Буря

Я был уже близко – судя по карте, мотель и заправка скоро должны были показаться на горизонте. А пока я видел перед собой только освещаемую фарами дорогу, серый, разбитый асфальт. И ночь. И низкое синее небо. Жара спала, теперь воздух становился прохладным и я, наконец, мог свободно дышать. Не выношу духоту.
Я потискал панель своей магнитолы, ища по радио какую-нибудь песню, в тон своему настроению. Ничего хорошего не попадалось, и вдруг, среди всех этих не трогающих меня голосов и мелодий – зазвучал Дилан. Тук, тук, тук в Небесную Дверь.
Я откинулся на сидении и позволил себе на несколько секунд закрыть глаза – дорога прямая, ни одной машины. Музыка вливалась в голову как масло, обволакивая мой перегретый за эти несколько безумных дней мозг…
…Я не знаю, что произошло со мной в ту ночь, около недели назад, когда я проснулся в своей постели, в родном штате, рядом с моей красивой, пусть и глупой подружкой, тихо посапывающей во сне. Не знаю, что случилось. Только я разбудил ее, и сказал, что уезжаю, что я должен уехать, оставить все и уехать. Она рассмеялась и уснула. Наверное, она никогда не любила меня. Наверное, я никогда не любил ее. Я собрал вещи, оделся, закинул сумку в багажник, и ударил по газам… Я не оставил записки, не взял с собой мобильник. Я просто бросил все и уехал.
Я не знал, куда еду. За свои скромные двадцать пять я ни разу не покидал пределы Огайо. А теперь в моих волосах жил ветер, и я несся вперед, то ли убегая, то ли преследуя кого-то… Иногда за эти дни мне начинало казаться, что я сошел с ума. Я до сих пор думаю, что так и произошло в ту ночь. Но не было в моей жизни до этого ни одного поступка, который бы казался мне таким же правильным, как этот.
Дилан еще пел, а за деревьями уже виден был свет – огни этого маленького оазиса в американской пустыне: забегаловка, магазин, заправка, мотель…
Я припарковался у мотеля, отмечая с неясной пока тревогой, что за несколько минут довольно сильно похолодало. Гитару я тоже взял с собой – побренчу перед сном. За время своего внезапного путешествия, я написал три песни, и даже успел записать их, прямо в машине, на обочине долгой дороги. На краю кукурузного поля.
Хозяин мотеля – старый парень в потертых джинсах и красной кепке, спросил, хочу ли я, чтобы ужин принесли в мой номер. Я дал свое согласие, подкрепив его некоторым количеством купюр, и закрылся, наконец, в комнате, которая на ближайшие сутки станет мне домом.
Перед ужином я успел принять душ, разобрать вещи, отложив кое-какие для стирки – мой новый знакомец обмолвился об этой услуге очень кстати. Потом я долго курил, наблюдая странные перемены за окном – за эти минут сорок, что я провел в своем новом обиталище, поднялся ветер, а температура, после дневной жары, упала градусов на десять. Странная для середины апреля погода, подумал я тогда.
Пока я пересматривал тексты песен, руки и ноги замерзли, и я вдруг понял, что не могу писать ручкой, потому что онемели пальцы. В этот момент в дверь постучали. Женщина лет сорока принесла мне горячий ужин, на который я просто накинулся.
- Похоже на метель, - недобро хмурясь, она глядела мне через плечо. Я в крайнем удивлении повернулся к окну – снег стелился белым ковром по всему двору, моя машина уныло поседела.
- Простите, вы не могли бы еще принести мне какой-нибудь обогреватель? - я снова глянул на свои окоченевшие пальцы. Женщина кивнула, сказав, что может также захватить шерстяных одеял, потому что ночь обещает быть по-настоящему холодной.
Пока я поглощал протеины, в дверь снова постучали. На этот раз ко мне зашла девушка, от силы лет семнадцати, с одеялами, и старым электрическим обогревателем. Она была, если не красива, то очень мила и обходительна со мной: видно, не часто в их мотель заглядывают молодые одинокие парни.
- Меня зовут Зои, - улыбнулась она мне, - Если вам нужно что-нибудь еще…
Нужно, чтобы кто-нибудь согрел постель, подумал я про себя. Кто-нибудь приятный и теплый, с маленькой грудью и узкими бедрами. И большими, немного испуганными глазами… Кто-нибудь вроде тебя…
- Нет, спасибо. Если что, я…
- Не угостите сигареткой? – бойко перебила девушка, - Пока родители ужинают…
Я протянул ей пачку, и Зои, не дожидаясь приглашения, с сигаретой в зубах стала хозяйничать в номере: подключила, наконец, обогреватель, поставив его под стол, и я с удовольствием устроил на нем ноги. Девчонка разобрала мою постель, расстелив свежее белье, все так же, не вынимая изо рта сигареты, и только изредка стряхивая пепел. Справившись со всей работой, девушка постояла немного у окна, закусив губу, наблюдая за разыгравшейся непогодой.
- А вы откуда? – спросила она, по-детски покачиваясь с носка на пятку.
- Издалека, - скупо ответил я. Ну, правда – мне совсем не хотелось попадать в неприятную ситуацию из-за малолетней девицы, как бы она не была хороша. Так что лучше пресекать любые разговоры ни о чем. От греха подальше.
После пары-тройки таких же односложных ответов, девушка уныло вздохнула, и потушив сигарету, вдруг вздрогнула. Я, надо сказать, тоже вздрогнул от неожиданности – свет фар подъехавшей машины яркой вспышкой осветил мое окно. Зои с интересом рассматривала выбирающегося из машины парня, а потом, поблагодарив за сигарету, довольно быстро ушла.
Я слышал доносящиеся из холла голоса, затем шаги по коридору, какой-то спор… Потом все стихло. Я переставил обогреватель к кровати, и сел с гитарой, так же положив на него ноги. Мать Зои зашла через несколько минут, забрать посуду.
- Ужас, что с погодой творится, - составляя на поднос тарелки, проговорила она. - Представляете? Из-за повреждения электропроводки все комнаты, кроме вашей и нашей с Эриком - холодные. Зои на ночь переберется к нам. А тут приехал клиент, а мы ничего не можем сделать. Замерзнет ночью…  Принесла ему одеяла и пуховик…
- Извините, а сколько у вас всего обогревателей? Я бы не отказался от еще одного… - извиняющимся тоном попросил я. Женщина услужливо кивнула и через пару минут принесла мне второй обогреватель.
- Да, хотела вас попросить, - уходя, сказала она, - Если вдруг к вам придет Зои и будет просить сигарет – не давайте. Девчонке шестнадцать лет.
Я уверил ее, что ни в коем случае не дам, и если она вдруг появится – я ее отчитаю и отправлю обратно. Женщина оглядела меня с недоверием, но потом выражение ее лица смягчилось, и, пожелав мне спокойной ночи, она ушла, закрыв за собой дверь.
Второй обогреватель я поставил с другой стороны кровати и, в уже относительно теплом помещении, терзал и нежил свою гитару в полголоса. В голове крутились слова, из которых я хотел сделать новую песню.
«Если ты когда-нибудь был,
Под палящим солнцем, без крыл…»
Я крутил строчку и так, и эдак, но сегодня я был как-то беспокоен, не мог сосредоточиться, в голову лезли мысли о дурацком холоде, о Зои, о замерзающем в соседнем номере парне… За окном метель просто бесновалась. Машину уже завалило так, что она была похожа на сугроб.
Почувствовав, что начинаю засыпать, я отложил гитару и взялся за роман Керуака, который купил на выезде из своего города.
…Разбудил меня стук в дверь. Я глянул на часы – прошло не больше часа с того момента, когда я понял, что текст расплывается у меня перед глазами и отложил книгу.
Я поднялся, с ясным желанием надрать девчонке задницу, но отодвинув щеколду и открыв дверь, увидел не Зои, а парня примерно моего возраста, чуть ниже меня, с пронзительно ярко-голубыми глазами. От вида этих необычных глаз я даже опешил поначалу, уставившись на него. Потом я заметил, что губы у него белые, и он дрожит.
- Извини, - он протянул мне руку, - Джек. Может, пустишь погреться? В моей комнате нет электричества, а в таком холоде… Воспаление легких и привет. Я на полу лягу. Храпеть не буду. Честное слово, - он улыбнулся, а до меня вдруг дошло, что он до сих пор держит мою руку. Точнее, я держу его ледяную руку и грею в своей.
- Тащи матрас, - ответил я, и улыбнулся, - Джим.
Мы положили матрас рядом с кроватью, расставив обогреватели наиболее рационально: один – ровно между кроватью и матрасом, другой – в ногах.
- Как на счет согреться? – Джек глянул на меня как-то хитро. Так хитро, что я сначала растерялся. Честно сказать, первое о чем я подумал, заставило меня напрячься. Джек, между тем, подтянул к себе сумку и вытащил из нее бутылку джим-бима.
- Как оно? – усмехнулся мой сосед, передавая ее мне.
- Вискарь – что надо, - одобрил я, Black label восьмилетней выдержки, и вдруг понял, что у меня нет стаканов.
- Не парься, - подмигнул Джек, устраиваясь удобнее – сидя на полу, на своем матрасе, опираясь одной рукой на обогреватель, а спиной – о мою кровать, - Будем пить из горла.
Я предложение оспаривать не стал, и разместился симметрично, на его матрасе, по другую сторону обогревателя. Открыл бутылку и передал ее своему новому знакомцу – по праву первого глотка…
…Мы болтали уже почти час. Джек успел рассказать мне о своей незадавшейся журналистской карьере, когда его уволили за чересчур смелый материал, о том, как после этого он ушел с головой в фотографию и уже неплохо зарабатывает на этом.
- А я музыкант, - признался я, делая очередной глоток из полупустой бутылки, - Пишу музыку. Раньше с группой давали концерты, но потом кое-что поменялось, короче говоря, творческий кризис и все такое. Но неделю назад я снова стал писать…
- Да, я гитару сразу заметил, - Джек кивнул на кровать, где лежал инструмент, - Сыграешь что-нибудь?
- Сыграю. Сейчас только подумаю, что тебе сыграть. А ты мне пока расскажи, куда ты едешь?
- В Калифорнию. Один журнал заказал мне серию фотографий… Что-то вроде роад-муви. Только не муви, а фото. Роад-фото.
- Калифорния… Никогда там не был… - сказал я каким-то печальным голосом.
- Да ладно, не заливай… Ни разу не был в Калифорнии? – начал он, и я узнал в его словах цитату из любимого фильма. Ответ я знал наизусть, впрочем, он соответствовал смыслу идеально.
- Не довелось. Не был… - ответил я, и увидел, как его глаза вспыхнули от радостного осознания красоты происходящего.
- Уже постучались на небеса, накачались… - он тряхнул бутылкой, - джим-бином, буквально проводили себя в последний путь…. А ты в Калифорнии-то не побывал.
- Не успел, не вышло, - отвечал я ему в такт.
- Черт! А ты хорош! Помнишь все как есть, - он одобряюще хлопнул меня по плечу.
- А я вот придумал, что тебе сыграть, - поднимаясь на ноги, сказал я. Ноги уже не особо держали, и я опустился на кровать, подтянув к себе гитару, и почти сразу запел, - Mama, take this badge off of me, I can't use it anymore...
Джек сначала просто слушал меня, потом стал подпевать. Я вспомнил почти все версии-куплеты песни, за всю историю дилановских выступлений, так что она получилась длинной. Мой сосед снова полез в сумку, и на этот раз выудил из нее фотокамеру.
Он делал фотографии со все возможных ракурсов: снизу, сбоку, сверху… Ложился на пол, чтобы в кадр попала только моя гитара и руки… Я был так пьян, что меня это мало отвлекало. Музыка захватила меня. Меня всегда захватывало ощущение рождения музыки. Ощущение, что я творю ее. Наслаждение, от которого даже теряешься: ты поешь, и в то же время ты слышишь то, что поешь, и оно тебе нравится.
После Дилана я спел еще несколько любимых песен, стараясь не драть гитару, но алкоголь в моей крови требовал драйва, так что на фотографиях, которые мы с Джеком смотрели после моего маленького концерта, у меня были совершенно дикие глаза и яростный оскал.
Посреди всего нашего шума, я еле расслышал очередной стук в дверь.
- Наверное, нас сейчас оштрафуют за административное нарушение, - серьезным голосом сказал Джек и заржал. Я отложил гитару и подошел к двери.
- Прости! – Зои стояла на пороге, одетая в белый спортивный костюм и такую же белую пушистую жилетку из меха, - Можно я посижу с вами? Немно-о-ожечко?
- Твоя мама, между прочим… - начал я, но мой новый сосед, добравшись до двери с фотоаппаратом, уже целился в нее объективом.
- Джим, кто эта чудесная снежная фея в мехах? – держась для устойчивости за мое плечо, спросил он.
- Твоя мама сказала мне, что тебе шестнадцать лет! – наконец договорил я фразу, пытаясь вспомнить, что из этого следует.
- Я очень тихо посижу, - сверкая глазами в сторону Джека, просила она, - Тихо-тихо! Мама не узнает! Они уже давно спят!
- Ну, да! – возразил я, - Твоя мама мне сказала не давать тебе курить!
- А я что? Я не буду курить! – сразу же нашлась она.
- Шестнадцать лет, говоришь? – протянул пьяный фотограф, не переставая щелкать своей камерой.
- Мне через неделю будет семнадцать! – канючила она. Я пытался прикинуть в уме, какова вероятность того, что ее родители подадут на нас с Джеком в суд, если вдруг что.
- Джим, да ладно тебе, - мой сосед посмотрел на меня примиряюще, - Посидит немного и уйдет. А если что – спрячется куда-нибудь. Под кровать, - усмехнулся он. Я всмотрелся в его глаза, пытаясь понять, что у него на уме. Я ведь совсем не знал его, совершенно. Но его взгляд был совершенно спокойным, никаких огоньков в зрачках, никакой «нехорошей» улыбки.
- Ладно, проходи, - сказал я девчонке, пропуская ее в комнату, и произнося – скорее для себя какие-то оправдательные слова:  - Твоя мама просила не давать тебе курить, а про то, что тебе нельзя с нами посидеть ничего не говорила…
Девушка сразу же уселась на матрас у окна, обняв худые коленки, и воззрилась на нас с Джеком.
- Ребенок, - обратился к ней мой товарищ, - виски мы тебе, конечно, не дадим, а вот сок… - он полез в свою бездонную сумку, - Вишневый.
Зои улыбаясь, забрала у него пачку, и уставилась на мою гитару.
- Сыграй еще! – по-детски скомандовала девчонка. Я снова взялся за гитару, а Джек задымил, развалившись рядом со мной, на кровати. Я перешел на свои песни, и это было воспринято на ура. Девчонка тихо подпевала в припевах, обратив ко мне восхищенное лицо, а Джек, устало опустив камеру себе на грудь, смотрел на меня лежа, выпуская серые клубы дыма…
Между тем становилось все холоднее. Даже при двух обогревателях, даже после принятия немалого количества алкоголя, я чувствовал, что в комнате прохладно – особенно мерзли ноги. Зои сначала не подавала виду, но потом, видимо замерзла, и придвинулась ближе к обогревателю.
- Держи, - Джек развернул большое шерстяное одеяло, и накинул девчонке на плечи, - Тебе спать не пора еще?
- Не хочу спать! – запротестовала она. Я поставил гитару к стене и закурил.
- А если мы хотим? – спросил я, переглянувшись с Джеком, - Посмотри на время!
- И что? Ну, два часа, - пожала она плечами, и, подобравшись к кровати, залезла на нее с ногами. Сидевший к ней ближе Джек, сполз на пол, и сел у меня в ногах. Зои положила под голову подушку и закрылась одеялом.
- Ладно, так и быть, - почувствовав тепло от прислонившегося к моим ногам Джека, и подобрев, я снова взялся за гитару и заиграл тихую, мелодичную колыбельную, одну из своих любимых. Зои улыбнулась мне, и натянула одеяло на нос, хитро выглядывая из-за него, а я тихо пел что-то, про смеющиеся звезды и далекие планеты, и большие-большие деревья…
Когда я допел, Джек повернулся ко мне, показать несколько удачных фотографий.
- Здесь интересный свет, - шепотом проговорил он, показывая кадр, на котором свет с улицы – холодный, почти синий встречался с желтым, теплым светом лампы, и где-то посередине словно проходила еле заметная граница.
- А вот эта мне нравится больше всего, - все так же шепотом говорил Джек, о кадре, на котором было только мое лицо – я задумчиво смотрел куда-то вбок…
- Еще вот эта, - перебил я, листая кадры, и остановившись на сидящей на полу, будто испуганной Зои, и вспомнив о девочке, повернулся к ней... Дочь хозяйки мотеля спала на моей кровати, укутавшись в одеяло.
- Уснула, - констатировал неудавшийся журналист.
- Такая маленькая еще, - пробормотал я.
- Хорошая она. Похожа на мою сестренку. Правда, моей только тринадцать.
- Снежная фея, - передразнил я его, чуть повысив голос.
- Тише, - улыбнулся Джек, - разбудишь.
- Но…! – возмутился я, впрочем, в полголоса, - Она же не может здесь спать?!
Фотограф со скепсисом посмотрел на меня.
- Ее мать мне голову оторвет!
- Тогда буди ее сам! – ответил он, - И выставляй отсюда тоже сам!
- Не буду я ее будить! – мы переругивались шепотом, полусмеясь-полуссорясь, - И вообще, где тогда мне спать?!
- Пфф! – выдохнул он и подбородком указал на свой матрас, улыбнувшись, - Я подвинусь.
…Мы улеглись вдвоем на его нешироком матрасе, не снимая одежды, и закрывшись оставшимися одеялами. Джек тихо смеялся, когда я отметил границу между нами своим Керуаком (фотография в полный рост на обложке), поставив его как часового.
- Вот уж кого точно не стоит ставить здесь на страже – так это его, - сказал фотограф тихо, а я еле сдержался, чтобы не рассмеяться вслух, когда до меня дошел весь смысл сказанной фразы.
- Хотя моего Поланика тоже ставить нельзя, - Джек протянул мне «Удушье», - Такая концентрация даже опасна…
Я укатывался от беззвучного смеха, и пихая книгу рядом с Керуаком.
- Ничего, у них найдется о чем поговорить.
- О да. Они будут спорить всю ночь, – усмехнулся Джек.
- А герои будут перебегать с криками и бранью из книги в книгу, - добавил я, понимая, что давно уже не болтал с кем-то так же легко.
- Мне холодно, - вдруг признался мой сосед, виновато улыбаясь, и пытаясь согреть руки своим дыханием. Он лежал с самой холодной стороны – далеко от обогревателя.
- Ну, хорошо, - с усмешкой убирая книги в сторону, сдался я, - Двигайся ближе, черт возьми. Ради Керуака.
- Ради Поланика, - ответил он мне в тон, и подвинулся ко мне почти вплотную. Тепло переходит только в одну сторону – от более теплого объекта к менее теплому…. Я почувствовал рядом его плечо и руку, вытянутую вдоль тела.
- Так лучше, - шепнул он и пододвинулся еще немного.
- В общем – да, - согласился я, чувствуя с одной стороны тепло обогревателя, а с другой – его тела.
- Я так и не спросил тебя, куда ты едешь, - услышал я его голос под ухом.
- А я не знаю, - проговорил я, не поворачивая головы – мне казалось, что если поверну, то он будет уж совсем близко, а мне итак было неловко. Я кратко пересказал ему события нескольких последних дней, начиная с ночи, когда я проснулся рядом с Эми.
- Ты однозначно крут, чувак, - признал Джек, - А что на счет девушки? Ты просто так ее бросил?
- Накануне мы поругались… Точнее, решили расстаться. Потом, вроде, помирились, но… Когда я разбудил ее и сказал, что уезжаю – она рассмеялась.
- Может, не поверила?
- Не знаю, - я пожал плечами и случайно пальцами задел его руку. Она оказалась холоднее, чем у меня, - Мне уже все равно….
Мы помолчали. Точнее, он молчал, а я касался пальцами тыльной стороны его кисти, и думал, что он замерзает там на краю.
- А у тебя есть девушка? – спросил я, сам не знаю зачем.
- Нет, - Джек повернулся боком, ко мне лицом, и положил голову мне на плечо. Я немного растерялся, но не двинулся с места. Я слышал его теплое дыхание, которое щекотало мне ухо, и почему-то совсем не хотел, чтобы он отодвинулся или ушел.… Я сто раз прокрутил мысленно его «нет», пытаясь найти в нем подтверждение тому, что «нет, и никогда не было» или «нет, меня это не интересует».… Но это был просто ответ на вопрос. Без подтекста.
- Холодно? – спросил я тихо.
- Угу.
Я стал осторожно вытягивать правую руку из-под него. На самом деле я собирался его обнять… Просто, обнять одной рукой, чтобы согреть. Но получилось так, что левой рукой я невольно прислонился к обогревателю и обжегся.
- Черт! – не сдержался я, отдергивая руку.
- А? – подала голос Зои, - Ойй, а вы где? Я заснула? Мне надо скорее обратно!
- Ты уснула, мы тебя не будили, - ответил мой новый знакомый.
- Я, наверное, пойду, - все так же испуганно тараторила она, продираясь через комнату в темноте, - Спасибо. До завтра!
Когда дверь закрылась, я лежал все так же, не двигаясь с места. Да, по идее я должен перелечь на кровать. Возможно, Джек этого ждет… А я, признаться, согрелся и никуда уходить не хотел.
- Хочешь – ложись на кровать, - сказал я, придумав наилучший выход.
- А ты? – спросил он.
- Мне и здесь хорошо.
- Мне тоже, - отозвался Джек. У меня в груди отчего-то потеплело. Это был какой-то бред. Я не мог понять, отчего мне стало так хорошо. Неловкость набрала такую силу, что я боялся пошевелиться, но и уйти не мог. Не хотел.
- Ты сейчас думаешь, что я педик, да? – подал Джек голос. Теплый шепот мне в ухо.
- Н-нет, - неуверенно протянул я. Тьма вокруг нас обволакивала, обступала со всех сторон. Я погружался в состояние перехода ко сну - разливающееся по телу тепло…
- Расслабься, чувак, - проговорил он так же тихо, - Я просто замерз.
- А я ничего и не думаю, - сказал я шепотом, и зачем-то прибавил: - Можешь даже обнять меня.
- Хочешь, чтобы я тебя обнял?
- Я сказал: можешь меня обнять. Если хочешь, - я весь дрожал внутренне, чувствуя, что невольно возбуждаюсь.
- А ты хочешь? – продолжал он играть в какую-то странную игру.
- Мне все равно, - ответил я, хотя мне было очень даже не все равно. Он помолчал, а потом положил руку мне на грудь, обхватив меня ею.
- Ладно. Давай спать, - было последнее в ту ночь, что я от него услышал. И он уснул. Действительно, уснул, положив голову мне на плечо, сопя мне в ухо. Я лежал, а в голове не утихал безумный вихрь, смешиваясь с вихрем за окном. Меня обнимал парень. Меня разрывало от желания сбежать, спрятаться, уйти в метель, и в то же время – остаться, согреваясь рядом с ним… Хотелось повернуть голову, чтобы посмотреть на него. Темные, мягкие волосы… Чуть пробивающаяся щетина, губы, красивые губы…
Не знаю, сколько я не спал, и когда уснул. Я лежал рядом с этим «новым существом» в своей жизни, с трудом сдерживаясь, чтобы не повернуться и не вдохнуть запах его волос, который я ощущал, и от которого не мог расслабиться и уснуть.
В конце концов, я повернулся и обнял его. Желание пересилило, я не мог ему противостоять. Джек не проснулся, а я, стал засыпать, дыша его запахом…
…Утром мы проснулись одновременно. В дверь громко стучали.
- Завтрак! Завтрак готов! – услышал я женский голос, и шаги по коридору: тот же стук и оклик в соседнюю дверь, где должен был спать Джек. Сам же он потягивался и зевал рядом со мной, улыбаясь мне, как ни в чем не бывало.
- Доброе утро, Боб, - поддразнил он меня. Я внезапно вспомнил все свои вчерашние мысли, когда засыпал. Это было так странно. Если быть честным, то вчера я хотел его. А теперь…
Джек смотрел мне в глаза с расстояния пары дюймов и улыбался.
- Доброе, - отозвался я, не опуская взгляда. Он продолжал улыбаться, а потом вдруг провел рукой по моему лицу, убирая волосы от глаз. Я мог бы отстраниться, мог бы перехватить его руку, мог бы просто убрать ее от своей щеки, в конце концов… Но что я сделал? Я закрыл глаза. На несколько секунд закрыл глаза, ничего не осознавая, ни о чем не думая.
- Можно я скажу тебе кое-что? – спросил он, убирая руку. Я открыл глаза, и понял, что меня всего трясет, не меньше чем вчера. И все, что я вчера чувствовал – вернулось.
- Говори, - ответил я так тихо, что удивился, что он услышал.
- Не хочу, чтобы кончился снег, - произнес он, и еще раз глянув мне в глаза, поднялся в постели. Я тоже сел, и посмотрел в окно. Снег все еще шел. Его было так много, что наши с Джеком машины завалило полностью, не осталось даже очертаний. Сегодня я точно никуда не уеду.
Мой сосед поднялся на ноги и подхватив сумку направился к двери… Сидя на матрасе, на полу, я смотрел на его спину, ощущая какую-то странную необъяснимую тревогу и в то же время желание сказать ему что-то, хотя бы что-то.
- Джек, - окликнул я, когда он уже тронул ручку двери. Я поднялся на ноги, и преодолел расстояние между нами в несколько шагов. Я хотел чего-то. Сказать, сделать. Понять. Мне нужно было хоть как-то зацепиться за него, чтобы не потерять, когда он выйдет за дверь. Мне казалось, за этой дверью – темнота и пустота, и ничего больше нет. И если он перешагнет порог, то исчезнет, полностью исчезнет, и я больше никогда его не увижу…
- Что? – разбудил меня его голос. Я уже несколько секунд стоял перед ним, не произнося ни слова. Джек опять улыбнулся, делая шаг мне навстречу.
- Я пойду, возьму из своей комнаты кое-что из одежды и вернусь, - сказал он, почти касаясь губами моего уха. Я кивнул, но тревога не ушла. Он по-прежнему мог исчезнуть в любую секунду, только сделав шаг за порог… Видимо, Джек видел в моих глазах эти безумные мысли.
- Джим, - позвал он, взяв меня руками за плечи, - Скажи что-нибудь.
Лучше бы он не просил…. Единственное, что я мог ему сказать – было немыслимо. Я не знаю, откуда оно взялось, не знаю, почему оно вдруг появилось во мне. Я никогда не произносил этих слов просто так, и никогда мне не хотелось сказать это едва знакомому человеку. Я с трудом пересилил себя, чтобы не сказать ему то, что так внезапно почувствовал.
- Там холодно, - выдавил я из себя, чувствуя сильное головокружение. Какого черта? Джек схватил меня за плечи, когда я нетвердо пытался нащупать хоть какую-то опору… Я не мог сказать ему, что он исчезнет, если выйдет из комнаты – это было безумие, но я чувствовал, что за дверью гудит, множится, свирепствует НИЧТО, готовое поглотить его с минуты на минуту.
- Тебе плохо? – Джек прижал меня к себе, не то удерживая на ногах, не то обнимая… - Что с тобой?
- Все хорошо, извини, - отозвался я, обхватив руками его плечи и уже не пытаясь найти первопричину своего желания. Я смотрел ему в глаза, осознавая, что веду себя как сумасшедший.
- Джим, ты какой-то странный сейчас… Ты так на меня смотришь… - проговорил он негромко, сверля меня своими удивительными яростными глазами, - Ты не хочешь, чтобы я уходил?
- Не хочу, - ответил я быстро. Быстрее, чем надо было. Мой сосед как будто бы снова улыбнулся, на этот раз не мне, а больше сам себе.
- Мне надо душ принять, - проговорил он, трогая пальцами мои волосы на затылке. Я из-за всех сил пытался прийти в себя, снова стать адекватным, перестать бороться с собой. Мне казалось – еще секунда и я провалюсь в сон. И в то же время, мне казалось, что я все еще сплю и не могу проснуться.
- Мне тоже, - стараясь не опускать глаз, ответил я. В этот момент я почувствовал, что он дрожит. Едва заметно. Да нет, практически незаметно. Но я чувствовал это, потому что держал его за плечи, потому что стоял к нему почти вплотную, и потому что я прислушивался к малейшему его движению….
- Пойдем в душ? – прошептал он беззвучно. Я кивнул и потянул его за собой, к маленькой ванной, в которой кроме душевой кабинки ничего не уместилось. Джек легко пошел за мной, на ходу пытаясь притянуть меня к себе, или точнее, не отпускать меня.
В ванной я стал снимать с себя одежду, глядя на Джека, который делал то же самое. Мы ничего не говорили друг другу, просто раздевались, а потом просто залезли в душевую… Мы стояли напротив, глядя друг другу в глаза в сухой душевой кабинке и не говорили ни слова. Я знал, что за выдержу так долго, что я должен что-то сказать, чтобы хоть как-то оправдать то, что затащил его сюда… Но он заговорил первым.
- Джим, что происходит? – его голос был тихим, почти шепчущим, неуверенным. Я пытался ответить что-то, но почему-то не мог, - Что ты делаешь, Джим?
Он говорил, глядя мне в глаза, а я отчего-то слышал его голос совсем близко….
….Я открыл глаза, разом и с каким-то ужасом осознавая, что все это время спал. Джек лежал рядом (да, вчера ночью мы уснули вместе, это, слава богу, был не сон… слава богу?).
- Прости, что разбудил, мне показалось, тебе снится кошмар, - сказал мне сосед, поднимаясь, - А вообще – спасибо за компанию.

Продолжение следует.