Дед Сережка

АРКАДИЙ НЕМИНОВ - http://proza.ru/avtor/profsrva - ЧЕТВЁРТОЕ МЕСТО В 31-ОМ КОНКУРСЕ МЕЖДУНАРОДНОГО ФОНДА ВЕЛИКИЙ СТРАННИК МОЛОДЫМ


     Дед Сережка был чудаком. На войне он потерял ногу и поэтому сидел дома. Выходить на улицу не любил. Шумно там, да и неинтересно на костыле своем ковылять. Хоть поселковое начальство и справило ему за счет своих средств новенький протез, не любил Сережка его, не притерся к нему, не сжился, как со своим. Вот большей частью дома и куковал. У него было чем заниматься. Он любил "лечить" утварь всякую хозяйственную.  И соседи это знали: тащили ему разное барахло. Нюрка - жена - очень сердилась. А куда деваться? Соседи все ж таки!
Да и не задаром дед Сережка занимался ремонтом. Ему приносили кто, что мог. Люди ведь у нас с пониманием. Нешто по-другому можно? Вот, кто яичек только что из-под курицы - почитай у каждого в поселке свое нехитрое хозяйство было, кто молочка тепленького. Кто и пол-литра. Дед Сережка, бывало, глянет только на человека, что притащил починить сковородку какую или самовар древний,  и кивнет ему, мол, складай в тот угол. Человек ему:
- Сережка, когда починишь?   
Сережка усмехнется в седые усы и только плечами пожимает. Затем, не спеша, скрутит из старой газеты козью ножку, набьет ее табаком-самосадом, со смаком прикурит и снова за паяльник либо киянку. Знали все, что дед Сережка чудак, что не выжмешь из него ни слова, но и посудину твою он - дай срок - так вынянчает, так приголубит, что еще два века потом служить будет!
А почему его поселковые чудаком считали? Ну, молчун, ну,  сидит, как сыч, у себя в берлоге, весь заваленный чужим скарбом - на то ведь работа его такая. А потому все так думали, что был он уж слишком себе на уме. Не понимала его даже родная жена. Детишек, хоть им бог не дал, но хозяйство, все ж, было и у них какое-никакое, и дел хватало. А тут вроде и мужик в доме, а  толку чуть. Нюрка по первости и ругала его, и хлам этот дырявый, да вонючий из горницы вон выбрасывала, и нехитрый его инструмент в сарай запрятывала. Да все без толку! Дед Сережка зыркнет на нее своими ясными, как у младенца, голубыми глазами недоуменно - мол, чего это ты? - соберет опять все в кучу, и все дела! Потихоньку и Нюрка успокоилась, махнула на Сережку рукой. Сережка - он и есть Сережка! Никто иначе его и не называл.
Прошло время. Люди стали жить  богаче. Постепенно работы у Сережки становилось все меньше, а времени свободного все больше. Все чаще стали видеть соседи деда Сережку, сидящим понуро на крыльце и смолящим свой самосад беспрестанно. Подходили, здоровались, спрашивали по-соседски, как дела. Но Сережка только улыбался смущенно как-то и пожимал лишь плечами. А по щекам то ли от ветра, то ли от едкого дыма его цыгарки текли слезы.
Как он помер в одночасье, почти никто и не заметил, и только  в каждом доме о чудаке Сережке напоминала какая-нибудь старая кастрюля, ушат или сковорода, аккуратно им отремонтированная. Никто почему-то их не выбрасывал. Может, потому что жалко, а может быть,  рука не поднималась выбросить крупицу души поселкового чудака деда Сережки.