Ходжа Насреддин и разбойники

Шёл себе, шёл Ходжа Насреддин своей дорогой, и забрёл в тёмный лес. Тропинка узенькая вьётся вдаль и петляет с холмика в лощинку, с пригорочка в овражик. На солнечных местах трава вокруг чуть не в рост человеческий. А дальше дубы всё толще и толще пошли. Света меньше. Коряги и бурелом невероятных сплетений и изгибов… Под ногами пружинит мягкая многолетняя травяная подушка… И запах – прелый запах листьев, грибной сырости, глубокого леса…

Может, Ходжа Насреддин с дороги главной сбился? А может, той дороги и не было никогда? – Не знаю. Только вдруг, откуда ни возьмись – засада! Вылетают из-за деревьев разбойники и с диким криком бросаются на него. Скрутили, нехитрые пожитки отобрали, руки связали его же поясом халата, и поволокли в свою пещеру, подгоняя затрещинами, где их одноглазый главарь поджидал с добычей.

Приволокли Ходжу, бросили на земляной пол возле костра и стали его пожитки делить. А делить-то – нечего. В хурджине оказалась лишь старая книга (и та на арабском), да половина засохшей уже лепёшки.

– Куда смотрели ваши глаза? – начал бушевать главарь. – Я с одни глазом и то вижу, что взять с этого гастробайтера из Туркестана нечего. Гашиша и того нет! Что вы мне всякую голь перекатную шелупоните с миру по нитке? Где богатые купцы? Где длинные караваны идущие в Стамбул? Где мои верблюды, гружённые кровавыми рубинами и золотыми слитками? А? Я вас спрашиваю! Где золотом расшитые восточные халаты, дорогие кальяны с амброзией и чубуками из самшита? Где всё это? Может, вы меня обманываете? А? Прячете драгоценные персидские ковры в другой пещере? Скрываете от меня захваченных невольниц из гарема падишаха? Ублажаете их парчой, перламутром, пьёте с ними дорогие вина, делите их ласки, а меня водите за нос при помощи этого вшивого трофея, который даже в болото забросить – слишком много чести? Что я буду с ним делать? Из него даже шашлыка не выйдет! Настолько он худ и вонюч…

Разбойники стояли, понурив головы перед атаманом, и не знали – куда им деваться от стыда.

Один из них попытался оправдаться:

– Откуда же мы тебе возьмём кровавые рубины и золотые слитки? Если кругом на сто вёрст – одна голытьба? Прошли времена, когда по лесным тропинкам ездили кареты с вельможами, да возили мешки с золотом. Теперь даже на руднике и там по пластиковым карточкам деньги получают. А уж кто миллионами ворочает, так давно за высоким каменным забором живёт и в банках столичных всё своё добро хранит…

– Цыц! – оборвал своего рядового главарь. – Грабить не умеете! У хорошего разбойника всегда есть на примете пара мест для хорошей засады. Потеряли квалификацию. Расслабились. Почему я всё за вас должен делать сам?

Главарь прошёлся по пещере взад-вперёд, потом сердитый уселся на большое кресло у стены и вдруг велел своим подручным:

– Ну-ка, тащите этого грамотея сюда. Сейчас мы посмотрим: может, он не так прост? Может, это наркокурьер из Средней Азии? Точно при нём ничего больше не было? А то может в кустах его джип стоит, набитый до верху героином? А? Неужели он в такую глухомань пешком забрался! Соображайте своей головой…

Разбойники опешили от такой мысли. Глаза их засверкали от жадности. Большая часть ломанулась из пещеры как стадо лосей и побежала осматривать местность. А двое здоровенных бандитов схватили Ходжу Насреддина, хорошенько встряхнули и, приставив нож к горлу, потребовали немедленно отдать все припрятанные им сокровища, и сообщить места, где он зарыл свои клады…

– Аллах свидетель! – воскликнул Ходжа Насреддин, воздев руки к своду пещеры, – был у меня любимый Ишак, но и тот сдох в Дербенте три месяца уж как… с тех пор иду пешком… да оно так и полезней…

– Полезней? – закричал одноглазый и аж покраснел от гнева, как помидор на грядке в середине лета. – Я тебе покажу, полезней! Вводишь в заблуждение честных разбойников! Лезешь в хорошо налаженную систему. На кого работаешь? А? Я знаю – ты агент ФСБ. Я узнал тебя!

– Я? Агент? … Если я агент, то почему вы до сих пор не в наручниках?

– Ты ещё издеваешься над нами? – и одноглазый ударил Ходжу Насреддина прямо в грудь. Удар вышел с деревянным стуком. А главарь затряс рукой от боли и стал кричать совершенно непонятные слова, которые Ходжа Насреддин не понимал. Видимо тот выражался на своём местном диалекте.

– Да-а… Разбойники от боли тоже кричат на родном языке… – подумал Ходжа Насреддин.

– Что у тебя за пазухой? – спустя мгновение до разбойников дошло, что удар пришёлся во что-то твёрдое. – Глазки их вспыхнули с азартом, и даже одноглазый, забыв о боли, с нездоровым интересом клептомана потянулся к Ходже Насреддину.
 
– Шахматы. – Сказал Ходжа Насреддин, и достал маленькую шахматную доску походного размера, которую всегда носил с собой, ибо ценил эту игру много выше любых карт, костей и даже знаменитых восточных нардов.

Разбойники сначала опешили, а потом стали корчится от неудержимого хохота. Смех их был такой сильный, что вылетал из пещеры подобно раскатам грядущего тектонического сдвига. Прибежавшие в панике остальные разбойники, сначала ничего не понимали. А потом, узнав, что за пазухой у этого оборванца хранятся умные фишки, тоже присоединились к общему хору, гыгочущих и ржущих на разный манер.

– Ой, не могу… Ой, держите меня! … Шахматы – разрази меня гром. Гроссмейстер вшивых наук… – стонал одноглазый и вместе со всеми катался по полу пещеры.

Ходжа Насреддин хранил гордое молчание и только с недоумением поглядывал на ослабевших от смеха разбойников. Когда, наконец, они отсмеялись, одноглазый едва сумел забраться на своё массивное кресло предводителя и сказал:

– С рождения я так не смеялся. Надо бы тебя повесить. Но если ты и вправду шахматист, то давай с тобой сыграем партию. Ты один, а мы все против тебя. Мы тоже знаем, как ходят эти фигуры. – При этом он подмигнул своим единственным глазом своим подельникам. – Если выиграешь – отпущу тебя на все четыре стороны. А если проиграешь – то повешу. Давай, расставляй фигуры. Ну-ка, вы, бездельники. Поднимайтесь с пола, идите все сюда. Сейчас я посмотрю, на что вы годны? Если в честном поединке за доской наша не возьмёт, то клянусь своим единственным глазом – кому-то из вас придётся плохо. Надоели вы мне своей тупостью до невозможности. Я даю вам шанс реабилитироваться.


Вот фигуры расставлены на доске. Ходжа протянул вперёд два кулака, с зажатыми пешками обоих цветов. Но одноглазый отказался от выбора:

– Всю жизнь играю за чёрных! И тут менять ничего не буду. Пусть твоими будут белые.

Ходжа Насреддин спорить не стал и смело двинул пешку от короля на «e4»! Разбойники задумались… Стали совещаться. Шуметь… А потом спохватились.

– Он же нас слушает! Смотри как уши навострил… А мы ему уши сейчас отрежем! – Воскликнул самый суетливый из разбойников и схватился за нож.

– Сядь, не мельтеши… – осадил того одноглазый. – А ты-ка пойди… погуляй вон там… нам покумекать надобно…

Отошёл Ходжа Насреддин к противоположной стене. Стали они шушукаться между собой. Один всё настаивал: мол, лошадью ходить надо, лошадью! Но главарь шайки сказал:

– Лошадью мы всегда пойти успеем, давайте не торопиться. Сыграем точно так же. Посмотрим, что он будет делать? – и они объявили свой ответный ход, чёрной пешкой от короля на «e5».

– Иди сюда. – Закричали Ходже Насреддину разбойники. – Твоя очередь ходить!

Но Ходжа ответил, прогуливаясь вдоль противоположной стены пещеры:

– Я отсюда буду играть. Слон с «f1» на «c4».

Разбойники от такой крутизны своего соперника аж остолбенели. Стали между собой переглядываться: многие с воодушевлением, неуместным для их положения, кто-то с тревогой. А одноглазый насмешливо произнёс:

– Блефует! Ничего… нам лишний козырь в игре не помешает. Как он пошёл?

– Слоном? Говорит, слоном пошёл на «c4» … А откуда? С «f1»… Тэк-с…

– Что ещё за слон? Какого такого «слона» придумал? Не знаю я никаких слонов. У меня на этом месте офицер стоит! – ответил главарь.

Ходжа пояснил:

– Ну, тогда офицером (он вообще-то слоном называется по международным правилам).

– Ишь ты, ёшкин кот! «По международным правилам»… – передразнил одноглазый Ходжу. – Не дрейфь, ребята. Блефует он, я вам точно говорю. На психику, гад, давит… Щас мы ему такую пакость придумаем – по всем его международным правилам! …

После этого разбойники ломали голову минут пять над ответных ходом. Один снова за своё: лошадью надо ходить, век воли не видать, и всё тут! И так и сяк думали. А он снова: Слышь, чего я говорю? Лошадью надо…

– Да фигли нам эта лошадь твоя? – возмутился атаман.

– Пешку сожрём!

– А он её защитит…

– А мы… – после этого голоса разбойников перешли в приглушённый возбуждённый шёпот… – А он… а мы его! … И все дела! – раздался довольный смех. – Ну, ты голова! –раздалась похвала одноглазого, и он утвердил ход лошадью.

– Лошадь с «g8» на «f6» … – объявили свой ход разбойники.

Ходжа Насреддин пальцем за то время, пока разбойники обсуждали ход, уже начертил на земляном полу клетки, и теперь ему было легче думать. Получалось, что они играли на двух досках, как по переписке. А так как у разбойников в их стане царствовали разброд и шатание, то шансы Ходжи Насреддина на победу только увеличивались. А ему сегодня что-то не очень хотелось проигрывать…

Он не долго думал, потому что уже успел понять, какой ход противник обсуждает, и дал не самый, с его точки зрения, худший ответ:

– Конь с «b1» на «c3».

На удивление, ответный ход разбойников не заставил себя ждать:

– Ага! Что я говорил! А вы мне не верили. – Воскликнул один из них. На него все зацыкали, зашикали: молчи, мол! Засветишь наш план, мы тебе тогда…

– Наша лошадь с «f6» на «e4» сожрала твою пешку, чужестранец. Ох, и вкусная была пешечка! Просто конфетка. – И разбойники рассмеялись.

Ходжа Насреддин, честно признаться, не ожидал от разбойников такой прыти. Он понял, что они хотят устроить ему вилку, после взятия их скакуна. И то, что по центру окажутся в результате две чёрных пешки, хотя и сдвоенных; и то, что инициатива окажется уже на стороне чёрных, а не у него; и последующие просматривающиеся маневры слона, под надвигающимися пешками чёрных, если он вздумает ставить шах, пытаясь избежать вилки – всё это он увидел, и совсем не обрадовался. Нужно было срочно что-то придумать своё. Неожиданное продолжение, чтобы противник смешался. Чтобы уже не думал об атаке, а только защищался… И он придумал!

– Слон с «c4» на «f7» – шах! Кстати, попрошу и пешечку свою с этого поля удалить… – сказал он разбойникам. И в пещере повисла задумчивая тишина.

Потом стали долетать обрывки фраз:
– Вот, гад! Лишил нас рокировки. – Сказал один из них.

На что атаман возразил:
– А хрена нам в той лакировке? Мы офицера его сожрём!

– Так он же лошадь, лошадь нашу убьёт! – раздавался горячий шёпот лошадиного сторонника.

– Иди отсюда. Нет другого хода. Разуй глаза: шах королю!

– Лошадь жалко…

– Не хрен было лезть! «Лошадью ходи. Лошадью ходи!» Кто кричал громче всех? Вот и допрыгался! Теперь ни лакировки, ни лошади не будет…

– Ну, вы скоро там? – спросил разбойников Ходжа Насреддин.

– Не гони! – Ответил ему одноглазый. – Съел я твоего офицера.

– Это понятно. – Ответил Ходжа Насреддин. – А я съел «лошадь»… видимо, любимую…

– Ну, гад… – дальше последовал тихий непонятный поток слов из угла, где сгрудились разбойники над шахматной доской. – Что же теперь делать? И долго я буду, как вошь на блюде сверкать перед его рядами? – спросил атаман свою дружину.

– Да ты не переживай, – зашипел один, – уйти успеем! Надо наступать. Не дать ему развить фигуры. Надо уесть его.

– Что ты предлагаешь?

– Ну, хотя бы пешкой атаковать его лошадь. На черта она нам тут глаза мозолит? А потом попрём, попрём…

– Ладно, уговорил… Пешкой иду вперёд на «d5». – Громко объявил одноглазый.

– Ну, что, Ходжа Насреддин? – мысленно обратился к себе в третьем лице Ходжа, – центр ты отдал чёрным; конь под боем; вот-вот в ход пойдут и слоны и ферзь чёрных… Одна слабость у них – это их король. Эх, была – не была! Надо рисковать…

– Хожу ферзём на «f3» и объявляю вам шах! – сказал он разбойникам.

В противоположном конце пещеры зашипели друг на друга:

– Я говорил тебе, что король стоит голый, выпендривается! А ты «атаковать, атаковать!» Вот, доатаковались, ёлки зелёные…

– Да чего ты переживаешь? Уходи к туре, к туре уходи… Век воли не видать!

– Да не нравится мне у туре… Тесно мне там! Может я королевой прикроюся?

– Да ты что? Соображаешь? Он же сожрёт!

– Вот, блин… Точно сожрёт. Ну, тогда только к туре жаться…

– Хожу королём на «g8»! – объявил свой ход одноглазый, но в голосе его звучали нотки неуверенности.

Может быть, эти нотки и уловил Ходжа Насреддин? Трудно сказать. Но в этот миг он почувствовал, что если не дожмёт сейчас эту банду, то потом будет очень и очень трудно… И авантюрный ход родился сам собой:

– Конь пошёл на «g5»…

В стане врага наступило молчание. По-моему даже было слышно, как скрипят несмазанные колёсики в головах у разбойников; как раздирают их эмоции: сначала от осознания угрозы, затем от облегчения и возможности её ликвидировать… Шёпот с той стороны был недолгий. И вслед за облегчённым выдохом, одноглазый язвительно объявил:

– Ха! Плакала твоя белая лошадка! Королева бьёт на «g5»! Допрыгался, гад…

Но Ходжа Насреддин отдал коня специально, правда, одноглазый этого ещё не понял.

– Ферзь «d5» шах! – объявил свой убийственный ход Ходжа Насреддин. И стал внимательно рассматривать путь к выходу из пещеры… Пора было бежать. Сейчас они озвереют!

– А мы офицером… – раздался чей-то грубый хриплый голос, ни разу не слышимый ранее.

– Дурак. – Сказал, одноглазый. – Что толку? …

– Ну, даже если вы офицером закроетесь на «e6», то это вас не спасёт. Я его заберу ферзём, и тогда уже – верный мат. Партия!

И пока разбойники постигали весь ужас постигшей их катастрофы, Ходжа Насреддин тихо-тихо прошёл к выходу из пещеры и … исчёз в неизвестном направлении.

Ох, что тут началось! Гром и молния! Сначала разбойники устроили разборки между собой. Горло драли все, потом стали драться. Дошло до поножовщины. Потом вспомнили про Ходжу. Бросились его искать. Да уж где там… – того и след простыл. Они по всем тропкам начали рысачить, как угорелые. Одноглазый кричал, что всех перережет, если они не найдут этого шахматиста долбанного живым или мёртвым. Сам бегал впереди всех.

А в это время, Ходжа Насреддин слез с дерева возле самой пещеры, зашёл в неё, собрал шахматы, положил их за пазуху «на место»; забрал свой хурджин с половиной засохшей лепёшки; подпоясался аккуратно своим поясом, запахнув свой тёплый дорожный халат понадёжнее; и не спеша, отправился на выход со словами:

– Вы, ребята, пока побегайте там подальше, а я пойду тут поближе. Мне так короче… Приятно было познакомиться…

2:07:21 12.05.2011