Путешествие из Мюнхена в Ашхабад

Многие из нас ездят на автомобилях. Большинству из этих многих нравится такой метод передвижения. Не все из них сидят за рулем целый день. Думаю, редким водителям это по душе. И совсем мало автолюбителей испытали удовольствие ехать несколько дней и ночей к ряду. Кому-то это покажется шуткой: «Как же! Нашел удовольствие – ехать несколько суток за рулем». А вот я люблю ездить на дальние расстояния.

Дважды мне пришлось покорить маршрут от германского города Айхах, что под Мюнхеном до столицы Туркмении – города Ашхабада. Кроме того я ездил из Туркмении в Россию несколько раз. Вокруг северного побережья Каспия. Но здесь расстояние менее четырех тысяч километров. Четыре – пять дней пути. Подразумевается, что за рулем один водитель, и отдых происходит в автомобиле. А вот между Германией и Туркменией что-то около семи тысяч. Это уже нормальный маршрут. Ехать одному на такое расстояние, это скажу я вам, не всякому автолюбителю под силу.
 
    Но начнем сначала. Яша Броцман с семьей приехал из Ташкента в Ашхабад. В Ашхабаде мы работали вместе и подружились семьями. Через пять лет они вернулись обратно в Ташкент. Но нам не были помехой расстояния, разные места проживания. Мы периодически встречались. А в самый разгул независимости бывших союзных республик, вся их семья уехала в Германию. Немцы потому что.

Через три года после отъезда Яша пригласил своих близких друзей к себе в гости. Он это обещал еще, будучи в Ташкенте и вот выполнил свое обещание. Еще он предрекал нам, что мы уедем из Германии на своих автомашинах. И это тоже произошло именно так. Съездить в Германию было не так просто. Приглашающая сторона высылала официальное приглашение, обязательство о нашем содержании. Кроме того он нашел нам работу на месяц. А это было совсем нелегко и тогда, и сейчас. Мало того, у него было даже два варианта трудоустроить нас. Была возможность работать на поле, выращивать какой-то сладкий корень. Несколько раз мы проезжали мимо этих полей. И всегда наблюдали одну и ту же картину: несколько десятков полевых тружеников медленно передвигались в согнутом положении над грядками. Целый день в поле под палящим солнцем. А дело было летом.
      
       Нас было четверо. Кроме меня три наших общих друга приехали из Ташкента: Рустам, его брат Анвар и Семён. Нам предоставилась работа другого профиля. Мужская работа. Это были пескоструйные работы на зданиях. Что это такое? Многоэтажный дом. Подошло время его косметического ремонта. Вокруг него возводят строительные леса. Обносят по периметру на всю высоту защитной армированной полиэтиленовой пленкой. Начинается наружный ремонт. Наша работа была узкой специализации и состояла в том, чтобы очистить от краски балконы изнутри и снаружи.

У них не так как у нас: перекрасил стену, да и дело с концом. Там перед малярными работами необходимо снять всю предыдущую покраску. Потом за дело примутся маляры. А пока что мы оклеиваем балконные двери и рамы, чтобы при очистке стен балкона не повредить стекло, пластик или дерево. Для этого используется обычная полиэтиленовая пленка и скотч. Оклеили. Поднимаем наверх шланги и начинаем работать. Запускается пескоструйная машина. Песок используется только кварцевый. При ближайшем рассмотрении его песчинки представляют собой тончайшие квадратики песка со стороной размером миллиметра полтора. Итак, нам нужны компоненты: песок, воздух и вода. Все это смешивается в пескоструйной машине и под большим давлением по шлангу подается на распылитель. Песок нам привозили в мешках по пятьдесят килограмм. Воду подключали из ремонтируемого здания. Воздух подавал компрессор. Очки, рукавицы, инструменты – этим нас обеспечивал наш шеф.

Несмотря на присутствие воды, пыль стояла столбом. И нельзя допустить, чтобы она вылетела за пределы защитной плёнки. Тут же кто-то из жителей позвонит в инспекцию по экологии. Приедут незамедлительно, словно они дежурят поблизости и только тем и занимаются, что ждут этого звонка. На нашего шефа будет наложен немалый штраф. Подобные случаи были. Кроме того, такие объекты часто посещают работники налоговой службы. Проверяют, не работают ли люди без официального оформления документов. А значит без выплаты всяческих налогов. Поэтому однажды нам пришлось прикинуться обывателями в грязном рубище. Если бы это было в родной Стране, нас – иностранцев в рабочей одежде сразу бы сцапала милиция, и взяла бы с нас деньги. А там мы гуляли по улице возле дома, пока не получили сигнал отбой. Но продолжаем далее. Заклеили трещины между полосами пленки, исключили утечку пыли и работаем.

Это же надо, такие затраты на ремонт зданий, жилых домов. Вообще, сам по себе ремонт здания – это уже для нас редкое исключение. А там – в порядке вещей, да еще таким сложным, недешевым способом. "Дикари-с".

Пескоструйные работы это песок, пыль, остатки старой краски, мусор. Всё падало вниз на тротуар и газон, и мы это потом убирали. На балконе всё подметали, спускали вниз. Из травки на газоне выметали метлой эту смесь мокрого песка и счищенной краски. Собирали в специально заказанный мусорный контейнер емкостью кубов на пять. Потом эти отходы по вызову увозила автомашина. Интересно отношение к инструментам. Наши ребята, коллеги, с которыми мы работали, это дети наших соотечественников, уехавших в Германию. Так вот они бросали ключи, плоскогубцы, лопаты, мётлы и т.д. там, где их настиг конец рабочего дня: на траве газона или пешеходном тротуаре. Здесь, у нас дома это было бы невозможным. Утром ведь ничего не найдешь. Всё подберут и унесут. А там никто ничего не тронет. Никто! Ничего! Поэтому, пусть валяется где угодно, пусть жители этого дома спотыкаются через эти инструменты. Никому из наших молодых ребят до этого дела не было. Пока не предложишь: «давайте уберем», сами не подумают. Что поделаешь – чисто наш менталитет.

Однажды мы ремонтировали одну из пескоструйных машин. Когда неисправный узел разобрали, выяснилось, что сломался какой-то шестереночный блок. Шеф тут же позвонил в нужный магазин в другую местность. После окончания рабочего дня мы поехали в тот магазин. Ехать пришлось километров семьдесят. Шел дождь, вечерело. Магазин был закрыт, но под дверью лежал сверток с нашими запчастями. Вместе с сопровождающими их документами. Оплата произвелась по интернету.  Нам всё было интересно. Для нас в те годы такой вид оплаты был неизвестен. Ну и чтобы новые детали оставляли на улице, и никто их не унёс до нашего приезда, тоже было в диковинку.

Еще был интересный случай в хозяйственном магазине. Мы покупали мётлы, лопаты. Видимо в этом магазине наш шеф часто отоваривался, так что оплата тоже происходила по интернету. Интересно другое. Продавец сам подобрал к нашим лопатам черенки, а затем  гвозди для крепления лопат к черенку. Он лично показал, что шляпки гвоздей не проваливаются сквозь отверстие лопат и длина гвоздей соответствует диаметру черенка. Ну не удивительно ли?

На балконах от нашей деятельности тоже собиралось много мусора. В нашу обязанность входило после завершения работ тщательно всё убирать. Однажды я подмел образовавшийся на балконе мусор, собрал его в пакет и убрал. Когда я уходил, открылась дверь балкона, и появились хозяева квартиры. Муж и жена примерно моих лет. Они что-то сказали по-немецки, но я их не понял. Тогда муж протянул мне монету в пять немецких марок и выразил благодарность. Я сказал: «danke», спасибо, значит, и ушел работать дальше. Дома рассказал об этом всем за ужином. Яша сказал:
 - Пять немецких марок это больше трех долларов США. Это приблизительно твой заработок за два рабочих дня в твоей Туркмении. Ты уже очистил штук десять балконов, а тебе только один раз за это заплатили. Если хочешь, чтобы платили всегда, конечно когда хозяева дома, в следующий раз, постучи в окно и спроси: «machen sauber, оder? – дословно это означало: «сделать чисто, или?...». Ну, то есть по-нашему: если хотите, то я уберу. –  Они это четко понимают и дадут тебе деньги, – закончил Яша. Конечно, это была шутка, которой я не воспользовался.

Шеф наш был интересный парень. Детлев Вавретска, немец чешского происхождения нашего возраста. У него в машине всегда имелся спутниковый телефон. Этакий черный пластмассовый ящичек размером с коробку из-под детской обуви. При необходимости он вытаскивал из автомобиля этот ящик, открывал крышку, выдвигал антенну для лучшей связи, поднимал трубку и соединялся с абонентом. Даже с Ташкентом была связь, ребята пару раз звонили. Еще он всегда возил с собой термос и постоянно пил кофе. Термос был литра на полтора, так что и нас он иногда угощал.

Я изучал немецкий язык девять лет. Пять лет в школе и четыре года в институте. В итоге от нас требовалось умение переводить политический текст в немецкой газете Neues Deutschland без словаря, а технический текст по специальности – со словарем. Вторая часть нам давалась трудней. А газеты в свое время я переводил легко. Несмотря на то, что прошло с тех пор много времени, я с нашим шефом пытался общаться на немецком языке. По-русски он не понимал ни слова. Ну, потом выучил пару матерных слов. Однажды он дал мне задание: из Мюнхена на его второй автомашине проехать шестьдесят километров по уже известному мне маршруту, по пути заправить три канистры дизтопливом. Затем доехать в соседнюю деревню, взять его работника по имени Том. С ним поехать в другую деревню, прицепить пескоструйную машину, залить в нее дизтопливо и доставить её на новый объект. Я справился. Правда, ему пришлось несколько раз повторить свое задание, а затем прослушать меня, чтобы убедиться, правильно ли я его понял.

Иногда шеф работал и сам. Как-то раз мы с ним на объекте работали вдвоем. Он со мной на равных таскал мешки с песком, убирал мусор. Пришлось в этот день отработать четырнадцать часов. Я так наработался тогда, мои мышцы так натрудились, что я дома не мог нормально умыться: руки отекли и не сгибались в локтях. За эту работу шеф в конце рабочего дня подарил мне купюру в сто немецких марок. Тогда евро еще не было. Эта сумма была больше моей двухмесячной зарплаты. Я приехал вечером и похвастался ребятам. Они тут же изъяли у меня эти деньги. Оказалось, что шеф в первый день их приезда выдал им аванс по сто марок, чтобы они могли купить продукты. Так что мои деньги были очень кстати для общего котла. Просто они из скромности молчали. А я из скромности не спросил, откуда продукты. Приехал ведь позже. Жили мы все четверо у Яши. Он снимал в то время четырехкомнатную квартиру. Сейчас у него своя трехкомнатная квартира.

Мы приезжали с работы. Каждому непременно надо искупаться и простирать что-то из одежды. Работа ведь была пыльная. Первый, кто освобождался, помогал на кухне Ирине, супруге Якова. Каждый день вечером на столе был плотный ужин, потому что обед на объекте был легкий. И всегда вечером мы немного выпивали. В основном водку. Нормальная водка стоила от десяти марок. Кушали первое, второе, салаты. Пили чай, кофе. Утром подъем в половине пятого. Но это для дежурного. Он первый идет в ванную комнату умывается, бреется. Как только водные процедуры закончены, будит следующего. А сам начинает готовить бутерброды на завтрак. Тот, кого разбудили, действует по такой же схеме: после туалета и ванной разбудил товарища и помогает по столу. Когда все были готовы, садились за стол и завтракали. После завтрака готовили бутерброды на обед. О продуктах беспокоились накануне вечером. Труднее всего было поднять Андрея – сына Яши. Он тоже работал с нами. Вернее, мы с ним, т. к. он там работал раньше нас. После ужина он уходил гулять со своими земляками из Союза. Приходил поздно вечером. Точнее сказать рано утром. Иногда ему приходилось поспать два-три часа. Что же делать, молодые. Там был целый микрорайон наших соотечественников из Союза. По праздникам слышались из окон наши русские народные песни.

Удобно всё построено. Пятиэтажные дома. Между ними большой газон. А под газоном подземный гараж. Каждой семье из этих домов выделено одно место в гараже. Остальные, у кого больше одной автомашины, на открытой автостоянке. В гараж можно пройти из собственного подъезда через подвал. В подвале для каждой семьи есть отдельное запирающееся помещение. Из подвала через гараж можно пройти в подвал соседнего дома и войти в его подъезд. Всё так устроено, как будто это для людей. Вокруг домов везде высажены цветы. За ними ухаживает садовник. Он же регулярно стрижет газоны, убирает мелкий мусор. На площадке для мусора несколько контейнеров, предназначенных для разного вида бытовых отходов. Бутылки, стекло – это отдельно. Крышечки от бутылок, пивные банки – в другом контейнере. Ну и просто контейнеры для мусора. И всё это жильцы у себя дома сортируют в разные емкости. Каждый контейнер почему-то легко открывается и закрывается. На полу рядом никакого мусора нет. Чудаки! Неужели к ним так регулярно ездит «мусорка»? У нас всё проще. Там, где рядом с переполненным контейнером выкинули недоеденные продукты, там же лежит и сломанная стиральная машина. Там же корова кушает прямо из контейнера использованную туалетную бумагу. Молоко нагуливает.

Но о работе. Отъезд в шесть утра. Иногда до места работы добирались два часа. Однажды работали на здании проектного института. В просторных отделах за столами сидели молодые девчата в коротких юбках. Они все время поглядывали на нас в нашей робе и посмеивались. Мы ведь все были инженерно-технические работники. Среди нас были начальник ПМК, главный инженер СПМК, заместитель председателя строительного кооператива и инженер автопредприятия. Но это там, в Союзе мы руководители. А здесь рабочие пескоструйной машины. И одежда соответствующая. Нам с непривычки было неловко.

Работа была не из легких, но нас вдохновляло то, что за эту работу нам хорошо заплатят. Наши коллеги, Андрей и двое его товарищей получали здесь по двенадцать-тринадцать марок в час. Однако наши ожидания не оправдались. Нам, как и везде временным рабочим, Детлев заплатил гораздо меньше: из расчета семь – восемь марок в час. Но одна тысяча двести марок, которые он выплатил каждому в конце работы, это для нас были хорошие деньги. Да еще ребятам дал в качестве аванса по сто марок. А мне (я приехал на пять дней позже) за работу подарил сто марок. Вот уже одна тысяча триста. А это почти восемьсот долларов. Дома у нас тогда была заработная плата не более тридцати долларов в месяц.

Однажды в перерыв Рустам, начальник ПМК, сидел и о чем-то сосредоточенно размышлял. Я подошел и спросил:
 - О чем задумался?
 - Да я тут прикинул…, получается, что я сейчас в день зарабатываю столько, сколько мои рабочие в месяц не зарабатывают. Слушай, в какой стране мы живем, а? – Я со знанием дела бойко ему ответил:
 - В Советской, а ты думал?...
 - Да, пошел ты!

  Как-то мы работали на здании жилого дома, на первом этаже которого находился продовольственный магазин. Люди шли в дверь этого минимаркета с трех сторон, а мы им оставили возможность проходить только по центру, под навесом, привязав между боковыми стойками навеса ленточки. Потому, что сверху летел мусор. Но народ не смотрел на наши ленточки. Они как бы упорно хотели, чтобы им за шиворот попал мусор. Всё это выглядело так наглядно, что создавалось впечатление, будто они специально хотят, чтобы им досталось штукатуркой по затылку, и чтобы у них возник повод учинить скандал по той причине, что они не могут нормально пройти в свой магазин. Человек пригибается, рукой поднимает ленточку и проходит. Когда ему на голову попадает кусочек штукатурки, он удивленно поднимает голову:
 - Was ist das? –  Немцы, что с них взять! Тогда Рустам сказал:
 - Смотрите, эти немцы нарываются на международный скандал. Витя, ты как понимающий по-ихнему, должен стоять там внизу и что-то им говорить. – Я согласился, тем более что говорить всегда легче, чем работать физически. Со мной всегда был маленький русско-немецкий словарь. Через десять минут я как заправский немец, каждому приходящему покупателю говорил по-немецки: «Внимание! Здесь на голову падают камни! Обходите там». Это мероприятие помогло. Немцы, аккуратный народ, пошли по указанному мной пути. Но моим коллегам стало тяжелее работать. Семену Васильевичу такой выход из положения был не по душе. Это продолжалось часа два. Дважды Семен кричал сверху что-то вроде:
 - Кончай ерундой заниматься, иди работать.
 - А как же немцы, а как же международный скандал? –  спрашивал я и показывал на проходящих мимо покупателей.
 - Ничего с ними не случится, отряхнутся и дальше пойдут. – Но мы, конечно, не могли этого допустить.

Семен Васильевич старше меня на три-четыре года. Он поразмыслил о чем-то и спустился на тротуар. Вдоль магазина на проезжей части улицы была отгорожена площадка для свободного подъезда автомашин, которые привозят в магазин товар. Стоят такие конические оранжевые пластиковые столбики вдоль бордюра, и никто не паркует на это место автомобили. Семен взял и рассредоточил эти столбики. Освободившиеся принес на охраняемую мною опасную зону, соединил их строительной ленточкой. Народ стал обходить опасное место без моих окриков. Немцы, понимаете? Вот уж дисциплина! Как роботы.
 - Иди, работай, - сказал мне с довольным и деловитым видом Семен. – Все наши одобрили его находчивость:
 - Что, Витя, не дал тебе Семен побездельничать? – усмехался Рустам.
 - Да я и сам уже чуть язык не сломал, хотя приятно было с немцами пообщаться, – ответил я и взобрался на строительные леса.

Дня три мы работали где-то в центре Мюнхена. Хотя там этих центров столько, что не разберешься: город – миллионер. Жилой дом. Рядом зеленый сквер. Очень чисто. Тропинки. Высокие деревья, кустарники. Здесь жители ближайших домов выгуливали своих четвероногих питомцев. Сквер имел форму треугольника. Длиной метров сто пятьдесят. С одной стороны дорога, с другой река, с третьей – тротуар, за ним жилые дома. Обычно тамошние городские жители во время выгуливания собак носят с собой полиэтиленовый пакет и лопатку. Собачка сходила в туалет, хозяин сразу же собрал это лопаткой в пакет. Для нас смешно, но это факт. Принятый порядок. А в этом сквере все выгуливали собак без пакетов. Видимо на то было соответствующее разрешение. И как на грех на нашем объекте отсутствовал биотуалет. Мы считали, нам очень повезло, что рядом есть такой чудесный скверик. Мы тоже ходили туда прогуливаться. Без пакетиков.

Как-то Рустам на пыльном стекле окна третьего этажа в шутку вывел пальцем наше отечественное слово из трех букв. Я подумал, что нас сразу же вычислят и сказал ему об этом.
- Да они же ни слова по-нашему не понимают, - ответил он. – Меня осенило:
- А если бы ты прочитал слово «penis» на их языке, догадался бы, о чем речь?
- Да ладно, шуток не понимаешь, – сказал он и стер надпись. Не хочу сказать, что я был умней, но вдали от Родины мы помогали друг другу не только делом, но и мудрым советом.
 
Мне поручили балкон на шестом этаже. Я выполнил задачу. Когда я оклеивал окно и дверь, заметил, что дверь не заперта. После завершения работы и уборки мусора я снял туфли, чтобы не оставлять грязных следов и прошел в квартиру. Мне не терпелось ознакомиться с бытом жителей дикого Запада. Обыкновенная однокомнатная квартира. Чтобы быть объективным в оценке уровня жизни, я исследовал всю жилплощадь. Осмотрел кухню, всю кухонную утварь. В комнате стоял гарнитур типа жилая комната. Открыл шифоньер, разглядел одежду, посмотрел посудный шкаф. Я для себя заметил, что люди не стремятся напичкать шкафы и гарнитуры кожей, хрусталем, дорогими сервизами. Все было в достатке, но не вызывающе. Конечно, нельзя судить о социальном положении и приверженности нации к обстановке своего жилища лишь по квартире отдельно взятой семьи. Вот если бы все пройденные мною балконы были незапертыми…

На территории одного частного пансионата нам нужно было очистить от краски стены плавательного бассейна размерами десять на пять метров. Всю площадь бассейна по верху мы закрыли пленкой. Оставили только лаз для спуска внутрь. Шеф привез герметически закрывающийся костюм, напоминающий легкий водолазный. В его комплект входили герметический шлем и рукавицы. Андрей надел этот комплект. Мы его полностью упаковали, и он спустился в бассейн. По отдельному шлангу от компрессора в шлем подавался воздух, который стравливался через клапан. Сверху прикреплен фонарь. Всё как положено. Запустили машину, и пошла работа. Пленка от напора воздуха из компрессора, стала пузыриться. Еще немного и прорвется. Открыли щелку. Пошла пыль. Работы остановили. Наружу не должно вылетать ни одной пылинки! Что делать? Позвонили шефу. Он привез какие-то фильтры, марли, через которые выходил избыток воздуха, а пыль оставалась в фильтре. Но работа была не простой. Там под пленкой была такая жара, что Андрей через каждые пятнадцать минут выходил на поверхность весь мокрый. Он расстегивал костюм и проветривал одежду. Два дня мы работали на этом бассейне.

Интересно нам всем было – женатым мужчинам оторваться от семейных обязанностей, жён, детей; пожить гурьбой, как в общежитии, поработать физически и привезти еще денег домой.

  Выходные дни мы проводили вместе. Были в музеях, зашли в католический собор. Сидели там, в прохладе, пока не начали сходиться верующие на мессу. Там служение проходят сидя на длинных скамьях с маленькими полками перед сидящими. Ездили отдыхать куда-нибудь, например, в зоосад города Аугсбурга, что в двадцати пяти километрах от Мюнхена. Уж не помню, какие там были звери. Что-то очень экзотическое. Запомнилось другое. У немцев очень вкусное разливное пиво. Яша стремился, чтобы мы попробовали как можно больше сортов местного пива. До моего приезда они даже побывали в городе Аугсбурге на ежегодном празднике пива. В этот день происходит презентация каких-то новых сортов, и пьют его много и главное, бесплатно.

  Мы обошли некоторые районы зоосада, и подошло время обеда. Заказали в пивном баре соленые хлебцы, сардельки с томатным соусом и приправами. Но это так, для утоления голода. А под пиво у нас с собой имелась вяленая рыба. И вот мы сидим впятером. На столе бокалы с пивом, сардельки и много рыбы. Мы её чистим, кушаем, запиваем пивом и поначалу думаем, что все вокруг тоже хотят рыбы. Весь стол в рыбьих очистках. Все на нас смотрят. В чем дело?
 - Яша. Что такое, почему они нас разглядывают как в зоопарке? – спросил Рустам.
 - Во-первых, а мы разве не тут? – ответил Яша. – И потом: вы видели где-нибудь здесь рыбу вяленую? И не увидите. Они тут рыбу предпочитают живую, приготовленную на месте. А вяленую, да еще с пивом никто не употребляет. –  Теперь мы всё поняли.

В следующий выходной день мы ездили за сто километров в действующий монастырь. В картинах, макетах мы увидели историю развития монастыря и жизни местного населения в далеком прошлом. После посещения экскурсионных мест зашли в пивной бар, в котором их же специалисты варят пиво. Мы взяли свиные рульки с хрустящей корочкой, которые предварительно держат в рассоле, затем готовят на жару, как гриль. А к ним пиво. Светлое и темное. Пиво подавалось в фирменных бокалах, на которых выгравировано название и цветное изображение монастыря. Бокалы литровые и пол-литровые. Два зала: открытый и закрытый зимний. Мы сидели в открытом зале, где посадочных мест было за сто. Вокруг разноязычный говор, шум. Там были и поляки, и немцы, и чехи, и мы, и кого только там ещё не было. Это было вкусно. После завершения трапезы, Яша сказал:
 - Витя, давай возьмем тебе на память один бокал. – Я никак не мог согласиться. Стеснялся. Я думал, что это как бы своровать. На что Яша попросил нас подождать и посмотреть как: «вон та группа из шести поляков будет уходить». Эти ребята допили пиво, встали, спокойно собрали все свои шесть литровых бокалов в рюкзак и пошли. Никто им слова не сказал.
 - Здесь процентов пятьдесят бокалов разбирают на сувениры. Потому-то тут такое дорогое пиво. Всё учтено. За всё оплачено, – сказал Яша. Тогда я взял с собой на память пол-литровый бокал.

За рулем все мы ездили по очереди, чтобы иметь опыт езды по дорогам иностранного государства. Это, несмотря на то, что все пили пиво. Там полиции на дорогах нет. Превысил скорость, и если тебя радар сфотографировал, по почте придет письмо. В нём вам сообщат: с какой скоростью ехали, а также величину штрафа и срок оплаты. Но о радаре вас заранее предупредит «шильд» – указатель.

Так же уезжали домой. Подремали после обеда. В пять часов вечера сели поужинали с водкой. Прощальный ужин всё-таки. И поехали. Почему вечером? Потому что задача была такая: ночью проехать по территории западной и восточной Германии, чтобы по Польше ехать днем. Уж больно много в этой стране в ночное время на дорогах было случаев рэкета. Не я так выражаюсь. Там все это так называли. Украинские бандиты контролировали всю польскую автотрассу, по которой все ехали в Союз. И все инциденты, как нам рассказывали бывалые люди, случались ночью. Чем ближе приближался день отъезда, тем чаще мы советовались на эту тему. Тем больше озабоченности ощущалось на наших лицах. Ночь в пути прошла незаметно. Несколько раз останавливались. В шесть часов утра мы были на польской границе.

Приехали. Вот она позади за спиной германская территория, а вон там в ста метрах впереди польская автозаправочная станция, где нам нужно было заправить машины. Проехали польскую таможню. Но что такое? Яша на своем автомобиле застрял на ровном месте буквально при въезде на заправку. Стоит и с кем-то разговаривает. Мы все уже вышли из машин. Решили, что он встретил знакомых. Оказалось всё гораздо проще. Это рэкет. Несмотря на то, что уже не ночь. Требуют по пятьдесят немецких марок с каждого автомобиля. Когда в процессе  переговоров выяснилось, что мы без откупа никуда не уедем, Яша сказал им, что нам надо здесь заправиться. Но и этого нам делать не рекомендовали. У них уже подъезжали следующие клиенты, поэтому мы здесь им только мешали. Вся наша касса была у Яши. Он заплатил. Бандиты дали нам сопровождающего, который довел нашу колонну из пяти машин до ближайшей заправки за городом по пути нашего следования. Мы на клочке бумаги записали имя главаря этой шайки. Он сказал, что контролирует западную половину Польши. Если нас кто-то еще остановит в этой части страны, то мы должны сказать его имя и нас отпустят. Что-то наподобие Азата. Хотя все они чистокровные украинцы.

Хорошо. Хотя, что там хорошего. Мы лишились двухсот марок из нашей общей кассы. На Яшину машину рэкет не распространялся, так как у него были немецкие номера. А у нас транзитные. Он нас сопровождал до Львова. Заправились, позавтракали. Едем дальше. Чтобы пересечь Польшу, надо проехать около полутора тысяч километров. Не проехали и семидесяти километров, нас обгоняет автомобиль и прижимает к обочине. Сзади еще пара машин. А это уже очередные бандиты. Вышли из авто, началось то же самое. Мы – ни в какую. Называем имя нашего поручителя, первого, то есть бандита. Они: «не знаем такого, это наша территория» и всё тут. «Как же так, - говорим мы, надо же какие-то правила соблюдать!». Поскольку мы не соглашались с их доводами, один из них сунул руку под свою джинсовую куртку. Там на поясе точно что-то выпирало, но что конкретно - мы не видели. Подсели по одному человеку к каждому из нас в машину и предложили свернуть с трассы на проселочную дорогу, чтобы так сказать в спокойной обстановке продолжить мирные переговоры. Тут уже всё стало серьезно. Внутри организма что-то вибрировало. Как-то было неспокойно на душе. Руки дрожали. Мы ведь недаром ехали по Польше днем. Ночью там даже были случаи со смертельными исходами. Видимо ошиблись.

Вдали от автотрассы мы стали сговорчивее. Самое интересное, что мы не видим их всех и не знаем, сколько у них машин, сколько людей. Знаем только, что у них все схвачено с местной дорожной полицией, таможней и пограничниками. В общем, препираться нам не позволили. У них явно не было настроения шутить с нами. Лица чисто бандитские, несимметричные, угрюмые; носы кривые, уши неодинаковые. Видно, что по этим физиономиям неоднократно чем-то прикладывались. В результате торгов и уговоров отдали им сто тридцать марок и коробку немецкого баночного пива. Поехали. Буквально через триста метров на автотрассе был подъем, а за ним стояла машина дорожной полиции. Ну, там все схвачено. После этой встречи и нервного потрясения у меня весь завтрак куда-то провалился. Я ощутил чувство голода. Ехал и что-то жевал из дорожного запаса.

Настроение несколько упало. Нам еще ехать и ехать по этой Польше, а уже два рэкета претерпели. Двигаемся дальше. Наконец-то пришло время обеда. Да и восемьдесят процентов пути уже позади. Остановились возле какого-то придорожного рынка, разложили на капоте одного из авто провизию и приступили к обеду. Людей вокруг много. Здесь не страшно. И как-то незаметно подошли трое:
 - Ну что, ребята, отдыхаете? – тут уж мы ничего опасного не ожидали.
 - Да, обедаем вот, – ответили мы.
 - За дорожку платить будем? – Черт побери! За что нам  наказание такое! Кругом толпа народа. Мы вроде бы и не боимся. Начинаем спорить, выражать наши претензии. Оказалось Азата они знают, а тот, который второй – он самозванец. Они мол, разберутся, кто там хозяйничает. Но нам-то от этого не легче: «дорожку надо оплатить»!

  Мы пустились на уговоры, пытаясь их разжалобить. Никаких положительных результатов. Они на работе.
- У нас только и осталось на взятки ментам мелочь по пять марок, да на заправку, – плакались мы этим мутантам.
 - Смотрите, ребята, - сказали они. – Вам еще двести километров до границы. Мало ли что может случиться. –  Мы знали, что может случиться. О таких случаях нам ещё в Германии рассказали. Едет водитель на скорости сто двадцать километров в час. Вдруг на его пути неожиданно возникает машина поперёк дороги. Резко по тормозам, машину заносит, она переворачивается. И все дела. А то и стреляли по шинам. И это за то, что не дал мзду. «За дорожку платить надо».

Но мы всё же, шутками и всякими отговорками пытались уменьшить испрашиваемую сумму. Она везде была одинаковая: пятьдесят немецких марок с машины. Собрали им из своих карманных расходов марок восемьдесят.
 - Ну, хорошо, - сказал один из них. – Пивко везете? Мы уж не будем у вас в багажниках ковыряться. – Пришлось им выделить еще коробки полторы баночного пива.

После этого Яша так придавил акселератор своего Опеля, что мы за ним едва поспевали. Через час он вдруг резко свернул вправо, в лес. Заехали в лесную чащу по какой-то грунтовой дороге. Там несколько развилок.  Ещё раз вправо и остановились. Я понял: мы заметали следы на случай ещё одного рэкета. Нужно было поспать часок. Ночью пересекли польско-украинскую границу. Маленький парадокс. Чтобы не спать, я жевал зерна жареного кофе. Но жевал, когда меня одолевало желание подремать. А кофе начинал действовать через несколько часов, в основном, когда мы останавливались на отдых. В общем, вразнобой с караваном.

И так, что же в итоге? Мы выехали в глухую ночь, чтобы Польшу проехать в дневное время и избежать рэкета. Если бы выехали по нормальному распорядку – утром, скорее всего нам пришлось бы встретиться с бандитами не более чем один раз. А так – три. Они ведь ночью в основном спят, как люди. А работают днем. Век живи, век учись.

А руководителя первой группы бандитов я почему-то запомнил по его кривому, видимо когда-то сломанному носу. Через два года я столкнулся с ним лицом к лицу, но тогда он почему-то не принял никаких мер. Видимо ждал кого-то. А может быть я ушел?

Ночь прошла в томительном ожидании на таможнях и погранпостах. Ранним утром мы подъезжали к городу Львову. Тут тоже свои рэкетиры. Пост ГАИ. Гаишники нас проверяют. Они знают, что у нас нет аптечек, огнетушителей. За это берут штраф. Но это только до Львова. А дальше законы другие.
 - Остановит, -  учил нас Яшин родственник, - не выходите из машины, ремень не отстегивайте, пока он не подойдет. Иначе скажет, что вы ехали без ремня. –  За это тоже штраф.

Так доехали мы до деревни, где у родственников Якова Ивановича переночевали. У меня до этого пункта автомашина была полна вещей. Набрали всякой всячины в Германии. Мы там попали на вынос из домов ненужных предметов быта. В общем, холодильник и печь-духовку я оставил здесь, в деревне. В подарок добрым Яшиным родственникам. Хорошие люди. Пусть пользуются. А у меня теперь открылся нормальный обзор из автомобиля. Здесь мы распрощались с Яшей. Он вручил нам нашу кассу, которую мы отдали ему на хранение до границы.

До Киева мы ехали вместе в четырех автомашинах. Дальше мой путь шёл в Туркмению через Ростов, а они двинулись на Ташкент через Москву. У них был вариант доставить автомобили из Москвы в Ташкент транспортным самолетом. Этот вариант не прошел. Ехали самоходом. Только лишние километры на крюк ушли. Распрощались. Мне выделили остаток моих денег. Конечно, мы скупились на дорогу. Продукты, подарки домой, штрафы, рэкет. Но еще марок восемьсот оставалось.

Дорога. Один на всю Страну. Еду в своем маленьком Опеле Кадете. Лес Карпатских гор давно сменился на поля бескрайних равнин. Трасса проходит по населенным пунктам, поэтому приходится ехать не спеша. Почему-то я избрал путь не по главной трассе, а через Кривой Рог, затем Донецк и Мариуполь. Там дорога тоже неплохая, но длинней. Зато меньше милиции. Один раз десять марок пришлось заплатить двум гаишникам за превышение скорости в населенном пункте. Я предложил:
 - Пять марок.
 - Каждому, – поправил меня лейтенант. На том и разошлись. В пути обогащаюсь опытом. Когда дорожный указатель извещает, что до поста ГАИ осталось столько-то километров, я уже знаю, где меня будут ждать. Они выставляют машину за два-три километра до поста. Замеряют скорость движения.

В Донецке долго не мог обменять марки на гривны. Один пожилой мужчина заметил, как я на автостанции обратился в кассу, и предостерег меня:
 - Осторожно, сынок со своей валютой. Это Донбасс, тут шахтёры живут. Есть среди них разные люди. Охотники за такими деньгами тоже есть. – Я поблагодарил за предупреждение и быстренько покинул этот город.

Дорога, дорога …. Один пейзаж сменяет другой. Только что был лес. Теперь поля. Потом деревня. Через десять километров будет город. Вот здесь в лесочке можно пообедать и отдохнуть. Остановился. Но невозможно пройти к деревьям. Все тропинки загажены остатками человеческого присутствия. Не только пустая посуда, бутылки, газеты, огрызки, но и органические продукты жизнедеятельности. Решил проехать дальше. Там, где неудобно подходить к лесу, где лес подальше от дороги, там и выйду. Пока нашел место, стало темнеть. Наконец остановился. Очень нужно в туалет. Прошел в лес. Иду осторожно, чтобы не попасть ногой в дерьмо. Потом в машине целый день будет вонь стоять. Большинство наших соотечественников присаживаются прямо на тропинке. Так удобнее: кусты не мешают. 

Ушел так далеко, что машину не видно. Через пять минут иду обратно. Пришел к автомобилю, но в него попасть не могу. Ключа в кармане не оказалось. О плохом даже думать боюсь, ищу вокруг машины. Бесполезно: случилось то, чего больше всего опасался. Ох уж это трико! Кармашки такие мелкие. Только присел, ключ выпал. Темнеет быстро. Фонарик в машине есть. Там и спички есть; я запасливый. Но машина заперта. Быстро по тропинке спешу обратно в лес. Тут уж не до осторожностей. Найти бы то место, где я сидел, а потом уж ключ искать. В лесу совсем темно. Подключаю все свои способности, интуицию, способность различать запахи в темноте и прочее. Кажется здесь. Надо же! Шарю руками по траве. Где-то я тут был. Передо мной темная стена леса. Где же ключ? В мыслях уже представляю себя всю ночь бодрствующим на улице возле машины. Ни денег, ни одежды. Всё в машине. Ой! Нашел! Спасибо тебе Яша за то, что ты к ключу прикрепил большой брелок. Длинными прыжками прямо на слабый просвет, к автотрассе!

Поужинал в машине. Поехал дальше навстречу тьме. Ближе к полуночи остановился на обочине и несколько часов крепко спал. Но утром почувствовал, что от меня исходит запах лошадиного пота. Три дня уже не мылся, потел. Одежда грязная. С собой есть запас воды. Обмоюсь кое-как да переоденусь. Нашел перелесок. Деревца стоят невысокие, редкие вдоль проселочной дороги. Свернул, вышел из машины, разделся полностью. Помылся, обтираюсь. Откуда ни возьмись колхозный грузовик с доярками или кого там еще несёт! Я попытался спрятаться за машиной. Обратили на меня внимание. Водитель даже притормозил. Наверное, подумал, что кому-то плохо. А может быть высматривал ещё кого-то рядом со мной, поскольку я в голом виде. Хотели эротических подробностей? Получите! Обмотал бедра коротеньким полотенцем и выпрямился. Утро, конечно, было прохладное, не для купания, но пришлось потерпеть. Им было весело. Машина удалялась, а я так и стоял, пока не перестал слышать задорный смех.

Забегая вперед, скажу, что спустя два года я опять ездил в Германию. Яша отдал мне свой Опель Рекорд, на котором он нас тогда сопровождал до Львова. Но теперь я учел все недостатки первой поездки. Взял на работе маленький просроченный автомобильный огнетушитель. Вымыл его, высушил и положил в него конфеты. В Германии любят наши конфеты. Взял с собой автомобильную аптечку. Пустую. В аптечку положил несколько гаечных ключей. Дорога ведь не близкая. Здесь в одном рассказе собраны впечатления от двух поездок.

Вообще-то, по поводу длинной дороги у нас был отдельный разговор за прощальным обеденным столом. Я говорил, что в Ашхабаде перед поездкой на объект за двести километров всегда ставлю свой Уазик на смотровую яму и весь его проверяю состояние: осматриваю двигатель, ходовую часть, проверяю крепления: болты, гайки и т.п. А тут нужно ехать на расстояние более шести тысяч километров и мы вот так передали машину с рук на руки и поехали? Даже не проверили как там под днищем? Для меня это было непривычно и страшно. Поэтому Яков поехал со мной к мастеру, который на подъемнике осмотрел автомобиль, но так и ничего не выявил. Что же это за качество такое, что даже не надо гайки подтянуть перед дальней дорогой?! Машине ведь двенадцатый год! Мы к этому не привыкли.
 - Давай хотя бы камеры вставим в шины, - попросил я его. – Если будет прокол, в первой же мастерской камеру заклею и дальше поеду. А с продырявленной шиной я уже ничего в дороге не смогу сделать. Купили камеры, поместили в шины. Кстати, их не так-то легко было найти. Там даже трактора ездят на бескамерных шинах. Второй свой рейс я ехал осенью, в октябре.
 
В ашхабадском аэропорту перед вылетом в Киев (маршрут Ашхабад – Киев - Мюнхен) у меня проверили содержимое огнетушителя. Я высыпал конфеты на стол. Работница таможни вопросительно смотрит на меня. Молчу. Подошел опытный работник. Развернул конфету, разломал её на две части. Внутри конфеты начинка. Тоже смотрит на меня. Тем временем рядом уже лежат гаечные ключи, извлеченные из автоаптечки.
- Да за машиной я еду, понимаете! В Германию. – Теперь они всё поняли. А как мне это в пути помогло! Первый же инспектор ГАИ на Украине был сильно удивлен, когда потирая руки, остановил меня и увидел на задней панели автоаптечку.
 - Что, и огнетушитель есть?
 - Да, показать?
 - Не надо, Ты что же, купил это в Германии?
 - Нет. С собой привез. – Он, удивленно глядя на меня, вернул мне документы и пожелал удачной дороги. Видимо, я у него был первый такой предусмотрительный автолюбитель.

Украина. Что такое таможня? Кто эти люди – таможенные работники? Они что же, родились таможенниками? Нет. Это индивидуумы, которые до здешней работы были такими же людьми, как и мы. А теперь под влиянием старших коллег, а также под напором сложившихся обстоятельств, требований руководства, своей индивидуальности, финансового состояния и других субъективных причин они превратились в человекоподобных существ, которые ни на минуту не представляют себе жизнь без ежедневного дохода в виде наличности. И даже в выходной день, когда он сидит у телевизора и смотрит футбол, то нет-нет и задумается о чем-то своём. В который раз уже в его голове проскользнет мысль, что если бы он сегодня работал, то принес бы домой столько-то денег. А так – пролёт. Не надеюсь, но мало ли…. Вдруг среди таможенников есть честные люди. Если честный таможенник читает эти строки, то это не про Вас. Это про тех, кто в выходные футбол смотрит.

И вот час тридцать ночи. Я приехал на украинскую таможню. Стоят несколько транзитных  автомашин. Спрашиваю у пограничников, где работник таможни. Не знают. Скоро придет. Проходит час, два. Ближе к утру. Наконец через пять часов он открыл окошко. Оказывается, он никуда не уходил. Просто спал. И если бы ему через погранцов предложили деньги, то мог бы проснуться, и мы были бы дома на пять часов раньше. Или уж хотя бы поспали за это время. А то ведь всю ночь на ногах. Вдруг он появится, а мы проспим его. Имеется большое желание закрыть его в этой будке и поджечь, но мы услужливо протягиваем в окошко документы. Он принимает бумаги, ставит печать и говорит:
 - Страховка десять марок, – немецких марок! Ах, ты ж!... Где Германия, где Украина! Но ты ему плати немецкие марки.

Перед тем как проехать на досмотр, я с ужасом вижу знакомую физиономию. Это предводитель банды, которая нас встретила два года назад на польско-украинской границе. Сейчас я приехал через Словакию в украинский городок Чоп. Но он и здесь хозяйничает. Хотя тут недалеко. Мало того, он подошел, как нормальный гражданин, поздоровался и спросил:
 - Далеко ехать?
 - До Туркмении, - ответил я как кролик перед ужом.
 - Счастливого пути, сказал он мне.
 - Спасибо, - а сам думаю, «где же твои сподвижники? Чтоб тебе!…». Что-то их не видно нигде. До этого он долго общался с пограничниками. Потом куда-то ушел. Молодой пограничник спросил у своего матерого напарника:
 - Кто это?
 - Да это мукачевские бандиты. – Что бандиты, я знал и раньше. А теперь мне стало известно, откуда они. Я решил объехать этот населенный пункт – город Мукачёво стороной. К утру на таможне собралась вереница машин. Я решил непременно оторваться от общей массы. Как только отъехал от таможни, сразу же набрал скорость и гнал как можно быстрее до первого инспектора, о котором я уже сказал. Все время я ожидал встречи с рэкетирами. Пока что их не было. А когда настало время заправки, заехал на АЗС. Уже начинало светать. Но в двух километрах еще горело зарево от большого населенного пункта. Я спросил у оператора заправки:
 - Что это за город?
 - Мукачёвка, - ответил он. – Вот тебе на! Убегал, убегал и приехал к ним домой. «Ну, уж тут точно они где-то меня поджидают», - подумал я. Быстро в машину и вперед. Но бандитов так и не встретил. Видимо они пошли по другому маршруту или сегодня это была просто разведка. Но двумя днями ранее на чешско-словацкой границе таможенники раскрутили меня на пятьдесят марок. Нужно было оплатить какую-то страховку, без которой невозможно дальнейшее движение. Все равно мол, без документа меня по дороге потом оштрафуют и вернут обратно. Оплатил:
 - Давай документ.
 - Какой документ?
 - Ну, ты же сам сказал, что остановят!
 - Не остановят теперь, езжай.

Надо признаться, что я по своей глупости потерял ещё сто марок в Чехии. Яша меня предупреждал:
 - Когда пройдешь чешскую таможню, найди в здании окошко и заплати деньги. Они скажут сколько, но не много: марок двадцать. Тебе выдадут бумажку, типа страховки, прилепишь её к стеклу. – Я не нашел окошка. И поехал. В середине Чехии меня остановили полицейские и взяли с меня штраф сто немецких марок. И выдали такую бумажку.

Проехал Украину, опять их таможня. Стоят наши соседи, земляки. Веселые, добрые!
 - Так, придется снимать панели с дверей,  - сказал один из них.
 - Это почему?
 - Ну, проверка на предмет провоза наркотиков, оружия.
 - Слушай, немцы, чехи, словаки не проверяли, а вы умней всех?
 - Ну, это их проблемы. – Тут уж пошла и ругань, и перепалка, и уговоры. Ничего не действует. Только деньги. Ищу старшего. Какой там! Он будет утром. В конце концов, после обоюдных неприятных реплик он смирился. Обиделся. «Езжай, давай отсюда!». Я не ожидал такого поворота. Дал ему шоколадку для его ребенка.

В метрах ста Россия. Подъехал. У меня ещё не прошел стресс от украинцев, а тут уже наши пограничники подходят. «Что же этим от меня потребуется?». И вдруг, о Боги! Сережа Потягов, прапорщик российских погранвойск. Родной брат моего товарища из нашей деревни. Это же надо!
 - О, Витя, привет! Ты откуда? – Объятия, вопросы, ответы.
 - Коля, ну-ка быстренько оформляй этого товарища. Его мама ждет через сорок километров. –  Вот оно счастье! Не всю же дорогу – «поперёк»! Иногда и везёт.

Закончились украинские леса и равнины, пошли российские степи. А тут уж и родные места. Правда ночь, да и туман к тому же. Доехал. Пять дней побыл дома и поехал дальше. По России ехать легко. Тут трасса почти везде проходит по густонаселенной местности. Не боишься остаться один на сто километров степей. А вот он Казахстан. Степь, полупустыня? Можно ехать десять, сто километров и никого, ничего не увидеть, кроме дороги. Смотришь вперёд – кромка горизонта где-то выше тебя в десяти километрах. Просмотришь в зеркало заднего вида – точно такая же картина. Будто постоянно едешь в яме. Дорога прямая. Дорожное покрытие, как правило, плохое. Машин мало. Кажется, сломается автомобиль, и сгинешь здесь в одиночестве. И вдруг коровы в степи. Значит, где-то есть аул. Но его не видно. Возможно, вон там впереди блестят на солнце крыши домов. Нет. При подъезде оказалось кладбище со своеобразными небольшими склепами в виде домиков с крышами. Говорят, что в давние времена казахстанские поселенцы, чтобы застолбить за своим поселением как можно больше земельного пространства, устраивали свои кладбища далеко от аула. Вся земля между аулом и погостом принадлежала жителям аула. Почему-то, как правило, кладбище расположено у дороги, а аул где-то за горизонтом.

День. Казахстан. Город Гурьев. Теперь он уже Атырау. Днем раньше я остановился у друзей в Волгоградской области. Еду уже часов пятнадцать. Надо бы отдохнуть. Вот река Урал. Деревья. Остановиться бы здесь. Но тут много людей. Проехал город. Теперь бы встать, но нет тени. Хоть бы дерево, а то растут вдоль дороги кустики ниже машины. Но дорога уплывает под капот, а впереди однообразная картина: от испарений всё на горизонте плывет в полупрозрачной дымке. Везде сплошная равнина. Хочется спать. Веки слипаются, я их удерживаю силой. Жду небольшое деревце. Но на десятки километров ничего подобного нет. Когда уже не в мочь, останавливаюсь, съезжаю на обочину автотрассы, бросаю на землю рядом с машиной покрывало и пытаюсь хоть часок поспать.

Жара и ветер. Солнце почти в зените. Тень от машины едва меня прикрывает. Несмотря на ветер, мухи не дают покоя. Укрываю лицо полотенцем, туда же прячу руки. Как только закрываю глаза, сразу же в сознании проплывают машины, серое полотно дороги, степь и цветные «канарейки» ГАИ на обочине. Мысли о том, что ещё предстоит преодолеть, не дают расслабиться. Лежу на спине и жду, когда усталость возьмет своё, и я усну. Постепенно наступает какое-то забытье. Очнулся! Смотрю на время. С того момента, как остановился, прошло тридцать минут. Спал я или нет? Не знаю, но желание спать прошло. Все-таки мухи, шум от проходящих машин, ветер, пыль не дают возможности нормально отдохнуть. От вялости и усталости не избавился, но спать хочу. Еду дальше. Что можно увидеть в такой местности, где ничего нет? Дорога с гравийным покрытием. Где-то гравий, а где-то просто камни, которые вылетают из-под колес и бьют по днищу автомобиля. И при разъезде со встречной машиной замедляешь ход до минимума, потому что боишься, попадания камней в стекло. Вдали виднеется автобусная остановка. Приближаешься и видишь: знак перекрестка, еще знак пешеходного перехода. Дорожное полотно на протяжении ста метров перед перекрестком и за ним покрыто асфальтом. От перекрестка в обе стороны уходят гравийные дороги, но только на пятьдесят метров. Далее что-то похожее на колею по грунту, уходящую в пустоту. На горизонте ничего нет. На перекрестке, словно в насмешку, нарисована «зебра» пешеходного перехода. Остановки выполнены в виде кирпичного строения, открытого с одной стороны и нарытого шифером. Вокруг обойти невозможно: с трех сторон под стенками остатки мусора и дерьма. Рядом с одной из остановок в обязательном порядке установлен кирпичный туалет на два очка. Стены с трещинами в палец. Метрах в десяти от дороги. Как правило, дверь уже давно сорвало ветром. Внутри всё, естественно, загажено. Войти исключено. Остановиться здесь, чтобы пообедать, невозможно, потому что рой мух, вонь и неприглядный вид не располагают к принятию пищи. Почти всегда перед такими перекрестками установлены указатели с наименованием населенного пункта, например: Ашик – 27 км.

Еду по асфальтированному покрытию. Проехал Доссор, Сагыз, впереди Кульсары. Дорога странная. Когда ехал здесь впервые, был сильно удивлен, как можно «выездить» так асфальт. Посередине автодороги вдоль её оси асфальт сложился в вертикальные извилистые наросты, длинной метров по сто, напоминающие пещерные сталагмиты. Причем в некоторых местах высотой почти до колен. Ох, если ночью напороться на него машиной. Это от воздействия колес грузового транспорта, жары и качества асфальтового покрытия.

Кстати о дорожном покрытии. По этой трассе я ездил несколько раз. Когда ехал впервые из Туркмении, меня один дотошный водитель предупредил, что спустя девять километров от аула Шетпе асфальт резко сменяется на «щебёнку» крутым порогом, поэтому нужно быть предельно внимательным и максимально перед ним сбросить скорость. Действительно, на участке девять километров дорога ровная и прямая, и вдруг асфальт кончается и дальше идет гравийное покрытие с перепадом около тридцати сантиметров. Не раз здесь иномарки пробивали поддон. Но не всё так плохо. Чуть подальше от этого порога стоит вагончик. А рядом с трассой висит примитивное объявление: «Ремонт поддонов – 200 м». Настоящий предприниматель. На обратном пути съезд начинается издалека, да и порог видно, потому что он выше дороги. И водитель невольно съезжает на обочину. А вот со стороны Шетпе его не различить. Думаю, что этот мастер был человек деловой, и постоянно ухаживал за порогом, не давал ему затянуться гравием, периодически его чистил. Чтобы обеспечить себя постоянной работой.

Прошли многие часы езды. Пролетели сотни километров. Стемнело. Уже несколько раз был приступ сонливости, который подавлялся короткой прогулкой или крепким чаем. Но вот пришло время отдохнуть основательно, потому что дальше не могу бодрствовать. Да и кипяток давно закончился. Спать, спать и только спать. Съехал с дороги, остановил машину. Откинул сидение. Начинаю отходить от езды. Сразу не уснешь. Нужно адаптироваться к отсутствию движения, качки, шума, линии видимого горизонта т.п. Однако через минут пять начинается комариный зуд. Помазал лицо шею, руки мазью. Из-за духоты и высокой температуры воздуха начинаю потеть. Мазь на потной коже не действует. Окна закрыты, а комары все равно забрались в салон. Открыл окно. Теперь их зуд просто раздражает. Полчаса мучений и начинаю убеждаться, что в таких условиях не уснуть. А ведь я еду уже тридцать шесть часов. Но делать нечего. Надо продолжать движение. Поехал. Вокруг кромешная ночь. Фары высвечивают пространство в темноте, и кажется, что кроны деревьев повисли над самой дорогой. Так еду час, второй. Что же они так и будут висеть надо мной? Вышел, осмотрелся. Никаких деревьев. Это мое сонное воображение рисует крону над дорогой. Умылся, постоял на асфальте. Отходить от машины на обочину опасаюсь. Во время езды в свете фар видно, как по ночному асфальту ползают огромные пауки фаланги. Съедают останки сбитых машинами насекомых. Сами они не ядовиты, но трупный яд у них хранится на щупальцах и челюстях. Что-то машин нет ни туда, ни в обратную сторону. Может быть, я заплутал? Проеду еще немного. Скоро, если еду в правильном направлении, будет поворот на Бекдаш.

Точно. Не промазал. Вот он поворот. Вот он указатель. Но что это? Никакой таможни. Никаких зданий. Вышел. Под светом фар увидел следы бывших строений. Вспомнил! Кто-то сказал, что казахстанскую таможню перенесли южнее к границе.

Теперь ехать спокойнее. Прямо по насыпи. Можно и по степи, там дорога ровнее, но ночью можно так уклониться от трассы в бескрайние степи, что день будешь выбираться. Там этих дорог десятки, сотни. Они идут параллельно, отклоняются в сторону, сходятся, расходятся. Днем едешь и выбираешь, где лучше. Порой осмотришься, ба! – Да ведь я уклонился от трассы километра на два! Давай выруливать поближе. Это грузовики накатали. Водители прокладывают путь по целине, там пыли меньше. Но следующие за ними машины поднимают пыль, поэтому уходят на новую целину. Всё дальше и дальше от гравийной трассы. И так до первого дождя, который всю степь приводит в первоначальный вид. Ну и опять всё сначала.

Уже глубокая ночь. Что-то машина едет медленно. Словно в гору. Откуда здесь может быть уклон? Я редко здесь езжу, но этот участок помню. Он горизонтальный. Вышел, проверил, не греются ли колеса от самоторможения. Нет, все в порядке. А машина не катится. Слушаю магнитофон. Здесь радио не работает. Слишком далеко от станций. Анжелика Варум в который раз уже поет мне о полуночном ковбое. Чем-то там он ее обидел. И тут к своему удивлению слышу свой голос. Не помню что конкретно, но даю ей совет, как нужно было с этим ковбоем поступить.

Стоп! Это уже сигнал. В начале кроны деревьев над дорогой, затем машина не едет, и, наконец, ковбой певице проходу не даёт. Это всё говорит о том, что я еду, а сам почти сплю. Остановился. С того времени как я сел за руль в Волгоградской области, прошло сорок два часа. За это время дважды пытался поспать, но после двух попыток получасовых мучений продолжал движение. Только откинул спинку сидения, тут же провалился в пустоту.

Стук в окно. Земляк стучит. Парень, туркмен перегоняет ГАЗ-24 из Оренбургской области в Ашхабад. Поговорили, он уехал дальше. Я попытался еще поспать, но не спится. Решил, что этих трех часов отдыха хватит. Тоже поехал. Утро. Скоро рассвет. До этой моей поездки расстояние между казахстанской и туркменской таможнями вдоль каспийского побережья составляло километров двести. И граница существовала условная. Мы, автомобилисты, не знали точно, где пересекали эту воображаемую линию. Теперь казахстанские таможенники перенесли свой таможенный пункт ближе к границе. Были красивые домики, терминал. А тут вижу несколько вагончиков. Еще не рассвело, освещения нет. Никого из персонала не наблюдаю. Можно открыть проволочные заграждения, изображающие ворота и ехать. Но я научен прежним опытом: чтобы в дальнейшем не страдать, ищу, кто бы мне поставил печать в документы. Вот в одном из вагончиков дверь настежь. Заглянул: кто-то спит. Какой-то сторож. Еле ворочает языком. Направил меня с соседний вагон. Там спят двое. Пришлось их потрясти за плечи, чтобы разбудить. Видимо тяжелая была ночь. Хотя никого ночью в пути я не видел. Двигаются и разговаривают в замедленном действии. Я ставил себе печати сам. Когда я вышел, на улице пустота. Пограничников не видел. Наверное, тоже спят в соседних вагонах. Ворота открывал тоже сам. Перегара от спиртного не было. Скорее всего, ребята обкуренные. Здоровый крепкий сон.

В десять утра прибыл на родную туркменскую таможню. Родные таможенники, родные пограничники. Еду домой; к своим гражданам они благосклонны. Да и вообще туркменские представители упомянутых служб самые скромные. Еще двести километров до Красноводска (извините, теперь город Туркменбаши), а дальше еще шестьсот до Ашхабада. Но там уже легче. День езды. Можно остановиться в Красноводске у нашего прораба Паши Литвинкова на даче. На косе Аваза. Одну ночь отдохнуть, искупаться в Каспийском море. Что я и сделал.

Вспомнилось, как мы однажды подъезжали к Атырау (Гурьев). Только тогда ехали в Россию. Был поздний вечер. Вот он город, как на ладони. Уже различаются светящиеся окна в домах. На дороге асфальт, но такой, что разгоняться опасно. Тут в такую яму можно попасть, что колесо потеряешь. Час едем, второй. А город не приближается.  К такой равнинной местности мы не привыкли. На первый взгляд кажется, что город рядом. А на самом деле расстояние до него – будь здоров! Да еще по такой дороге.
 
Однажды мы проехали через Астрахань. Один раз в году, кажется в июне, там бывает сезон мошкары. Мы выехали за город. Впереди пункт Госавтоинспекции. При приближении к посту не можем понять, что за люди там ходят. Вместо офицерской фуражки на голове какие-то не то шапки, не то шляпы. Оказалось, что у них на головы надеты накомарники. Только, когда мы вышли из автомобиля, поняли, зачем они их надели. Дело в том, что в городе мошкары мы не заметили. А вот за городом она летает тучами. Все, кто живет в сельской местности, терпят это бедствие один раз в году. Это мучение  длится около месяца. Остановиться пообедать невозможно. Нужно искать ветреное место. Или обедать в городе. Кстати, такое же положение и в соседней Волгоградской области. Только там бывает сезон комаров. Народ ходит и обмахивается веточками дерева.

За время семидневного пробега, пусть он произошел с перерывом на неделю, всё увиденное отложилось в памяти, как на кинопленке. Это настоящий отрезок жизни, сжатый в комок. В течение короткого времени меняется облик поселений. На смену бедному селу приходит зажиточная хлебная деревня. Захолустный городок сменяется областным центром. Где-то проехал мимо свадебной процессии, с кем-то разговорился возле магазина, когда покупал продукты. На каких-то колхозных урочищах происходили полевые работы. И всё это в течение суток. Утром вокруг был лес, а к вечеру дорога ведет через бескрайние поля. А какой лес на Украине в октябре! Все цвета радуги. Деревья осенью начинают менять цвета своей листвы. Но каждое в разное время. И вот видишь на одном небольшом пространстве совершенно разные оттенки цветов. Преобладают яркие: красный, желтый, зеленый.

А затем дома весь этот пройденный путь непроизвольно выплывает из памяти и в последовательном круговороте, как в замедленной киносъемке, протекает перед глазами. Можно сидя перед экраном телевизора просмотреть программу кинопутешествий. Но можно и проследить это все из окна автомобиля. И в любой момент замедлить движение кадров, или вообще приостановить. Стать участником.

Этот длинный маршрут, насыщенный природным и бытовым колоритом, длившийся всего несколько дней, по яркости сменяющихся впечатлений, по сюжетам, отложившимся в памяти, можно сравнить с отрезком жизни в несколько месяцев. Путешествуйте, люди!