Как немцы вошли в мою родную Кадиевку-Серго в 42-р

   Как немцы вступили в мою родную Кадиевку-Серго в 1942-ром
           (Из цикла <Мои (Крыленко Владимира Ивановича)
                воспоминания о Войне 1941-45 го>)

  69. "Начало ИюЛя 1942-го. У нас в саду расположились отступающие
от немцев казаки с лошадями. Они ломают сливы, вишни и др. плодовые
деревья, гадят возле кринички и родникового ручья. Когда Мама просит
их не пакостить, ей  предлагают пойти на XYZ и говорят, что всё-равно
всем ХАНА.

   70. "ИюЛь 1942г. Мама и лейтенант-красноармеец сидят и беседуют
возле яблони-лимонки, а я пытаюсь пофорсить перед ним - прыгаю с
одной большой грудки вскопанной земли на другую и, споткнувшись,
падаю и обдираю голое (я в трусах) колено до крови об землю. Это
место воспалилось сильно и не заживает. Кто-то сказал Маме, что
нужна мазь. На другой день Мама с утра повела меня в Город, но
в аптеках и больницах никого нет - безвластие - Наши  ушли,
а немцы еще не пришли. Не найдя мази, расстроенная Мама повела
меня от улицы Кирова не по дороге, а наискосок, череез поселок
и на спуске с горы показала мне вдали, на хребте-бугре над
станцией Орловкой Могилу и рядом на холме - Треног
(геодезический). А нога вскоре "зажила" сама, без мази.

   71. "9 ИюЛя 1942г. в нашем саду (под яблоней Антоновкой -
теперь там двор и Дом покойной Томы Бахтиной) Тётя Ульяна изза
чего-то ругается с нашей Мамой, обзывает Гришу дезертиром и во
всю (Большую!) Глотку орёт: "Твой Грышка дизиртир, я скажу
краснаармейцам, ани и йиво застрелют и тибя застрелют, шо ты
укрываиш дизиртира!" и вцепилась Маме в волосы (а они были
густые и длинные!), а Мама - Её схватила за волосы, но они
недолго игрались - Гриша подскочил и столкнул их обеих
в Большую (3х3 м2) Копанку между Грушей и Сливой. Они обе
ухнули (с головами) в холодную (из родников) воду, где сразу
расцепились и успокоились...
А красноармейцы отступали и запросто могли без всякого разбора
и суда застрелить и Гришу (он работал как трудовик (он не видел
в темноте!) на ремонте дороги на Брянку), и Маму заодно...

   72. 12 ИюЛя 1942г. кто-то сказал, что сегодня будут взрывать
автодорожный мост через Камышеваху. Мама посадила меня в нашем
саду под яблоней Антоновкой (чтобы загородить меня от осколков)
и с Гришей вышла на наш бугор (в "10м от меня). Я посидел там
на корточках минут несколько, потом мне надоело, я поднялся и
подошел к ним. И тут земля подо мной дрогнула и вдали, над
нашими сливками (по меже с Попильнюками) начало неспеша подниматься
желто-рыжеватое облако. А грохота взрыва я не запомнил. В тот же день
к нам пришли Алымовы и мой братик Витя (1935г.р.) с восторгом хвалился,
что в ихнем дворе (метров на 250 ближе к мосту) рядом с его братом
Колей (1925г.р.) упал придорожный бетонный столбик.

   73. 13 ИюЛя 1942г. Мама ходила в село Лозовая-Павловка к сестре
Пелагее (9 км от нас). Вернувшись домой, Мама сказала, что видела
2 немецких мотоциклистов-разведчиков, слышала стрельбу - строчил
пулемёт.

   74. 14 ИюЛя 1942г.  Дорогу несколько дней назад перегородили
баррикадой от Дома Якова Евдокимовича Крыленко до Дома Ивана
Митрофановича Калинченко - в два ряда (по ширине и по высоте)
поставили железные шахтные вагонетки без колёс, а в вагонетки
уложили большие камни из тынов-заборов со всего Хутора. А в
камнях спрятали мины... Сегодня Кто-то сказал, что немцы идут.
И все жители собрались кучками возле дороги у своих дворов.
И мы тоже, а с нами - и наши соседи, чьи усадьбы не выходят
на Луганскую дорогу (Рудики, Крыленки Яшины, Шура и Женя).
Мы молча стоим и вдруг из двора Ивана Митрофановича Калинченко
по тропке мимо погреба на велосипеде едет немец. Перед самой
дорогой он чуть тормознул, быстро глянул влево-вправо, съехал
с пригорка на дорогу и покатил, неспешно крутя педали, по дороге
мимо нас, не глядя по сторонам, словно он на прогулке в пустыне.
Вскоре, отстав от него метров на 30, начали выезжать другие немцы,
держа интервал метра 3. Все они одеты в серо-мышиные пилотки, шорты
и рубашки с короткими (выше локтя) рукавами, в ботинках. На боку у
всех висит продольно-ребристый цилндр (противогаз), а на животе -
автомат. Всего их проехало (без единого звука и не замечая толп
народа у каждого двора) "40 велосипедистов. А уже когда они все
скрылись за Бугром на юг, в сторону Брянки, до меня дошел какой-то
непрерывный грохот и из двора Ивана Митрофановича на дорогу поехали
мотоциклы с колясками. Эти немцы (один верхом, другой в коляске) в
касках и темной одежде. Но нам не довелось их долго разглядывать -
возле нас появились какие-то мужики (я не запомнил их вида) и начали
гнать наших на разборку баррикады. Женя Крыленко (1926 г.рожд.)
в ответ буркнул: "А чиво я пайду!", за что получил удар "по морде"
и упал. А наша Мама поскорее увела меня во двор. А вскоре кто-то
сказал: "Мина рванула!", но я не запомнил звука взрыва, а только
увидел клочья голубого дыма, стеющиеся низко, над самыми булыжниками
дороги, и относимые мимо двора на юг.
 
   75. Немцы сразу объявили (через переводчика), чтобы все немедленно
сдали всё оружие в комендатуру - иначе - расстрел. Мама сразу спрятала
свои боевые трофеи (взятые ею осенью 1918г., когда наш партизанский
отряд, где заправляли её брат Трифан и Павло Крыленко, а 15-летняя
Мама была связной, истребил немецкий гарнизон (более 100 немцев,
а повара с его тесаком кинули в котёл), напав на них ночью во время
праздничного пира) - кинула две гранаты (она их называла по-немецки -
бомбы) в сортир, а штык-кинжал сунула в щель каменной кладки Сарая
(но он скоро оттуда исчез). А на другой день - 15 ИюЛя 1942г. Гриша
понёс наше ружьё-одностволку, но недалеко от двора его остановил
немец из обоза и забрал ружьё. Гриша сразу вернулся домой, взял
меня за руку и повел по дороге в сторону моста. А перед переездом,
напротив хаты Семёна Даниловича Калинченко слева был крутой откос,
а вдоль него поставлены белые бетонные столбики. Тут Гриша отпустил
мою руку, а я - рад стараться - решил щегольнуть своей храбростью и
пройти по узкой (с полметра) полоске между краем откоса и столбиками,
между которыми были натянуты проволоки. Но я не успел шагнуть к откосу,
как Гриша схватил меня одной рукой за шиворот, поднял вверх, перенёс
над проволокой и поставил на дорогу. Оказывается, там была заложена
мина, а её отгородили и обозначили. А я уже шагнул на неё, но не
успел поставить ногу... Потом Гриша привёл меня к взорванному мосту
через Камышеваху. Там немцы рядом с мостом устроили переправу -
положили брёвна поперёк речушки и сверху уложили доски. А для
выталкивания наверх (по довольно крутому откосу) повозок и каких-то
больших коробок на колёсах, согнали толпу (много сотен) народа.
И успешно командовали этой толпой...

   76. "16 ИюЛя 1942г. Мама где-то достала стакан молока; мне
достался глоток и он мне показался очень вкусным. Но от пробования
Молока нас отвлёк воздушный бой - высоко над нами вертелись и гонялись
один за другим два самолёта - наш и их. Я их не различал. По временам
был слышен прерывистый стук пулемётов. Но мне было не интересно.
И самолёты вскоре мирно разлетелись в свои стороны. Только подпортили
удовольствие от глотка молока - единственного, что я запомнил за все
годы моего детства...

   77. "Конец ИюЛя 1942г. Немцы начали выдавать по карточкам хлеб.
В отличие от Наших "кирпичиков", он круглый, не такой тёмный, но
такой же невкусный.

   78. Август 1942г. Мама протирает полы в коридоре, а Гриша и Нюся
что-то натворили, за что Мама без лишних слов отхлестала мокрой
тряпкой. Гриша обиделся, взял меня с собой, собрал под яблоней спелых
(до этого мы с удовольствием ели моченые недозрелые) яблок Белого Налива
и мы с ним сели, ели яблоки, а Гриша при этом ещё и быстро нарисовал
рисунок, где Мама хлещет нас мокрой тряпкой, а на другом рисунке
 - как мы сидим и едим Белый Налив.

   79. Август 1942г. мы выкопали картошку, поспевают помидоры и
Нюся сварила по своему рецепту "Нюсин Суп" с перловой крупой -
невероятно вкусный - давно такого не ели!

   80. "Сент  1942г. Нюся брала меня с собой, когда ходила на
мельницу в пос.Бугаёвку. Я не знаю результатов дела, но запомнилось
яркое солнце, жара и вид на тропу, ныряющую в темень балки, с красивыми
рябыми деревьями дубов и жолудями
на земле.

   81. "Сент  1942г. Нюся брала меня с собой, когда ходила на
биржу труда. Вначале мы пошли на поселок 7 и 8 (в коммунальный
дом слева, если смотреть от полуказармы школы № 37), где меня
аж тошнило от скуки - пришлось долго ждать, пока Нюсина
приятельница накрасится, напудрится, оденется. Потом мы пошли
в город на улицу Ленина - в школу № 44, где немцы разместили
биржу труда. Там не оказалось нужного чиновника и мы пошли вокруг
трехэтажного здания, где всё было усеяно мелкими осколками битых
стёкол.

   82. 20 сентября 1942г. Мама уже давно ушла с соседками
в Воронежскую область добыть хлеба. Нашего Гришу немцы
забирают на работу в Германию. Когда на мед-комиссии он
сказал, что ничего не видит в сумраке, ему ответили:
"В Германии ВСЁ ВЫЛЕЧАТ!" Нюся пошла проводить его на
станцию Ирмино (ей дали отсрочку до возвращения Мамы),
а меня отвела через дорогу к моим племянникам - Валику
и Эмме Кенаревым. Был светлый тёплый день, меня повели
в сад, где среди опавших желтых листьев Эмма нашла большое
Золотое Яблоко. Мне тоже дали кусочек - очень вкусно!
А как провожали Нюсю - я ничего не запомнил...

      ********************

      А теперь я расскажу об одном эпизоде, связанный (как
мне кажется).
               с этими воспоминаниями.
    Того же 14 ИюЛя 1942г. в нашем дворе появились три немца, которых
поселили у нас в Хате: двое пожилых (неулыбчивых, угрюмых) и один
совсем молоденький, симпатичный, весёлый, улыбчивый, смешливый,
разговорчивый, неплохо понимающий и говорящий по-русски.
Он обращался к нашей Маме - "Матка!", молоко - "Млеко" (он
умудрился (сразу после поселения у нас) раздобыть где-то
бутыль "млека" (тогда - жуткого дефицита!) и попросил "Матку"
сварить ему молочный суп "Suppe" из уже поспевавших вишен.
А наша "Матка!" долго сокрушалась, всё отговаривала его:
"Та
шо ш цэ будэ! Хиба ж молоко з кыслымы вышнямы варять! Воно ж скыснэ!"
А Алекс, широко улыбаясь, поглаживает "Матку" по плечу и: "- НичекГо,
Матка!" И "Матка" повела нашего нового квартиранта (а у нас до этого
всегда жило не менее десятка квартирантов) в наш сад нарвать вишен.
Мы ("Матка", Алекс и я) шли гуськом по тропке, Алекс увидел в саду
большую тёмную дырку (это кровля нашего "убежища", вырытого летом
1941, весной 1942 провалилась САМА - сама-по-себе (без бомбёжки))
и Алекс долго и весело смеялся, когда Мама сказала, что это наше
убежище от немецких бомб. Потом "Матка" всё-же разожгла печку
и сварила Алексу его любимый "Suppe". Я не помню, что получилось
с этим Suppe, но претензий-жалоб от Алекса не было!
     Но у нас немцы были только одну ночь и перебрались из нашей
Хаты в более солидный дом и подальше от края Хутора и от <партизанэн>.
    И от них осталась только книга на немецком "Jule Vern <20 Tausend
Lje unter See-Wasser>" (я привёл название приблизительно) с синими
картинками (в водной глубине-тьме, среди диковинных рыб подводная
лодка светит прожектором) внутри на обложках, с подписью от-руки
<Aucher Аlеxаndеr>. Я долгие детские годы поглядывал на неё (тогда
почти не было интересного чтива), пока не уехал в 1959г. на работу
на Тянь-Шань - "Небесные Горы" (по-китайски)...

   С уважением к ВАМ,
   МИлые читАтели и читАлочки,
        Владимир Крыленко  10 мая 2011