Глава7 Встреча с судьбой

Белозёровы улетали из Видного военным самолётом, летевшим до Ангарска с двумя посадками по курсу. Лётчики соорудили спальный гамак для Сашки, укрыли его тёплой курткой и он уснул. А Даша и Белозёров тихо переговаривались. Он был в гражданской одежде, и было как-то непривычно, но Даше так было спокойнее говорить, потому что ничего не напоминало о прошлом.
– А Сашок хорошо устроился. Он последнюю ночь не спал, как взрослый волновался, – Андрей осторожно поправил сползавшую куртку на мальчишке.
– Я давно заметила его развитие не  по годам. Он как барометр, предсказывает: тихо будет или ветрено, хороший рядом человек или плохой. В школу его надо отдавать, а то по знаниям перерастёт себя, - Даша с тревогой смотрела на спящего сына.
– Отдадим, какая проблема. Иван-то у нас на что? Да и тебе там можно будет работать, преподавать иностранный. У тебя талант, дар божий –  так легко изучать языки. Удивляюсь, почему тебя так запросто отпустили с работы?
– А вероятно, меня давно списали в утиль. Кто-то очень постарался. А если учесть, что связь была прервана на семь лет, то всё объясняет. Но меня волнует другой вопрос: почему за все годы я не смогла связаться ни с кем  из Видного, я же не сидела сложа руки. А вот после попытки покушения на меня и после отъезда, я выбросила эту идею из головы – полностью положилась на небесные силы. Была единственная цель – спасти Алекса – Сашка. А когда приехала в Видное, поняла, что только Анна помнила меня. Но ведь и она не получила мои сообщения. А это означает только одно: любая моя корреспонденция была заблокирована. Ты упомянул одно женское имя из ФСБ. Но почему она осталась после провала нескольких явок, а Алексей исчез? Но всё, всё, я к этому больше не хочу возвращаться. А за Анну я рада,  это её мечта – иметь детей.
– Это мечта каждой нормальной женщины. Разве не так, Даша?
– Да, так.  Андрей, расскажи о тех местах, куда мы едем.
– Места там прекрасные. Одно то, что река судоходная – в этом своя изюминка. Просыпаешься от гудка парохода: и часы не нужны, они строго по расписанию проходят. Я дважды здесь был: первый раз, когда привёз Ивана из госпиталя. Не захотел он в Видном остаться, тем более, что жена уехала на материк. Вот я и привёз его к матери. Месяц у них прожил, разные пандусы наделали с ним, в избе все пороги убрали, двери заменили. Оказалось, много чего надо для человека с  ограниченным движением. У Ивана руки золотые и голова соображает – что, куда и как. А второй раз попал на похороны его матери.
– А как же он сейчас один?
– Справляется. Там недалеко сестра живёт, помогает. Хотели поменять его дом на квартиру в соседнем с ними доме, но он наотрез отказался, от реки не захотел уходить.
– Конечно, река ему напоминает море….
– Даша, а почему не спрашиваешь, что с ним?  Или тебе всё безразлично?
– Наоборот, всё интересно. Тут любопытное дело. Я когда знакомилась с газетой, то взяла из архива одну старую подшивку, и наткнулась на очерк о нём: «Русские Иваны не сдаются». Привлекательное название. Тут каждый о своём может додумывать. Вот и прочитала залпом, врезалось в память. В то время не думала, что встречусь с ним.
– Любопытно…. – протяжно произнёс Андрей, – очень даже любопытно. Мне не попался этот очерк. Что же там такое написали.

Надо же: «Русские Иваны не сдаются!»
– Любопытно, говорите? Я попробую текст восстановить в памяти.
– Ну да?! Да брось разыгрывать, Даша! Столько лет прошло.
– Ровно семь. Я же сказала – попытаюсь…. А мы у Ивана будем жить? Мы не стесним его? Всё-таки три человека, а у него, быть может, женщина есть?
– Я звонил, он сказал, чтобы приезжали. Разберёмся на месте.
И вот они в Энске, крупном районном центре с пристанью, где останавливаются проходившие корабли. И они прибыли сюда на катере. На пристани к ним подошел парень-качок, с круглым, хмурым лицом. Он посмотрел на Сашка, улыбнулся. И сразу лицо просветлело, наполнилось добротой.
С прибытием вас! Вы не к Ивану Большому?
– Да, к нему. Как он тут?
 Даша удивлённо, не понимая, посмотрела на Андрея.
– Нормально. Ждёт вас. Пошли, я на авто.
Они быстро доехали до дома Ивана. Он ждал их  у крыльца. Андрей обнял его, а он с удивлением и неподдельным любопытством рассматривал Дашу и Сашка. Не выдержав, спросил:
–А вы – Даша?
– Да, точно.
– А это Сашка Звонарь?
– А вот здесь вы ошиблись. Он Саша Белозёров. А я осталась на своей фамилии.
– Значит ошибся. Пошли в дом. Петро, спасибо тебе, что привёз. Заходи вечерком, посидим, отметим прибытие друга.
Все вошли в дом, Иван первым закатился на коляске.
– Даша, располагайтесь здесь с Сашком, а мне надо с Андреем один вопрос выяснить, –  он глянул сурово на друга: – пошли в ту комнату.
Даша раздела Сашу, усадила на диван.
– Сына, ты хочешь спать? А то ложись, я тебя укрою.
– Нет, мама, я не хочу…. – Саша вдруг спросил по-английски:– Нас дядя Иван не хочет принимать, потому что мы не Звонарёвы?
– Почему ты так говоришь? – удивилась Даша.
Она взяла куртку сына, встала.
– Пошли, посмотрим с берега на реку. Там, наверное, интересно. А слушать разговоры взрослых неэтично. – Выходя, Даша резко хлопнула входной дверью,  над ней задребезжал колокольчик. От неожиданности они вздрогнули, переглянулись и побежали к берегу. Они сели на широкую лавку и удивлённо уставились на проходивший мимо большой пароход.
– Мама, а на этом пароходе могут приехать гости к дяде Ване.
– Какие ещё гости? Ты что выдумал? – Даша смотрела на сына и с трудом узнавала его – за полтора месяца путешествий на корабле Белозёрова  он повзрослел, стал ещё серьёзнее. Что повлияло на него: разлука? Экстремальные условия (приходилось прятаться в каюте)?
– Мама, а ты разве не знаешь, что у дяди Вани юбилей и к нему приедут его друзья? Но это для него будет сюрпризом.
– Нет, не знала. А вы когда успели пошептаться?
–  Когда ты спала в самолёте на стоянке, а мы с дядей Андре ходили в ресторан в Аэропорту.
– Подожди, но стоянка была два часа и я все два часа проспала?!
– Да, мама. Дядя Андре сказал, что твоя нервная система дала сбой и хорошо, что это вылилось в сон.
– Что, что?! Это он тебе сказал?! – Даша была потрясена услышанным.
– Нет, не мне, а дяде командиру самолёта.
– Странно, зачем он ему об этом сказал?
– А он ещё сказал, что не знает, с чего начинать новую жизнь. А дядя лётчик сказал, что надо начинать с любви, а она дорогу покажет.  А дядя Андре рассмеялся и сказал, что любовь – редкая птица и её не каждому удаётся  поймать. Мама, а Любовь – это тётя Люба? Но её же нет рядом с нами…Интересно, где они сейчас со Звонарём?
– Саша, с каким Звонарём? – Даша повернула сына к себе и пристально, с неподдельным удивлением смотрела на него.
– Мама, да ты что? Ты совсем забыла Звонаря? Ты же говорила, что он мой папа. А когда увидела его, то даже не сказала ему обо мне. Почему ты не сказала? А я сразу узнал его.
– Да потому что вернулась тётя Люба, и они теперь вместе будут жить.
– А мы с кем будем жить? Дядя Андре нас не любит – это он лётчику сказал.
– А ты считаешь, что нам вдвоём будет плохо?
– Если бы папа был рядом, пусть хоть чужой, то было бы лучше. Мама, а давай на дяде Ване женимся? Он добрый.
– А ты откуда знаешь, что он добрый? Ты его путём не рассмотрел, - Даша рассмеялась и взлохматила волосы на голове сына, поцеловала в макушку. Но Сашка вырвался и с торжеством воскликнул:
– А вот и рассмотрел! Он на меня так посмотрел, как наш Гансик на сметану. Нет, нет, мама, это он не на меня, а на тебя так посмотрел. Совсем так же, как дядя Андре смотрел на тётю Любу. Он на корабле с ней целовался. А потом меня переселили к фельдшеру. Он мне о дяде Ване рассказывал.
– Ну, сын, ты совсем расхулиганился, пока путешествовал по морям. Пора браться за твоё воспитание.
– Мама, дядя Андре идёт, и злой очень,–  он прижался к матери.
От дома Иван громко позвал:
– Саша, подойди ко мне.
Сашок вылез из-под руки матери и побежал к дому.
Андрей Николаевич сел рядом с Дашей, заговорил, не глядя на неё:
– Вот какие дела,  Даша: пока мы ехали, а меня разыскивали из пароходств. Надо срочно возвращаться. А вы останетесь у Ивана. Дом у него большой, места всем хватит. Он поможет и с работой, у него весь город в друзьях.
– Ну что же, ехать, так ехать. Долг, прежде всего. А как же ты будешь добираться? – Даша смотрела на Андрея, а видела на его месте Сашку в последний совместный полёт на вертолёте со «Спокойного». Она тогда предчувствовала, что расстаются навсегда. Вот и сейчас, что-то подсказывало, что это их последняя встреча-расставание? Почему так трудно прощаться?
– Иван договорился с машиной, довезут до Аэропорта.
– Андрей, а ты даже перекусить не успел? – Даша встала и хотела бежать к дому, но Андрей взял её за руку:
– Не спеши. Иван ещё никого голодным не отпускал. Ты вот что должна знать. У него был запой после того, как он узнал, что у него не может быть детей. Этим загулом надорвал сердце.
– Спасибо, что сказал, я это учту. Посмотри, машина подъехала, та самая, которая нас привезла. Не за тобой?
– Похоже, что она…. Даша, прости, что вот так расстаёмся. Если что, то моя квартира всегда к вашим услугам. Ключ у Ивана есть.
– Андрей, это ты меня прости, что я даже не поблагодарила за сына, что вывез его….
– А я всё это время рядом с ним  был счастлив…. А у него характер его отца. Не так легко будет тебе его воспитать. Да я думаю, что Иван поможет.
– Андрей, ты можешь объяснить, что произошло на самом деле? Почему ты убегаешь? Я должна знать, чтобы не наделать новых глупостей, – Даша требовательно смотрела на него. Но в этот момент раздался резкий свист от дома. Андрей растерянно посмотрел на Дашу, потом поцеловал её руки и совсем тихо прошептал:
– Прости за всё, Зяблик, тебе Иван всё объяснит. А мне пора. Понимаешь, Зяблик, я не тот маршрут выбрал. Надо было ехать в тайгу, чтобы никто не нашёл. А у меня там знакомых не оказалось. Значит, не судьба. Спокойствия вам и добра. – Андрей встал и бегом побежал к машине.
Даша подошла к Ивану и заговорила резко, выплёскивая всю накопившуюся боль, усталость:
– Ответь мне, почему он уехал? Почему он назвал меня Зябликом? Так звал меня только Сашка. Что всё это значит?
– Даша, пошли в дом. Только там я смогу всё тебе объяснить.
Сашок крепко ухватил её за руку и потянул к двери, чувствуя тепло маленькой ручонки, внутри у неё что-то ёкнуло, и она уже другим, растерянным взглядом посмотрела на сына, на Ивана, сидевшего в коляске с хмурым, непроницаемым лицом. А мысли её крутились, наскакивали одна на другую: «Что я хочу услышать? В чём виноват сын, что я не могу  устроить ему нормальную, спокойную жизнь? В чём виноват Иван? Ураганом ворвалась в его жизнь и ещё что-то требую от него…. Опомнись и начни жизнь ради сына – ты слишком много ему задолжала».
А Сашок всё тянул и тянул Дашу в комнату. Она не сопротивлялась, и он легко усадил её на диван.
– Мама, я как зверюга, есть хочу. Ты посиди тут, мы сейчас, – он выбежал из комнаты и тут же в дверях появился столик–тележка, заставленный приборами, блюдами. С одной стороны его вёз Сашок, а с другой – Иван. Сашок сел рядом с матерью, а Иван установил столик перед ними, а сам устроился с другой стороны.
– Ну вот, наконец-то можно спокойно поесть, а то голод уже за горло берёт. В этом доме царит закон самообслуживания – каждый берёт то, что приглянулось его душе.
Быстро застучали вилками, ложками. Вот Сашок подлез по руку к матери, прижался к её тёплому боку и тихо засопел.
– Котёнок, ты что, заснул? – Даша осторожно положила его на диван, Иван подал плед, и она укрыла сына.

Иван покатил из комнаты столик, и Даша поспешила на помощь. На кухне он проворно переставил все предметы на стол, пустые тарелки в раковину.
 – Садись, Даша, посидим ещё, может, что и съедим, а нет, так поговорим за столом. От этого разговора не уйти. И чтобы спокойно идти вперёд, надо сбросить лишний груз. Ты  согласна со мной? – Иван дружелюбно смотрел на Дашу. И она невольно улыбнулась ему, согласно кивнула.
– Добре. Я буду говорить и кое-что уточнять. Ты обо мне что-нибудь слышала?
– Я читала в газете очерк «Русские Иваны не сдаются».
– Ого! Даже так?! Собственным ошибкам приписать геройство пострадавшим? Такое часто бывает.
– Я  постараюсь восстановить в памяти.
– Да это не столь важно. Ты лучше скажи, о нашей дружбе Звонарёва, Белозёрова, Нико  и Саянского слышала?
– Нет. А Саянский – это кто? Все остальные фигуранты знакомы.
– Это меня так окрестили. Ну что значила для «великих мореходов» земная фамилия Сибирцев? Сибирь, она и есть Сибирь. А вот Саянский – это загадочно, как и сам Саянский хребет с его вершинами и отрогами. Я мог часами рассказывать о моём деде по матери, который был геологом и изучал эти самые горы, поднимался на вершины. И его слава позволила мне примкнуть к знаменитой тройке, руководителям клуба «Флибустьеров». Хорошее было время. Один я из нашей гоп-компании женился, вернее меня женили. Потом Нико украл Анну. А Белозёров и Звонарёв так и холостяковали. Мы всё до подноготни знали друг о друге. И Зяблик незримо был в нашей компании.  И каждый из нас был влюблён в неё, хотя и понимал, что это без взаимности. Что так смотришь удивлённо? Мы все были влюблены в неё по рассказам Звонаря. А его рассказы – это целая легенда. У него была фотография, где они вместе в десятилетнем возрасте. Однажды мы пошли в увольнение и встретили художника, который восстанавливал старые фотографии. Мы остановились и заворожено смотрели на его искусство, на его мастерство. Мы уговорили Звонаря показать вашу фотку.  Мастер посмотрел и велел рассказывать о тебе как можно больше. И по мере рассказа рождался портрет Богини. Из-за этого опоздали из увольнения. Но мы показали портрет и нас пропустили. С того момента мы свои сердца сдали на хранение Зяблику.
– А как же твоя жена?
Это была случайная, ошибочная встреча: мы как нечестно поженились, так нечестно и разошлись. Ей нужно было прикрытие ранней беременности, а я недодумал, что ребёнок пятимесячным не рождается. А ушла она в тот момент, когда узнала, что меня положили в госпиталь. Даже не попрощавшись, уехала.
А у Нико всё ясно: вы же с Анной очень похожи.
– А за что ты Белозёрова выгнал? Он же в самую трудную минуту для меня протянул руку помощи.
– Он знает за что. А помочь Зяблику – святая обязанность каждого. Но Богиня принадлежит её хозяину.
– А ты знаешь, что этот хозяин давно любит другую – Любу?
– Это ошибка.
– Нет! Я видела сама и знаю точно. Это ваш художник ошибся и сделал погрешность.
– Да, небольшое расхождение есть, – Иван смотрел на Дашу, как будто сравнивал с портретом.
– Мне сделали небольшую пластику….
– Ну вот! А ты говоришь, что Мастер ошибся: он сказал, что пластика изменит твою судьбу и вырвет из твоего сердца любовь и освободит Сокола…
– Что?! Освободит Сокола??? Значит, Люба знала об этих словах и потому так настаивала на операции. – Даша с сожалением вздохнула:  – А мне Звонарь об этом не сказал, не предупредил. Значит, ему действительно надо было освободиться.
И всё же непонятно, за что ты  выгнал Андрея?
– У него растёт внебрачный сын, и он обязан его воспитать.
– А он сказал тебе, что ему грозит опасность? Именно поэтому он бросил всё и уехал. Да о чём я, конечно, он не сказал.
– Его уволили за нарушение устава. Ты помнишь, он взял на борт Галину Белую? Тогда ему это простили, так как тот случай помог выполнить возложенные на Звонарёва и на него задачи. Операция по доставке оборудования  была успешно выполнена.
– А что же ему сказал Мастер?
– А это его тайна. Но он не должен идти против течения.
Даша с усмешкой посмотрела на Ивана:
– А вы все рассказывали свои тайны?
– У кого было желание это сделать.  Я, кажется, много лишнего наговорил. Уже пора спать.
– Да, ты прав. Тем более, что не следует лазить через чужой забор – одежду порвёшь.
– Звонарь часто повторял эти слова…. Даша, а это правда, что в тебе что-то изменилось в отношении к Сашке после пластики?
– Я не связывала это с операцией, а скорее с родами. Но обида
усилилась, и появилось безразличие. Эту пустоту заполнила любовь к сыну. И ещё я думала, что виной тому были те чипы, которые у меня обнаружили. И если это связано с Любой, то зачем их вживляли Сашке, Анне?
– Причём здесь Люба? Это дело рук Гангстера. Там более глобальные вопросы решались. А вот его командировку за границу точно устроила
Люба. И если бы он уехал, уже назад бы не вернулся.
– А тебе Андрей сказал, что они с Любой весь рейс миловались? Это мой Пинкертон подсмотрел.
– Так вот почему Фёдор назвал её треплом!
– Фёдор – это фельдшер со «Святогора»? Значит, и ему этот Пинкертон внушил свои наблюдения. Опасный тип растёт. Рядом с ним как под лучами Рентгена находишься. Слишком рано повзрослел рядом с компьютером. Однажды прихожу с работы, а он тащит меня к экрану и показывает на заставку и заявляет, что он на ней женится. Я одобрила его выбор, спросила только, когда жениться будет? Так, говорит, подрастёт немного, а то она вон какая большая, а он маленький, на руки не возьмёшь. И так серьёзно заявляет:
– Мама, а ты совершенно права была, когда заставляла меня есть. Ты мне теперь побольше давай.  И витамины пить буду.
Ох, у меня тут ёкнуло всё внутри: а вдруг всю упаковку витаминов съест? Придумала байку, что больше одной пилюли пить нельзя, а то обратный эффект будет: уменьшаться в росте начнёт. И ведь поверил! Зато больше проблем с питанием не было. И портрет её убрать с заставки уговорила – чтобы никто ещё её не полюбил.
– Это в кого же он так влюбился? Любопытно.
– Да ты не поверишь, Иван – ни одну заморскую красотку не выбрал, а свою, русскую. Людмила Зыкина покорила его.
– А что, вкус хороший. Отец тоже её любит. Наверное, помнишь.
– Помню. Ты, кажется, спать собирался. А то скоро светать начнёт.
Даша прошла в комнату, легла рядом с сыном, обняла его и провалилась в сон. А утром проснулась от луча солнца, блуждавшего по её лицу. Она открыла глаза, поискала взглядом Сашка – его в комнате не было. Быстро вскочив с постели, пробежала на  кухню – там тоже было пусто. Не удержалась и заглянула под прикрытую тарелку – там лежали аппетитные оладьи. Посмотрела в окно – на заветной скамейке сидел Сашок, а  рядом Иван в коляске. Даша поспешно съела две тёплых оладушки, запила молоком и побежала к берегу. Дошла только до половины, а к ней уже бежал сын.
– Мама, как здорово, что ты проснулась!  Сейчас «Торжок» пойдёт.
– «Торжок»? Иван, а он разве не по Волге ходит?
– Ходил по Волге. Его списали, сдали в металлолом вместе с документами, а их взяли, да продали одному шишкарю из наших краёв, у которого была идея-фикс – заиметь собственный корабль. По чертежам изготовили, документацию оформлять не надо, всё на руках. Вот так и бегает «Торжок», всем пристаням кланяется. Полюбили его местные жители, тем более что билеты грошовые.
– Иван, а ты такой нарядный сегодня: и рубашка, и костюм под цвет глаз. Дай, я тебя расцелую, юбиляр, – Даша нагнулась и поцеловала его в щёку. Иван засмущался, покраснел.
– А вот вы и не умеете целоваться: дядя Андрей с тётей Любой не так целовались! Мама, давай я покажу, как они целовались, – Сашок встал на скамейку и полез к лицу Даши. Она ухватила его за плечи, тряхнула и сердито, и строго произнесла:
– Слушай меня внимательно, малявка: если ещё раз услышу об Андрее и Любе хотя бы одно слово, то накажу очень строго. Ты меня понял?!
– Понял, – угрюмо, еле слышно прошептал Сашок, вырвался из ослабевших рук матери и прижался к Ивану.
А Даша почувствовала вибрацию мобильного телефона, со страхом посмотрела на вызываемый номер – звонил Звонарёв.– Да, я. Здравствуй! Иван здесь, передаю ему. – Она передала трубку Ивану, взяла Сашу за плечи  и отвела в сторону.
– Мама, это дядя Андрей звонит? Я хочу ему сказать что-то, – он тянул Дашу назад.
– Тихо! Сколько раз можно говорить, чтобы в разговор взрослых ты не вмешивался, – строго шептала Даша.
– Мама, дяде Ване плохо!– Сашок вырвался и побежал к Ивану. Подбежала и Даша, расстегнула ворот рубашки, достала из его кармана валидол, крикнула сыну:
– Беги к соседям!
Но к ним уже подошла женщина с походной медицинской сумкой.
– Иван, да ты что?! А я собралась нести тебе пирог. Мне на смену, жду машину. – Она быстро делала укол в руку. Махнула подъехавшей машине скорой помощи, скомандовала подошедшим мужчинам:
–  Ребята, быстро его в дом!
Мужчины покатили коляску к дому. Женщины шли следом.
– Что у него случилось? Почему Андрей так быстро уехал? Они же с ним как братья.
– Не знаю. Служба. Андрея срочно вызвали.
– Ох, уж эта служба. Не зря говорят: «Нанялся – продался». А я где-то видела вас, знакомое лицо.
– Не может быть, я здесь впервые.
– А, вспомнила! На фотографии видела. Вы – Даша. Зяблик. Богиня. Так ребята вас зовут.
Так, мальчики, осторожно перенесите на диван, я сейчас послушаю его. Ишь, нарядился, рубашку новую надел. Молодчина. Ну вот, моторчик-то тукает, значит живём. Женя, кардиограф из машины…., а, уже принесли? Молодцы. Давай, Ваня, немного поработаем: дыши – не дыши. Вот молодец. – Она посмотрел на извилистую ленту, облегчённо вздохнула:
 – Хоро-шо. Ещё разок, ещё разочек убежали от инфаркта. Ты чего так тревожно смотришь, Иван?
– Где спаситель мой?
Все повернулись к двери, в которую  вихрем, с громким
возгласом влетел Сашок:
– Ура-а!!! «Торжок» прошёл»! Там гости едут! Дядя Ваня, я им сигнал дал, что ты заболел! Они меня поняли и ответили, что спешат на помощь!
Даша прижала сына к себе:
– Замолчи! Дяде Ване нельзя волноваться.
– Так я же его успокаиваю, как ты не понимаешь, мама!
Все рассмеялись. Соседка сняла фонендоскоп, взяла за руку Сашка.
– Слушай, спасатель, ты должен помочь дяде Ване быстро выздороветь. А для этого ты будешь говорить спокойно, будешь следить, чтобы дядя Ваня не волновался. Всех гостей придётся встречать тебе. Справишься?
– Справлюсь! Дядя Ваня, ты лежи спокойно, а я пойду встречать гостей!
– Встречай, только дальше ворот ни шагу. Приказ понял?
– Команду принял! – Сашок строевым шагом зашагал к двери. Медики вышли вслед за ним.