Ведьма

Ночь. Наконец-то она пробралась на улицу.  Для этого она прошла сквозь закрытые двери, открыв их ключом так тихо, будто замка на них и не было. Вот она стоит у подъезда. На улице пахнет цветами персика и медом. Воздух насыщенный и крепкий, немного опьяняющий. Она глубоко вдохнула. Попробовала воздух на вкус и двинулась дальше.
Теплый ветер дул так сильно, что ее прямые волосы растрепались. Ведьма. Глаза черные и лукавые. Особенно в ночи.
Такси. Долгожданное. Хлопает дверцей.
– Девушка, вы силу не рассчитали.
А ей хоть бы что. Называет адрес. Сжимает в руках ключи.
На другом конце города ночь прозрачная и не такая черная. Она не пахнет персиком, в ней чувствуется танец осенних листьев, щепотка пепла и страстоцвет. Она не знает, что это за цветок, но все несомненно пахнет именно им.
Открывает дверь подъезда. Дверь скрипит тихонько, шепотом. Она трогает ее рукой, и та умолкает, как скрипка, которая отпела свою партию.
Ведьма.
Растрепанные прямые волосы, и глаза, в которых теперь только прозрачная осенняя ночь.
Она не колеблется. Свет на площадке выключен. Идет к двери. Открывает ее ключом. Дверь поддается ее легкому но уверенному натиску. В третий раз за ночь она победила в борьбе с преградами. Заходит в квартиру. Переступает порог и дверь захлопывается за ней, словно ее и не открывали секунду назад.
Он лежит на небольшом диванчике и смотрит в пустоту. Чувствует холодную ладонь. Шорох прядей.
«Ведьма» - Думает он. Но улыбается. Для него эта ночь похожа на пламя горящих листьев. На аромат дыма. Он пробует на вкус каждую каплю ночи, как живительный напиток. Он смакует каждый глоток ночи, который опьяняет его как коньяк, как ром, как старое, хорошее вино.
Он не двигается. Она говорит с ним шепотом. Произносит непонятные слова, еле слышно, как заговор. Едва двигает губами. Он болен. Его лоб горячий, его веки слишком тяжелые. В эту ночь он почти слепой. Она стоит на коленях у его изголовья. У ног лежит скрипка. Молодой скрипач. Есть талант, но руки не приласкают смычок. Есть душа, но любовь к музыке спит в нем в такую жаркую ночь.
Она держит его слабую руку. Ведьма. Рука гения. Отпускает.
Он заснул. Заснул лишь, когда она пришла. Она встает с коленей резким движением, берет скрипку. Закрывает дверь за собой. Так же тихо и неслышно, словно проходит сквозь нее.
Такси. Громко хлопает дверью.
Ранее утро. Розовое. А может пепельное. Оно похоже на яблочные цветы в самом младенчестве. Оно пахло медом, который еще не собрали. Оно порхало бабочками, которые еще не покинули кокон.
Он проснулся в те самые минуты, когда рассвет кровоточил над городом. Небо, как большая красная рана растянулось во весь горизонт.
Хотелось играть.
Ему снился сон. Ему снилось, что он умирает. Что Ведьма с прямыми волосами держит его руку. И не написать песню было бы глупо. Он вертел в руках смычек. С той нежностью и трепетом, которые мы уделяем обычно вещам к которым привыкли.
Она проснулась в полдень. У изголовья лежала скрипка. Такая теплая, будто на ней только что играл гений. Говорят, инструменты сохраняют половину души человека, который играет на них. Прикосновение к скрипке походило на прикосновение к его руке.
Его руки пытались нащупать деревянное тело скрипки. Но не могли найти. Он медленно встал. Мертвые ноги несли его к двери. А может, ноги уже ожили, тело его стало двигаться все увереннее. Он вышел за дверь. Утро сменилось сумерками. Вечер как осадок падал на дно города, Он шел на звук. Он шел на пение. Он шел пешком, не доверяя еще своим ожившим ногам. Он увидел, как появилась первая звезда на новом небе и продолжал идти.
И вот он пришел. Музыка лилась как ключевая вода из кувшина, который переполнили. Она была мягкой и теплой, как сумерки начало осени или раннее летнее утро. Мурашки просыпались, совершали пробежку по телу и останавливались комком в горле от такой чистоты.
На фоне полной луны, на его скрипке играла ведьма. Ведьма с глазами цвета хорошего старого вина. Ее глаза, а может музыка пьянила его. Он не заметил, что жизнь по глотку возвращается в него. Он знал лишь что душа его, заточенная в скрипке позвала его… к исцелению.