Астрачи-Галично

                АСТРАЧИ-ГАЛИЧНО
О работе для моих школьников-камээлников надо было договариваться в Правлении  совхоза в деревне Галично, куда я и отправился на следующий день, отдав соответствующие распоряжения по благоустройству лагеря. Тем более, что начальство детское готово было приступить к исполнению своих обязанностей. Задание было простое. Проверить натяжение палаток на случай дождей. Даже небольшая морщинка на крыше привела бы к протеканию. По периметру надо было обложить снизу палатку дёрном, так вода не будет подтекать Наладить кострище в центре лагеря, окопать по кругу место, иначе огонь мог перекинуться по сухим травинкам, сучкам,  упавшим от хвороста. Надо было собрать как можно больше хвороста и аккуратно сложить его возле импровизированного очага.  Нас предупредили, что рубить в лесу ничего нельзя. Только сушняк, упавшие деревья. Ну и, конечно, поварской бригаде заняться приготовлением обеда и ужина. Провести инвентаризацию продуктов и написать меню на несколько дней вперёд.
    В Правлении меня огорчили тем, что работы в данный период не было никакой. Ещё ничего не взошло, чтобы полоть, ещё ничего не выросло, чтобы собирать. Какой-то управленец, пощелкав на счетах, отчего я предположил, что это – бухгалтер, призадумался и подсказал председателю:
   - А, может, веники?  У тебя какие ребята? – Второй вопрос  адресовывался  мне. – Я подробно доложил численность по полу и возрасту, сообщил о целях нашего приезда:  всемерное, резкое повышение  и  развитие  сельского хозяйства в Ленинградской области силами юных  пионеров и школьников, в соответствии с постановлениями всяческих образовательных инстанций СССР о привлечении школьников к производительному труду в течении месяца после окончания учебного года. Это называлось – 5 трудовая четверть!?  Председатель  с финансистом немножко посовещались и вынесли вердикт:   - Работать будете в лесу и в коровнике. К вам прикрепим на первых порах нашу ,- председатель выглянул из кабинета и позвал, - Маша, зайди!- Из соседней комнаты вошла молодая девушка и вопросительно посмотрела на своего начальника, и  с любопытством, на меня. Слухи о появлении нашего «десанта» в лесу, на территории совхоза, уже проникли в деревню, не избалованную новостями.
   - Маша, знакомься. К нам приехали работать из Ленинграда школьники. Поставим их в коровник и на веники. Это их начальник. А ты будешь от колхоза инструктором. Всё  расскажешь, покажешь и научишь.  Молочко мы им выпишем,  ребята в городе настоящего-то и не видели, небось? Продукты, кое-какие, тоже выпишем. Платить будем как положено. Работать тоже столько часов, сколько положено подросткам. Законы знаем.  Вы не первые у нас. Наши, местные-то, ребята работают сколько надо. Им заработать за каникулы надо, а у вас баловство, как я понимаю. Ладно, ладно, не обижайся.  Давай, Маша,  за дело. С  Михалыча какой спрос. 
   Он,  почему-то, предпочёл опустить имя и обращаться ко мне по отчеству . - А с тебя спросим, т.к. нам сделать это дело, которое даём  им, очень нужно. – Василий,- председатель высунулся в открытое окно,- заводи. Поехали. Он сунул мне руку и вышел к машине, ожидающей его у крыльца. Маша улыбнулась мне: - Пошли.  По дороге к первому объекту приложения наших сил – коровнику – я спросил о председателе. Очень он не вписывался в моё представление о руководителе  совхоза. Молод, чисто и опрятно одет, выбрит, хорошо говорит.  Я не стал, конечно, высказывать ей  свои соображения, просто спросил кто он, что?
    -А он у нас третий год. Из Пушкинского сельхозинститута приехал.  При нём даже пастухи и скотники матом стесняются ругаться, не говоря уже о бабах-доярках. – А что, они тоже умеют? удивился я. – Так коровы же доиться не будут без нормального обращения,- пояснила Маша весело. – Ну, вот, пришли.  Я понял почему коровы не доятся без «лирических» слов и совсем не удивился бы, если б они между собой  матерились, умея говорить. Коровник был настолько запущен, на мой взгляд, что «Авгиевы конюшни» - из «Мифов Древней Греции», читанные мной в детстве и пришедшие сейчас на память, дали бы 100 очков вперёд.  Но там Геракл вычистил их, отведя русло реки на объект подлежащий санации. Здесь предстояло выполнить работы моим школьникам. Маша говорила что надо сделать, а я думал какие комментарии услышу от своих острословов, которым предстояло не только увидеть, но как-то и пресечь подобное безобразие. В смысле «без образа и подобия». -Так! -Перечисляла Маша:
-  Надо убрать навоз. Приедут возчики и увезут его на поля.
-  Почистить стойла, помыть и побелить их.
-  Помыть окна, а то света белого не видно.
-  Побелить стены, столбы опорные.
-  Вымыть лампочки и почистить защитные сетки на них...
    На что ни падал её глаз при осмотре помещения, всё нужно было помыть, почистить, подкрасить, подчинить. Она могла продолжать и далее, но я вежливо, найдя паузу в её речи, сказал, что у меня дети без присмотра и всё, что надо, мы сделаем, решая проблемы по мере их поступления. То что проблемы будут, я не сомневался. Я предвидел, что Юра или Саша, или Марик, не знал только кто первый начнёт, скажут иронически, как бы «реплику  в сторону»: /вспомнил школьный театр «Компас», организованный  учителем литературы Владимиром Зиновьевичем Поляковым, где они не без успеха актёрствовали/
    - А кто-то говорил нам, что едем на природу, будем трудиться на благо сельского хозяйства на чистом воздухе.  – Этот кто-то был я.  Агитируя ехать в лес, в палатки, на природу, на воздух, я говорил именно это, т.к. был уверен в правдивости своих слов. С какими глазами я предстану перед  ними, рассказывая о работах, предложенных нам совхозом. Хорошо ещё, что второй вид нашей деятельности должен был протекать в лесу. Надо было рвать берёзовые веники. Маша сразу и показала как они  должны выглядеть, сорвав несколько прутиков и ловко перевязав  их своеобразным пояском. Я видел такие в бане. Их продавали у входа любителям попариться, но они были сухими. Их в парилке распаривали в шайке и затем  мужики хлестали друг друга по спине с криками восторга и удовлетворения.  Маша сказала норму на человека в день, и я снова пришёл в ужас. На моё предположение, что столько бань в Ленинграде не найдётся, чтобы  это количество сбыть, Маша рассмеялась.
   - Причём здесь баня. Вы думаете, что веники для парной. Мы их сушим и зимой даём курам для...
Я так и не понял для чего.  Маша остановила проезжавшую попутку и попросила водителя «подбросить» меня до Астрачи. Сказала, что ждёт нас завтра к 9, машину пришлёт и махнула рукой шофёру - трогать.
   Вернувшись в лагерь увидел, что большую часть поручений ребята выполнили. Всё-таки я уже научился разбираться в детях. Ещё при подготовке к комплектации состава, я испытывал сомнения в некоторых претендентах, основываясь на их работе на моих уроках, их исполнительности, отношению к товарищам и ко мне. Да-да! Позднее, когда я много лет подряд выезжал в роли начальника КМЛ, мои убеждения, что отношения между мной и школьниками должны быть больше, чем между учителем и учениками, только подтвердились. Взаимное уважение, доверие и, если хотите, чисто человеческая симпатия неотъемлемые  составляющие успеха. Галина Болеславовна, директор школы, дала мне карт-бланш при отборе, пояснив...
   - Вам с ними жить месяц в лесу, работая круглосуточно. Все 24 часа в сутки Вы должны быть для них не только «швец и жнец, и на дуде игрец», но и охранник, повар, доктор, затейник, защитник , организатор всего-всего и пр., и пр., и пр., что мы с Вами ещё предположить не можем, но с чем, возможно, придётся столкнуться. Поэтому, отбирая ребят, не более 40, на первое место поставьте им как первое условие – беспрекословное подчинение Вам и, выбранным  ребятами  командиру и комиссару КМЛ из их числа. Вы их, конечно, будете направлять. Желательно так, чтобы они этого не поняли. Уверена в Вашей тактичности и педагогическом мастерстве, в чём я могла убедиться, наблюдая Вас в работе и взаимоотношении с коллегами и детьми.
   Я сидел и розовел от лестных слов, поблагодарил за наставления, которые, забегая вперёд скажу, мне очень помогли и в первом Комсомольско-Молодёжном Лагере, и в более чем десятке последующих.
   Меня не удивило, что несколько  ребят, выбрав солнечные места и разоблачившись, жмурясь принимали солнечные ванны, хотя дел ещё было по горло. Командир и комиссар в разных концах лагеря руководили необходимыми работами, умело показывая что и как надо делать. Увидев меня, они подбежали ко мне и засыпали вопросами: - Что будем делать? Где? Как туда добираться? А платить будут? А магазин есть, мало ли вкусненького захочется купить? А почта есть и какой адрес, чтобы родителям сообщить? /На родительском собрании перед выездом я сказал, что «родительских дней», как в пионерском лагере, не будет. Пускай ребят обяжут писать письма/  Я молча выслушал их и, окруживших меня ребят, вопросы. Не торопясь отвечать, я молча  показал подбородком на загоравшую тройку юношей. Командиры смущённо опустили головы. Им нечего было возразить на мой молчаливый укор. Именно они, в ответ на мои сомнения брать ли их в КМЛ отчаянно возражали: - Они хорошие ребята!  Они будут работать как надо! Мы их воспитаем! Мы отвечаем за них! Ну давайте возьмём, пожалуйста...   –Последний довод был, конечно, самый убедительный. Я решил пойти им навстречу, тем более их было большинство /мы решали втроём/ Раз уж решили поиграть в демократию и самоуправление, то что ж не поэкспериментировать? Троица, заметив, что в лагере что-то происходит встали и расслабленной походкой, в развалочку, позаимствованную из какого-то американского фильма,  увиденного в видеосалоне, подошли  к нам. Вокруг уже собрались все ребята, ожидая новостей. Только «шеф-повар» крутила большой поварёшкой в громадной кастрюле, вытянув шею в нашу сторону. Я попросил всех продолжить дела, которые им поручили  «начальники», прерванные моим появлением, а все извещения я сделаю вечером на общем собрании у костра. Ребята, сделав деланно обиженные лица разошлись. Троица замялась, стоя рядом. Они, видно, забыли, чем занимались после моего ухода в совхоз и занимались ли вообще чем-либо?  Я участливо-иронически поинтересовался:
   - Вы не обгорите? Сейчас Солнце сильно палит. Тем более воздух намного чище, чем в городе.
   - Нет, что Вы? – попытался подыграть самый развязный. Сейчас самое время для загара. Я читал.
   - Ну хорошо,- продолжил я,- тогда расскажите это всем «бездельникам», которые копошатся в лагере, обустраивая быт для ВСЕХ, кто собирается жить здесь месяц. А то они теряют драгоценные солнечные лучи, занимаясь всякими пустячками.
   - Я пошёл в свою палатку –«штабную», которую установил вчера  сам, с  помощью Виталия, нашего водителя, показывая всем как это правильно надо делать. Начал разбирать документы и с удовлетворением услышал голос Люси-комиссара: «Ну, Вы! Хорош бездельничать. Идите сюда!» Разобрав бумаги, я вылез из палатки и пошёл проверять, что сделано из намеченного на день. Главное, правильная установка палаток. Через некоторое время шеф-повар начала оглушительно колотить поварёшкой в крышку кастрюли, распевая: «Обед, обед, обед! Руки мыть и к столу!» Как вы думаете, кто оказался первым на раздаче пищи у очага? Правильно!   Но ребята загалдели:       - « Первым  давайте ударникам труда.   И.М. – позвали меня - идите сюда, снимите пробу!»    Я вежливо отказался под предлогом, что доверяю полностью поварам /у нашей «шефши» мама была «шеф-поваром» в небольшом ресторане и дочь научила готовить, что послужило причиной избрать её на эту роль в КМЛ/, а во-вторых, я ещё не могу считаться ударником, не наработал сегодня. Посмеялись и пошли со своими мисками искать место для «трапезы», которое станет привычным все  будущие дни. 
   Дальше всё протекало по заранее расписанному распорядку.  Послеобеденный сон – «Тихий час», в течение 1,5-2 часов, «Час дров», «Полдник», Свободное время и подготовка к вечернему сбору. Культработник – и такой был в нашем расписании – должен был собирать идеи вечеров, чтобы нам было жить «интересно, весело, радостно, забавно, неординарно, смешно», так сами ребята на общем собрании перед выездом высказали свои пожелания на предстоящий КМЛ.             
   К ужину явились гости! Как только солнце стало опускаться за деревья, и из леса потянуло прохладой, прилетели комары!!! Я, и никто из ребят, по их заверениям, ничего подобного не видели. Стервятники размером с колибри, правда, те питаются нектаром цветов, эти же – людьми, о чём недвусмысленно дали нам понять, прилетели из леса, как мы потом определили, имея базу на старых, ещё времён Петра 1-го, шлюзах. /О них позже  поговорим подробнее, но сейчас.../   Нормальный комар, вернее комариха /поправка Юры, «ибо только они пьют кровь, как весь женский пол»/ подлетает спокойно, деликатно жужжа, предупреждает о своих намерениях поделиться с вами толикой вашей же крови, зависает, как вертолёт, выбирающий удобное место посадки,  садится, втыкает  хоботок и приступает  к перекачке крови в свои резервуары. Эти же, с угрожающим жужжанием, как реактивные самолёты, сразу атаковали без разведки целыми эскадрильями. Кто-то промахивался мимо открытых частей тела и влетал в кашу, чай, в то, что находилось в руках. Ребята пришли в ужас. Некоторые сбегали в палатки за полотенцами, кто-то подхватил ветку. Все стали ожесточённо хлестать себя, убивая мерзких тварей массами, но на смену им из леса появлялись новые полчища. Ребята вышвыривали их из своих мисок, сливали из кружек, но битву мы явно проигрывали. Наш умелец Юра выхватил из костра, который разгорался посреди лагеря, горящую ветку и стал кружиться и кружить её вокруг себя, разбрасывая искры, рискуя поджечь палатки. Как удалось отбить первый натиск вспоминается с трудом. По-моему кровопийцы улетели перегруппироваться, а, может, напившись свежей крови,   потеряв при этом  изрядное количество своих , они удалились восвояси. Я же собрал экстренное совещание для выработки мер борьбы с этой нешуточной проблемой. Посыпались предложения. Первое: дым и огонь. Надо сказать, что наши изобретатели проявили недюжинную смекалку, что позволило в дальнейшем, приняв их, как бы сейчас сказали «ноу хау», запатентовав и поставив производство на поток, в дальнейшем избегать серьёзных кровопотерь. Но это было потом, а тогда, отбив первую атаку комаров, я сказал короткую речь о дальнейшей жизни в КМЛ. Усевшись полукругом на брёвна, положенные вокруг кострища, ребята приготовились слушать мою речь. Она была короткой, но впечатляющей, как потом доверительно поведали  мне наши «начальницы»-командир и комиссар. Я сказал, что при отборе кандидатов на поездку в КМЛ были поставлены основные условия: «Все делают всё!» Пояснил, что это не значит хвататься всем за одно дело, но когда работают все, бездельничать – и демонстративно - /я специально отвёл взгляд от тех, кому и посвящал «спич», но все ребята, да и они сами поняли, о чём и о ком идёт речь/ недопустимо! Второе: «Беспрекословное подчинение распоряжениям начальства» /т.к. вы сами этих девочек выбрали,  я их только консультирую без права голоса. И третье, и последнее: «Кого не устраивает режим жизни в лагере – выход открыт!»  Через день уезжала в Ленинград учительница, которая на первых порах помогала наладить распорядок, но тоже, по договорённости, не вмешивалась в «самоуправление», тогда очень модное течение в школах,- она заберёт с собой вольнодумцев. Надо сказать, что по положению о КМЛ опекать школьников в таком количестве должны были двое взрослых. Галина Болеславовна – директор- решила, что я, начальник, с ними нахожусь всю смену, а второй учитель подъезжает каждые три дня, меняя коллегу. Чтобы всё время кто-то из взрослых находился с ребятами. Моя коллега покивала головой в знак согласия со мной, выражая готовность забрать «бездельников». Она мне потом сказала, что ей много усилий стоило не вмешаться в ситуацию, когда «бедные девочки» пытались приобщить их к труду, и не подавить авторитетом учителя откровенное отлынивание. Но – договор. И мальчишки понимали это и,-  тоже мне было рассказано с негодованием,- изощрялись в насмешках и потешках. Они вспомнили все прибаутки и поговорки о «конях, дохнущих от работы», «о работе, которая не убежит в лес, подобно волку» и «не Алитет, уходящий в горы», и о «дураках любимых работой». Кончилось тем, что девочки отступились от них, чему те были изрядно ради и приняли положения, в которых я их застал, вернувшись в лагерь.
     Закончив краткую речь предложением всем серьёзно подумать о сказанном, я поблагодарил «командира» /в отличие от меня – начальника/ КМЛ,  за предоставленное мне слово, объявил свободный час, во время которого попросил мальчишек сделать девочкам «дымовухи» в палатки от комаров, затем наметил время отбоя, перед которым следовало сходить к ручью помыться. Ребята разбрелись по своим палаткам, закрывая щели, страшась нового нашествия, но я успокоил всех предположением, что комары ночью тоже спать должны.  Юра сразу сострил: -А они об этом знают? Посмеялись и разошлись. Даже забыли спросить – какая работа нам предстоит в совхозе с завтрашнего дня. А, может, помня мой тезис: «Все делают всё!» поняли, что отступать некуда. Спокойной ночи!