Смотрим фильм Цитадель краткий пересказ

Передисловие.
Обещал я людям, которые не могут по разным причинам попасть на просмотр "Утомлённые солнцем-2: Цитадель", а с торрентов тырить совесть не позволяет, после просмотра пересказать фильм в сжатом виде.
Итак, выполняю обещанное. То есть посмотрел я Картину Великого Режиссёра о Великой Войне.
Читать предварительно всяких завистников я не стал, чтобы не портить впечатление от Фильма. Прочитал только пару интервью от Самого Метра и одно, кратенькое, интервью видел по дебилизатору. Отсюда некотороые намёки об аллегоричности Фильма - это от Никиты Сергеевича Михалкова.
Поскольку, как я говорил, другие источники я не читал, то если случайно будут оценки, которые вам встречались у всякого рода критиков - оно само.
В целом я пытался от каких-либо оценок воздерживаться.
Так же, если Вы собрались посмотреть Великий Фильм о Великой Войне сами - не читайте эту галимахрень.
Иди и смотри! ©
...
Ну, поехали
Часть первая.
Вторая часть второй части Великого Фильма начинается с вида болота, что честно, хотя и аллегорически, предупреждает нас о том, что за два часа тридцать минут мы в этом фильме завязнем. И вот в этом болоте рождается комарик. Один-единственный на всём участке фронта. Остальных, видимо, враги выкосили ещё на стадии личинкости.
Итак, летит этот комарик, летит над Полесьем, над тихим жнивьем... Где-то в топи болот погребен остывающий ром. И летит, и летит... Нудно так и долго летит. Намякивая, что Фильм тоже не короткий и не очень весёлый. Но спешить-то ему некуда - два с половиной часа ему летать. И вот прилетает он в наши окопы. И всё норовит пристроится к кому-нибудь из бойцов на предмет кровопития. А те так ласково его гонят - кыш, комарик, кыш! - но никто его не убивает: он же совсем-совсем последний, может даже вообще на всей Земле. А тем временем на чёрной-чёрной горе, в чёрной-чёрной крепости, в чёрной-чёрной комнате стоит у чёрного-чёрного станка с чёрной-чёрной винтовкой чёрный-чёрный фашист и слушает чёрный-чёрный компакт-диск с неизвестной мне музыкой. Тоже такой чёрной-чёрной. А по чёрному-чёрному компакт-диску скачет мышь. Белая. А фашист её не гонит, из чего можно судить, что у них связь. И вот видит этот фашист, как над окопом голова чья-то мелькает. А это тот самый умник, который в первой половине второй части с дверью на спине бегал, только в этой половине он уже без двери - наверное, отобрали. Или бюджета фильма не хватило на дверь. Хотя, это вряд ли. Ну, может он её протерял. Или сценаристы в спешке (всё ж таки всего за 8 лет создать Великий Фильм - шутка ли!) прозабыли про неё. И вот нагибается этот боец шлёпнуть комарика, который примостился на лице его спящего друга, а тут фашист возьми и пальни. И, судя по всему, не винтовка это была, а целый пулемёт, потому как сразу несколько пуль достаточно крупного калибра  вылетело. Надо будет присмотреться к этому фашистскому инструменту тщетельнее.
Ну, пока наш боец Бездверный возмущался коварным поведением фашиста, в штабе шёл спор. А спор там шёл потому что собрались там красные командиры - все сплошь придурки - и квасили. Наверное, спирт. Чем усугубляли своё состояние здоровья, и так психически шаткое. И вот одному сказали, что он генерала получил ну ни за хрен собачий, а тот обиделся - "Я, чтобы генерала получить, полгода раком стоял!" (похоже, Никита Сергеич не оставляет надежд получить "Оскара", поэтому прозрачно намекает на возможность гомосексуальных отношений в командовании Красной Армии) и, чтобы доказать, что он генерал, а не хрен собачий, приказывает капитану, командующему батальоном штрафников, "захватить плацдарм перед Цыциделью, первому, кто до неё дотронется - Героя дам, а если закрепитесь, то вообще подкрепление получите!". "Ну сумасшедший, что возьмёшь!" ©
Все в полном охренении, но приказ есть приказ. Одевает капитан свою каракулевую шапку и идёт воевать. Правда, какой-то полковник пытается доказать, что "мы даже не сможем подавить их огневые точки: они их с последнего нашего наступления наверняка поменяли" - наверное, перенесли в какую-то другую крепость, или вообще спрятали в глухом подземелье, - но генералу всё по... ээээ... карманы будет. Сказал - воевать, значит - воевать. А кто не верит нам, тот ренегат и хам, и того можем ведь и в расход пустить. Прямо тута из леворверта.
Прибежал капитан на позиции и давай всех готовить к бою. ИЧСХ, бегает по окопу во весь рост, в своей каракулевой шапке, а немец в него не стреляет. Наверное, пошёл мышку кормить.
А тут Меньшиков вдруг откуда ни возьмись явился. Долго он за Котовым бегал, не ел, не спал, не мылся - Котов его и унюхал издалека. И, сильно не желая встречаться с Меньшиковым, побежал в атаку. Лучше, мол, Цитадель, чем этот пидор. Меньшиков же, раз такой облом-с, решил пойти пока спиртику в штабе попить. А загрядотряд давай в него из пулемёта пулемётить почём зря. Он им - у меня приказ товарища Сталина! А они ему - у нас у всех приказ товарища Сталина, нумер двести двадцать семь про нишагуназад! И погнали его под дулом пулемёта тоже на Цитадель. Ну, и началась тут война. Если верить интервью Никиты Сергеича - то Великая Отечественная, а если смотреть на экран - то не пойми что. Даже тот самый генерал протрезвел и начал истерически переживать, что что же это такое творится, что прямо не пойми что! Не война, а какая-то прямо истребительская анархия! И тут прибежал ещё какой-то хрен с горы и сообщил, что надо всё прекратить, потому что там затесался полковник НКВД и его надо срочно вернуть, иначе всем секим-башка. Тоже достаточно истерично. Вообще, такое впечатление, что в фильме вообще все сплошные истерики. Не получается фильм исторический, снимем истерический.
А тем временем Митя и Котов встречаются в одной воронке, куда их забросило взрывной судьбой. Ну, Котов побычил на Митю: типа, какого хрена ты сюда припёрся, это моя территория, я тут каждый кустик и камешек пометил,  и вали-ка ты отсюда взад. А сам тем временем спорол ножичком из пальчика с Мити погоны, надел на него касочку и повёл в бой.
Тут первая часть заканчивается. Продолжение, так сказать, воспоследует - не отходите от своих экранов!
. . .
Часть вторая.
Пока Котов на собственной шкуре учит Митю воевать, где-то происходит эвакуация госпиталя от стремительно наступающих фашистов. (Тут меня заглодали смутные сомнения, так как это осень 1943-го, и стремительно наступающих фашистов вроде уже остановили, но фильм-то аллегория, так что не будем поддаваться скептицизму). По ходу погрузки, в одну из машин, которую ведёт контуженая, немая и оглохшая дочка Михалкова с Котовым, погрузили вторую Михалковскую дочку, Анну, всю из себя беременную. Сразу скажу - Хрюшу и Степашку я там не видел. И где успела контузиться и оглохнуть, а заодно научиться водить грузовик та ещё дочка, я тоже не знаю, сценаристы не придумали. А если и придумали, то нам режиссёр это не снял.  И тут, значит, налетают на колонну господствующие в воздухе фашисты и давай её бомбить. А, поскольку того весельчака с голой попой Наденька с безногим Гармашом молитвой потопили ещё в первой части второй части, то тут были фашисты серьёзные и голой попой ежей не смешили, бомбили всерьёз.
Раненый, сидящий в кабине с первой дочкой, кричит ей - лесом давай, лесом! - и та, даром что контужена и глуха, его слушается. А вторая дочка так перепугалась, что с испугу тут же в кузове начала рожать. Страшное, скажу я вам, зрелишшо. Между тем первая дочка ссорится с однокабинником, кусает его в руку, отчего тот в страхе выскакивает в чистое поле, ковыляя на костылях. Фашисты и рады такому случаю - сразу запустили в него боньбой, только костыли в разные стороны полетели. В общем, все умерли, кроме тех, кто был в одной машине с Михалковскими дочками. А вместо того, с костылями, народила им Анна другого. Они его на радостях обозвали Иосифом Виссарионовичем и тут же, не выходя из кузова, выпили спирту и устроили сельскую дискотеку с гармошкой, песнями и плясками. Заодно нам показали кусок титьки и второй дочки, но платонически, она этим куском Иосифа Виссарионовича кормила, поэтому от того зрелища никто не помер.
А тем временем мимо кладбища с тысячами немецких крестов (наверное, это те самые стремительно наступавшие фашисты), на жыпе едут Митя с Котовым, и Митя рассказывает ту часть фильма, которую мы не видели, потому что её не сняли. А зря, в ней (по рассказам Мити) Котов тому самому генералу стукнул по яйцам и даже по лицу. А Котов, который тоже этой части не видел, с себя удивляется и восхищается. Приезжают они так на берег какой-то речушки, тут Митя начал раздеваться. Ну совсем-совсем раздеваться. Котов перепугался и давай оправдываться, что его не поэтому не расстреляли, а он сам не знает почему. А Митя никаких дурных наклонностей не выказывал, он просто помыться захотел - это ж, мол, надо так пропахнуть, что Котов его за пиццот метров по запаху узнал. Кстати, дамы, сразу скажу - зрелище голого Мити ещё платоничнее титек обеих дочек. Печальное такое зрелище. Не стоит ради него отправляться в такое долгое кино.
Ну, пока Митя моется, Котов скулит и плачет за свою жизнь, что вот нафига она ему такая сдалась и вообще бедный я, несчастный, меня никто не любит и лучше бы я умер маленьким от менингита. А Митя тем временем помылся, вылез на берег, оделся - и о, чудо! Если пришёл он к речке в порванной и обгоревшей одежде, то от речки шёл уже в чистой и целой, при орденах и медалях. Наверное, тот самый комарик всё зашил и почистил. Пришёл он к Котову, отвёл того в лесок, дал пистолет и рассказал в картинках, что поведал он его жене в машине о том, что Котова расстреляли и тут же утешительно поимел. Даже титьку жены показали. Ну, Котов его убивать не стал, а пострелял все патроны вверх и убежал плакать. Тут я его понимаю - они ж там все думали друг про друга что их всех порасстреляли, и один только Митя знал, что они все живые. В утешение Митя выдал Котову планшетку с генеральскими погонами и орденами. Котов сразу плакать и перестал. И поехали они дальше. Ехали лесами тёмными, горами высокими, и приехали к даче, той самой, из самых-самых первых, ещё не очень утомлённых солнцем.
Конец второй части.
. . .
Часть третья, мирная, поэтому очень коротенькая.
Приходят, значит, Котов с Митей на дачу. Все как увидели их - так охудивились, даже перепугались. А тётка какая-то давай бегать по даче и за телефон хвататься - типа, прекратите немедленно, а то я полицию вызову! И вдруг оказывается, что это - ихняя жена. Ну, сначала Котова, а потом - Митина. Но что-то склероз мне подсказывает, что в самой-самой первой части она была какая-то другая, но врёт, наверное - ну не могла ж та жена отказаться сниматься в Великом Проекте Самого Метра Российского Кино! Просто, я её, наверное, не узнал. Но она сама сказала - а вот и я, ваша жена. Ну, а они ей - а это мы, твои мужья! И давай все делать вид, что безумно рады встрече. Каждый радовался по-своему: Котов фотографии искал, Митя на рояле роялил, жена ихняя вином заливала радость, а все остальные дружно продукты, привезённые Митей и Котовым, перечисляли вслух; а вокруг всего этого какая-то бабочка порхала. Наверное, в неё тот самый комарик превратился. Тут Котов находит игрушечного аиста и они с Митей узнают, что жена ихняя вышла замуж за инвалида-киномеханика, страдающего плоскостопием. Он в самой первой серии был не киномехаником, но там почти все были  не киномеханиками. И у них уже малютка-сын. А что, говорит ихняя жена, вы оба куда-то смылись, а я одна тут осталась вся такая незамужняя. Котов, не говоря худого слова, отводит её на чердак, где они предаются разнузданному сексу. В общем, праздник удался. Потом наступил суровый будень, и жена с новым мужем и ихним сыном уехала добровольно в Сибирь, кино показывать отсталым якутностям. Котов проводил их, покалечил троих уголовников, которые всего-то у него часы попросили, потом попал на свадьбу безного инвалида-фронтовика (свадьба мимо проходила), где познакомился с девушкой - простой, деревенской, работящей. А потом вспомнил, что ему ж к Сталину надо, и очутился у того в кабинете. А тот ему и говорит - а вот, Никита Михалыч... ой, Сергей Николаич, давно бы мы врага погнали взашей, да вот Цитадель нам мешает хуже Кённигсбергу, и ничего её не берёт - ни пушки с танками, ни икона Казанской Божьей матери. Только на тебя вся наша надежда. А поскольку ни солдаты, ни оружие эту цитадель не взяли, то попробуем новые методы: вот тебе 15 000 гражданского населения с оглоблями и прочим дренокольем, воюй.
Тут третья, мирная, часть и кончилась.
. . .
Часть четвёртая, хеппиендная.
Приехал Котов обратно на фронт, как и не уезжал. Только теперь он не просто какой-то штрафбатовец из одноимённого сериала, а целый генерал. И готовит он грандиозное безоружное наступление, весь такой в трудах и заботах. На дерево якута-снайпера посадил, вражеские точки огневые отстреливать. А рядом со штабом госпиталь обосновался, который бежал-бежал от немцев и прибежал. Там и дочка его, всё ещё от контузии не отошедшая, служит. А немец с мышкой живёт, всё тот компакт-диск слушает (наверное, в МП3 - уж очень долго играет. Интересно, Михалкову за носитель отстегнули?). А мышка эрзац-сыр кушает и что-то всё в очки поглядывает. Наверное, зрение у ней слабое. А Красная Армия тем временем, вооружившись осиновыми кольями и играя на гармошке, пошла на приступ неприступной крепости. Смотрит фашист (кажется это был не тот меломан, а другой, с пулемётом), идёт толпа с оглоблями. В полном охудивлении вызывает он командира, тот тоже спросонья не может понять - правда это, или вымысел Михалкова. Но очень опасается, что those Russians со своими палками дойдут до Цитадели и навешают им всем звездюлей. Пускай, - говорит, - пройдут ещё пиццот метров и, если не остановятся, открывайте огонь. Но я смотреть на это не буду, я не палач, я офицер, у меня случится истерика, а истериков в этом фильме и без меня хватает. Пойду я дальше спать, разбудите когда всё кончится.
Тут сирена в Цитадели завыла, все немцы забегали, засуетились. Даже в нашем госпитале её услышали и тоже побежали - ну а вдруг случилось чего.
А немец (всё-таки у него пулемёт был, только с оптическим прицелом) начал мирных граждан выцеливать с целью зверски их всех убить. А тут тот самый комарик, который в бабочку превратился, превратился в паучка и заслонил вражине прицел. Нет, это не сюжет Мухи-Цокотухи, хотя я тоже так подумал. Стал тот паучка с прицела снимать, высунулся в окошко, тут его якут и шлёпнул. Вы уже забыли про якута на дереве? Ну вот, а фашист про него и не знал даже. Упал убитый фашист и керосиновую лампу опрокинул. Честно скажу, не знаю - нафига в Цитадели с электрическим освещением ему лампа нужна была, но хрен их, фашистов, разберёт. Нелюди ж. Мышка его с горя побежала в колесе крутится, по пути направила свои очки на солнце (не забыли, она в них всё посматривала), а сама стала в колесе бегать. Солнышко в очки светило-светило и подожгло газету. Помните, в "Таинственном острове" Жюль Верн подобным образом огонь добывал, только там стёкла от часов были. Так вот, от очков добывать огонь намного лучше получается. Ну, загорелась газета, а от неё керосин из лампы каааак полыхнёт, да так, что в погребах крепости все боеприпасы рванули нафиг. Слава, слава комару-победителю! В общем, апофигей опупеоза. И вот стоят атакующие, все, как один, контуженые, а на горочке медики из госпиталя на всё это в бинокли смотрят. Весь мир - театр, как сказал когда-то классик мировой литературы. И вдруг видит Надя в свой бинокль - с самым большим дрыном и в самых золотых погонах... ейный папа! Раскинула она руки и побежала с криком "Папа, папочка!". Да, я помню, что она была вся контуженая и немая, да вот сценаристы, видимо, забыли. А, может, она от радости сразу излечилась - такое, говорят, тоже бывает. И Котов, услышав её, тоже побежал. И тут Наденька набежала на мину. Видимо, одной контузии ей было мало. Стоит как дура и пошевелиться боится. Прибежал Котов, порадовались они встрече, потом он наступил на ейный сапог и говорит - вытаскивай ногу и иди, а я тут постою. Ушла Надя, а Котов посмотрел на небо и снял ногу с мины.
Бабах.
Некоторые зрители даже всплакнули, от облегчения - ЧЕТВЁРТОЙ ЧАСТИ НЕ БУДЕТ!
Ага, щаззз.
Наши танки идут на Берлин. Выскакивает какой-то полоумный немец и перегораживает им дорогу шлагбаумом. Ну, палкой такой на верёвочке. Очень страшная для танков вещь! Ну, на передовом танке направляют на него пушку и собираются его расстрелять до самой смерти. Тут выбегает Чурикова и просит танкистов: простите нас, дураков грешных. Сами мы не местные, оба в голову раненые, у нас даже железки в голове есть... С танка спускается Надя, вся в орденах и медалях, проникновенно говорит: "Нам на Берлин надо!", заскакивает обратно на танк, а там ейный папа комдив Котов в шлемофоне. Ну, и остальные штрафбатовцы тут же, а то как же! И все едут на Берлин.
Нет, не спрашивайте меня, как Котов выжил - эту часть тоже не сняли. Наверное, копят силы и бюджет на "Утомлённые солнцем - 3: Бункер Гитлера".
Ну, тут и фильму конец, а кто не верит - тот пускай сам смотрит!
. . .
Запослесловие.
Дальнейшую судьбу Мити я, видимо, безответственнийшим образом продрых, т.к., несмотря на вопли системы квадратного звука, минут 10-15 Фильма я проспал. Не из низменных побуждений, и не боже ж ты мой от скуки Фильма, а едино по общей усталости организма.
Я человек, измученный нарзаном! ©

Как я и говорил, от оценок я старался удерживаться. Не моё дело, с тремя классами ЦПШ, оценивать Картину Великого Метра Российского Кино. Но вот интересно, как бы этот Великий Фильм оценил папа Михалкова? И если Никита Сергеич верует в Бога, а следовательно, и в жизнь после жизни - не страшно ему с папанькой-то встретиться?
Ждём-с, ждём-с. Я не про встречу Н.С. с папой - да пусть живёт долго и счастливо!
Я про "Утомлённые солнцем - 3". Я даже готов и его посмотреть!