Старики

Старики.

К этому дню старики готовились самого вечера.
Константиныч осматривал и в нужных местах смазывал ножной протез, дядька Чех спорил с женой, а Витек, который так и остался Витьком несмотря на возраст - отвечал за транспорт.
Лошадь в колхозе чтобы "запросто", во все времена было не взять, а весной так особенно. Но у Витька были свои ходы.
И можно было быть уверенным, что к восьми утра "карета", наполненная до бортов душистым прошлогодним сеном будет стоять у "подъезда".

Утром, когда бабы, решив передохнуть от самых ранних дел по хозяйству встречались под старой осиной обменяться сплетнями и последними новостями - наступала пора действовать.
Костантиныч, степенный и медлительный обычно мужик, скоренько хромал скрипя протезом  мимо теплицы в самый конец огорода, где его ждали товарищи.
Главное удрать, пока жена, Александра не заметила.
Бабка Шура давно все усекла. И исчезновение бутыля самогонки, и недостачу кольца колбасы на шесте. И радостное предпраздничное возбуждение скуповатого в остальные дни деда, который вдруг и ни с того насыпал внукам на конфеты целую пригоршню меди.
Что может ускользнуть от взгляда опытной хозяйки?
Но тот же опыт подсказывал, что сегодня лучше не подавать виду, что ей что-то известно.
 По молодости, сразу после войны, она как-то на корню хотела извести традицию этих встреч. Так Константиныч, не говоря ни слова, на костылях (протезов тогда еще не было) и с солдатским мешком за плечами ушел в лес. И там и остался.
Лес-то ему, партизану, что дом родной. А то и получше, без клопов и сварливой жены.
 Только через несколько дней и через литр водки его бывший командир дядя Чех согласился отправиться в чащу и вытянуть Константиныча из блиндажа, в котором тот беспечально отдыхал от семейной жизни.

 Самому дядьке Чеху было несколько сложнее. Его Настю этим никак не испугать. Она с детства знал вдоль и поперек все окрестности и уж тем более каждый окоп или блиндаж. Сама партизанка.
 Другие деревенские женщины тоже хорошо знали лес. Но не у всех из них было особое чутьё, которое вырабатывается только тогда, когда тебе много-много дней приходится прятаться от вражеской пули в зарослях малинника, ежевики или под корнями поваленных бурей деревьев...
Настя каждый раз и категорически была против подобных вылазок старых друзей по местам боевой славы. И переговоры с ней приводили ни к чему другому, как к скандалам и лишним нервам.
 Поэтому, когда жена начинала верещать, что их сегодняшний поход в лес просто хамство по отношению к начальству, пригласившему их на торжественное собрание по случаю праздника - Чех молча и сосредоточенно одевал ордена. Потом шел в кладовку за закусью и обнаруживал, что все куда-то исчезло. И домашняя колбаса с шеста, и копченый окорок и даже вязанки лука - и той нет!
 Тогда Чех вытаскивал из-за печки дедовское еще ружье и начинал усердно чистить ствол.
...Когда-то, в один из первых послевоенных годов, после подобного случая он вышел с этой шомполкой во двор и одним зарядом уложил трех несушек - и каких! Подобных красавиц у Насти никогда больше не было.
Побросал курей в мешок и ушел со своими охломонами. Закуски им тогда точно хватило...
Теперь при виде ружья Настя быстренько успокаивалась, подходила к упрямому старику, обнимала его сзади, шептала разные нежные слова и бросалась собирать котомку.

Только Витек никого не боялся. Ему было некого. Когда он пришел с фронта, на месте его хаты зияла огромная, залитая водой воронка...
Новую семью так и не завел. Построил с помощью друзей малюхатенькую избушку рядом с местом, где раньше был его дом и стал жить один.
По вечерам после работы сидел у озерца, образовавшегося на том месте, где погибла его семья и до самых темных сумерек смотрел в воду...

... Конь хрумкал в малиннике сеном и посматривал на компанию, развалившуюся вкруг костра, терпеливо ожидая, когда кто-нибудь из раздобревших от выпитого мужиков угостит его ладным куском хлеба. Да и про сахар не забудут, он был уверен. Он этих стариков давно знал.
 Но тем пока было не до него. Они раскладывали на рушнике немудреную деревенскую снедь и "смажили" на оструганных ветках кусочки сала.
Потом разливали водку по граненым стопкам, молчали с минуту и выпивали.
Не чокаясь.
И только по второму или третьему разу кто-нибудь из них произносил традиционный, официальный тост:
- За Победу!..