Ведро воды

«Замечательная мысль!» Эта фраза крутится у нее в голове, но она не произносит ее. Рука мысленно тянется к его руке. Но только мысленно. Она хочет прикоснуться, но не может. А если сказать ему так: «Спасибо за ведро с водой»? Глупо звучит, но он поймет. Он и так уже все понял.
Или лучше ничего не говорить и не делать, а просто отдать все в руки судьбе. Или сказать то, что хочется, найти в себе силы дотронуться до его руки, потом спрятать в улыбке все, что рвется наружу и - уйти. Потому что лучше уже быть не может. Может быть только следующий шаг.
«На французской Ривьере сейчас хорошо». Сказал он, глядя перед собой. И вопросительно замолчал. Или ей показалось, что вопросительно? Он сказал, зная, что она поймет: он придумал, как им не отрываться друг от друга. Ей стоит сказать только «да». И эта его «французская Ривьера» не показалась  банальной, а только вызвала мысль: и здесь попал! И потом появилось то чувство, которое рождается всякий раз, когда она видит первую розу: полураскрытую, обещающую целый мир красоты. Это чувство стремительно наполняло ее, вытесняя все желания, кроме одного: дотянуться до того, кто насытит, напоит, даст возможность дышать и жить.
… А еще несколько часов назад ничто ничего не предвещало. Все в ее жизни было устроено правильно, разумно и красиво. Все шло так, как она хотела. Мысли и действия были подчинены целям и планам. Душа жила в равновесии с окружающим миром. Она была спокойна и гармонична. Или так ей казалось? Его просьба о ведре воды была воспринята ею с удовольствием. Конечно, все будет сделано лучшим образом: ведро должно быть новое, а вода - чистейшая! Она возилась довольно долго, искала ведра, переливала воду. Он терпеливо ждал, наблюдая с чуть заметной улыбкой за ее манипуляциями. «Эта вода для полоскания», - зачем-то объяснил он, наверное, чтобы она ускорилась. Она передала ему ведро со странным чувством исполненного долга. Потом что-то случилось. Она не помнит, что именно, но знает, что это начиналось тогда, когда она возилась с водой. Они оказались рядом и беседовали. Он говорил то, что должен был говорить и так, как ей нравилось. Ни одной лишней мысли, ни одной неверной реакции. Он говорил так, что ей было интересно и хорошо. А ее рассказы забавляли его, он то улыбался уголками губ, то громко смеялся. Она видела: что-то происходит. И наслаждалась радостью первооткрывателя, когда каждое новое слово, мысль или взгляд неотвратимо приближает к чему-то настоящему.
Она не помнит, когда именно, в какой момент появилась жена и двое детей. Жена была светловолосая и миловидная. Сын уже большой, а дочка поменьше. Все они были приятны и вызывали в ней двойственные чувства: она радовалась за него и печалилась о себе. «Ну и хорошо. Так должно быть. И прекрасно, что он счастлив, и у него красивая семья. Значит, все правильно. Правильно, что именно такой мужчина завладел ее сердцем. А она справится. Она сильная». Она попрощалась с ним мысленно. Она видела, как он проводил жену тихим невидящим взглядом. А потом спокойно повернулся к ней. Он смотрел перед собой, куда-то в пространство, и говорил: «Французская Ривьера. Там сейчас хорошо». И она вдруг все поняла. И ей очень захотелось дотронуться до его руки. И сказать: «Замечательная мысль!»
… Она проснулась с этой фразой на устах. Он еще был рядом, и она еще успевала все ему сказать. Но он уже растворялся - так стремительно, так неотвратимо, что ей оставалось только запоминать и прощаться. Она умоляла о продолжении, она умоляла о невозможном. Все растаяло. Остались только эти строчки. И запах нераскрывшейся розы.