Ходулики

Цирк, это вам не всякая фигня, типа урока математики или еще хуже, литературы. Но в нашем маленьком поселке цирка не было, а вот всего остального, так прямо таки навалом. Да и вообще, из культурной жизни тут был только дом культуры с заплеванным кинозалом  и по субботам орущий около подъезда частушки, дядя Дима. Окромя этих двух высокодуховных композиций мы, можно сказать, ничего и не знали. Хотя и телевизоры были, но в них что? Что то далекое, кружевное и совсем нереальное. «А ну-ка девочки», «АБВГДейка», «Утренняя почта» и в «Мире животных», это было где то там, на другой планете. А тут мороз за пятьдесят и вечный, как Тянь-Шань, дядя Дима. В любую погоду.

Поэтому нас, пацанов малолетних, развлечений было не очень много. На кино денег особо и не было, а дядя Дима настолько примелькался в нашей жизни, что мы уже его не замечали. Тем более, что дядя был ленивый и репертуар свой не обновлял, а слушать несколько лет подряд про «Сидит Вася на заборе, мочит …й свой в ацетоне…», или про «Полюбила тракториста, как положено дала…», тут даже суровые северные бурундуки не выдержали и ушли на дальние пастбища.

В общем картина ясная. Скрашивало наш детский быт только умение вынести из просмотренных фильмов главное зерно, и потом, это самое зерно, воплотить. Вот если кино было про летчиков,  то сколотить из бочки самолет и залихватски крича в этой самой бочке спрыгнуть с крыши гаража в снег. Это типа, злые фашисты подбили летчика-пионера. То, что летчик-пионер был похож на ушедшего  бега зека, никого не волновало.

Если кино было про индейцев, то антураж был соответствующий. Луки из железных обручей от бочек, копья из вырубленных елок, и лошади, кстати из того же материала, что и самолет. То есть из бочки. Лошади, правда, не ходили совсем, ни галопом, не иноходью. И не только потому, что у них не было ножек с копытцами, а в основном из-за веса своего тела. А ты попробуй походить с бочкой между ног. Да еще зимой, когда на тебе сантиметров двадцать одежды…

Летом было проще. Одежды минимум, идей куча. По видимому оттаивали фантазии замороженные зимою.

… А вчера мы не гуляли. Вчера по телеку показывали цирковое представление. Большая программа с коняшками почему то ниразу не какнувшими (хотя мы надеялись) на арену, медведями с сиротскими выражениями на лицах колесивших на маленьких вилосипедиках. Иногда казалось что вот еще чуть-чуть, и детский велосипедик провалится в медвежий зад. Но видимо там было все просчитано. Пуделя ходившие на задних и передних руках и с озверевшей любовью смотревших на дрессировщика, клоуны с носами сизыми. Я тогда еще верил, что такое носы бывают только накладные. Красивые тетеньки с голыми ногами ввиду малолетнего возраста еще не вызывали тех фантазий, что появились буквально три года спустя. Опять клоуны, но уже на ходулях…

Вот тут то меня и замкнуло. Я понял, что буду делать завтра!

Завтра, то есть уже сегодня настало виде телефонного звонка. Звонила матушка с работы, с целью полюбопытствовать проснулся ли я, покушал ли, что делаю? Между тревожных строк читалось – «Ты там еще живой?»

Я, понятное дело зевая по партизански, беззвучно, ответствовал, что все ок. И встал и поел. И даже лицо свое умыл со всех сторон. На последний аргумент матушка не нашла, что ответить и похвалив меня положила трубку.

Впереди был день побед, свершений и возможно, открытий! Первое открытие я совершил выйдя на улицу. На пыльной площадке, кроме двух одиноких мух и дружного табунчика комаров, никого не было. А хотя должно было быть. Но ничего, на ближайший час я тоже был занят, а потом посмотрим.

Свои ноги-скороходы я направил в ближайший лесок, в коем ни капли не колеблясь вырубил две лесины метра по два длиной. Лесины били кривые, как спина верблюда и очень неудобные. Но во мне горела фанатичным пламенем ИДЕЯ, которая и помогала преодолевать невзгоды в виде транспортирование лесоматериала на базу.

На базе, возле дома я топориком аккуратно обрил деревца от лишних веток и коры, и гвоздями, которые выпросил у дяди Димы, прибил маленькие поленца к ним.

И получились… И получились… А? Ага! Ходули! Точь-в-точь как у вчерашнего клоуна в телике! У него, правда, они были прямые и лакированные, зато у меня они были еще полчаса назад живые и росли.

В общем инструмент высокохождения был готов. Я прямо представил себе, как обзавидуются все во дворе. Потом, конечно, и себе такие сделают, но первооткрывателем то буду я! И почет мне, и уважение, и Наташкино «Ух ты!», может быть. Ради последнего, я не то, что ходули, я кресло гинекологическое мог бы смастерить из елки, и уйти на нем в кругосветку. Наташка была такая, да.

… При попытки встать на ходули возникла некоторая заминка. Подножники в виде чурбачков оказались прибиты слишком высоко, и запрыгнуть на них с земли не представлялось возможным.

- А ты с подъезда на них залезь – подал идею дядя Дима, который до этого  на удивление молча наблюдал мой мастер-класс резьбы по елкам.

А ить точно! С подъезда оно как то сподручней будет!

… Оттолкнувшись от подъезда и зависнув в неустойчивой позе над родной землей я как то сразу подумал, что высоковато падать то будет. Но на удивление сделав первый шаг понял, что не так все страшно. Хотя страшно, врать не буду.

Второй шаг, и я гордо подняв голову и зажав ходули под подмышками двинулся в сторону нашей площадки.

Но чу! Или это мне мерещится? Или злые демоны играют со мной в галлюцинации?

От подъезда дома напротив тоже отделилась фигура напоминающая раненого в жопу ежиком страуса. Фигура была нескладна и каждый шаг давался ей как последний. Приглядевшись я грустно понял, моя идея не нова, и первооткрывателем я тут не стану.

В этот момент Вадик заметил меня и прокричал что то обидное про мой шедевр деревянного зодчества.

Я сделал шаг к нему и тоже сказал что то про руки из не оттуда.

Следующий шаг сделал Вадик по направлению ко мне, и опять выразился крайне обидно.
Третий шаг был за мной. Я не ударил лицом в бетон и сделал этот шаг. И сказал громко нехорошее про него.

Так мы сближались по одному шагу, после каждого выстреливая друг в друга короткими но искренними и ранящими фразами. Как на дуэли. Как Дантес и Пушкин.

Каждый хотел быть первым в области ходулехождения и каждый алкал Наташкиного восхищения.

- Ты козел на дровах! -  Это Вадик мне.

- Ходули - в жопе рогули! – я заржал указывая на пальцем на злившегося Вадика. Рифма мне всегда давалась легко, особенно пошлая и особенно в критических ситуациях.

- Щас я тебя догоню и ходулей по голове дам! – возмечтал мой оппонент.

- Догонялка кривая – жопа большая! – я прямо таки искрил острой рифмой.

- Ну все, писца тебе пришла! – пискнул Вадик и устремился ко мне.

Причем он в самом деле устремился, на ходулях, делая гигантские шажищи, а иногда даже и подпрыгивая.

Пока я туго соображал, что мне делать, или ломануться навстречу ему и принять бой, как смелый рыцарь, или подло выставить вперед ходулину и постараться попасть ему в живот, Вадик, как разъяренная цапля уже дошагал до меня и уткнулся своим зловещим клювом прямо мне в лицо.

- Ты чо?! – традиционно спросил он меня. Это «Ты чо» было правилом хорошего тона перед дракой. Никто никогда не нападал подло без «Ты чо». Это бы сигнал, примерно как в давние, аристократические времена, брошенная в ноги перчатка.

- А ты чо?! – кодекс я тоже соблюдал.

- Не, а ты чо?!?!

Тут вмешался нетрезвенький дядя Дима, который оказывается с самого начала и я подозреваю не без удовольствия наблюдал схождение двух задир.

- Брэк! – сказал дядя Дима и по иероглифической траектории направился к нам.

Мы стояли уткнувшись друг в друга, на высоте под два метра и не решались разойтись, ибо встретившись лицом к лицу с противником так раскорячили свои ходули, что сейчас представляли собой единое, четырехногое, паукообразное существо о двух головах.

Дядя Дима, внезапно зашел откуда то с Запада на бреющем и делая загадочные пасы руками на необдуманной скорости приблизился к нам. То ли он забыл включить реверсивный двигатель, то ли он вообще забыл о нем, но черной тучей несущей крах всему живому, да и не живому тоже, дядя Дима врезался в нашу конструкцию, сотканную из моих рифм,  дерева и воздуха, и обнял ее, улыбаясь как человек достигнувший своей цели в жизни.

Когда мы летели из поднебесья вниз я помню. Когда я больно ударился копчиком о дядьдимину лысину, и проскользнув по спине грохнулся на землю помню. Как дядя Дима поднял вверх удивленное лицо и, почесывая отбитую макушку, принял в это самое лицо всего Вадика, тоже помню.

Потом вся экибана в виде Вадика и дяди Димы упала на меня. Это я тоже помню.

Но во почему потом за нами бежал дядя Дима и стрелял нам в спины недетскими буквами, тут я не помню. Извините.