Кукушёнок

   Лежи на солнце пока не вспотеешь, пусть лучи пропитають плоть, как птицы пропитывают небо - точками. Пусть лучи прокаптят тело, как жар печи мясо.
Не прыгай!
Почему?
Это шести этажный дом, и с твоим весом ты будешь лететь всего четыре секунды.
Этого достаточно чтобы умереть.
Для смерти не нужно время. Да и прыгая отсюда, остаётся большой шанс что-ты выживешь.
Ты так думаешь?
Я знаю.
Ты прыгал?
Нет.
Тогда откуда ты можешь знать?
Женская интуиция.
Но ты мужчина...?
Но это не значит, что я не могу обладать женскими качествами.
А какими ещё  качествами ты обладаешь?
Я чуткий.
А я...я не нет.
Скажи почему ты не хочешь жить?
Не скажу!
А если я тебя убью?
   Собравшийся прыгать погрузился в себя и задумался. Он закрыл глаза, но его лицо передавало картины, кипящей в нём внутренней борьбы.
Ладно... У меня в мошонке завёлся кукушёнок.
С чего ты это взял?
Вчера он вытолкнул моё левое яичко.

   Кукушёнок бежал по улице, атакованный каплями дождя. Им руководил какой-то странный инстинкт. Инстинкт вёл его прямиком к вино-водочному ларьку, на улице Комивиажоров.
   У ларька под навесом-грибком стояло двое, у них было. Кукушёнок подошёл к ним. Грустные глаза усталых работяг заметили кукушёнка.
Третьим будешь?- спросил один из них, повидимуму желающий общени экстраверт.
Я буду первым. Первым кукушенком выпившем с вами.
Это утверждение и тост, тут надо по сто. Не так ли Гарик?
    Гарик, будучи ярко выраженным интровертом кивнул, и снова задумался о чем-то глубоком, смотря на дно пустого пластмассового стакана.
   Кукушёнок собрался и прыгнул на стол, но слабые птичьи ноги подвели его, и он не достигнув своей цели лишь ударился головой о край стола. Тогда он подумал о крыльях, об этих прекрасных элементах перьевого доспеха. И только подумав о них, крылья зашивелились. Кукушёнок прыгнул ещё раз, взмахнул крыльями и оказался на столе. Интроверт Гарик,  улыбнулся и снова задумался о чём-то глубоком, смотря на дно пластмассмасового стакана, заполняемого водкой.
Ну-с, за первого кукушёнка выпившего с нами — сказал экстроверт  и  пригубил.
    Гарик кивнул и тоже пригубил, грустно смотря на убывающий напиток, а потом на дно пустого пластмассового стакана.
    Кукушёнок смотря на своих опонентов выдохнул, и опустил клюв  стакан. Терпкий, горький на вкус напиток попал ему в горло, обжог живот и раздался судорогой по всему телу.
           - Хорошо пошла — выдохнул экстраверт. - Ну молодой птиц, и что заставило Вас, выйти на улицу в такую погоду?
Знаете, я как только вылупился, а вылупился я первый из трёх яиц, во мне зародилось странное чувство. Некий коктейль из одиночества и злобы. Я сидел несколько дней один, думал, и вдруг меня осенила — мне чего-то не хватает в жизни, какого-то начала что-ли. И я решил обрести его.
Вы смелый птенец! Не правда ли Гарик?
   Гарик кивнул. И снова погрузил свой взгляд на дно стакана. Потом он тяжело выдохнул и посмотрел на птенца.
Стакан на половину пуст, стакан на половину полон, это не имеет никакого значения, значения имеет, лишь чем на половину заполнен стакан, ведь возможно это лучшая половина.- Произнёс неожиданно Гарик.
 
      Была полночь. Кукушёнок поднимал статую Христа на кладбище.  Распятый Христос смотрел на него страдающем взглядом и лёгкой улыбкой на лице. «Ты как и я»-думал кукушёнок, - «Ты - не знал своего отца, твоя мать — проститутка. Тебе на плечи возложили огромную миссию, не спрося твоего разрешения».
  Статуя молча улыбалась. Кукушёнок водрузил крест над могилой, перекрестился. Мурашки пробежали у него по коже, он достал сигарету и закурил. Едкий, горкий дым пропитал лёгкие, а потом мозг. Всё встало на свои места. Тишина, лишь ветер шатает деревья, пугая тени. Тенями создавая полную иллюзию того , что души умерших вылезли из могил, и решили потанцевать с людьми, грустя о своём одиночество. Глупо, ведь людские души так же  одиноки, как и души умерших. Редко бывает, две души сливаются в одно целое, желая получить то единство, тот циклический обмен энергии коим обладает земля.
   Четыре сигареты спустя, кукушёнок продолжал смотреть на статую Христа. Статуя, устало, стояла над могилой, и плакала.
           - Если ты сын бога скажи, где моя мама? - сказал тихо кукушёнок.
    Статуя молчала. Ветер продолжал дуть, меняя направления листьев и частиц.
           - Если ты всемогущ, скажи, где моя мама!- заорал кукушёнок, но статуя лишь пошатнулась.
           - Да кто ты такой, если не можешь сделать даже этого? - во всё горло заорал кукушёнок.
  Статуя стояла. Христос молча смотрел на мальчика, а потом заплакал, так тихо, жалобно. Ветер подул на клён, стоявший на кладбище, и красный листок упал на грудь статуи. Ветер продолжал дуть и листок полетел  на  северо-восток...туда.
     Камень болью отзывался в голове. Кукушёнок курил на лестничной клетке. В квартире куда его пригласили играла музыка, раздавались пьяные голоса и лошадиный смех. Скрипнула дверь и на лестничную клетку вышла Зиночка, продавщица из овощного. Зиночке всегда немного не хватало, в жизни. Не хватало балов что бы учиться на бюджете в университете, не хватало сил что бы бросить пить, не хватало денег что бы купить красивое платье, не хватало счастья что бы быть счастливой. Не хватало мужества что бы это всё выдержать. Она стояла на лестничной клетке, и рассказывала всё это кукушёнку, смотрела в его птичьи глаза. А от туда, как по волшебству, падали кусочки вискозы, искусственного шёлка, и рисовали узоры на полу.
  - Ну ладно пошли,- сказал кукушёнок, докурив сигарету.
  - Куда? - удивилась Зина, расстроенная продавщица из магазина.
  - На крышу. - Спокойно ответил кукушёнок и закурил новую сигарету. Едкий дым наполнил лестничную клетку, и пошатнул сознание Зины.
  - Ну пойдём, а что там?
  - Моё гнездо
  -Не разу не была в гнезде — сказала, улыбаясь Зина, подавая кукушёнку руку.                Кукушёнок, как заправский ковалер, взял Зину крылом под ручку и повёл вверх по лестнице. Пока они поднимались кукушенок не проронил не слова, а Зина нахваливала его птичью стать и галантность.
  В гнезде у кукушёнка было не убрано. Он предложил Зине чай, и прыгнуть с крыши вместе, как влюблённые. Зина согласилась. «Только чай без сахара» - промолвила она. Кукушенок и продавщица взялись за руки и вышли из гнезда. Они подошли к краю крыши посмотрели друг на друга. В перьях кукушёнка виднелась солома, а в волосах Зины перья. Ветер неустанно цитировал Карла Густафа Юнга, что он, ветер, есть «основа жизни» и хоть усрись. Крутился вокруг кукушёнка и продавщицы и завывал: « Йа-я-а-а  йэ-е-е-сссь-ть о-о-осс-но-о-ва жжж-и-и-изн-и-и». Продавщица не на шутку переволновалось.
  -Я говорит грешным делом думала, что основа жизни - любовь к ближнему, а тут такое.
  -Ты не волнуйся — проговорил кукушенок,- разберёмся,- и вытолкнул Зину с крыши.
   Дождь лил сильно, на девятом этаже играло пианино. Мёртвая Зина жадно поглощала оставшийся в сумерках свет. Кукушенок летал над засыпающем городом и думал: «Почему меня бросила мать? Подкинула этому уроду — он ведь даже не птица, что мог он мне дать?». На небе появлялись вспышки молний. « Знала бы она ,как тяжело научиться летать одному. Как страшно падать первый раз, как тяжело найти силы подняться. И почему все матери на земле женщины, это ведь так не надёжно. Будь я создателем - Великим Летуном,- чьим перьям подобны мои перья, я бы поменял всё. Я бы самцов сделал матерями, а самками отцов. И гнёзда я бы строил на земле из стекла, что бы солнце светящее на гнездо озаряло мир яркими бликами. И мы бы не жрали червей, а ели сметану и мёд, и ещё что-то вкусное.»
   Небо продолжало сверкать.
  Кукушёнок сидел на мягком кресле. Психоаналитик смотрел на него молча, курил и сходил с ума. Идилия для птицы.
  Кабинет был очень уютный, не гнездо конечно, но похоже на скворечник. «Скворечник...странное слово» -думал кукушёнок,- «Рифмуется с подсвечник.»
   В  комнате, влажной пеленой, стояла тишина. «Тишина Ивановна» - подумал психоаналитик, куря. «Да» - мысленно согласился с ним кукушёнок   и выдохнул. И вдруг он почувствовал, что какая-то вселенская тяжесть упала с его плеч на пол, покатилась в сторону психоаналитика и закатилась под кресло. Контрабас плевал в уши из радио, кукушёнок набрал воздуха в грудь, подпёр клювастою голову крылом и лениво произнёс:
   - Весна. Лечу. Смотрю. Скворечник. Падение. Издох. Подсвечник.
   - Нахожу это двустишие депрессивным — подумав, сказал психоаналитик.
   - Депрессивным, вот об этом я и хотел с Вами поговорить. У меня депрессия и я никак не могу её побороть.
   - Понимаете, — выдохнул психоаналитик, — я не могу Вам помочь.
   - Почему?
   - Буду с Вами честен у меня нет должного образования. Обычно я просто выслушивал людей, ритмично кивал, когда ловил их взгляд, потом подходил к ним клал руку на плечо и говорил: « Я понял Вашу проблему, но перед тем как приступить к лечению, мы должны снять внешние барьеры, которые будут мешать мне  пробраться к сути проблемы, к её сердцевине, так сказать.» - и договорив эту фразу, я пристально смотрел пациенту в глаза, а потом прописывал антидеприсанты.
   - А потом?
   - А потом снова и снова, и снова. Я плохой человек?
   - Я так не думаю. Но почему вы решили открыться мне?
   - Вы птица, и чаще бываете ближе к богу.
    - Видимо бог страдает дальнозоркостью, потому что меня уж он точно не замечает.
   Психоаналитик начал ритмично кивать головой и выписывать антидеприсанты. Кукушёнок сконцентрировался на кончике своего клюва и понял в чём дело. Психоаналитик был Барсуком. Это объясняло многое, но не оставляло ни каких шансов. Кукушёнок разбежался, и вытолкнул барсука в окно, предварительно обмотав лапы и крылья туалетной бумагой.
   
  Мотающие события жизни, заставляли кукушёнка выглядеть взросло и бриться. Так что под клювом перьев у него всегда не хватало, зато крылья и туловище изрядно были покрыты крупным, блестящим кукушечным пером.
 Кукушёнок был одинок. Как осенний кленовый лист, да и передвигался он так же. Он был из того редкого числа птиц, которые предпочитают повиноваться воле ветра и лететь  куда он дует, практически не махая крыльями, просто паря,просто...