Глория

ГЛОРИЯ
 
  Отчего я не люблю и не хочу работать с русскими
командами, понял на «Глории». Я там кучу упу-
щений сделал, и основное — это то, что я пошел вместе
с Тиграном, капитаном. Так этот придурок, блин, устроил
на греческом судне советские порядки. Но это еще ладно.
Когда мы приехали, работы там было выше головы:
ни дня, ни ночи не видели, пока на ногах держишься, ра-
ботали. Со временем не считались, думали, для общего
блага. Я тоже, со свой дурной натурой (етит ее за ногу!),
вкинулся в работу. Еще и старпому и донкерману по-
могал, старпом попросил. Хороший парень был, Сашка
Мейлер. Ну, и я там.
  Проходит неделя, первый раз за все это время уда-
лось после вахты отдохнуть. Я в Риге-то оформлялся, как
третий, а тут оказалось, что третий механик здесь — как
наш четвертый. Ох, угодил так угодил, а куда денешься...
Да хрен с ним! Где наша не пропадала!
  И вот, только я после вахты прилег отдохнуть, при-
бегает матрос:
 — Володя, так и так, общий сбор экипажа.
 — Чего сбор? Какой сбор?
 — В столовой команды.
  Думаю, может опять что там случилось, что-то не то.
Соскочил, прибегаю. Зачем бежал, — не понимаю.
Смотрю: сидят с какими-то тетрадками.
Тигран, блин, все штурмана, механики. Меня только
не хватает. Вошел и думаю: Чего это они тут собрались?
По поводу работы, что ли?
 — А вы, что без тетрадки? — обращается ко мне
Тигран.
 — Без какой такой тетрадки?
 — У нас командирское совещание.
 — Вы, что, охренели, что ли, тут совсем?
 — У нас командирское совещание, — он увидел, что я
начал в бутылку лезть, — присядьте, потом поговорим.
Думаю опять: по делу может что, присел. Только я
присел, смотрю: какую-то он ересь понес. Как на этом
гребаном русском, вернее, советском флоте командир-
ские были, так и здесь идет. Сидят, чего-то, блин! Како-
го черта, ты стармех! Что ты там записываешь? Тигран
разносит 3-го штурмана. Веревки не так вот, а так надо,
в другую сторону вертеть. Не по часовой стрелке, а про-
тив часовой, вокруг кнехта ее надо крутить. Замечание
делает. А жопа-стармех, записывает.
  Посмотрел я, посмотрел на эту хренотень: звездану-
лись, что ли, ребята? Посидел-посидел, и говорю:
 — Слушайте, вы конкретно что-нибудь по работе
имеете: замечания, там, какие… или что?
 — А мы, что не конкретно? — Тигран отзывается.
 — Зачем вы меня сюда позвали?
 — У нас — командирское.
 — Конкретно ко мне что-нибудь имеется? Претен-
зии, замечания?
 — Нет, вроде бы.
 — Вот и хорошо. Ну, тогда я пошел.
 — Вы сидите, вы что это себе позволяете! — Тигран
меня знает. Мы с ним еще на нашем флоте воевали, не
довоевали, когда он старпомом был. Я и говорю:
 — Я тут сопли с вами жевать не намерен. Если стар-
меху интересно, пусть записывает, как надо веревки кру-
тить, по часовой стрелке или против часовой. Это можно
и на мосту объяснить, кого что касается. А ко мне нет
вопросов?
 — Вы сидите! Я приказываю!
 — Тогда конкретно: давайте телекс грекам, чтоб
меня списывали, что вы придумали тут какие-то коман-
дирские совещания, а я эти совещания напрочь игнори-
рую. И больше на ваши собрания не ходок.
 — А вот у нас в пароходстве...
 — Слушай, — говорю я, меня уже понесло, — я к
вашему пароходству имею такое же отношение, как к
Минздраву СССР! Мне ваше пароходство раком не пере-
ставить. Где оно это ваше пароходство, еще докажи, так
заодно и объясни, что третий механик игнорирует всю
эту вот мутоту, которую вы здесь придумали — коман-
дирские совещания, — бросил я в сердцах, и ушел.
  Да не тут-то было!
  Они от меня отстали только тогда, когда сгорело суд-
но. Как это случилось? Да так, вот, и случилось. Команду
подобрали — долго ж ее искали, еть ее и резать! И когда
возник пожар, они со своими пароходскими инструкция-
ми жидко обосрались. Я здесь, конечно, не хвастаюсь,
но пожар потушил, собственно, я. И все об этом знают.
А случилось как?…
  Стармеx был, дай бог мне памяти, Смурыдин. Так
вот тот устроил на судно своего сына мотористом. Сам-
то, чтобы устроить своего сынка, работал тогда в ШМО,
шмотке, школе морского обучения. Это ему стоило пол-
команды балласта набрать, говна разного. А оформлял
нас Биджай из Таллина. В результате получилось пол-
команды случайных людей. Вторая часть была набрана
Тиграном. Этот пидор, у него нормальных людей в дру-
зьях быть не может. И эта сволочь тоже набрала дерьма
всякого. И сексотов набрал — в том числе; уж больно он
любит их. И какого хрена я на эту фигню клюнул, сам
толком уразуметь не могу! Подсуетил меня Володя Но-
воселов туда, — повезло так повезло!
  Повоевать пришлось мне с ними тогда, с капитаном
и прочими. И вскорости написал я рапорт: А пошли вы
туда-то и туда, к едреней фене! «Вот у нас в пароходстве,
у нас в пароходстве!» Да пялил я ваше пароходство! Где
ваше пароходство? Где оно?!
  Стармех имел кое-какие виды на второго механика.
Возраст у Смурыдина был пенсионный, не везде устро-
ишься. А у второго механика, Анатолия Меркулова, пер-
вый разряд по специальности, молодой, сегодня он вто-
рой, а завтра — стармех. А сынок у деда — недоросль.
Из этой, му-му школы. Мамин сыночек. Пожарником его
прозвали потом. Вот стармех и соображал, как дальше
своего ублюдка устроить. Имел такие шикарные виды на
Толю. Понимал дед, что ему только у греков на пенсии
работать, да и долго ли. И усек, что Толя, второй, залить
за воротник любит. И вот он его к себе приохочивает,
приваживает. Толя на вахту приходит пьяный и начинает
мне мозги засирать. Я с ним особо не встревал: да-да,
нет-нет. Все разговоры. Что возьмешь с пьяного. Так и
шло. Однажды приходит, ведем базар. Он:
 — Нет, ты почему со мной соглашаешься? — начал
меня за грудки теребить.
 — Толя, отстань!
  Он начал дальше хвататься. Ну, я и заехал ему в
рыльник от души, по другому я не умею. Улетел он в
другой конец ЦПУ.
 — Успокоился?
 — О, так ты еще и драться умеешь?
 — Иногда, — отвечаю.
 — Нет, мне это понравилось. Хороший удар. Дай
мне еще раз. И все.
  Морду бить ему я больше не стал. Повернулся и
ушел.
  И вот он все время приставал с одним и тем же: стукни
меня еще раз. И эта фуэтень длилась до бесконечности.
 — Ты почему такое, ты почему? Понимаешь, ты здесь
самый младший, а корчишь из себя хрен его, знает, чего!
  Саша, там так и было! Стармех — тупой, 2-ой —
идиот, 3-ий — из рыбаков, а я, 4-ый — всех имел в виду.
И все вместе разом мне компостировали мозги. А я, в от-
вет, периодически всех их посылал в детородное место.
  Стармеху машина была тоже до того же места. Он весь
заплыв пилит доску. Я с ним из-за этого и ругался: Ты
плотник или дед?
  В машине нельзя было находиться из-за газов. Вы-
хлопной коллектор главного двигателя был весь в дырках.
  Много слышал на сей счет разных рассуждений:
вот нечем работать, мол. Это я только там понял по-
настоящему. Фланцы раздаешь: выбило прокладку ста-
рую. Делать не из чего. Но выход из этого должен быть…
Ага, вот тогда берешь ржавчину, разводишь её маслом и
уплотняешь. Каково? Неплохая идея. Ноу-хау. Дарю лю-
бому бесплатно, кто захочет этим воспользоваться.
  Теперь про пожар.
  Вечером я сдал вахту. Попил чаю с Толей в ЦПУ. Мы
шли из Сингапура в Турцию. Были как раз посредине
Индийского океана.
  Посидели, потрепались, я ушел. А меня перед этим
прихватил радикулит. Взял я мази, позвонил на мостик,
попросил матроса Геру:
 — Гера, спустись, пожалуйста, ко мне в каюту, — я
хотел, чтобы он мне спину растер.
 — А что такое?
 — Это вопрос на сто тысяч миллионов.
 — А какой?
 — На сто тысяч миллионов разве говорят по теле-
фону? Спустись и я тебе объясню.
  В то же время в машине готовилась и успешно шла
к логическому концу большая жопа. Этот ублюдок, сын
Смурыдина, был полный идиот. Ему где-то уже под- или
за тридцатник, но у меня в заднице больше мозгов, чем у
него в голове, если честно! Помощник из него никакой.
Одно сплошное недоразумение.
  А Толя что, такой вот человек. В глаза никогда не ска-
жет. Вечно придет ко мне, плачет: вот он, знаешь, зако-
лодил меня, сука, дед. Вешает мне его, сынка-лоботряса,
понимаешь. Я ему и говорю:
 — Какого хрена ты мне это рассказываешь? Ты это
объясни его папашке. Учти, ты деду кореш, на пару с ним
пьете. Так вот: на шару пить тебе с ним нравится, а ра-
ботать не нравится, — ты и объясни деду то да се. Нет,
ты идешь пить к деду, а жаловаться идешь ко мне… Мне
это надо?
  И вот послал Толя этого придурка, младшего Сму-
рыдина, чистить масляный фильтр. (Забивались часто).
А они на одной площадке с выхлопным коллектором. И
у сынка-то смурыдинского ума ни фига не хватает, —
сколько раз менял он эти фильтры, так и не научился
определять, какой фильтр в работе, а какой — в резерве.
Сколько ни учили. До этого уже было несколько трабб-
лов при этой операции, но как-то обходилось. Обык-
новенная трехходовая пробка и как по ней определить
неработающий фильтр для него оказалось выше самой
простой арифметики.
  Взял он, вскрыл рабочий фильтр под давлением. Как
крышку отдал — оно как шахнет это масло, горячее, на
коллектор, и — как пыхнет! А здесь же и турбина, и это
все пошло полыхать.
  Только я позвонил, положил трубку, думаю, дай в ту-
алет схожу. Вытащил из штанов своего дурака, мать его
ети — и тут слышу... Во-первых, резко упали обороты
двигателя. Аларм вышел, сирена завыла. Понял: значит,
какая-то авария. Я и писать забыл, кинулся вон из каю-
ты. Значит, какое-то ЧП и помочь надо. Раз с полного
хода стоп дали, — так я понял. В коридоре пронзительно
выла сирена. Только в машину дверь открываю, и мне в
морду дым черный — шух! Я аж офонарел, только успел
увидеть столб черного дыма и язык пламени. Это — с
правого борта. Закрыл я дверь и с другой стороны сунул-
ся. А там чистый огонь от двигателя идет. Смотрю, что-
то бедный мой Толя,второй и гавный механик после деда,
там же внизу копошится, весь черный от копоти, и
огнетушитель в руках крутит. Он его
так и не смог запустить. Когда я это все увидел, вылетел
из машины, схватил огнетушитель и вниз. Еще услышал
на бегу, как тревогу пожарную объявили. А внизу горит
турбина и два цилиндра.
  У Толи на что ума хватило, это остановить двигатель.
Но насос масляный он так и не остановил. И корячится с
огнетушителем, а тот никак не запускается. Инструкции-
то по применению при нем не было. И с пароходства не
было указаний, как действуют японские огнетушители.
  Стармех прибежал — не знает, за что хвататься. Как
увидел своего отпрыска, так и не узнал: их обоих со вто-
рым облило маслом. Ну и выскочил младший Смурыдин
на палубу. Там его потом и нашли. А Толю как заклини-
ло, все пытался запустить свой гребаный огнетушитель.
Все еще дергал его, когда пожар уже закончился, и я его
затушил. Возится с ним: что за ерунда такая? — только
и спрашивает.
  — Да есть такая ерунда, — говорю я, беру этот огне-
тушитель, нажимаю на кнопку — как шкварнет из него
пенистая струя! А он возился с ним.
 — В шоке был, — оправдывается тот.
  Стармех в машину прибежал, схватился за пусковую
ручку и смотрит, зенки свои вылупил, — в-о-о-т такие
глазищи! На лоб повылазили. Так он там и простоял в
ЦПУ весь пожар. Вцепился мертвой хваткой. Еле ото-
рвали его от той ручки. На палубу вывели.

 — И как это, Саша, у вас в пароходстве? Как вы там
делаете: все за ручку держитесь пусковую или за огнету-
шитель? И ждете, когда инструкцию пришлют?
 — Ладно, не смеши.
 — Так оно и было. Довели меня до точки этот гнус-
вонючка, кэп...
 — Ну что ты разозлился на всех? Или все были та-
кие не подарки?
 — Я не разозлился. Я просто взял и списался. Уж
слишком они меня достали.
  Стармех, понимаешь ли, пилит весь заплыв какую-
то невъе...нную доску. Переборку себе делает. Ему ма-
шина до фени. В машину он не спускается. Каюта у него
без разделений и вот ему захотелось, как в пароходстве:
отдельно спальня, отдельно кабинет. И нашел, мудило,
доску и делал весь заплыв переборку. С ним о деле раз-
говаривать было бесполезно.

  А вот еще что было…
В Сингапуре берем топливо. Только что начали. Бе-
рем дизельку. 3-ий механик, Сергей, открыл спускной
кран из манифолда, а я рядом был. Говорит мне:
 — Смотри, Вова, что за муть?
Взял он в жменю топливо, а в ней 70% песка, 20%
мазут и 10% на какую-то непонятную смесь похоже. И
это называется дизелька! Пальцы раскрывает, а там ма-
зут. А уже минут 15-20, как давят бункер. Я тогда иду к
деду:
 — Мазут берем?
 — Нет, дизельку.
 — Какая дизелька, вот это, что ли? — я показываю
ему свою экспресс-пробу в руке.
Смотрит, в ладони песок. Взял двумя пальцами, в ла-
дони потер, непонимающе спрашивает:
 — Чего?
 — Вот что это?
 — Не знаю.
Меня такое мямленье начинает выводить из себя.
 — Это то, что мы сейчас принимаем. Что мы по пла-
ну берем вначале? Мазут или дизельку?
 — Дизельку.
 — Не похоже это на дизельку, — сую ему в нос ре-
зультат своего анализа.
 — Берем дизельку.
 — Как же так берем? Сепаратора-то нет, дизельного.
Встанем сразу же, как только отойдем.
 — Что вы понимаете, берем!
  Дед продолжает гнуть свою линию, но меня эта его
линия никак не устраивает.
 — Куда это берем, на хрена такую срань брать?
Видя, что меня не убедить, дед меняет стратегию.
Обращается к 3-ему:
 — Сергей Алексеевич, берем!
 — Что берем, что берем? — продолжаю настаивать я.
Но деда так просто на голос не возьмешь.
 — Ты вечно влезешь туда, куда тебя не просят!
 — Что это такое, дед?
 — Это дизелька.
  И так по замкнутому кругу.
Сергей, как бы не замечая деда, обращается ко мне:
 — Володя, что это такое?
 — Это какая-то мутотень, но дизелькой здесь и не
пахнет. Это топливо находится самое малое в киломе-
трах десяти от цистерны с дизелькой.
 — Вот вы вечно суетесь, куда не надо. Я отвечаю! —
режет свое дед.
 — Дед, нам через океан идти надо. И нам не отвечать
надо, а работать надо. Это ты третий месяц свою доску
пилишь, у тебя одна забота, а мы в машине работаем. Ты
хоть и числишься старшим механиком и получаешь зар-
плату поболее нашего, но ты доску уже три месяца стро-
гаешь. А динамки ты будешь крутить, как они встанут?
 — Все, разговоры окончены, берем. Что наши греки
на это скажут?
  Матерясь, на чем свет стоит, набираю в банку этой
дизельки и иду выяснять отношения к греку, был у нас
на борту представитель компании. Тогда только зашеве-
лилось. Стоп бункер! И перешли на другой танк из бун-
керовщика. Пошла настоящая дизелька.
 — Все, дед, — сказал я, — набирай себе кого хочешь,
оставляй нас на берегу и пили. Бери Ковыляева и...
Новый кэп приехал. Один был подарок, Тигран. Те-
перь, вот, другой приехал. Я мигом оценил, что он из
себя представляет. Ничего стоящего. Прикажут такому
греки без тени ходить, он избавится и от тени.
Поэтому я и решил: гребитесь без меня!
  И вскоре списался.