Солнце, ветер и гроза

            Погожим летним утром солнце долго не засиживается у горизонта. Скользя вдоль него по диагонали, оно устремляется в зенит, как бы перепрыгивая через невидимые ступеньки лазурного небосвода. К вершине вершин оно рвётся, чтобы и человек, и птица, и всё сущее видели его красоту, величие и недоступность. И оно действительно величественно: его золотой трон пленителен, а красота манит и ослепляет.

            К несказанному светилу поворачивает своё золотое рыльце расцветающий подсолнечник. К его теплу и ласке тянется вверх зелёным глянцем трава. Расправляют свои кудряшки, чтобы согреть и напоить их светом, благоухающие полевые цветы…

            Да, солнышко не только ослепляет, но и посылает всему земному неповторимую космическую благодать. Переливчатой трелью кузнечиков и стрекоз, голосами птиц, шмелей и пчёл заливаются раздольные поля, перелески и долины, на прогретых дворах и лужайках деловито щиплют траву-мураву золотистые детёныши гусей, уток и кур. А солнышко, зависшее над лазурным небесным океаном, всё это созерцает и радуется за свою неописуемую щедрость. Ни одно облачко пока не встало на пути его чудодейственных лучей. Поэтому и сельский пруд такой же чистый и голубой. Вербы в нём, будто в зеркале, отражаются. С них в воду бронзовые ребятишки прыгают, карпов и карасей разгоняя. А солнышко жжёт во всю силу, и купальщику ощутимо, как водные испарения эфемерными пылинками возносятся ввысь и незаметно заволакивают прозрачное небо.

            Где-то начинает просыпаться сладко дремлющий ветерок-шалопай. Разогреет под солнышком свою бестелесность, распустит воздушные губы, раз-другой лениво зевнёт – и давай показывать изменчиво-непредсказуемый характер. Сердито ворча, тучку за тучкой сгоняет в одну клубящуюся дождливую массу, медленно и неуклюже толкает её на беззащитную степную деревушку. Когда ею уже и полнеба закрыто, окрепший ветер вызывающе принимается за солнце, чтобы сначала хотя бы замазать ему глаза, а следом и полностью упрятать в разбухшие тяжёлые тучи.

            Прошумев над лесом, врывается он и в деревенские улочки, бесится в верхушках деревьев, задирает на старых избах солому. Пыль, бумагу, листья и всяческий мусор вихрем бросает в открытые окна и двери, запорашивает не упрятавшимся в жилище глаза, а то, глядишь, и электрические провода рвёт.

            Тревожно покидают ручьи и луга гуси и утки. Устремляются по домам, как могут, бегут, изо всех сил торопятся. Ветер яростно тормошит их оперенья, сносит застигнутых врасплох с протоптанных тропинок. Но вот домашние птицы всё же достигают спасительной цели. У подворий их встречают хозяева, загоняют в сараи, бегло пересчитывают и сами прячутся по домам, закрывая за собой двери, а потом и окна.

            Ветер ещё свирепствует, ломает ветки старых верб, устраивает настоящий хаос и вдруг, как бы совсем неожиданно, утихает в страхе перед мощью наэлектризованных, навалившихся чуть ли не на землю туч, перед шумом быстро приближающегося дождя.

            Тут и гроза долго не заставляет себя ждать. Зловещая туча, разразившаяся ослепительной молнией и сотрясающим громом, от  края до края охватывает всю деревню. Крупные капли дождя залопотали по крышам, запахла мокрой пылью земля; как из ведра, хлынул ливень, побежали белые потёки по стенам и окнам мазанных глиной хат, забурлили по склонам мутные ручьи.

            Из-за противотанкового яра вошло в село стадо мокрых и продрогших коров. Брезентовый плащ пастуха потемнел и отяжелел от проливного дождя; ноги пастыря расползаются на выбитой копытами, раскисшей тропинке. «Быстрей, быстрее бы в сухую одёжку переодеться,   думает он,   горячего бы попить»…

            Грозе ещё долго бесноваться над всей округой. Ширкая и шипя змеями в завесах дождя, молния за молнией метнутся в жирную колхозную землю и чем вертикальнее они в неё вонзятся, тем раскатистее громам грохотать. Одна из молний расколет старое дуплистое дерево, другая подожжёт соломенную крышу хаты, приютившейся над самым склоном глубокой балки.… А своевольный дождь не успокоится до тех пор, пока не размоет на огородах грядки с рассадой и молодыми побегами, пока не нахлещется, не натанцуется в своё удовольствие…

            Глядя в мокрые окна, сокрушённо запричитают женщины-труженицы: «Ну что за напасть такая?! Напоил бы землю и угомонился.… Зачем же её ещё и с огорода уносить?!» И просьба крестьянок дойдёт до Всевышнего.

            Раздробятся, разлохматятся громадины-тучи, разбредутся по хмурому небу, разбрасывая у горизонтов огненные сети, ворча ослабевающими раскатами грома. Снова засияет солнышко, лёгким паром задымится земля, зелёным изумрудом заблестят на деревьях листья, запоют голосистые птицы.

            А вон уже на просыхающие лавочки подышать озоном старики усаживаются, по лужам ребятишки запрыгали, чинно заковыляли на луга пушистые гусята…. На краю деревни раскинулась весёлая радуга – воду пить из пруда. Пацаны резвятся, кричат, пальцами на неё показывают: жадничает, мол, голубушка, напиться никак не может!

            А летний день продолжается. Длинный, благодатный. Как говорят в народе, такой, что целый год кормит!

                1969 г., 8 мая 2011 г.