Жалко птичку

ЖАЛКО ПТИЧКУ
  Приезжаем в Пирей, что в Греции. Прямо на ремонт
угораздило. Пароход, как водится у греков, разва-
ленный, полузатопленный, не дышит. Никакая техника не
фурычит. Еле-еле запустили одну динамку. Две другие —
полутрупы. Кругом детали, втулки, подшипники подпа-
ленные. Все течет, капает. Словом на три месяца работы
здесь нам было обеспечено. Так оно и получилось. А до
нас разваливали все это хозяйство кубинцы, веселые ре-
бята. Они знали, у кого работали. Они им и наработали.
  Ну, ремонтируем себе потихоньку. Денег греки не
платят, не торопятся, а только обещают. Если б мы со
вторым механиком деньги не сорвали за ремонт, совсем
тоскливо было бы. А так хоть можно было выйти куда-
нибудь в город пивка попить иногда.
  Собаки там бегали сворами, штук по двадцать, са-
мых разных мастей и пород: от мелкой шавки до огром-
ных кобелей благородных кровей. Как раз весна была.
Пора любви. Естественно они там начали щенков выво-
дить, когда мы уходили.
  Рядом с нами лагом стоял грузопассажирский па-
ром. Он уже заканчивал ремонт, но по какой-то причине
питался от нашей электросети. Жратвы на этом пароме
было до отвала. Вот они и прикармливали собак со всей
округи, чтобы ночью спать спокойно. А собаки, есте-
ственно, там и дневали и ночевали, на причале. Жизнь
у них, судя по всему, была шикарная. А заведовал всей
этой братией один грек, электрик.
  Так вот…
  Одной сучке пора было щениться, а она была люби-
мицей этого электрика. Им уходить надо было. Так тот и
спроворил эту сучку нам, чтобы мы за ней смотрели. На
берегу валялось всякого хлама навалом. Вот он соорудил
для нее будку, и там прикормил и поселил ее. Сдал же
нам эту будку электрик. А еще надавал нам гору всяких
продуктов: масла, консервов, сахара, риса — немеряно,
два часа на пароход таскали. Им в рейс выходить и ста-
новиться на линию, все равно старые продукты будут
выброшены.
  Но вот они ушли, и свора убежала в поисках нового
хозяина. И стали мы таскать этой собачке воду да колба-
ску. Она уже ощенилась — и мы целились щенка у нее
на память взять в рейс, только в ремонтной и отходной
суматохе не успели. Да, и потом этот грек оставил нам
трех цыплят живых. Как они там у него оказались, вы-
лупились ли сами, он ли их высидел, купил ли — неиз-
вестно, факт только то, что цыплята оказались у нас на
судне. Маленькие, чирикают. Уговорил:
— Возьмите, цыплятки-то еще глупые, рису им по-
сыпьте, они поклюют и все.
  Так и остались у нас.
  Растут же цыплята быстро. Подросли и оказалось,
что две из них — курочки, а один — петушок. Можно
было уже различить гребешок. Петушок ходит, выпен-
дривается, а курочки — те поспокойней.
  И пошли мы с ними в Румынию. Месяц там отстоя-
ли и через Суэцкий канал поползли на Индонезию. До
Индонезии мы шли больше двух месяцев: сутки идешь,
двое-трое стоишь, ремонтируешься. В основном ди-
намки нас и душили. Одна осталась на ходу, остальные
гавкнулись. Вот одна еле-еле и вытягивала ходовой ре-
жим. Все вспомогательное хозяйство было вырублено.
Кондиционер жилых помещений, естественно, тоже. В
каютах жара несусветная и влажность неимоверная. А
также — все остальные прелести греческого парохода в
тропическом аду.
  Меж тем, подрастали наши пернатые. Кормил их по-
вар. Жили они на палубе.
  Когда мы оказались в Красном море, то пекло там
было самое настоящее. Курочки — те тень ищут, а пе-
тушок — тот нет: вел себя по-хозяйски, все наверх куда-
нибудь старался забраться и прокукарекать. В 4-5 часов
утра начинал. Занятно, конечно, слышать в море это ку-
кареканье. А курочки только квакают от жары.
  Там же, в Красном море, недели две мы отстояли на
якоре. Запчасти ждали и некоторые документы. Потом
еще неделю у Адена гужевались. Ремонтировались. За
это время цыплята наши уже очень даже хорошо под-
росли. И что ты думаешь — петуху нашему курей надо?
Не тут-то было!
  На выходе из Красного моря в Индийский океан во-
дятся огромные чайки, здоровые такие битюги черно-
белые, типа фрегатов. Может альбатросы? Гадят по-
страшному. Садятся только на мачту, наверху где-нибудь.
На палубу не садятся, взлететь с нее не могут. И вот к
ним-то наш петух и приставал, дурачок. Наверху их не
достанешь, а там, бывало, и на палубу какая сверзится,
и ходит, пока ее лопатой шуфельной не подденешь и не
вывалишь за борт. Тогда она уже, падая, взлетает.
  И вот петух наш норовил приставать к этим чайкам,
как мужчина. Курочки его клювы пораскрывают, крылья
опустят и в тень. Он походит вокруг, покрякает и отста-
нет. А чайки, те повеселей. Бегают, еще и клюнуть норо-
вят. Он к ним. Вокруг них, крыло опустит и прошпаци-
рует, за крылья похватает. А те не понимают, что за чудо
в перьях вокруг них танцует, прыгает на них.
  Да и погиб-то наш петух геройски только из-за них,
чаек этих.
  Как раз вышли мы из Красного моря, уже на полпути
к Коломбо, на Цейлоне, были. То идем, то стоим. А в Коломбо нам
ремонт обещают: дойдите только! В Адене тоже, вот,
обещали. В Коломбо же как пришли, приказ: следуйте в
Сингапур, там будет ремонт. Вот перед Коломбо и погиб
наш петух.
  Сидел он на леере, кукарекал-кукарекал себе. А тут
эти дуры чайки собрались, как цыгане на ярмарку, и за-
теяли массовое выгуливание петуха. Облетывают его и
слева и справа, пикируют на него, все клюнуть пыта-
ются. Петух как мог, огрызался, но в какой-то момент
не удержался на леере и кувыркнулся за борт. Кто-то
крикнул: «Петух за бортом!», — но как мы шли, так и
пошли. Нам останавливаться по своей инициативе ни-
как нельзя было. Могли не завестись потом. И так ехали
на честном слове.
  В Коломбо, меж тем, сто раз обещанное-
переобещанное, мы так и не зашли. Идем с "крейсерской"
скоростью - 9-10 узлов в Сингапур. Проходим мимо Ан-
даманских островов, проходим Малаккский пролив —
вотчину пиратов и бандитов. Там дрейфует танкер тысяч
на пятьдесят тонн. На нем наши ребята скучают: у них
главный двигатель отказал.
— На буксир не возьмете, — запрашивают нас, — до
ближайшего порта. А там документы оформим, как за
спасение?
  Мы отвечаем:
— Если мы встанем, то придется оформлять доку-
менты за спасение уже на два судна.
  Так и прочухали мимо.
 
  А петуха жалко. Как он здорово кукарекал!