перед таким стечением обстоятельств любое восприятие возможных вариантов просто меркнет. И какой выход? Да, никакого!

Здесь, сидя перед этой огромной сибирской рекой, в этой таёжной глуши, ты начинаешь понимать, в какую же авантюру вкрутился сам, вкрутил всех своих друзей! И к тому же ещё уговорил «пойти на край света» этих закоренелых сибиряков. И какая теперь лежит на тебе ответственность – и за всё содеянное и не содеянное, да и за людей, что поверили тебе, пошли за тобой, веря в твою утопическую идею. Идею найти этот чёртов тунгусский метеорит! Да и был ли он вообще?

Хотя вот природа нас к тому месту почему-то не пустила, опять же!
И, что это я хныкать начал?
Прочь сомнения – не отступать и не сдаваться! Как нас в армии учили. Всегда должен найтись выход даже из безвыходного положения. И он нашёлся, этот самый «Господин великий случай», и это притом, что мы уже по тайге промотались более полутора недель, идя «напролом». За дальним поворотом мы и услышали гудок какого-то судна идущего в нашу сторону, и увидели густой чёрный дым за лесом, вздымающийся вверх к небу.
Что это была за радость!
Мы скакали как дикие индейцы, подбрасывая шапки вверх и крича что-то бестолковое.

Отойдя душевно от всеобщей эйфории, все дружно стали собирать огромный костёр. Надо было запалить его так, чтобы сразу на судне увидели. Костёр горел, костёр пылал. К приходу этого спасительного «белого парохода» мы заготовили много-премного моха, чтобы бросить его в огонь, для большего дыма. Всё как бы было готово, мы собирали свои «манатки», находясь в диком восторге от того, что вот она спасительная нить, однако пробросилась к нам всё же.

Большой катер вместе с баржей на хвосте вынырнул из-за поворота так быстро, что мы даже несколько растерялись. Он шёл довольно ходко, пыхтя и разбивая впереди себя тонкий лёд. Это был настоящий подарок судьбы для всех нас, радость, переполняющая наши сердца, граничила практически со слезами. Это словами не передать, это надо пережить!

Судно шло прямо на нас, видимо заметив огромный столб дыма на берегу. А то, что он пристанет к берегу, у нас сомнений не было, так как люди здесь в этом суровом северном и сибирском краю друг друга не бросают в беде. Что, в общем-то, и подтвердилось сильным гудком, поданным именно для нас. Как сигнал, что я вас вижу.

Причалить к берегу этот катер так и не смог из-за течения и прицепленной баржи, которую всё время заносило в сторону и разворачивало. Тогда к нам отправили лодку-шлюпу и мы благословенно загрузились в неё, предчувствуя определённое завершение своих трудностей. Хотя и на катере ещё надо было «пилить и пилить» до Красноярска, но это было уже не так важно. Главное то, что есть все-таки спасительные моменты в жизни, как бы трудно не было: сомнения прочь, не отступать и не сдаваться. Тогда Удача или как здесь говорят Фарт улыбнуться.

На этом «корабле мирового спасении» нас приняли очень радушно, при этом сказав, что их предупредил Михаил, встретив на «большой воде». Я спросил: «Это какой-такой Михаил?»
На что старпом, стоящий рядом со мной сказал: «А это, у которого вы все в скиту ночевали! Он нам и подсказал, что вы вот здесь на мысу будете ждать!» Вот, блин! А мы даже имени его не знали, и не спросили. Как-то нехорошо получилось!

Мы все переглянулись. Значит, он уже заранее знал, что мы дальше этого мыса продвигаться не сможем перед этой большой «дельтой», и про катер знал, но не сказал. Вот плут! Да, народ здесь всё же интересный!


Часть 19. Неожиданная встреча.

Далее нас разместили в небольших каютах, специально сделанных для перевозки людей, хотя как я понимал, на подобном судне их быть не должно. В одной каюте нас было трое, в другой двое. Спать-отдыхать было где, ехать теперь нам предстояло с «комфортом» и это вселяло надежду, что в скором времени будем на месте. Но как нам объяснил один из матросов: «В Красноярск мы придём-приплывём при «хорошем раскладе» не ранее, чем через четыре или пять дней. И остановка первая будет в Ярцево, потом в Усть-Пите и Енисейске, а далее предпоследняя остановка в каком-то небольшом городке или посёлке и всё…» Вот это да! Это опять целая неделя в пути!

Итого у нас получалось, что от скита по тайге мы шагали почти шесть дней, ровно три дня были на мысе, ожидая этого спасительного пароходика, и теперь ещё четыре или пять дней «ходу» до города. Да, многовато вот как-то получалось. Две недели. И вниз мы шли сверх недели. Более трёх недель болтаемся по тайге в поисках приключений. И надо сказать мы эти приключения нашли, причём премного! Теперь же вот мы на «белом пароходе», едем к точке возврата. Хорошо это или плохо? Конечно же, хорошо! Долго? А что поделаешь… Тут уж надо было смиряться и ждать.

В жизни есть совпадения, приколы и случаи, но не до такой степени. А тут произошло то, после чего я очень долго не мог прийти в себя, понимая, что это расклады судьбы. Выйдя на палубу, чтобы оглядеться, да и с кем-нибудь поболтать я увидел, как мне навстречу идёт Алёна. От неожиданности я чуть было не присел прямо тут же. Она улыбалась и первое, что произнесла было: «Привет! Я знала ещё дома, что снова тебя встречу, а за эти дни столько передумала, что и не пересказать. Слышала, как мужики на катере говорили, что надо свернуть к мысу и забрать вас, после того, как к ним посадил меня отец! Уже несколько раз выходила сюда, а ты всё не выходишь и не выходишь. Думала, что может, случилось что-то у вас?» Такая непосредственность в отношениях меня просто убивала!

Я стоял перед ней, просто одуревший от увиденного, смотрел на неё и не верил в происходящее. Она же стала какая-то совсем другая. Ещё красивее что ли? И одета была уже по-современному. Протянув руку ко мне и опять как там дома, дотронувшись моей руки, она произнесла своим ангельским голосом: «Ну, чего ты остолбенел, очнись! Мы на корабле, едем вместе и это правда, это не сон!» У меня было такое чувство, что я знаю её, уже целую  вечность. И она, как бы угадывая мои мысли сказала: «А я тебе снилась по ночам, после того, как вы ушли от нас? Я думала о тебе…»
Ну, не сказка ли! Что же всё-таки происходит, как такое может быть?

«Я думала, что вы сразу же попадёте на проходящий пароход, что был перед этим катером. Почему отец не предупредил вас об этом? Этот катер с баржей уже самый последний перед зимой, после него уже больше ничего не будет. Реки через неделю-другую встанут, и до Красноярска можно будет добраться только зимником, а это долго. И ехать надо будет через Ярцево, чтобы добраться потом до Енисейска, а оттуда либо самолётом, либо далее на грузовых машинах по трассе!» – тараторила Алёна без остановки, как бы боясь, что я снова куда-либо исчезну.

Я же и слышал её, и не слышал. Только тупо смотрел на неё и улыбался, понимая и не понимая то, что происходит. При этом вдруг брякнул, не понимая зачем: «А как это отец тебя тоже отпустил к сестре? Ты тоже там будешь жить?» Алёна ответила: «Да, я тоже этот год буду готовиться к поступлению в институт. Хочу в педагогический институт, на факультет русского языка и литературы! Буду потом детей учить в школе, мне это так нравится!» Так мы с ней проболтали около часа, время как-то незаметно пролетело. На палубу вышел Сергей и, посмотрев на нас, сказал: «А, вот вы где – потерянные! Давайте вниз, сейчас будем садиться кушать-ужинать!»

Мне же так не хотелось, чтобы мы снова расстались с Алёной, но Сергей, поняв ситуацию, повторил: «Оба, оба – давайте быстро вниз. Там уже давно ждут!» И мы дружно двинули в наши каюты. По дороге я спросил Алёну: «А ты где остановилась?» Она ответила, что её каюта на другой стороне, вход с кормы. Войдя в каюту к ребятам, мы сразу получили новую «дозу позитива», все охали и, смеясь, кричали: «Ну, вот! Нашёл жених невесту. А то в тайге идя, он всё грустил и плакал. И чуть было уже к тебе не вернулся. Хорошо, что вот пароход нас подобрал, так бы и остался в тайге!»


Часть 20. Счастье.

Сидя все вместе в тесной каюте, мы разложили всё, что было из припасов и «налегли усердно» на ужин. Весело поглядывая друг на друга. Анатолий, улыбаясь, спросил Алёну: «Ну, как там отец. Готов к зимовке?» Алена, запивая еду горячим чаем, ответила: «В общем – да! В этом году пока только не успели достаточно заготовить брусники и клюквы! Правда грибов было так много, что пришлось их и сушить, и солить, и жарить! Вот и сестре тоже везу, чтобы не забывала таёжный вкус в городе то!» Все понимающе закивали головами, словно и они тоже везли её сестре те самые грибы.

Поужинав, мы с Алёной вновь вышли на палубу, и я спросил её: «А ты с кем едешь в каюте, народу много?» «Нет, я одна!» – ответила она, улыбнувшись и как бы спеша, сразу мне сказала: «Только не просись ко мне в гости, это нехорошо. Что люди то вокруг скажут? У нас так не принято!»
Вот тебе номер!

«Да я и не собирался даже!» – молниеносно соврал я, приняв вид этакого «безразличного гражданина», не падкого на греховные страсти. Она понимающе посмотрела на меня и рассмеялась, при этом сквозь смех, произнося слова: «Ну, ты и насмешил меня! Я же пошутила, конечно, приглашаю тебя к себе в гости, там и поговорим без постоянных «свидетелей и глазетелей», которые только и следят за нами!» Я взял её ладонь в свою, ощущая мелкую дрожь, накрыл второй своей ладонью и мы стояли и смотрели друг другу в глаза, понимая, что с этого момента в нашей жизни происходит то, от чего мы уже никогда не сможем отмахнуться!

Алёна внешне как-то вся преобразилась, мгновенно, как бы расцвела! Её красота страстно притягивала к себе и радовала. Хотелось сказать ей какие-то такие слова, которых сам до этого никогда и никому не говорил, а она таких слов никогда не слышала. В душе моей стремительно наплывали нежность и восторг, волнами заполняя всё моё существо. Как же это было прекрасно – вот так  даже стоять рядом с ней и наслаждаться её красотой. А она, как ребёнок малый молча, внимала мне, понимая моё состояние и чувства, при этом не убирала свою руку из моих ладоней. И как мне показалось, она прекрасно всё видела и понимала с самых первых минут нашей встречи ещё там на скиту, а здесь она сама шагнула мне навстречу.

Зайдя к ней в каюту, мы разом бросились, друг другу в объятия, страстно целуясь. Она вся как бы ослабла и не оказывала мне никакого сопротивления. Мои руки жадно скользили по её плечам, талии, бёдрам, но как только коснулись волнительно вздымающейся груди – она резко отпрянула от меня и, захлёбываясь от волнения произнесла: «Нет, нет и нет! Извини, но нет! Я ещё девица и ты первый из мужчин, кто даже целует меня. Всё это… будет только после свадьбы, и только в первую брачную ночь. Я не могу и не позволю более тесных отношений, иначе смерть. Как я смогу после всего этого… смотреть людям в глаза?»

Я был просто шокирован, но грань высочайшего уважения к этой девочке-девушке, взметнулась у меня в душе! Да, дела. Потом мы очень долго с ней болтали на различные темы, рассказывали друг другу о своей прошлой жизни, так и просидели до самого рассвета. Она доверчиво уснула на моих коленях, разбросав густые волосы вокруг. Было приятно сидеть и смотреть, как она спит, положив под щёчку свой маленький кулачок. Я сидел, не шелохнувшись, боясь спугнуть это чарующее мгновение и разбудить её. Она спала, как ребёнок, улыбалась во сне. Скорее всего, видя сказочные картины и сюжеты, где возможно был и я? За окном просыпался новый день. День, в котором теперь была совершенно новая жизнь, и в которую божественно вошла и она. Волновало меня только одно – как надолго всё это и будет ли продолжение наших отношений там в этом большом городе, который очень часто меняет сказочные встречи, желания, мечты и грёзы?

Через какое-то время Алёна проснулась и, улыбнувшись мне, произнесла: «Ты здесь, ты наяву со мной, а только что был там в моём сне. Так хорошо и приятно!» И потянулась ко мне своими нежными объятиями, ожидая себе сладкого поцелуя. Вот оно это сладостное и головокружительное чувство под название любовь!
Боже, как же было хорошо!


Часть 21. Мир на двоих…

На всех остановках в небольших по нашим меркам городках, но крайне значимых в Сибири, мы спускались на берег. Ходили по пристани, на которой шла бойкая торговля всем лесным: кедровые орехи, клюква, брусника, сушёные и солёные грибы, какие-то кадушки и вёдра, всякая дичь, даже водка и спирт (по неимоверной цене, раза в три-четыре дороже, чем в магазине из-за дефицита таковой). Буквально на всех пристанях рыбачили пацаны, вылавливая и тут же продавая рыбу.

Дни пролетели так стремительно, что я, и заметить не успел, как мы оказались уже на подъезде к Красноярску. Завтра утром часов в одиннадцать сказали, будем на месте. Это радовало и в тоже время пугало неизвестностью будущности отношений с Алёной. Не знаю почему, но мне всё время казалось, что приехав туда, в городе мы с ней растеряемся. С другой стороны было смешно об этом думать, понимая, что и в городе всё будет так, как мы желаем.

Зайдя в каюту, Алёна мне сказала: «Что-то у тебя последние два дня настроения нет?! Может, я что-то не так делаю? Или ты всё переживаешь за нас, как там впереди сложится! Думаю, что напрасно ты изводишь себя этими нехорошими мыслями. Я же здесь с тобой и там буду тоже всегда рядом! Мы теперь с тобой связаны, как верёвочкой при нашей любви! Если ты того желаешь…»

«Вот, блин, она мои мысли, что ли читает?» – подумал я и сказал: «Алёна! А ты как думаешь, когда приедем в город, и ты будешь жить у сестры, мы будем так же с тобой встречаться?» Алёна посмотрела на меня удивлённо и произнесла: «А может быть, как-то иначе? Что именно тебя беспокоит, я как-то всё не пойму?» «Да, это я так…» – сказал я и притянул её голову к себе на грудь, поглаживая её густые волосы. Она замерла на мгновение, как кошка, готовая в любое мгновение метнуться в сторону. Я почувствовал это скрытое напряжение. Чем ближе мы подъезжали к городу, тем напряжённей она становилась! Почему я так и не мог понять?

И спросил её: «А у тебя, что за напряжение вдруг появилось?» Её ответ меня просто обескуражил.
Алёна мне ответила: «Знаешь, чем ближе мы подъезжаем к городу, тем больше я начинаю тебя бояться! Вдруг ты в последние часы захочешь овладеть мною… Я читала в одном романе, что именно так и происходит это всегда!» От услышанного я просто остолбенел! «Вот глупенькая! Дурочка маленькая! Начиталась любовных романов и думает, что в жизни всё именно так и происходит! Нет, она мне всё более и более нравилась, и я уже не понимал, как я по приезду буду хоть час жить без неё?! Она и своей красотой, и чистотой, и детской непосредственностью в отношениях становилась для меня час от часу всё дороже!»

Я, глядя ей прямо в глаза, спросил: «Пойдёшь замуж за меня?» И она, изящно и красиво откинувшись на моих руках, улыбаясь своей обворожительной улыбкой, ответила: «Что, прямо сейчас, по приезду?» Не обращая внимания на её иронию, я сказал: «Да, прямо по приезду. Я уже не смогу без тебя и дня прожить. Не хочу, чтобы ты жила вдали от меня, хоть и у своей сестры!»

Алёна отстранилась от меня и моих объятий, села рядом и, посерьезнев, сказала мне: «Ты, буквально вчера совсем не знал меня, а я тебя. И вот так сразу зовёшь меня стать твоей женой, а вдруг я не та, которая тебе нужна? Но замуж я хочу, очень! Не буду скрывать этого. Каждая девочка желает и любви, и замужества, и «принца на белом коне». Давай, мы вначале приедем и на месте посмотрим, что значат для нас все эти слова, хорошо?» Её такая взрослая не по годам речь, по определению как зрелой женщины, меня даже смутила. И что мне было отвечать? Я, конечно же, согласился с ней, понимая, что для неё эта новость, как удар «кувалдой по голове». Но я уже сжился с этой неожиданной и для меня мыслью, решив, что как приедем – то всё и разрешится так, как надо!

Алёна так ласково и нежно смотрела на меня, что моё сердце готово было выскочить из грудной клетки. Я придвинул опять её к себе, обнял и припал долгим и страстным поцелуем, вдыхая сладостный и дурманный аромат её волос, которые так приятно мне ласкали лицо. Мне постоянно хотелось «заблудиться» в густоте ниспадающего ржаного каскада!
Эх, как же прекрасно всё же быть влюблённым!


Часть 22. Любовь.

Любовь, любовь!
Она делает с нами такие чудеса, а исчезнув вдруг, приносит настоящую трагедию или одному, или другому. А что ещё страшнее, так это то, когда именно трагически заканчиваются счастливые страницы нашей жизни.

Всё когда-то, да заканчивается. Так и это наше долгое путешествие «на край света». Приехав в Красноярск, ребята быстрее «рванули» по домам, а я поехал провожать Алёну к её сестре. Мы очень долго прощались с ней перед подъездом дома, где её сестра снимала квартиру. Сестра несколько раз выходила на балкон глянуть или позвать, но молча, уходила назад. Уходила, как бы понимая наше состояние, за что я был ей так благодарен. Но вот и последние жаркие объятия, и последний страстный поцелуй. Надо было нам вдвоём решиться и разорвать наши объятия, иначе это была настоящая бесконечность! Она приглашала меня подняться к сестре, но я отказался, сославшись на то, что надо мне тоже домой хоть съездить.

Я отстранился от Алёны и сказал: «Ну, всё! Давай иди, вон сестра уже заждалась, никак тебя не дождётся! Давай я вечером ещё приеду, и мы с тобой, хоть немного посидим!» Она, быстро посмотрев на окно квартиры, где жила сестра – прильнула ко мне ещё одним поцелуем…
И, мотнув своими волосами, чтобы они коснулись моего лица, прекрасно уже зная, как мне это нравится, побежала к подъезду. На ходу махая мне одной рукой и посылая воздушные поцелуи. В груди предательски защемило, как будто я терял её навсегда. Так не хотелось оставаться мне одному!

По дороге на том самом катере мы с ней так сжились за те четыре дня, что я уже смотрел на неё, как на свою жену. Отдыхали, кушали, разговаривали, отдыхали и спали даже вместе, обнявшись, и не отпуская друг друга до самого утра. При этом я ни разу не делал и намёка на какие-то телесные и страстно-грешные сближения, чтобы не нанести ей душевную травму. Хотя очень мне её хотелось, чего уж тут скрывать…

Жил я в то время в самом центре города, в так называемом «семейном общежитии», где в моём распоряжении была довольно большая комната, в которой был и санузел, и маленькая кухонька. Мне она в то время крайне нравилась, было в ней уютно. В эту комнату я и хотел в дальнейшем привести Алёну, уже как свою жену. На первое время, как я думал и мечтал, нам этого хватит. Главное ведь то, что мы с ней будем вдвоём, отдельно от всех. Но придя домой, я сел на кровать и понял, как мне её не хватает, хотя ещё не прошло и часа, как мы с ней попрощались.

Пойду сейчас в столовку, перекушу и поеду снова к ней, иначе голова моя точно треснет от напряга. Было бы хорошо ещё найти и купить где-нибудь цветы, хотя я понимал, что эта идея настолько утопическая! Найти цветы в это время «было по плечу» только горкомовским работникам. Хотя… тут я вспомнил о своём знакомстве с одной дамой из городского ЖКО, я им как-то оформлял к майскому празднику несколько транспарантов для демонстрации и большой щит-планшет на входе. У них была где-то в городе своя теплица, и я решил доехать к ним и узнать. А вдруг повезёт? Если нет – так нет!

Далее я нашёл и эту даму, и купил цветы. Заветные гвоздики и выклянчил их целый букет, в количестве двадцать семь штук. Это была моя любимая цифра, и я всегда старался прибегать к ней в любой ситуации и при любом пересчёте. Таким образом, приобретя этот букет красных и белых гвоздик «мечту каждого советского человека» я весело двинул к Алёне, в предвкушении нашей встречи. По дороге ещё забежал в центральный универмаг, где всегда можно было приобрести коробку шоколадных конфет «Ассорти» и бутылку «Советского шампанского», причём безо всякого блата. Вооружившись этим «джентльменским набором» я уже с удвоенной радостью двинул по направлению к своей новой любви.

Быстро найдя тот самый дом, подъезд и квартиру я позвонил в дверь, ожидая свою Алёну. Но передо мной появилась её сестра, вся в слезах. У неё была настоящая истерика, её всю колотило и она никак мне не могла объяснить, что тут у них случилось! Я шагнул за ней в дверь…


Часть 23. Большой город.

Как потом выяснилось, Алёна решила сбегать в магазин и подкупить чего к столу, пока сестра готовила что-то там на кухне. Выйдя уже из магазина с покупками, шла домой, где на пути ей повстречалась пьяная компания. Малолетних «отморозков» было много, они приставали буквально ко всем прохожим, и тут на их пути вдруг появилась такая красивая куколка. Естественно несколько человек бросились к ней, пытаясь привлечь в свои объятия. Она одного из них ударила ладошкой по лицу, чем привела того в бешенство и дикую ярость. Он ударил её вначале кулаком, сбил с ног, а потом стал бить ногами!

И те самые прохожие, даже не пытаясь остановить этого ублюдка, быстро все исчезли, трусливо скрывшись в свои «дома-норы»! К своему приятелю-извергу подключились ещё несколько человек и стали методично, и остервенело избивать совершенно беззащитную девушку. Она уже перестала оказывать сопротивление и издавать какие-либо звуки. На счастье мимо проезжал милицейский наряд, и милиционеры бросились к этой подростковой банде, поймав несколько из них. Остальные разбежались кто куда…

Сестра интуитивно вышла на балкон и всё это увидела. Выбежала, как была в одном халате и в тапочках на босу ногу на помощь своей сестре. Не успела. Пока милиция разбиралась с пьяными хулиганами, приехала скорая, надо сказать очень быстро. Алёну доставили в больницу, где она и находилась сейчас. Я спросил, куда и в какую больницу её увезли, и сразу же поехал туда. В больнице меня сразу спросили, кто я ей прихожусь. Я ответил: «Я муж её!»

На что мне сразу же указано: «И как это такой муж и не мог оказать должного сопротивления какой-то кучке хулиганов?!» Я, молча, набросил халат и пошёл в указанную мне палату. Открыв дверь, я просто остолбенел. Передо мной лежала совсем не Алёна, это было сплошное кровавое месиво! Лицо всё разбито, в кровоподтёках, под глазом огромная сине-чёрная гематома. Руки обе забинтованы и она до сих пор была без сознания. Взяв табурет, я присел рядом с ней, взял её за руку и почувствовал, как рука дрожит, словно бы она и сейчас пыталась вырваться из рук насильников. У меня непроизвольно из глаз потекли слёзы…

С вечера и до следующего дня я так и просидел возле неё, никуда не отходя. Утром снова приехала сестра, спросила меня: «Ну, как она? В сознание приходила?» В ответ я только отрицательно покачал головой. Табуретки более не было в палате, и я показал ей на уголок рядом с собой, она присела на краешек, неотрывно глядя на сестру. Сидела и беззвучно плакала, сотрясаясь всем телом. Я понимал, как боль сейчас пронзает её, то же самое было и у меня самого. Я не знал, что мне делать, как быть, как теперь жить. Мир в одночасье весь рухнул передо мной, перенесясь сейчас в одно мгновение в эту палату. Что же это такое? Ну, почему наше счастье и любовь так прекрасно начинавшиеся, вдруг в одно мгновение рухнули в пропасть, принеся такое горе? Где справедливость? Ну, почему именно она?

Полез во внутренний карман своей куртки и вдруг обнаружил у себя тот самый свёрток, который мне отдала Алёна ещё в скиту, чтобы я передал его сестре. Боже мой! Мы, с ней одурев от счастья, так и забыли про него, даже ни разу не вспомнив за всю дорогу. И вот тебе момент. Я протянул свёрток сестре, она ничего, не понимая, взяла его в руки, развернула и увидела письмо и деньги. Слёзы ещё сильнее хлынули из её глаз. Читая письмо от Алёны, она просто залила его всё своими слезами.

Тут для нас случился прекрасный момент. Алёна стала приходить в себя, застонала и стала просить помощи. Я бросился в коридор за врачом или медсестрой, чтобы что-то сделали, помогли. Доктор быстро появился на пороге и попросил нас выйти из палаты, за ним сразу же прибежали ещё несколько женщин в белых халатах. Через какое-то время он быстро вышел и обратился к нам: «Если есть такая возможность, то я бы вас попросил быстро сходить в аптеку и приобрести вот эти лекарства!» И он размашисто написал названия на клочке бумаги и протянул его мне. Схватив этот жизненно важный листок, мы вместе с сестрой Алёны побежали в аптеку, благо она находилась буквально через дорогу.


Часть 24. Больница.

По дороге я спросил сестру: «Тебя как зовут то? А то так и не успели познакомиться с тобой!»
Она ответила: «Вероника!». Вернувшись с лекарствами снова в больницу, мы увидели такую беготню по коридору, что в душе сразу у меня закралась мысль о нехорошем…

Я быстрее побежал к палате. Весь вход и сама палата были заполнены людьми в белых халатах, врач что-то кричал медсёстрам, те как всполошенные то вбегали, то выбегали из дверей. Меня соответственно туда не пустили. Мы с Вероникой так и стояли посреди больничного коридора, не зная, что делать? При этом на нас вообще никто не обращал никакого внимания. Через какое-то время доктор прокричал: «Пришли там или нет, родственники с лекарствами из аптеки?»

Я растолкал толпящийся народ и прошёл в палату, неся доктору лекарства. Он быстро схватил какие-то из них, и они все снова повернулись к кровати, на которой лежала Алёна. Через какое-то время я смог увидеть происходящее. На кровати лежала Алёна полностью раздетая и доктор с несколькими медсёстрами «колдовал» что-то там над ней. Я успел увидеть и то, что тело Алёны дрожало, как от лихорадки. Потом врач, повернувшись к двери, сказал: «Срочно готовьте операционную!»

От всего увиденного и происходящего я уже не мог стоять на ногах и просто сел прямо в коридоре, прислонившись к стене. Вероника уже давно сидела под окном, находясь в полуобморочном состоянии. Посидев немного, я пошёл к дежурной и попросил у неё нашатыря, сказав, что там вон девушке очень плохо. Она, взяв ватку и нашатырь, побежала к Веронике. Приведя её в чувство, она вернулась на своё место и, глядя на меня, спросила: «А что, в общем-то, произошло? А то у нас тут кто что рассказывает!» Я рассказал ей, как было дело. Она лишь одно и сказала: «Вот сволочи!»

У Алёны оказалось множество внутренних разрывов, повреждена селезёнка и печень. Сильнейшее сотрясение головного мозга, сломана одна рука, несколько рёбер. Операция прошла успешно, её уже через несколько часов привезли в палату и, что самое главное она была в сознании и узнала нас с Вероникой. Выглядела она просто страшно, была слаба и мы пока остались в коридоре, чтобы эмоционально не беспокоить её. Вероника мне сказала: «Давай я сегодня подежурю около Алёны, а ты езжай домой, отдохни!» Я тут же ей ответил: «Вероника! Какой там ещё отдых, ты думаешь, я смогу быть дома и спать? Тоже буду здесь около неё!» Уронив свою голову мне на грудь, она зарыдала и сказала мне: «Спасибо тебе!»

Я подумал: «Точь-в-точь, как Алёна!» И только тут обратил внимание, как они похожи. Вероника была такая же красивая, только как-то старше что ли? Такая же броская красота, а вот волосы у неё были тёмные. Алёна же была красивее, но это, видимо для меня так!

Тихонько приоткрыл дверь в палату, где лежала Алена, и встретился с её взглядом. Она как бы ждала меня. И я понял, что надо подойти к ней. Она так хотела, об этом говорил весь её вид. Махнув призывно Веронике, я прошёл в палату, и, взяв всё тот же табурет, присел рядом. За моей спиной стояла Вероника, её рука на моём плече дрожала, она по-прежнему тихо плакала.

Нежно положил свою руку на руку Алёны и ощутил, как она холодна. Рука дрогнула, и на её лице я увидел что-то похожее на улыбку. Мы все втроём молчали, но так прекрасно понимали друг друга без слов. Я перебирал каждый пальчик её руки, желая только одного, чтобы она как можно быстрее «встала на ноги»! Вероника сквозь слёзы просила у Алёны прощения, говоря, что лучше бы она сама сходила в этот магазин, и тогда быть может, всё было бы по другому. Но то, что случилось, уже случилось, и что-то изменить было невозможно. Это мы все прекрасно понимали.

Рука Алёны как-то так обмякла и я, глянув на неё, вдруг понял, что она снова потеряла сознание. Вероника побежала звать врача. Доктор в сопровождении целой делегации появился в дверях и быстро прошёл к Алёне, прослушал пульс и сказал нам: «Она крайне слаба, ей нужен покой. Постарайтесь её как можно меньше беспокоить и волновать. Состояние крайне критическое, скажу вам откровенно!» Мы это и сами прекрасно понимали!


Часть 25. Потерянное всё…

Мы в полудрёме с Вероникой так и сидели на полу возле кровати Алёны. Она, свернувшись калачиком, положила свою голову мне на колени, точно так же, как и Алёна там на судне. Сёстры! Ну, как у них всё одинаково! Сам я привалился рукой и плечом на кровать, где лежала Алёна. Среди ночи, примерно часа в три к нам зашла женщина, медицинский работник и сказала: «Доктор сказал, что вам можно поехать домой, кризис по времени миновал и теперь дело пойдёт на поправку!»

С некоторым недоверием мы с Вероникой посмотрели на неё, но она показала нам на Алёну. Она лежала и спала, мерное и спокойное дыхание нас успокоило. Подумав, решили, что можно съездить и до утра дома поспать, а потом сразу же приедем снова. Мы вышли из больницы и пешком пошли по домам, по дороге Вероника предложила: «Давай пойдём ко мне, у меня и поспим. И мне не так одиноко будет. Тебе все одно намного дальше идти, а так с утра вместе к Алёне и поедем. 

«Ну, к тебе, так к тебе!» – сказал я, и мы зашагали по ночному городу. Придя к Веронике, попили вместе чаю и легли спать. Вероника расположилась на кровати, а я внизу на полу. Уснул я очень быстро, словно провалился в небытие. Во сне мне снилась Алена, мы с ней лежали, обнявшись, и я наглаживал её густые волосы, непрерывно лаская её и целуя. Поутру я, желая быстро и бодро соскочить со своей лежанки на полу, вдруг ощутил на своей руке голову Вероники. Я несколько «напрягся», уж не её ли я во сне ласкал и целовал? Но она тоже проснулась, и, смущаясь, сказала мне, что ночью спустилась ко мне с кровати, потому что не могла лежать одна, было как-то страшно. Всё время мерещились какие-то стоны, стуки, крики…

Она тоже встала, и я посмотрел, в каком виде она была, не доверяя ни себе, ни ей. Но оказалось, что она спала одетая в женскую пижаму и то, что спокойно пошла, умываться – меня успокоило. Умывшись и выпив снова горячего чая, мы с ней вышли из дома и поехали в больницу. Доехали довольно быстро, поднялись к Алёне в палату и, зайдя, её там не обнаружили. У меня просто сердце оборвалось. Мы метнулись сразу же в кабинет к врачу и не застав там его, побежали вниз к регистрации, узнать, куда перевели Алёну. Пожилая женщина, посмотрев пристально на нас, опять стандартно спросила: «А вы кто, собственно ей будете?»
Вероника сказала, что она сестра, а я её муж.

Тогда женщина достала какую-то кипу бумаг, полистав их, ответила: «Ваша сестра и ваша жена скончалась сегодня около шести утра. Сердце у неё не выдержало, ей всё отбили внутри!» У меня земля ушла из-под ног. Я повалился на Веронику, и мы вместе с ней осели прямо перед окошком регистратуры. Внутри меня замутило, дыхание перехватило, я не мог не вдохнуть, не выдохнуть, где-то издалека я услышал голос: «Эй, ребята! Может врача позвать?» Женщина наклонилась над нами из окошка и махала папками над нашими головами, создавая этакий «вентилятор».

Алёну похоронили через несколько дней. Приезжали отец, какие-то родственники, Вероника в это время оказалась в больнице от перенесённого сердечного удара. Уже после того, как она вышла из больницы, мы несколько дней подряд ходили с ней на кладбище. Было следствие, кого-то там осудили, но мне всё это уже было «по барабану». Какие там суды, какие там следствия? Мне ничего и никто не мог заменить той любви, того замечательного чувства, которое я похоронил вместе с Алёной.

Я начинал понимать, что потихоньку схожу с ума. Была такая нескончаемая боль и в душе, и в сердце, что я запил. Запил неистово и безумно, не видя для себя выхода из этого тупика. Перестал ходить на работу. Там, правда, меня не напрягали, понимая всё. За это я потом всему коллективу сказал – спасибо! Вывела из этого «ступора» меня Вероника, пришла ко мне и ужаснулась тому, что увидела. Кругом грязь, всё разбросано, пустые бутылки и среди всего этого я. Ничего не понимающий и ничего не желающий. Я просто не хотел жить!

Она стала наводить порядок, мыть, чистить и отчитала так меня, закатив мне скандал. Стало действительно стыдно, я понимал, что скатываюсь всё ниже и ниже. Но мне, видимо, и нужен был толчок или пинок, чтобы выйти из состояния потерянности и полного равнодушия. Вероника сказала мне: «Видела бы Алёна, каким ты ныне стал! Думаешь, ей это понравилось бы!» Её слова ударили меня, как кнутом! Решил, что с этого момента решу всё по другому. Жизнь не должна останавливаться.

Но вырваться из этого «порочного круга» было очень трудно! А как я считал тогда, просто невозможно. Некоторое время я пожил у Вероники, она всячески старалась привести меня в чувство. А я в её лице постоянно видел Алёну, моё восприятие начало раздваиваться, мне стало ещё страшнее. Что делать я не знал? Более года я прожил с Вероникой, она измоталась со мной до полного изнеможения. Надо было делать что-то решительно. Во сне я постоянно шептал имя Алёны, а её это просто убивало. Я и её имя тоже путал, и иногда называя Алёной. Я понимал, что ничего хорошего у нас с ней не получится.

Однажды, когда она ушла по делам в город, я пошёл в военкомат и написал заявление пройти подготовку для поступления в высшее военное училище. Там с удовольствием приняли его, у них как раз в это время проходил набор, и предпочтение отдавали тем, кто уже отслужил срочную службу в армии. Так я изменил свою судьбу, потеряв первую и самую прекрасную любовь.

Далее были во множестве своём и воинские гарнизоны, и служба в разных городах, и мотания по всей стране. Но для меня ничто так и не могло сгладить эту громадную потерю. Были и женщины, и брак, но в итоге всё рушилось.  Рушилось из-за того, что, ни одна женщина так и не смогла мне дать именно то, что дала мне Алёна всего лишь за несколько дней нашего знакомства и нашей скоротечной любви.

Воспоминания нет-нет, да вбрасывают меня в то далёкое и прекрасное прошлое, когда мы вместе с ней возвращались на том судёнышке из «путешествия на край света». И какое это было счастливое время, теперь знает только память тех дней. Иногда так хочется вновь вернуться хотя бы на короткое время в дни, где я был предельно счастлив.
Я тогда по настоящему любил!


Часть 26. Эпилог.

Прошло уже много лет, а та щемящая боль вот как-то совсем не проходила. В душе и сердце так и остался пепел от полученной утраты. Я через годы в себе пронёс это прекрасное имя Алёна, преклоняясь перед её красотой, чистотой и любовью! Любовью, что она смогла мне подарить за то короткое время, пока были рядом. Жаль, конечно, что всё так получилось! А какая нас ожидала с ней любовь! Любовь, наполненная прекрасным и солнечным, но судьба вот распорядилась с нами по другому.

Был как-то в Красноярске по делам, заходил на кладбище. Как раз совпадало то самое число её похорон. Но снега ещё в этот год не было. Шёл к Алёне, как на свидание, волнуясь. За её могилой кто-то ухаживает, она прибрана, вокруг чисто. Через много лет я всё же принёс ей тот самый букет из двадцати семи гвоздик. Набор красно-белых цветов. И ныне их так же трудно было найти и купить. Сегодня всё более в продаже хризантемы, розы, лилии. Гвоздик почти нет, с трудом нашёл. Просидел в раздумьях до самого вечера. Что примечательно, я как бы чувствовал её рядом с собой. Почему же она только здесь ко мне «снизошла», а ранее ни во снах, ни в воспоминаниях не приходила? Видимо так же всё заботилась обо мне, чтобы не бередить душевную рану. Я знаю, что она оттуда сверху видит меня и наблюдает за мной.

Очень хотелось встретить Веронику, но как её найти я не знал? Сидя на деревянной лавочке перед оградкой, я почувствовал на своём плече руку и вздрогнул от неожиданности. Так знакомо было это прикосновение. За моей спиной стояла Вероника. Тихо так сказала, почти шёпотом: «Я знала, что рано или поздно, но ты приедешь к ней. А я тут у неё бываю по несколько раз в неделю! Боль так и не проходит, этим мы с тобой похожи!» Я повернулся к ней. Передо мной стояла красивая средних лет женщина. Из-под платка выбивались темные, но крашеные волосы. «Видимо, седая?» – подумал я про себя. Из глаз Вероники катились слёзы, она, как и ранее тогда припала ко мне на грудь и захлёбываясь сказала: «Ну, за что нам такое горе? Она так и умерла невинной девочкой!»
Мне в ответ сказать было нечего!

«Ты я смотрю смог всё же выкарабкаться из того душевного надлома и физического падения! Я прекрасно понимала, что тебе обязательно надо было уехать отсюда, иначе тоже здесь бы рядом с Алёной очутился…» – сказала она, разглядывая меня. Хотя в то время мы бы могли вместе с тобой уехать. Но видела, какую боль я приношу тебе каждый день, напоминая Алёну своим обличьем! У тебя есть семья, дети?» Я, молча, кивнул ей в ответ.

Так и прижавшись, друг к другу, мы как две раненые птицы пошли к выходу. По дороге я спросил Веронику: «А ты как – замужем, есть дети? Жив ли отец, там на скиту?» Она ответила мне: «Папа вскоре тоже умер, не пережив смерти Алёны. Она у него была любимица. Из скита потом все потихоньку стали разъезжаться и сейчас даже и не знаю, как там и что? Последний раз там была восемнадцать лет назад! Вот так то. У меня два сына, один уже успел отслужить в армии, другой учиться здесь в Университете. Сама я закончила потом институт и работала вначале в школе, а потом ушла в бизнес. Теперь у меня своя с мужем сеть магазинов по городу, но вот счастья как-то нет! Те события как бы перечеркнули для меня что-то в жизни. Не знаю, что именно? Но это так! А ты надолго к нам сюда приехал?»

Сказал ей, что через день улетаю в Москву, а потом опять в командировку. Мы с ней зашли в первое попавшееся кафе. Сидели, пили кофе и разговаривали. Я смотрел на неё и в чертах так и не мог уловить той нежной красоты её сестры. Она стала совсем другая. И мир теперь стал совсем другим, и мы в нём тоже. Где-то в глубине души у меня опять предательски заныло и заболело. Я понимал, что сюда в этот город уже вряд ли когда приеду. Всё это вижу в последний раз! Наклонившись близко к ней, прикоснувшись губами к её щеке, я произнёс на прощание: «Спасибо тебе за всё!» Она меня поняла, я это видел. Мы сидели и молчали, из глаз Вероники градом текли слёзы. Так мы прощались друг с другом и с нашим прошлым. А я со своей любовью, которую однажды здесь встретил и трагически потерял!


Воспоминания.
г.Красноярск.


Фото размещено из Интернета...