Записки первокурсницы

– Ты права, моя дорогая, с этим отростком пора кончать!
«Покровские ворота»



Всё-таки я попала сюда! Ну, попала, попала и что же? Что тут такого необыкновенного?

А хотя бы обязательные белые халаты и шапочки, даже на лекции!

А ещё что?
Ещё – анатомия и анатомичка!
Анатомия – самый главный предмет на первом курсе. И самый забористый, потому что вызубрить названия всего того, что находится в человеческом организме, – просто пупок развяжется.
Анатомичка же – такой большой зал, пропахший формалином и … (ладно, не буду говорить чем) со специальными анатомическими столами для препарирования. Анатомичка для первокурсника – и место «боевого крещения», и символ медицины, и способ проведения вечеров (кости и все прочее домой не возьмёшь). Вот, где заваривается студенческая жизнь! Для первокурсников вечера в анатомичке, с точки зрения знакомства, – почти то же самое, что балы в дворянском собрании для золотой молодежи 19-го века. Хотя дискотека изредка тоже не упускается из виду.

А ещё?
Ещё – Георгий Иванович. Ну, были же раньше профессора, кумиры молодежи, и должно же быть какое-то осевое воплощение эйфорического состояния первокурсника, когда голова идёт кругом. Ну да, не сотвори себе кумира! А как же без него? Он и объясняет доходчиво – оказывается, анатомическое расположение аорты и пищевода можно рассматривать как взаимоотношение мужчины и женщины. И на зачетах не гоняет – снисходителен: «практика заставит, – сами, что нужно, вызубрите». Он и в общении доступен, и юмор принимает и ценит; а его выраженьица «пока достаточно» и «Adi;s amigos» гуляют среди первокурсников некими маячками причастности. И, вообще, он какой-то свой, студенческий – под его опекой и дискотека, и команда КВН.

А ещё?
Ещё – холодно, мы с Машкой ёжимся и молчим. Ей нельзя открывать рот, у нее бронхит, а я не могу говорить, у меня стоматит – больно шевелить губами. Мы движемся в направлении Дворца молодежи, там сегодня КВН-овская тусовка.
 Я решила так: доберёмся без городского транспорта, на своих двоих: заодно покажу Машке пешеходный мост через Москва-реку. Сам мост задуман как композиция такого КВН-овского происхождения: жила-была сосиска в целлофановой оболочке, ее насадили на две вилки-опоры, потом сосиска выскользнула в чей-то рот, а целлофан с вилками остался. Была бы я экскурсоводом, таскала бы сюда туристов – обязательно. Машка Москвы по-настоящему еще не видела. Она из Северо-Нефтянска – конец света! – там её к пешим прогулкам не приучили: всё время на машине, да на машине. Пускай пройдётся, да обозрит окрестности.

Пищит мой мобильник – это Машка: не может просто так идти и каким-нибудь образом не выражать себя – не в её характере, – вот и сейчас: пока я озиралась и фантазировала, умудрилась втихую достать свой сотовый и послать мне сообщение. Я начинаю пыхтеть; вот нахалка: вожу её, московские достопримечательности показываю, а она в это время по кнопкам щелкает, – и мои брови угрожающе стягиваются к переносице. Машка пугается, ресницы её начинают беззащитно моргать – часто, часто; я не выдерживаю, – разве можно на неё сердиться?

Вот так же она моргала на экзамене по анатомии.
Попался ей билет по мочеполовой системе. Машка всё, что требовалось, рассказала, но профессору Николаю Фомичу мало: вопрос за вопросом, – Машка отвечает. И уже размяк профессор, зачетку в руки берёт и спрашивает благодушно:
– А вы, девушка, мой половой член видели?
Тут Машка смутилась, покраснела. А Николай Фомич – его образцы препарирования органов хранятся в анатомическом музее (они профессиональная гордость профессора) – смотрит ожидающе.
– Я ни то, чтобы Ваш, я вообще мужских членов ещё не видела, – выдаёт Машка и честно моргает глазами.
Благодушие испарилось; Николай Фомич обижено бурчит:
– Музей на то и создан, чтобы студенты в него до экзаменов заглядывали, – и ставит «Удовлетворительно».
Машка сначала расстроилась, а потом смеялась. В конце концов, она же не ботанка и к учебному процессу относится без придыхания. На лекциях её длинные реснички слипаются, а когда я пытаюсь растолкать Машку, в ответ тихий лепет: «Не буди меня до весны», и, приткнув голову к моему плечу, она засыпает.

Майская мотыльковость, сочетается в Машке с цепкостью паучка, который по осени осёдлывает паутинку для дальнего странствия. Увидев меня на вступительных экзаменах, она сразу определила: я её паутинка.
– Прошла? – выпорхнула откуда-то из тени моя будущая подруга.
– Да, а ты как догадалась?
– Да не догадалась я – и так видно. Ты медалистка?
Я кивнула.
Она исповедально:
– А я на четыре написала.
– Поздравляю, есть шансы поступить.
– Да, папа тоже сказал, что без вариантов – поступлю.
– А он откуда знает?
– Не знаю, но раз говорит, значит, так и будет. У папы всегда так: как скажет, так и выходит.

Папа для Машки авторитет, она к его высказываниям относится как к руководству к действию. Недавно выдала: «Буду урологом». Я как представила поликлинику – в кабинете сидит Машка, в белоснежном халатике, свеженькая, прямо клубника со сливками из холодильника, а за дверью дедулечки седовласые, со своими мочеполовыми проблемами, – у меня от смеха у самой чуть не прохудилось. Она же невозмутимо:
 – Урологи на своих машинах ездят, а терапевты пешком ходят, – папа так сказал.
 – Папа так сказал! Ну, и кому нужна, скажи, пожалуйста, жена – уролог? Только если пенсионеру какому – простатит лечить! Машка, тебе папа и машину достанет и жениха найдет, зачем тебе урологом быть?
В Москве у Маши купленная папой квартира, обустроенная, даже есть кофеварочная машина. Только пианино нет, она по нему скучает – привыкли пальчики бегать по клавишам. Скучает и по маме, и по папе, скучает и по своему городу нефтяников. А Москву больше знает по магазинам.

На прошлой неделе купила новый купальник и позвала к себе – кофе попить, но я не смогла. Зато к ней после КВН-овской тусовки (выход команды в финал) приехал Вася Чумаков, жених, а с ним Георгий Иванович, который из-за своего состояния не помнил, где его ключи.
 Уложили потерпевшего на Машкину кровать. А пока Георгий Иванович отсыпался, Машка, ей не терпелось, решила продемонстрировать Васе тряпку.
Пошла переодеваться, и в этот момент звонок в дверь – приехал из Северо-Нефтянска папа, – а перед глазами жуть московская: дочь раздета, на дочкиной кровати какой-то мужик храпит.
– Кто это? – орёт Машкин отец и трясёт нашего бедного замдекана, а тот во сне: «Пока достаточно».
Машкин отец свирепеет.
Тут Вася спохватывается. Выглядывает из кухни и ляпает:
– Это директор…,  директор КВН.
– Оно и видно, – сразу успокаивается главный северо-нефтянщик, – на завхоза похож.

А ещё?
Ещё с первых дней учёбы нам внушают: когда вы станете врачами, лечить больных будете – не ты, не он, не она, не каждый в отдельности, а ВЫ – все вместе. Это ВЫ звучит постоянно, в разных вариациях, пусть иногда и в такой форме: «Вы не женщины и не мужчины, вы – врачи». Да мы ещё только студенты-первокурсники, но слово «врачи» уже произнесено! Вот и получается, что те, кто сейчас с тобой учатся, и те, кто тебя учит, – будут, так или иначе, с тобой рядом всю жизнь.
«Adi;s amigos» - до встречи.

2001-2011 гг.