Ностальгия...

Мы пришли ко мне в тепляк  с двоюродным братом с сельской дискотеки полпятого  утра. Собственно говоря, дискотека закончилась около двенадцати ночи. Все это время мы сидели на озере, и пили спирт «Рояль». Затем, обнявшись и крича во всё горло – «Белый снег! Серый лёд! На растрескавшейся земле-е!», пьяные и довольные пошли в сторону моего дома, зорко (насколько позволяло состояние) вглядываясь во всё движущееся, чтобы почесать кулаки. 

          Нам было по 18 лет. Чем ближе мы подходили к дому в предрассветный августовский час, тем меньше становилось пьяной удали. Подходя к моему дому, мы уже шли молча, временами перешёптываясь – бля, завтра же копнить...
- Но… так-то… - свесив мне на руку голову, вставлял брат.
- Уже сегодня, - с ухмылкой поправлялся я.
    Метров за сто до калитки, мой ушлый старый Мухтар, огромного вида дворняга черного цвета (я всем говорил, что это помесь овчарки с волком), как-то позорно для меня, залаял, через забор, как какая-нибудь моська – высоко, частя и суетливо, что-то среднее между воем и лаем.
- Цыть! – зло крикнул я в сторону дома.
   Лай прекратился. Видимо мой «волкодав» еще не достиг полного маразма и среди предрассветных звуков узнал голос пьяного хозяина. 
      Пролаяв контрольных два – «Гав! Гав!», уже с хрипотцой, достойной смотрящего среди хулиганистых псов по улице, Мухтар затих, подозрительно прислушиваясь к двум парам шаркающих ног. 
      Было еще темно, но на востоке, в небе появились сиреневые упрёки позднего возвращения.
      Зайдя в тепляк, мы оба уснули прямо в одежде в креслах, оставшихся от мебели примерно середины семидесятых годов.   
- Вот они, гаврики, спят… Фууу, перегар один, дышать нечем! – мелодией туманного утра прозвучали слова моей матушки, которая зашла за солидолом, перед утренней дойкой коровы.
   Я сделал вид, что глубоко сплю. Брат видимо тоже был с задатками артиста, а может просто спал.
- Чтоб к моему возвращению уже встали, негодники! - гремя эмалированным дойным ведром, матушка удалилась в сторону коровника, оставив открытой дверь тепляка. Никого уже не было и стало настолько свежо, что притворяться спящим дальше не было никакого смысла и желания.
- Вставай! - толкнул я брата.

      Уже через час, мы тряслись на заднем сиденье УАЗика моего отчима. В 20 километрах от села, на месте нашего покоса мы встретились с моим дальним родственником, дядей Цырендоржо. Он был на своем тракторе «Беларусь» с прицепленной сзади большой арбой. С ним был молодой парень, как потом выяснилось, самый талантливый практикант с сельского профессионального технического училища № 31. Дядя Цырен был механизатором от Бога. Начинал он свою трудовую деятельность в колхозе еще в пятидесятых годах, когда оседлал «Фордзон» и уже без малого пятьдесят лет, сидел за рулем трактора.
   Сказать, что мне было плохо, это ничего не сказать. При воспоминаниях о вчерашнем спирте, меня мутило, вперемешку с жутким желанием спать. Брат полностью разделял мое состояние. Матушка, сидевшая на переднем сиденье, то и дело недовольно косилась в нашу сторону, видимо наши лица были настолько выразительны, что она воздерживалась от каких-либо комментариев.
   Нам предстояла экзекуция через труд… Тяжелый, изнурительный труд. Прав был старина Дарвин. Уже через три копны, я почувствовал себя человеком. А копён было двенадцать.
   Примерно на седьмой копне, я вспомнил, как сидя на конских граблях, собирал сено в валки, напевая во всю опушку леса – Валки позорные-е!!! С зубами острыми-и!!! Дурацкий каламбур.  А  к вечеру, после ужина, собирали подсохшее сено в эти самые ненавистные копна.
      Надо отметить, что цена механического сопровождения в виде трактора, арбы, практиканта СПТУ № 31 и дяди Цырена, обошлась в бутылку водки «Столичная» и сорока литров солярки. Пока мы грузили, дядя сидел недалеко от трактора, и потихоньку выпивал, растягивая удовольствие и смакуя известный слоган – жизнь удалась!
      В общем, около семи часов вечера мы приехали к нам домой. Мы с братом были как огурчики, с огромным аппетитом уплетали суп с домашней лапшой и зернами пшеницы, приготовленной в чугунке, трактор пригнал вместе с арбой сена практикант, дядя не имел физической возможности поужинать, отчим таскал ведром солярку, рассчитываясь за популярную в селе услугу тракториста.
      Для того, чтобы сгрузить арбу сена в огороде, надо было проявить мастерство управления трактором, чего, в силу узкой площади огорода не мог сделать практикант.  Оставив трактор в интересном положении, с арбой полной сена, практикант застенчиво стал уплетать суп, смачно сдабривая хлеб горчицей. Мы с братом, стали будить дядю, который спал в УАЗике, и как гоголевского Вия, подвели за руки к работающему трактору, подсобили ему и дядя сел за руль.
            Если бы тогда были видеокамеры как сейчас в мобильных телефонах, я бы сорвал весь ю-туб!   
            Пара ловких движений, трактор в сантиметре от забора развернулся, арба стала на свое место, через пневмосистему арба сгрузила сено, и дядя поставил трактор к выходу из огорода как на старте Формулы один. Правда, ровно через секунду, мы его поймали, падающего из кабины…
          
              Вспоминаю этот день часто. Что-то светлое, наполняет меня изнутри, я улыбаюсь про себя, пока не услышу вежливый голос – Осторожно, двери закрываются, следующая станция – Бауманская. Тогда я, проталкиваясь ближе к выходу, зарекаюсь – какой нахрен Тайланд, надо в Сосновку съездить!…