Реквием для дерева

Рев бензопилы ворвался в мой сон и разрушил хрупкий мир, выстроенный моим подсознанием, чтобы спать было приятно и интересно. Я люблю просыпаться под птичьи трели, от поцелуев солнечных лучей, но за окном хмурилось фиолетово-серое небо и грохотало орудие пытки моего слуха.
- А еще там холодно, - подумала я, не желая вылезать из под теплого одеяла и начинать новый день. Но все же мне пришлось это сделать, потому что кошка с шумом атаковала закрытую кухонную дверь, пытаясь пробиться к еде.Мне не оставалось ничего другого, кроме как выбраться из постели, ежась от подступившего холода и впустить животное в кухню.
Там мне наконец стала ясна причина незапланированного концерта для бензопилы с оркестром из мата рабочих и вскриков прохожих: спиливали самое большое дерево на улице.
Огромный тополь рос у дороги много лет. Половина дерева зеленела с каждой весной,вторая оставалась сухой. В первой половине среди листвы летом щебетали птицы, а вторую, мертвую часть, любили вороны. И я. Мне нравилось смотреть, как эти древние птицы рассаживаются нотами на ветвях и наблюдают с достоинством за происходящим внизу. Несколько раз я даже в
шутку записывала нотами порядок расположения птиц, джаза не получилось, но вполне сносный эмбиент прослушивался в этих комбинация, хотя вряд ли бы вышло что-то другое, ведь я записывала музыку, изображенную великими птицами.
А теперь? Я с грустью смотрела на огромные ветви, одна за другой падавшие на землю. Немного ниже, на крыше соседнего здания, с такой же горечью за происходящим наблюдали вороны.
Гротескным символом смерти дерева, рядом с рабочими, пилившими его, стояла машина с
надписью "Ритуальные услуги", черный Гелендваген, приспособленный под катафалк, с серебряными крестами на дверцах и фигурой скорбящего ангела.
Я усмехнулась:
- Помпезно, даже с шиком...
Пришедшие в голову ассоциации позабавили меня. Все происходящее на самом деле напоминало
пышные похороны: отрубленные ветви складывали в машины и увозили в неизвестном направлении, только катафалк оставался неподвижным, будто наблюдал за работой младших по званию машин.
Бензопила безостановочно тянула свою мелодию. Шум привлекал уже не только мое внимание, котята выбежали из спальни, встревоженные непрекращающимся шумом, забрались на окно и вместе со мной и кошкой принялись наблюдать за процессом расчленения дерева.
Звонок:
- Да.
- Ты проснулась?
- Да.
- Чем занимаешься?
- Смотрю как убивают дерево.
- И как?
- Грустно... Мне вот интересно...
- Что тебе интересно?
- Разобьются ли рабочие, если лебедка упадет вниз? Под ними уже стоит катафалк...
- Постарайся не проверять это опытным путем, ладно?
- Ладно.
Снова шум пилы и треск ломающихся ветвей. Постепенно мне все это стало надоедать. В доме холодно, из-за убийства дерева отключили электричество, я не могла включить обогреватель и даже сделать чай.
Заняться было решительно нечем. Позвонила подружка, позвала в гости. От нечего делать я сходила к ней, хотя визит не принес лично мне никаких эмоций.Когда я вернулась домой, по-прежнему пилили, кошка с котятами сидели на окне, а внизу, черными монахами молча и неподвижно стояли вороны. Вся улица была усыпана спиленными ветками, как маршрут траурной
процессии бывает усыпан цветами. Все еще не было света.
Я - дитя цивилизации, моя жизнь наполнена электроникой, и сегодня она словно остановилась. Даже телефон был готов выключиться в любую минуту, потому что заканчивалась зарядка. Из приборов работал только стационарный аппарат, но от него мало толку и развлечения, звонить я никому не хотела, а до меня дозвониться невозможно, потому что звук у домашнего телефона выключен и я просто не слышу звонков.
Я подошла к окну, взглянула на дерево и насчитала еще девять крупных ветвей:значит еще часа три будет продолжаться этот кошмар...
Холод квартиры постепенно лишал меня сил.Начиналось состояние, когда не хочется ничего, кроме как забраться в теплое место, блаженно отогреться и уснуть. Но в таком шуме? Достала из холодильника фруктовый лед, все равно он скоро растаял бы, ведь холодильник также, как и все приборы в доме, не работал, и решила проверить, что будет, если замерзший до костей человек съест еще и льда, безумная тяга ставить на себе опыты.
Пошел дождь. Это было единственным новым событием, потому что за окном все оставалось прежним, даже вороны не шелохнулись, несмотря на то, что струи хлестали их и наверняка причиняли неудобство. Это было величественно и печально. Стихия бушевала все сильнее, но на улице, будто в фильме кадр за кадром прокручивался один и тот же сюжет, с той разницей, что ветвей на дереве становилось все меньше.
Наконец последняя ветка была спилена. Вороны молча взлетели, покружили немного над останками своего дома и улетели. Бригада рабочих собрала свое оборудование, расселась по машинам и тоже исчезла из поля зрения. Включили свет. Только катафалк еще какое-то
время стоял неподвижно, будто не веря, что все закончилось, но вскоре уехал и он.
Я отправилась делать себе чай и наверстывать упущенный из-за убийства дерева день.